* * *
Крики. Вопли. Но не от боли, нет, от счастья. Мартин и сам бы закричал, но не мог, прямо сейчас на него смотрели десятки тысяч глаз радостных фанатов. Даже если их внимание было приковано к покачивающему бёдрами Дэйву, всё равно, он сейчас пел его песни, они за ним повторяли. Это такая невообразимая гордость. Только выступая на сцене Мартин мог чувствовать себя счастливым на людях. Конечно, основы его счастья скрывались в интимных отношениях между двумя людьми, не более, но сейчас, стоя в уголочке и играя на гитаре изученные вдоль и поперек аккорды, он ощущал каждую ноту, каждый звук, издаваемый натянутыми струнами, забывал про свои проблемы на личном и общественном фронтах, понимал, как много он значит для всех этих людей. Это было несравнимо со встречами журналистов, или с пением в прямом эфире на телевидении, которое Мартин просто ненавидел, это было словно отречение от всех эмоций, отдавание самого себя музыке. And when our worlds, they fall apart When the walls come tumbling in Though we may deserve it It will be worth it Каждый концерт тура Дэйв, Мартин и Энди играли как последний. Во время выступления всё шло гладко, отрепетировано, по ощущениям так, как будто в первый раз, но стоило им троим покинуть сцену, как всё волшебство растворялось и наружу выползали суровые реалии. Бешеные фанаты, убирающие остатки никудышной личной жизни, алкоголь, который стал обычной частью досуга, и номера в отелях, сливающиеся в одну комнату даже несмотря на то, что находились в совершенно разных странах. Такая обыденность быстро приедалась. Но ни Дэйв, ни Флетчер не могли догадываться, что творилось внутри их вечно пьяного друга, в глубине пороков его разума. Едва переступив порог гостиничного номера, едва оставшись наедине с собой, на Мартина нападала жуткая тоска. От неё не хотелось жить, писать, существовать в целом. Это как паразит, от которого очень тяжело избавиться. Душевная боль раздирала его изнутри, всё, что получалось делать — предаваться воспоминаниям. О Рихарде. О том дешевым фестивале, всех тех гей-барах, повлиявших на становление его личности. Чувство вины мучало Мартина далеко не в первый раз, оно было постоянным. Оно было всегда, даже если он этого не показывал, даже если сам о нём не знал, оно таилось глубоко внутри и выходило в самый неподходящий момент. Двоих этих парней объединял один общий страх — страх не сдержать эмоции на публике, будь то гнев или слёзы. И они оба понимали, что каждый из них успел продемонстрировать свои слабости друг другу во всей красе. Мартин сидел на краю кровати голый и курил. Стены вокруг перестали казаться такими тесными, а чувства голода и вины пропали, будто их и не было вовсе. Должно быть, на это повлияла травка, которой он уже скурил приличное количество. Или от алкоголя. Энди однажды пошутил, что Мартин похож на ангела, когда бухой, потому что светлый, кучерявый и, самое главное, голый! Гор не мог сказать, что сейчас чувствовал себя хорошо или плохо, просто ничего. Ощущение опустошенности сейчас радовало его как никогда раньше. Это больно, да. Но это лучше для работы. Лучше, чем ночами рыдать в подушку, оставляя горничных в отелях в непонятках каждое утро. Следующую неделю он будет ночевать в самолётах, в перелетах между странами, потому что свободного денька на «поспать» не останется. А после его ждал какой-то фестиваль или совместное выступление, он точно не помнил. По словам менеджера, выступать после них (или перед) будет одна группа средней известности. — Мартин? Мартин, проснись, мы уже прилетели. — Энди заботливо разбудил лучшего друга, несильно потряс его за плечи. Несильно не потому, что так его любил, а потому что сейчас лучше его не бесить. Раскрыв глаза, Гор увидел перед собой три синих сидения. А за ними ещё и ещё. У него зарябило в глазах. Март понял, что он в самолёте. — Где мы? — В салоне пассажирского самолёта боинг 737. — Флетч поправил очки и внимательно посмотрел на сонного друга. — Очень смешно, Энди. — Мартин посмотрел в иллюминатор: обычная ночная площадка. — В Париже. — О-ля-ля! — послышалось с самого дальнего от окна места. Дэйв заржал от своего же акцента, похлопывая Флетчера по плечу. — Француженки, вино… Красота-то какая! — Ага, тащусь просто. — Флетч устало потёр переносицу и принялся вставать с кресла, потому что половина пассажиров уже выгрузилась, а, значит, не будет толкучки. — Энди, не будь таким бякой! — сказал Дэйв и, повернувшись, увидел прямо у себя перед носом бедра и пах Мартина, облаченные в синие джинсы. Он направился вслед за Флетчем, но вокалист послужил преградой. — Мистер Гор, а вы горячая штучка! Мартин устало проворчал под громкий заливной смех Гаана. Очередной концерт привел их в город любви и мусора — Париж. Почему мусора? Потому что он валялся и тут, и там, и бездомных людей тут тоже было полно. Но состояние Мартина на данный момент не было готово к состраданию. Ему бы свои проблемы решить, а не лезть к окружающим. — Как думаешь, хорошо выступим? — Гаан сидел на круглом стуле и постукивал по полу ботинком. — Странный вопрос, Дэйв. — Мартин продолжил задумчиво играть на гитаре и распеваться, так как до выступления оставалось меньше часа. — А где Энди? — Да тут же только что был. Может, пошел водички попить. Может, подох уже от депрессии своей, кто его знает. — Так не пойдет. — Мартин встал, оставил гитару и пошел вглубь гримёрки. Все-таки это не одна комнатушка, а много комнат средних размеров. Конечно, это всё царство не только гримерка, ещё и костюмерная, для некоторых спальня, кухня, да всё, что пожелаете, и если деньги есть. Дэйв в этом туре затребовал много личного пространства. — Энди? — Гор вошел в тёмную комнату, только лампочка на потолке тускло освещала пространство. Выключателя на стене он так и не нашел, поэтому двигался дальше на ощупь. Ну, как двигался, скорее падал. И в один прекрасный раз упал прямо на спящего Флетча. Тот мрачно засопел и пихнул Мартина рукой по лицу. — Флетч, что с тобой творится? В самолёте было много времени, чтобы выспаться, ещё и вся ночь! — Март, отстань. — Энди перевернулся со спины на бок, да так, что Мартин чуть не слетел с него. — Да всмысле?! Флетчер, а ну, просыпайся! — Мартин одним резким движением перевернул друга к себе лицом, похлестал по щекам, но тщетно. — Нарываешься? Мартин тяжело вздохнул и направился обратно к Дэйву. Нет, он не сдался, это просто часть плана. Где же вы видели, чтоб Мартин Ли Гор сдавался после пары попыток? — Дэйв, у нас вода есть? — Не знаю. — Дэйв начал приводить свои волосы в порядок перед зеркалом, встав на стул на коленки, сильно прогибая спину и выпячивая задницу. — Вот водка точно есть, вода — не знаю. Поищи у Флетча в сумке. — Ладно, хорошо. Классно выглядишь, кстати. — Мартин лукаво улыбнулся, подошел и вмазал Дэйву пятернёй по заднице. Гаан захихикал и продолжил укладывать стрижку. Действительно, в закромах Флетча чего только не было, поэтому бутылка с водой легко нашлась. Со святой, правда, но так даже лучше. Грациозной походкой, предвкушая месть, Мартин прошелся обратно к всё ещё дрыхнущему Энди. А ведь он мирно спал и точно не хотел сейчас принять контрастный душ. Внимательно осмотрев свою жертву, он ухмыльнулся и вылил сразу половину бутылки на Флетча. Жестоко, да, зато эффективно: Энди аж подлетел. — Какого хрена?! Что это было?! — Вода. — Март, это же святая вода! Почему ты не зашипел и не исчез? — Флетч снял очки, протёр сначала их, потом глаза, и надел обратно. Смутное пятно превратилось в ржущего Мартина с бутылкой в руках. — А что, полегче никак нельзя было? — Я пытался, честно. Но тебя как будто убили. — Странно. После концерта, как обычно, следовал лестный разговор с коллегами. Мартин ненавидел этот момент, поэтому никогда в нём особо и не участвовал, отдавая слово Дэйву. Флетч тоже был его мнения, поэтому от лица Depeche Mode говорил, в основном, Гаан. Если не учитывать, что болтали о том о сём они с The Cure, то все прошло… неплохо. С Робертом Смитом ни Мартину, ни Флетчу никогда не удавалось поладить, зато Дэйв счастливо наговорился с ним аж на два с половиной часа. Этой ночью Гору не спалось. Хотя в последнее время он не мог нормально спать в принципе, сегодня ему особенно не спалось, поэтому он решил помучать Энди. Энди, который спал как убитый, в свою очередь любезно послал Мартина в жопу, на что тот обиделся и ушел дуться в свой неприкосновенный гостиничный номер в Париже. Однако спустя полчаса обижаний ему стало скучно, поэтому он пошел обратно в номер к Флетчеру, но застал там не только его одного. Скрытый в ночном полумраке некто рылся в вещах Флетча. Этот человек что-то искал, что довольно странно, потому что у господина Флетчера всё всегда лежит на своих местах и строго по порядку. Правда, порядок этот был известен только самому господину Флетчеру. Некий гость нарыл пачку таблеток, прописанных Энди недавно врачом от депрессии или нервных расстройств, спрятал их во внутренний карман пиджака, а на место этой пачки положил что-то своё. Тоже таблетки, и выглядят они точно так же, но будет ли нормальный человек менять таблетки на те же таблетки? Вот и прифигевший Мартин думал, что нет. Поэтому немедленно налетел на громителя сзади, хватая сгибом локтя за шею и лишая дыхания. — Вии! — завыл «нарушитель». Мартин с силой оттащил свою жертву из номера друга в освещенный коридор, чтобы опознать его личность. С ужасом он понял, что этого человека он знает. В его руках, обездвиженный, брыкался сам Роберт Смит без грима. — Пусти!* * *
— Мартин? Мартин! — едва слышно прошептал Рихард. Сердце против воли забилось так часто, что его стук был единственным, что он мог услышать. Ни гул машин, ни шум улицы, только тук-тук-тук. Направляясь домой после тяжелого рабочего дня в студии, ему показалось, что вот, он прямо сейчас видит перед собой его. Рихард побежал туда, где, по его мнению, в этот момент стоял мистер Гор. — Риша, стой! — заверещал Пауль и схватил Круспе за плечи, руки, спину, да за всё, что только под руку попадалось, лишь бы задержать Риху. — Что с ним такое, блин? Шнайдер, будь так добр, помоги мне, сука! — Уж сукой меня ещё не называли! — заржал Шнайдер и всё-таки помог Паулю. — Рихард, правда, что такое? — Я… я… — Рихард внезапно остановился. С ужасом, взглядом, полным недоумения и страха, он… понял. Это была очередная галлюцинация. Крайне болезненная, выворачивающая уже пустую душу и кишки наизнанку, заставляющая каждую клетку головного мозга поверить в то, что она реальна. Как же его задолбала эта жизнь. Эти бесконечные галлюцинации, воспоминания, которые, каждый раз появляясь вновь и вновь, испытывали психику Рихарда на прочность, и он уже не мог этого выносить, просто не мог. Спрятаться можно от всего, от человека, от какого-то места, от работы, да от чего угодно, кроме своего разума. Головы, мозга, всего своего тела, от него не спрячешься, не убежишь. Никак. Можно, конечно, совершить суицид, но Рихард был не настолько храбрым, чтобы на это решиться. Плюс ко всему, он не хотел терять всех фанатов, друзей, не хотел никого из них расстраивать своим столь быстрым, скоротечным уходом из жизни, это было чем-то слишком слабым, трусовским поступком — уходить от всех проблем, не решая их. Хотя прямо сейчас Рихард просто не видел других вариантов. И вот опять. Он стоит голый в душе, на него сверху капают ледяные капли воды, только они не дают ему забыться, стать рабом своих мыслей. Он закрывает глаза. Всё, что он сейчас может чувствовать — тоненькие струйки воды, стекающие по его обнаженному телу вниз, обжигая холодом каждую клетку. В голову вновь лезут навязчивые мысли, и Риха уже не в силах их остановить. Да ему и не хотелось. Лезут, ну и пусть. Всё равно сопротивляться бесполезно. Единственным действительно действенным способ остановить поток тяжелых воспоминаний были наркотики. Под ними тебе не хочется думать ни о чем болезненном, плохом, когда твоё сознание расширяется, гораздо легче представить уже произошедшие ситуации в хорошем для себя ключе. В том мире, в котором он под кайфом, Мартин не вел себя как великий и всемогущий спермотоксикозник, он наоборот был покладистым, и это в его голове вполне укладывалось с его реальным образом. В настоящем же мире Мартин не мог, просто не мог быть таким послушным, чтобы оставаться тем, кем был, эта черта никак не могла вписаться в его характер. Но наркотики — не выход. Его рука легонько прошлась по животу, холодная кожа, вода, непрестанно текущая по ней создавала сильный контраст с тёплой ладонью Рихарда, он даже вздрогнул от собственного движения. Оно заставило его вспомнить нежное, мимолетное прикосновение такой женственной руки Мартина, когда они вместе принимали душ у него дома после незабываемой страстной ночи, одни. Сейчас в этой квартире находились Шнайдер с Оливером, буквально за стеной, но с недавних пор они перестали жаловаться на рихардские двухчасовые заседания в ванной, ибо бесполезно. Только здесь он чувствовал полное уединение. В этот момент Рихарду так сильно захотелось, чтобы сейчас, в душевой кабине, его обнимал хрупкий Мартин, прижимал к себе сзади, несмотря на свой маленький рост, чтобы он чувствовал себя доминантом, ведь это так по-горовски. Как нежно и обжигающе он сейчас целовал бы его плечо, потому что доставал только до туда, как его руки плавно заскользили бы от живота до груди, дотронулись бы до сосков. В омуте воспоминаний Рихард не сразу заметил, как его рука уже вовсю ласкала напряженный член, обводя большим пальцем его головку. Он представил, как наклоняет перед собой на колени Мартина, заставляет его до приятной дрожи по-кошачьи выгнуть спину, так забвенно открыться ему, что противоречит всем его принципам и поэтому доставляет Рихарду какое-то извращенное удовольствие. О да, уж сейчас он бы вытрахал из него все сомнения по поводу их отношений, он бы заставил его чувствовать всю ту боль, которую чувствовал сам, но на уровне физической, потому что сам испытывал моральную. Но как впихнуть Мартина в те условия, когда он смог бы пострадать душевно? Можно было бы тоже прийти к изменам, но, зная этого белобрысого черта, это его бы ни в коем случае не задело. Что же тогда? Рихард кончил, представляя всевозможные способы наказания провинившегося Мартина, от самых безобидных до тех, от которых кровь в венах сворачивалась. Хотя Риха уже и не знал, кто в этой ситуации виноват больше, может, даже он сам, логически обоснованные мысли спутывались в один комок, и найти объяснение каждой из них стало трудновыполнимой задачей. По телевизору шел футбольный матч. Пауль и Флаке пытались внять, что там происходит, сидя с отваленными до пола челюстями, но у них это, по всей видимости, не вышло. Стоп, Пауль и Флаке? Должно быть, зашли после работы к ним домой. Рихард вышел из ванной в одном полотенце, обернутым вокруг бёдер и с непониманием уставился на двух непрошенных гостей. — Риш, у Шнайдера научился? — Пауль захохотал так, что с кухни вернулся Дум с тарелкой чипсов в руках. — Чему научился? — спросил Шнайдер, легонько приземлился на диван перед телевизором и принялся с неприлично громким хрустом есть чипсы. — Устраивать стриптиз своим коллегам! — Ландерс приполз на четвереньках к Шнайдеру и усёлся рядом с ним, время от времени подъедая у него из тарелки. — Ааа. Ну, вот если бы Рихард запутался с тобой в этом полотенце и пошел бы так на съемки, то тогда да, действительно, у меня учился. — Дум смерил небольшую гостиную беглым взглядом в поисках пульта. — Флаке, милый, кинь пульт! Точно в руку Шнайдера спустя мгновение приземлился продолговатый прямоугольный предмет. Точностью Кристиана был поражен даже Пауль. — А как ноги ставить куда надо, так это у тебя не получается! Мы, видите ли, падаем через каждые два метра! — Падаем? Да лад… — Флаке встал с кресла в углу, не понятно специально ли, запутался в собственный длинных ногах и упал прямо на визжащего Ландерса. Они втроем с Рихардом, который запрыгнул к ним на диван, автоматически став третьим участником этой оргии, вместе заржали, даже Оливер в уголочке тихо захихикал. Шнайдер однако их веселья не разделил, просто яростно клацал по каналам и жаловался, что нынче кроме футбола ничего и посмотреть нельзя. В конце концов, когда ему осточертело это занятие и он доточил все чипсы до последней крошки, он остановился на канале каких-то новостей и скрылся на кухне. «Всемирно известная группа Depeche Mode сегодня давала автограф-сессию в Берлине. Такого наплыва людей город не видывал уже давно. Чтобы остановить буйную толпу, на место проведения было выслано несколько нарядов патрульной полиции…» — сказала симпатичная немка, ведущая канал свежих новостей Берлина. — Ну ничего себе! Нам бы так! — сказал Пауль, придавленный где-то под двумя мужиками. Рихард, впрочем, осторожно сполз с них на бок. Полотенце, подобно хозяину, тоже сползло с его бедер вбок, но его это не особо волновало. — Рих? Ты куда? — спросил Шнайдер с кухни, когда Круспе пошел по направлению к двери. — М? Что? — он остановился и повернулся к Думу лицом, оставляя все остальное тело в том же положении. — Иди оденься, второго такого проишествия за один день наш город не выдержит! — залился хохотом Пауль, заставив бедного Рихарда покраснеть и пойти одеваться в спальню. Круспе решил удалиться из компании друзей на перекур, захватив с собой бутылку вина с кухни. Но если бы ему действительно нужно было только покурить, он бы вышел на балкон, прямо так, как был, голый, а тут он вдруг оделся и свалил, использовав как отмазку все ту же историю про перекур. На самом деле он хотел пройтись по родному городу. Он так давно этого не делал, потому что уходил в запой на несколько дней или шел на работу, не обращая внимания на всю красоту центра столицы Германии. А ведь она была такой прекрасной и неповторимой! Особенно в марте. Рихард решил прогуляться по набережной Шпрее, отпивая из бутылки через каждые пару метров. Из-за таяния снега река, должно быть, стала полноводнее. Риха стоял на набережной и смотрел вдаль, куда-то за горизонт. Поднялся на удивление сильный ветер, который развевал его плащ и средней длины волосы. Теперь он был похож на Шерлока Холмса с Бейкер-стрит, который решил спиться. Его образ дополняла стоящая в Берлине пасмурная погода, вполне привычная для серого Лондона. Небо затянули облака, но дождя, скорее всего, не будет, река забушевала волнами, заставив всех рыбаков или просто любителей покататься на лодочках отравиться на сушу. Вокруг не было ни души, хотя всего десять минут назад центральная улица, ведущая к набережной, по которой шел Рихард, была полна людьми разных слоёв населения. Будто все испугались плохой погоды. Все, но не Рихард. Он повернулся в сторону, потому что слышал оттуда странные звуки, голоса, словно знакомые. Теперь ветер дул ему в спину, а спутавшиеся волосы закрывали всякий обзор. Он прищурился, руками убирая волосы со лба и глаз, но они все равно лезли куда не надо. Вдалеке виднелись три силуэта, на вид все мужчины, довольно молодые. Разобрать, кто это, было проблематично, потому что всё сливалось в одно многоцветное пятно. — Че, прям так и было?! — громко смеясь, сказал один из трёх человек, тот, что посередине. Парень рядом ткнул его локтем в бок, и они продолжили говорить тише. Рихард отошел подальше от края пристани, чтобы не дай Бог не свалиться в реку, опасно в не совсем трезвом состоянии так стоять, но отошел недалеко, всего на два небольших шага. На первый взгляд она глубокая, да и умереть так рано и так глупо не входило в его планы. Компания медленно и спокойно приближалась к нему, постукивая каблуками туфлей о дорожную брусчатку. Этот равномерный стук его завораживал, он был единственным звуком, помимо шума бьющихся о стены волн и кряхтение какого-то алкаша рядом, четко слышимым в пространстве. Рихард посмотрел вверх, на серое небо, и ему на лоб упала большая капля дождя. Птиц, хвала небесам, тут не летало. Круспе закрыл глаза, чтобы усилить ощущения и слышать звуки лучше, он услышал вольную ритмичную музыку. На него нахлынуло вдохновение, возможно, скоро он напишет новый хит Рамштайн, если у Тилля найдутся подходящие слова. Однако из раздумий его вывел покачивающийся из стороны в сторону бомж, который как раз проходил мимо и не мог не задеть вдохновленного музыканта. Рихард и сам не понял сначала, что произошло. Резкий хлопок, потом хриплое «Ой», боль от удара бедром о что-то твердое и всплеск. Он увидел перед собой свет фонаря в размытой видимости и множество пузырьков, с каждым мгновением расплывающиеся и отдаляющиеся всё больше.* * *
Как оказалось в итоге, Роберт Смит намеренно хотел отравить Флетча. Или усыпить, что у него в итоге почти получилось. Удивительно, как много в мире проблем сводится к одному — зависти. Мартин с ним, как и Энди, и Дэйв, не общался больше ни на фестивале в Париже, ни в каком-либо другом месте. Его подозрения о том, что он плохой человек вполне оправдались, что радовало и расстраивало Гора одновременно. К счастью, остаток тура составляли их одиночные концерты по Европе, в основном, так что встречаться с коллегами-музыкантами, а тем более со Смитом, им не приходилось. Было чудесное утро в берлинской гостинице. Мартина и Дэйва не мучало похмелье с утра пораньше, что было довольно редким в их образе жизни, Флетч их с этим даже поздравил перед тем, как выпихнуть с кровати к сумкам, чтобы одеться. Прошлым вечером вышла какая-то неразбериха с номерами в отеле, то ли кто-то раньше занял место, то ли кто-то спер ключи, поэтому Энди любезно сообщил Марту и Дэйву о том, что сегодня ночевать они будут в одной кровати. Парни так устали после перелета, что даже не возмущались. Они, собственно, из-за того, что устали и поехали в отель, а не домой, потому что хрен знает где искать ключи от квартиры Мартина в поздний час, когда глаза слипаются и спину ломит. Флетчер, неся в руках две чашки с кофе, пока остальные сидели в гостиной Мартина, подумывал о мести. А не вылить ли на друга горячего кофейку? Это ж традиционный завтрак — кофе на чистых светлых штанах. Но к счастью, он быстро передумал. — Энди, а че у нас там по плану? Фотосессия? — спросил Дэйв, устало потирая глаза. — Почти. Автограф-сессия. — Флетчер необыкновенно легко сел на диван рядом с Мартином, обнимая его рукой за плечо. — Ещё хуже. — констатировал Гаан. — Ну что ты, твои фанаты этого долго ждали! — хихикнул Флетч и протянул ему чашку. — И перед камерой работать не надо. — тихо сказал Мартин на диване и улыбнулся, смотря вниз, в глубину испускающего пар эспрессо в кружке у себя в руках. — Кому как. Я б жопой перед папарацци покрутил, они бы нафоткались на месяц вперед и не доставали бы меня больше. А тут на тебе — сиди, улыбайся полдня! После утреннего «завтрака» Дэйв стал более коммуникабельным и готовым поболтать и пораздавать автографы жаждущим фанатам Депеш Мод. На Фридрихштрассе выстроилась огромная очередь на несколько десятков кварталов, действительно патрулировало много полиции и даже машина скорой помощи, потому что пару человек успело уже где-то придавить. Спустя час общения с фанатами Дэйва было уже не узнать, будто бы это не он ворчал с утра. Но помимо фанатов набралась ещё куча неугомонных журналистов, они крутились тут и там, доставали своими вопросами если не Дэйва, то Мартина, если не Мартина, то Флетча. Дэйв начал возмущаться, потому что из-за их микрофонов плохо получался на фотографиях с фэнами, Мартин немного более тактично указал на то, что они немного не к месту сейчас к нему лезут, зато Энди, к которому фанаты подходили меньше всех, был счастлив как никогда и радостно наплел им про новый альбом, про его стиль и особенности звучания, какой он будет хороший-прехороший. Мартин даже незаметно усмехнулся и ткнул его локтем в бок, подписывая очередную фотографию, так его удивили его выдумки. Альбом-то, тот самый, они не то, чтобы начинали, они даже обговаривать его толком-то не начали, да и незачем делать это сейчас, тур только-только закончился. — Да, наш следующий альбом будет чем-то новым. Такого вы ещё не видели! — рассказывал Флетч под жизнерадостные вспышки камер. — А как же Алан? Он вернется к вам в коллектив? — крикнул один журналист из толпы, которого через секунду после этого сбила очередная волна экспрессии фанатов Депеш Мод, когда Дэйв со словами «Вы такие горячие, мне аж жарко» снял косуху. — Следующий вопрос. Однако через часа три громких визгов фэнов мероприятие пришлось закрыть. Слишком много человек получило травмы ненароком несмотря на работу патрулей, случилась даже пара драк. Короче говоря, спустя ещё час трио прогуливалось по Берлину, ловя на себе заинтересованные взгляды прохожих людей. И да, плохая погода их не напугала, поэтому вскоре на них перестали пялиться, некому было. — Ко мне подошел один мальчишка, не знаю, лет десяти-одиннадцати и сказал, что его сестра дрочит на мсье Гора. — сказал Флетч. Мартин рядом покраснел и слегка отвернулся от него, мол, он тут не при делах. — А сестра-то его рядом стояла, и покраснела прям так, как Март сейчас! — Че, прям так и было?! — расхохотался Дэйв, который шел мимо них двоих, да так громко, что чайки на пристани, клюющие мокрые крошки испугались и улетели. Энди ткнул его в бок локтём. — Как хорошо, что я этого не слышал… — тихонько сказал Мартин и покраснел ещё сильнее. Он и сам не знал, почему его, почти тридцатилетнего мужчину это так сильно засмущало. Дэйв опять засмеялся, но на этот раз сдавленно, чтобы не злить Флетчера. — Кажется, дождь собирается. — сказал Энди и посмотрел вверх. Тучи на небе и правда сгущались все сильнее. — Да пофиг. — сказал Дэйв и продолжил рассказывать Мартину все подробности личной жизни той фанатки-старшей сестры мальчика, заставляя его щеки покрываться пунцом все ярче с каждой секундой. Энди не хотел так развивать эту тему, но Гаана было уже не остановить. — Вы это слышали?! — резко спросил Флетч и оглянулся. — Что слышали? — озадаченно спросил Дэйв и проследил за взглядом Энди. — Всплеск. — Флетчер вгляделся в поверхность воды. Всё, что было видно — всплывающие пузырьки. Энди и Мартин поняли все без лишних слов, в то время как Дэйв все еще стоял на одном месте и недоумевал. Они бросились вперед, к пристани, Флетч на ходу стащил с себя пальто и швырнул в сторону. Энди, как настоящий герой, набрал в легкие побольше воздуха, пытаясь себя морально подготовить к нырку под воду, возможно на большую глубину, и через мгновение он оказался ниже уровня воды. Мартин успел только подбежать к месту и приготовиться, чтобы поймать Флетча или человека, которого он вылавливал, как Энди вынырнул и резко схватил ртом воздух. Какого же было его удивление, когда в его руках появился недышущий и беспомощный Рихард. — Он не дышит. Ты умеешь дыхание рот в рот делать? — спросил Флетч, едва отдышавшись и повалив Риху на асфальт на безопасном расстоянии от реки. — Й-я? Я?.. Д-да, наверное… — сказал Март. Руки у него тряслись, он не мог их успокоить, когда нагибался над Ришей, и из-за этого он весь дрожал. — Так делай. Мартин, все также дрожа как осиновый лист, ещё сильнее склонился над Рихардом и положил свой рот на его. Он понимал, какая сейчас на нем лежит ответственность, поэтому зажал его нос и начал осторожно вдувать воздух в его легкие, пока не почувствовал, как чьи-то руки сжались на его плечах. Рихард недалеко, но резко откинул его от себя и закашлялся. — Живой вроде. — констатировал Энди. Рихард через силу поднялся и сел на асфальте, протирая глаза и щурясь от яркого фонаря, светящего прямо в глаза. Что только что произошло? Он умер? Его откачали уже в раю? Спустя долю секунды он увидел испуганного Мартина перед собой, тоже сидевшего на асфальте и смотрящего ему в душу. Нет, пожалуй, это все-таки ад. — М-Мартин?.. Март… Мартин! — Рихард быстро подполз к нему на четвереньках и упал на него всем телом. Март поморщился от его холодной промокшей одежды, прижимавшейся к его телу вплотную, такие же мокрые волосы спадали на его лицо и лезли ему в глаза и в нос, но он ничего ему не сказал, что не было похожим на него. Сейчас Март бы пожаловался на такие действия, раскритиковал бы каждое движение в свою сторону, но, черт, Рихард сейчас его так по-детски искренне обнял! Мартин даже заулыбался, пусть и с чужими волосами во рту. Одной рукой он убрал пряди черных слипшихся волос в сторону, другой приобнял Рихарда за талию и прижал к себе сильнее, хотя сильнее уже некуда. Тут подбежал Дэйв и хотел что-то сказать Флетчу, но тут заметил странно до ужаса счастливую обнимающуюся парочку на земле и заткнулся. — Во дают… — это было всё, что он мог тогда сказать. — Март… Ты меня прости, а… — прошептал Рихард ему на ухо, поворачиваясь своим лицом к его. Мартин улыбнулся. — Это я виноват. — вид его посерьёзнел, и он добавил. — Прости. Я не хотел. Это все Дэйв… — Прощаю. — Рихард улыбнулся уголком губ и чмокнул Марта в нос незаметно для остальных. — О чем вы там шепчетесь?! — спросил Дэйв, когда пришел в себя. — Больше двух говорят в слух!* * *
— Ты точно этого хочешь? Ещё есть время отказаться. — Шутишь? Это время уже как час назад прошло! — усмехнулся Рихард. Он лежал на кровати перед Мартином, который стоял и самым нахальным образом рассматривал его голое тело. Он сам-то не особо отличался от обнаженного Рихи, но его этот факт совершенно не волновал. Нет, Рихарду было привычно, что его все вожделеют и хотят, но сейчас, когда это делал именно Мартин, это ощущалось как-то по-другому, не как раньше. Блондин спустя какое-то время, кажущееся бесконечностью, наконец лег к нему, точнее на него, навис над ним, и стал осыпать поцелуями его грудь, ключицы и живот, обжигая горячим дыханием чувствительную кожу и соски. Мартин медленно спускался ниже и ниже, доставляя необыкновенное удовольствие извивающемуся Рихарду, а потом резко поднимался и целовал его в губы, чтобы задержать его на этой стороне мира, пока он окончательно не улетел в рай. Рихард запустил длинные тонкие пальцы в его вьющиеся волосы, оттянул их, заставляя Мартина застонать в поцелуй, а его самого из-за этого улыбнуться. — Так не пойдет… — сказала ведьма с зелёными глазами и лукаво улыбнулась. — Полежи здесь. — Куда я денусь? Мартин, виляя бёдрами, удалился из своей спальни, оставив Рихарда в недоумении. Он запрокинул голову и посмотрел в потолок. Сколько времени уже прошло? Что, мать его, могло сдвинуться, сколько планет должны были встать в ряд, чтобы он на это согласился? Но сейчас парня волновало совсем не это, его интересовало только одно: где блядь шляется Мартин? Стоило этой мысли прийти в черноволосую голову с практически ёжиком на голове, как интересующий его объект появился в поле его зрения. С ремнём. В руках. Ну не в зубах, уже хорошо. — Иди ко мне. — Сказал Мартин. Рихард поворчал, но всё равно медленно подошел к рассевшемуся на кресле с широко разведенными ногами Мартину. Он слегка побаивался кожаного ремня, это очевидно, ведь этому «гению» в голову могло прийти что угодно, и не всегда безопасное. — На колени. Вот так, молодец. Гор погладил парня по голове, осторожно обмотал ремнем вокруг его шеи, как петлю, и заботливо по-отечески чмокнул его в лоб. Так, а вот теперь действительно страшно. — Мартин? — Да, Риша? — Что ты делаешь? — Какой нетерпеливый… Иди ближе, давай, ты же меня любишь. — он легонько притянул Рихарда к себе за волосы на затылке и вжал его лицом в пах. Тот лишь немного поморщился. — Ну же, ты ведь знаешь что делать… Рихард, все ещё не веря, что оказался в таком положении, с удивленным до возбуждения видом обхватил головку члена Мартина губами, аккуратно направляя его рукой для удобства. Он сам не до конца понимал, что и как нужно делать, зато Март был в восторге. Этот неумелый минет оказался лучше всех тех, что делали ему профессиональные шлюхи, а за свою карьеру музыканта он переебал их много. Он сосал неумело, не так приятно, как мог бы, помогая себе руками, обхватывая плотно нежнейшую плоть губами и водя по ней влажным горячим языком, но черт, как же это возбуждало! Мартин время от времени тянул за ремень, наматывал его на кулак одной рукой, что сдавливало шею Рихарда и ему становилось трудно дышать, но всегда отпускал, потому что не хотел его задушить прямо здесь. Не сейчас. — Хватит. — Март оттянул его от себя за всё тот же ремень, высунул свой член из его рта и похлопал им по его щекам. Это движение завело его еще больше. Они переместились на кровать, Мартин уложил Рихарда на живот и навалился сверху сам, стараясь, чтобы его, то есть, мартиновский член касался тела любовника как можно чаще. Ещё раз прошелся поцелуями от спины и ниже, к пояснице и туда, где спина заканчивает свое благородное название. Его язык с энтузиазмом исследователя пробрался в Рихарда, заставив того сладостно вздрогнуть и издать звонкий хриплый стон. Рука Рихарда с легкостью нашла затылок Мартина и вдавила его в себя глубже, что крайне не понравилось блондину. Сейчас не тот, момент, когда можно проявлять свои доминантные способности, господин Круспе. Мартин молча, покинув мокрый вход парня, снял ремень с его шеи и связал им шаловливые ручонки, чтобы они ему больше не мешали, а затем продолжил свои душераздирающие ласки. Его язык вытворял невероятные вещи, Рихард сдавленно стонал в подушку, чем заставлял Мартина похабно ухмыляться, но он не спешил затыкать ему рот. Ему хотелось слышать эти яркие звуки, они были даже приятней той музыки, что он пишет, потому что их, в каком-то плане, слышал он один. Необычайно быстро все произошло. Мартин, предварительно достав из кармана брюк лубрикант, смазал нежный вход Рихарда и подул на него. Круспе снова вздрогнул под ним, он не ожидал такой повышенной чувствительности. Гор жадно припал ко рту своего наглого парня, который уже вовсю вилял задом, дразня, и шлепнул его по ягодице, чтобы не позволял себе лишнего. Чтобы понял, что главный здесь не он. Мартин, будучи не в силах оторваться от влажных и до умопомрачения приятных губ Рихарда, нашел внизу свой член и начал медленно поглаживать им край того колечка, что сейчас больше всего вожделел. Риха заметно напрягся под ним, но Март второй рукой начал успокаивающе гладить его по спине и рукам, отгоняя от Рихарда все плохие мысли. Он вошел в него без промедлений, совсем чуть-чуть. Круспе отчаянно вскрикнул, разрывая их долгий, мучительно сладкий поцелуй, по щеке его скатилась одна единственная кристально чистая слеза… — Не плачь, мой ангел… — Гор нежно поцеловал Рихарда ещё раз, давая ему достаточно времени, чтобы привыкнуть. Мартин томно прикрыл глаза. Сейчас в его руках, ну или, скорее, на его члене, был сам Рихард Круспе. Да он об этом только мечтать и мог! Конечно, роль подчиненного, своеобразной жертвы ему всегда нравилась, но хотелось хоть один раз попробовать быть сверху. — Ри-иша!.. — прокричал он, когда почувствовал на себе оргазм любовника, окончательно разорвавший тонкую грань между реальностью и кайфом их обоих. — Риш? Я хочу тебе кое-что сказать. — Рихард повернулся к Мартину лицом. Его заинтересовала эта фраза, да и вся эта атмосфера грядущей откровенности после секса. — Что? — спросил он, прижимаясь к его шее. — Хотя, для начала, спросить. Ты видел эротические сны со мной? — этот вопрос изрядно шокировал Рихарда, однако пара моментов из этих снов тут же всплыла перед глазами. — Или, может, просто что-то, что со мной связано… Может, видел нереального меня на улице? — Д-да… — Это доставляло тебе дискомфорт? — Д-да… — Бога ради, прости! Прости, я не хотел! Честно! Я просто… Я… Хотел заставить тебя ревновать меня, скучать по мне, я… Прости… — Мартин обнял Рихарда обеими руками, хоть это и было не совсем удобно при размерах брюнета. — Что? — Рихард так и не понял о чем речь. О чем он говорит? — Дело в том, что я, как бы тебе это сказать… читаю мысли. Могу ими управлять отчасти, создавать их или сильные галлюцинации, разные сны… — Но как? Как, черт возьми?! — Наверное, по наследству передалось… Вместе с зелёными глазами. — и тут до Рихарда наконец-то дошло. Все те страдания и боль, что он испытывал и из-за которой чуть не стал наркоманом и заклятым алкашом, достались ему по велению той маленькой блондинистой сучки, что только что его трахнула. Какие же вы жизни существуют подлые вещи! — Ах ты, моя маленькая похотливая Ведьма… — Рихард всерьез посмотрел на него, но Мартин лишь начал ржать своим коронным «ХЕ-ХЕ-ХЕ» и продолжил, даже когда тот повалил его на пол и стал кусать за возбужденные соски, вводя их в новую волну эротического транса.