Моё бремя

      Изумрудная листва лесов Империи опала, чтобы покрыться инеем, а затем плотным снежным одеялом. Птицы уже не так звонко щебетали по утрам, ветер пронзал морозными иглами, а яркое солнце совсем не согревало, скрываясь за пеленой облаков. Кроваво-алый закат напоминал поле боя, давно покрытое белоснежным полотном. Последние лучи игрались в длинных золотистых волосах императора. Прежде яркая лазурь взгляда, устремлённая сейчас на горизонт, давно сменилась холодным льдом. Война продолжалась уже невыносимо долгих, мучительных полгода. Правитель империи больше не озорной юнец, чья лучезарная улыбка освещала дворец. Переменам в характере императора никто не удивился, но и радости они не вызывали. - Ваше Величество, вы так и не приняли решение по поводу Суны: будем ли мы завоевывать дворец султана? - верный советник появился за спиной. Вражеские войска удалось отвести от границ Конохи обратно в пустыню. Теперь император не пропускал ни одного военного совета, продумывая стратегии вместе со своими подчиненными. С тех пор как он потерял самого дорогого человека, Наруто наконец сосредоточился на безопасности своего народа. Она бы этого хотела. И чтобы не иметь волка за спиной, который мог бы вновь напасть в любой момент, император задумался над тем, чтобы захватить пустынное царство раз и навсегда. Однако, такое решение было непростым для принятия. Все же его солдаты устали от бесконечного кровопролития. Провизии оставалось не так много - война опустошила все богатые припасы Империи, подаренные природой. Если последний рывок и должен был быть совершенным, то продуманным до мелочей и подготовленным к любому повороту судьбы. - Мне нужно ещё немного времени, - хрипло ответил Наруто, выпустив облачко пара. Император давно вернулся в свой дворец, оставив генерала Джирайю направлять своё войско. Конечно, он мог поскакать в самую гущу сражений, но мирных жителей и столицу тоже было нужно защищать. Легкий порыв зимнего ветра ворвался на балкон и неприятно обдал морозным воздухом. Шикамару поморщился и поплотнее закутался в своё ханьфу из плотной ткани. - Здесь холодно, вы бы зашли внутрь, - недовольно скривился советник и поежился. Наруто усмехнулся уголком рта и прикрыл веки: - Прикажи служанкам приготовить мою постель ко сну.       Песчаные барханы не были покрыты снегом, но и привычная жара сменилась умеренной теплотой. Во дворце султана было неспокойно: войска Конохи могли нагрянуть в любой момент, да ещё и главнокомандующий их армии вернулся раненным с поля боя. Султан закрылся в своих покоях для принятия важных решений, поэтому в его части резиденции стояла звенящая тишина. Даже мыши в погребе и те затихли. Генерала немедленно доставили в его покои. Как только слуги помогли лекарю снять юшман с главнокомандующего, все присутствующие были поражены количеством ранений: от левого плеча до конца рёбер с правой стороны тело пересекала жуткая рваная рана, руки и плечи покрывали многочисленные порезы, а лиловые пятна свидетельствовали о вмятых в тело молодого господина доспехах. Лекаря поразило то, как смог так тяжело раненный генерал доехать до дворца самостоятельно, да ещё и на лошади, пусть и в сопровождении небольшого взвода солдат. Добравшись до постели, главнокомандующий тут же лишился сознания. Лекарь передал ближайшим советникам султана, что его старший брат будет жить, но ему потребуется время на восстановление, а в данный момент ему необходим здоровый сон.       Генерал открыл глаза на третий день, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Где-то за пределами его покоев раздавался недовольный женский крик. Признав в голосе свою сестру, ослабевший военный с трудом поднялся и покинул свою спальню, накинув на себя легкую рубаху. К нему тут же подлетела служанка, смиренно склонив голову: - Господин, прошу, вернитесь в покои. Лекарь советовал вам сейчас не подниматься с постели. Генерал вяло отмахнулся от неё, словно от надоедливой мухи. - Чего она там орет? - сипло спросил он, повернувшись в сторону звука. - Госпожа Темари наказывает рабыню, - тут же ответила подчиненная. Раненный устало вздохнул и потёр переносицу. И как он должен был отдыхать и восстанавливаться, если эта женщина так вопит? Ковыляя мимо удивленных и тут же склонивших голову слуг, господин дошёл до выхода на задний двор. Ругань доносилась именно оттуда. Выйдя наружу, он увидел сестру, властно стоящую над парой слуг, наказывающих третью. Прежде Темари была сурова по отношению к подчиненным, наказывая за провинности, но подобную жестокость видел впервые. Порыв холодного пустынного ветра неприятно охладил кожу, пробираясь под тонкую шелковую ткань. Темно-бирюзовые глаза Темари встретились с по-кошачьи раскосыми, и она тут же кинулась к нему, не прерывая наказания. - Ты чего поднялся? С ума сошёл?! Возвращайся к себе! Генерал перевёл взгляд на возмутительницу порядка: на каменной мозаичной плитке лежала совсем худая грязная девушка, покрытая синяками и одетая в старое холщовое тряпьё. Ее тонкие пальцы были плотно сжаты в кулаки до побеления костяшек. Она молча сносила каждый удар палками, наносимый ей слугами. Яркие кровоподтеки покрыли выпирающие от худобы лопатки, испещренные уродливыми узорами шрамов. Генерал молча наблюдал за избиением необычайно терпеливой рабыни, которая не издала ни звука. - Прекратите, - наконец выдохнул господин, скрещивая руки на израненной груди. - Что она такого сделала? Слуги перестали избивать девушку, подхватили ее под тощие руки и подняли на трясущиеся босые ноги. Лица рабыня не подняла, склонив голову в смирённом поклоне. Спутанные локоны были перевязаны на макушке оторванным от ее лохмотьев обрывком ткани. - Она посмела подойти к колодцу, - недовольно пояснила Темари. - Ей запрещено притрагиваться к источнику воды. Господин нахмурился и подошёл поближе. На мгновение все поплыло перед глазами - его тело было все ещё слабым от перенесённых ранений, поэтому вернуться в покои все же следовало как можно скорее. Однако любопытство взяло верх. Он осторожно приподнял лицо рабыни за подбородок. Впавшие щеки, отросшая челка, за которой сиял горящий ненавистью взгляд. Эти глаза генерал запомнил раз и навсегда, когда эта самая девушка посмела укусить его за руку, словно дикая кошка. - А, так это ты, - ухмыльнулся генерал, предусмотрительно убирая ладонь подальше. Девушка не шелохнулась, продолжая сверлить его убийственным взглядом. Господин повернулся к сестре: - Я забираю ее себе. - Что? Зачем это? - встрепенулась Темари. - Чтобы она убила тебя, пока ты спишь? - Не убьёт, - загадочно ответил тот, отвернувшись и проследовав обратно в сторону своих покоев. Рабыня осталась стоять на месте. Скорее всего, господин полагал, что она последует за ним, но за полгода ее ни разу не пустили во дворец, оставляя спать в хлеву с домашним скотом. Ей нельзя было притрагиваться к колодцу и еде, лишь убирать нечистоты за животными. Еду ей подавали в миске на полу, рядом с корытом со свиными помоями. Молодой генерал остановился напротив двери, ожидая, когда осторожные шаги последуют за ним. - Тебя надо хлыстом погонять?! - разозлилась Темари. - Иди, иначе снова накажу тебя палкой! Рабыня едва слышно направилась вслед за новым хозяином. Было ли это надеждой на выживание или новым кругом ада, ей предстояло только узнать.       Уже в покоях господин устроился на мягкой кушетке, морщась от боли. Выдохнув, стиснув зубы, он внимательно посмотрел на двери, за которыми стояла его новая служанка. Он позвал ее внутрь. Другая служанка, дежурившая там прежде, склонила голову в поклоне. - Приготовь купальню, - распорядился господин, оглядывая рабыню. - А то она грязная как чушка. Рабыня осмелилась поднять на него гневный взгляд, но господина, казалось, это только развеселило. - Что ты делала у колодца? Хотела отравить воду? - Я хотела умыться, - послышался тихий ответ. - Старые привычки дают о себе знать? Как я вижу, стараешься выглядеть опрятно, несмотря на условия, в которых теперь живешь? Ответом ему послужил новый пронзительный взгляд, который мог бы испепелить его на месте. Господин усмехнулся. - Раздевайся. Рабыня замерла на месте. Ненависть в ее взгляде сменилась искренним ужасом. Узкие ладони нервно сжали холщовую ткань. - Мне нужно повторить? Карие глаза наполнились злой горечью. Она знала, что, если не будет подчиняться, то ее попросту убьют. Смерть не страшила уроженницу Империи, по ее мнению, главной ошибкой главнокомандующего было оставить ее в живых. Вести с передовой приходили и во дворец. И проходящие мимо солдаты, как и служанки, не стеснялись обсуждать происходящее в присутствии рабыни. И, раз уж судьба подарила ей второй шанс, то она хотя бы так поможет Наруто одержать победу, уничтожив это место изнутри, как только он решит вторгнуться в земли султана. А пока придётся терпеть и сносить все издевательства этой треклятой семейки. Лохмотья с шорохом опустились на пол, накрыв босые ступни. Обрывок ткани, сдерживающий густую копну, ослаб, и каскад прежде красивых и ухоженных волос, покрыл обнаженные плечи и грудь. Стыдливо прикрываясь, тонкая как тростинка, девушка смущенно опустила взгляд. Господин поднялся со своего места и приблизился к ней. Убрав худощавую руку в сторону, он, нахмурившись, дотронулся до уродливого рубца, покрывавшего плоский живот. От его прикосновения девица слегка вздрогнула. В этот момент в двери постучала служанка, оповещая, что купальня готова. Рабыня торопливо оделась, ведь господин велел привести ее в порядок и вернуть обратно уже чистую.       Спустя пару часов двери в покои генерала осторожно отворились и внутрь вошла красавица, к которой вернулся прежний облик, за исключением нездоровой худобы. Каштановые волосы хорошо промыли, вычесали и даже немного подстригли. Светлая кожа больше не была покрыта плотным слоем грязи и пахла розовой водой. Вместо холщового тряпья обыкновенный наряд служанки, состоящий из шаровар из кисеи и верхней длинной полотняной рубашки. Генерал поднялся с постели и вернулся на свою кушетку. На низком столике перед ним расположились разнообразные яства: жареное мясо на серебряном блюде, аппетитно пахнущие пухлые лепёшки, свежие овощи, изящный кувшин с вином и богато украшенная ваза с фруктами. - Присаживайся, - он указал на место перед собой на полу на подушке. Он бы и сам присел точно так же, если бы его перебинтованное туловище это позволяло. Служанка послушно села на предложенное место и опустила взгляд. - Давай попробуем ещё раз: мое имя - Канкуро Но Собаку, первый сын Расы, главнокомандующий действующей армии Суны. Девушка промолчала. Пока мотивы нового хозяина оставались ей непонятны. - Тебя зовут Тен-Тен, ты была придворной дамой во дворце императора Конохи, а так же являлась его преданной сторонницей, все равно что названной сестрой. Тен-Тен не подняла взгляд, но широко распахнула глаза от удивления. Ее догадка, что этот варвар выкрал ее из дворца в тот злополучный день не просто так, подтвердилась. До этого она могла подумать, что он принял ее за наложницу, потому что она была одета богаче, чем остальные девушки, не считая Сакуру, которую защитила дворцовая стража. Как оказалось, они все про неё знали и сделали это намеренно. - Вы спасли меня, чтобы шантажировать императора ещё раз? - голос Тен-Тен стал тверже, и она осмелилась посмотреть генералу прямо в глаза. Тот лишь рассмеялся, покачав головой. - Тогда зачем? Раскосые глаза блеснули озорством. - Никогда нельзя упустить хорошую возможность. - Возможность для чего? - не успокаивалась Тен-Тен. Канкуро лениво потянулся, слегка поморщившись, и отщипнул пару ягод винограда, отправляя их в рот. - Почему ты не воспользовалась лекарством, которое я тебе передал? Тен-Тен осеклась. По пути во дворец ее сопровождала пара солдат вместе с караваном раненных. Один из них действительно дал ей небольшую баночку с ярко-зелёной мазью. Однако, когда она оказалась в хлеву, у неё тут же ее отобрали по велению госпожи Темари. Узнав, что эта девушка является пленницей из вражеской страны, молодая госпожа словно сорвалась с цепи, обрушая на Тен-Тен всю свою ярость. Она могла ее понять: Темари была сильно привязана к братьям, волновалась и молилась каждую свободную минуту за их благополучное возвращение домой. А во дворце появилась та, на ком можно отыграться за все страдания ее родных. И пусть Тен-Тен не стала бы заниматься тем же самым на ее месте, в ее сердце нашлось место пониманию. Но не прощению. - Отобрали, - буркнула Тен-Тен, неосознанно поглаживая место ранения. - Жаль, - небрежно бросил Канкуро и откинулся на подушки. - Налей мне немного вина. Тен-Тен покорно передвинулась поближе, взяв в руки кувшин. Наливая вино она отчетливо представляла, как подмешает туда яд при первой такой возможности. Эта мысль приятно грела сердце, несмотря на всю ее жестокость. Канкуро отпил немного и медленно поднялся. - С этого дня ты - моя личная служанка. Не отходишь от меня ни на шаг, ухаживаешь за мной и делаешь все, что я говорю. А теперь сделай мне перевязку. Генерал вернулся к себе в постель. Тен-Тен поставила кувшин обратно на столик и приблизилась к ложу своего хозяина. Ей придётся раздеть его и позаботиться о ранах. В мыслях сразу всплыл образ старшего Учиха, которого она бинтовала посреди леса. По сути, она делала то же самое, только тот был без сознания, поэтому неловкости она не испытывала. Здесь же напротив: этот тип без сомнения будет с наслаждением наблюдать за ее смущением. И такого удовольствия она ему не предоставит. Уверенно спустив рубашку, Тен-Тен принялась разбинтовывать генерала. Ее взору предстала ужасающая картина. Глядя на его многочисленные ранения и уродливый рубец, пересекающий мускулистое тело, она невольно провела аналогию со своим собственным. Оба изуродованные, искалеченные, но не сдавшиеся в объятия смерти. - Что-то тебя не веселит вид раненного врага, - заметил Канкуро слегка морщась от ее осторожных прикосновений. - Вас мой развеселил? - парировала Тен-Тен, продолжая наносить мазь. Канкуро подарил ей внимательный взгляд. - Совсем нет, - серьезно ответил он. Тен-Тен на мгновение замерла, а затем принялась за бинт, сделав вид, что пропустила его ответ мимо ушей. Закончив с перевязкой, она торопливо поднялась с постели, убрав все лекарства на обратно на прикроватный столик. Канкуро устроился поудобнее, накинув на себя одеяло. - Подкинь дров в жаровню. Ночи сейчас холодные. Тен-Тен послушно отправилась выполнять приказ. Отвернувшись, она горько усмехнулась. Уж кому как не ей знать о леденяще холодных пустынных ночах. Ей приходилось спать закопавшись в сене, прижимаясь к тёплому боку лошади, если та удосужилась лечь. Или притесниться к группе сытых свиней, рискуя тем, что они могут обглодать ее, если проголодаются. - Будешь спать здесь, можешь устроиться на кушетке. А пока сыграй мне что-нибудь, чтобы я уснул. Тен-Тен осмотрела комнату в поиске чего-нибудь подходящего, и взгляд ее упал на большой угловатый струнный инструмент. Если ей не изменила память, то он назывался канун. Он напомнил ей привычный гуцинь, на котором она часто играла для Наруто перед сном. Или во внутреннем дворе во время чаепития под стрекот цикад. Нащупывая струны, придворная дама погрузилась в приятные и в то же время болезненные воспоминания. Прогулки по дворцовому саду вместе с императорской четой. Маленький наследник бежит по мощённой дорожке, спотыкается о собственную ногу и падает, расшибая коленку. Она несёт его на спине обратно к родителям, по дороге он успокаивается и засыпает, уткнувшись курносым носом в ее плечо. Заботливые нежные руки императрицы учат ее играть на гуцине, мягко перебирая струны тонкими пальцами. Величественные дворцовые стены, шорох шелковых тканей ее изящного ханьфу, золотистые одежды и неловкая улыбка юного императора. Музыка в покоях генерала становится печальнее. Их вечерние игры в шогги с советником. Наруто, как всегда, проигрывает Шикамару и начинает обиженно дуться. А она смеётся и помогает ему закончить партию. Торжественные приемы, вокруг улыбки и красивая музыка. Генерал Хьюга направляет к ней восхищенный взгляд, а она одаривает его ответом украдкой при помощи веера. На корпус кануна между струнами приземляется капля. Тен-Тен нежно улыбается и продолжает играть. Вместо горячего песка и бушующих ветров пустыни изумрудная зелень и ковры полевых цветов. Внезапно в памяти всплывает бездонный взгляд ониксовых глаз. Интересно, остался ли он в живых? Участвует ли в войне, или пытается отыскать своего брата? Мелодия становится мягче и тише. Канкуро уже уснул. Но его сердце успела тронуть тоска по родному дому, которую его служанка ясно выразила в музыке.       Наруто сидел в своей спальне на полу. В голубых глазах плясали языки пламени из жаровни. Мысли о важном решении не давали ему покоя, обещая очередную бессонную ночь. Мог ли он обречь свой народ на новые страдания? Страдания во имя процветания. Он видел смерть, он познал утрату, его сердце высохло. Теперь его прозвали безжалостным, кто-то даже осмеливается назвать жестоким, ведь он беспощадно громил войска Суны и уверенно двигался в сторону султана. Он должен был самолично лишить того головы во имя своего народа. Чтобы его люди больше не боялись. Чтобы поля не были усеяны телами сыновей Империи. Внезапно послышалась до боли знакомая мелодия. Голубые глаза расширились от шока. Наруто медленно повернулся на звук. Тен-Тен сидела на своём привычном месте и играла на гуцине. Ее лицо было безмятежно, словно не было никакой войны, словно она не приносила себя в жертву, словно он никогда ее не терял. Длинные пальцы аккуратно дернули последнюю струну. - Не спится? - спросила Тен-Тен. Наруто уставился на сестру в исступлении. Протяни руку - и вот она, живая и невредимая. - Не можешь решить, нападать тебе на Суну или нет? - Я должен, - император опустил голову. - Если я завоюю это государство, оно не посмеет больше напасть. - А потом ты будешь завоевывать другие и топить мир в крови, пока тебе не покажется, что угроза устранена. Но твое сердце не успокоится, и ты будешь постоянно ожидать удара с любой стороны. Наруто поднял изумленный взгляд. Его брови сомкнулись на переносице, и он яростно воскликнул: - Это не я топлю мир в крови! Я никогда не хотел этой войны! И я больше не хочу смотреть на смерть! Тен-Тен недовольно сложила руки на груди: - Глупый ты дурак! Загляни себе в душу, и скажи, зачем ты в действительности хочешь напасть на Суну, признайся самому себе! Наруто осекся. Лазурные глаза наполнились слезами. Словно они снова в детстве, и она отчитывает его за драку с Саске, призывая к совести. - Отомстить за тебя, - дрожащим голосом произнёс император, чувствуя как по щекам катятся крупные горошины горьких слез. - А теперь подумай, глупый, правда ли ты этого хочешь? Хочешь, чтобы твои поданные и народ Суны испытывали то же самое, что и ты, эту же невыносимую скорбь? Из-за твоего эгоистичного желания должно быть столько боли и крови вокруг? Наруто не ответил. Золотистые распущенные волосы прикрыли его лицо. Дрожащие руки сжимали края его дорогой шелковой рубашки. - Ты настолько безжалостный? - почти шепотом спросила Тен-Тен. Теперь в ее лице не было ни капли укоризны, лишь забота и безграничная любовь. - Нет, - просипел Наруто, шмыгнув носом. - Мой младший брат невероятно добрый и сильный. Мне кажется, он хочет, чтобы все это закончилось, верно? Наруто вновь поднял взгляд на сестру, которой уже не было. Император осознал, что неожиданно для себя задремал, прямо сидя на полу. Его смуглое лицо, рубашка и даже волосы были мокрыми от слез. А волнения в его душе, наконец, успокоились.