* * *
Мартин сосредоточенно бренчал на гитаре три одинаковых аккорда вот уже второй час. Ему самому это не надоедало, Флетч спокойно смотрел какую-то туповатую драму в наушниках на ноутбуке, а вот Дэйв готов был завыть. — Полушайте, мистер Гор, вам не кажется, что рановато записывать песню для нового альбома? — вежливо начал он, но в его голосе открыто звучала фальшь. — Мы и этот тур-то ещё не закончили. — Мы же не побежим в студию прямо сейчас её записывать… Это так, демка. Будущая. Или… — Мартин загадочно улыбнулся, а Дэйв округлил глаза до такой степени, что они напоминали два арбуза. — Март, не надо… — он уже вскочил с дивана и перегородил Гору всякий выход. — Да шучу я, Дэйв. Ну куда мы сейчас пойдём, ночь на дворе. — сказал Мартин и отложил гитару в сторону. Дэйв облегченно выдохнул и плюхнулся обратно на мягкую сидушку дивана. — А когда ты ёлку уберешь? — спросил он, поглядывая на маленькую наряженную ёлочку на столике в уголке. Была бы она настоящей, а не пластиковой, давно бы осыпалась. — Не знаю. Мне лень. Красиво же? — Красиво. Но за три месяца можно же было её спрятать? — Тебе мешает — ты и прячь. — Не хочу я твою ёлку трогать! Вдруг, там ядовитые иголки! — Девочки, не ссорьтесь! — Энди снял наушники и окинул Дэйва фирменным суровым взглядом. Не хватало им ещё и посраться из-за ничего перед началом длительной работы. Возможно, в этом и не было ничего страшного, но вездесущие журналюги найдут даже в случайно метнувшем странным взглядом в Мартина на публике Дэйве повод написать поэму о плохих отношениях в команде и о том, что группа на грани распада и это их последние выступления. — Внатуре, че мы разошлись! — сказал Гаан. — Мартин, раз уж тебе так хочется куда-нибудь свалить на всю ночь, предлагаю сгонять в бордель. — Даже не знаю… — Гор поразмышлял о Рихарде, который точно будет против такого похода. Он не успел ему рассказать, ревнивый он или нет, и считает ли вылазки в бордель за измену, но Мартин знал. Знал, что ему хана. — Да че ты, мы давно так вместе не ходили. Я знаю там пару девок, конфиденциальность обеспечена. — уверил его Дэйв. — Флетч, ты за? — Идите без меня. — Энди скучающе сложил ноутбук пополам и отставил наушники в сторону, подпирая подбородок рукой. — Сегодня на смене рыженькая, твоя любимая. — схитрил Дэйв. Знает, падла, чем подкупить. — Беру свои слова обратно. Мартин, вперёд! — Энди подхватил верещащего Мартина с дивана на руки и понес его на выход. Он пытался сопротивляться, брыкаться, кричать, но тщетно, Флетчер для него слишком велик. Но то, что его мнения опять никто не спрашивал, разозлило Мартина ещё сильнее. В музыке, понятное дело, «доминантом» всегда был он, но в обычной жизни его словно не замечали. Может, из-за размеров, ведь Гор был меньше всех, ну, так все считали, на самом деле они с Дэйвом почти одного роста, может, просто всем было плевать, непонятно. Но Мартина это очень бесило, с этим нужно было что-то делать. В тот день девочки из публичного дома устроили грандиозное шоу. Это, конечно, не выступление танцовщиц из стриптиз-клуба, когда они в зале при всех раздеваются, но там есть одно строгое правило — не трогать. Мартин раньше часто посещал подобные места, каждые выходные, если не бар, то бордель, это было своеобразным отдыхом от работы в студии и постоянного напряжения. Проститутки давали здесь легко и без лишних претензий. Никакой ответственности, никаких обязанностей, это идеально подходило для единичной разрядки, но был один существенный минус. Мартину всегда хотелось больше, хотелось чувствовать, что тот, кого ты сейчас ебешь принадлежит только тебе, чего не могли дать одноразовые шлюхи. Девушки, с которыми он состоял в романтических отношениях, были скорее для удовлетворения внутренних блевотно милых потребностей. — Мартин, Мартин, ты посмотри! — Гор обернулся от криков Дэйва в истерике и увидел, как он совокупляется с брюнеткой, стоящей раком, которая начала лизать своей блондинистой подружке, лежащей рядом. — Да! Ещё! — Ах! — стон Флетчера прозвучал как гром средь ясного неба. Девушка с огненно-красными волосами насаживалась на сидящего и стонущего Энди сама, судя по реакции Флетча, ещё и в анал. — Сука, блядь, да! ДА! Впрочем, Мартин не особо удивился выходкам путан, и продолжил прерванное дело. Он брал симпатичную блондинку сзади, она сидела на круглом барном стуле, забравшись на него с ногами, согнув колени и выгибая спину так, чтобы Мартину было удобней. Он решил не сдерживать себя совсем, побыть нежным и податливым он мог с Рихардом, только с ним он может пойти против своих желаний. Март зажмурил глаза от удовольствия, сильно сжал пальцы на талии девушки и ускорился. Блондинка стонала так громко, что перебивала всех присутствующих в комнате, даже непревзойдённую рыжую Лили, с которой сейчас кайфовал Энди. Мартин представил, как трахает Рихарда, как он нежно постанывает под ним, представил его лицо, находящееся интимно близко с его, и кончил. Бурно, мощно, оргазм завладел всем его телом, Мартин потом долго не мог прийти в себя. Мартин и Рихард лежали в обнимку на кровати. Всё повторяется, снова и снова: пятница, вечер, счастливые лица двух парней, новости за последнюю неделю и секс. Как день сурка, только пятница сурка. Однако сегодня Мартин был особо взволнованным, Риша посчитал, что это из-за тура, который начинается уже на следующий день, но всё было не так просто. Во время последнего пункта в обыденном плане их совместного времяпрепровождения Гор слишком легко поддался всем действиям Рихарда, и даже не выразил никаких претензий. Он просто лежал под трудящимся в поте лица Круспе, отвечал на поцелуи и иногда приобнимал за талию. Ни разу не шлепнул по округлой попе, не прикусил губу посреди страстного поцелуя, не продемонстрировал фирменную ухмылку, ничего. Что-то с ним определённо было не так. Кое-как прерывисто кончив, Рихард упал лицом в подушку и замычал. Мартин просто лежал и смотрел в потолок, собственно, не изменив позы с того момента, как с него слез его партнер. — Волнуешься? — спросил Риха и перевернулся на бок, смотря на профиль своего любовника. — Ты о чем? — Мартин повернул голову. Глаза его блестели. Только не понятно от счастья, или от слёз. Может, от всего вместе. Его не покидало колющее в груди чувство того, что он мудак, изменивший Рихарду. Уже двое суток Мартин думал только о том борделе. Тогда ему не оставили выбора, но он мог что-нибудь сделать. Мог уговорить Флетча не идти, мог сказать, что приболел, да все, что угодно. Но не сделал ничего. Это было обидно. — Ну, о концертах. О туре. — А… — его голос предательски дрогнул. Мартин чувствовал, что сейчас сбудется его страшный кошмар. Опять. Он понял, что сейчас разрыдается по стоявшей влаге в глазах, поэтому резко развернулся на бок, игнорируя Рихарда, и заплакал. Громко. Надрывисто. Это было ужасно, осознавать, что вот так вот просто обманываешь человека, который тебе доверяет, словно ребёнок. Риха оторопел, но, придя в себя от душераздирающих всхлипов, прижал Мартина к себе, обнял маленького ангела и ласково поцеловал в макушку. Гор пытался отстраниться, вырваться, чтобы не сделать себе ещё больнее, но понял, что это попросту бесполезно. Он так и не повернулся к Рихарду лицом, слёзы текли по голове и впитывались в настрадавшуюся за всё время подушку, ведь рыдал он часто, но в одиночестве. — Слышь, Март, круто по шлюхам сгоняли, надо бы ещё разок повто… рить. — Дэйв внезапно запнулся, когда увидел голых Мартина и Рихарда в одной кровати. — Я… У тебя открыто было, вот я и подумал… Неважно. Так же быстро, как и зашел, Дэйв пулей вылетел из спальни. Он бесшумно вошел в квартиру, никто и предположить не мог его появление. Обычно, если Гаан и притащит свою гордую задницу куда-либо, об этом узнают все. Мартин перестал рыдать, лишь молча посмотрел на Рихарда. Его лицо выражало опустошенность, он будто переваривал то, что сейчас услышал. Гор понял, что попал. Конкретно так. Рихард просто поднялся, собрал свою одежду, которую сам же раскидал по полу, и молча вышел. Черт, да лучше бы он сделал хоть что-нибудь, нежели так вот просто взять и, не сказав ничего, уйти. Лучше бы он наорал на него так, что даже соседи сверху поохреневали бы, лучше бы побил его, изнасиловал, прикончил к чертовой матери, но не просто ничего, блять. — Риша… — сказал Мартин в пустоту. Его маленькое тело обволакивал холод, и даже толстое одеяло не могло заменить тёплые объятия парня.* * *
Мартин стоял в тихом угрюмом коридоре один, смотря куда-то в даль, ожидая чего-то. Он сам и не знал, чего именно. На нём была большая чёрная шляпа со средней длины краями, чёрная помада, кожанка и кожаные штаны, тоже чёрные. Гор должен был идти через час-два, не более, но он всё также упорно стоял и ждал. Наверное, Мартин единственный человек во всей вселенной, кто припёрся извиняться с бутылкой водки в руках. Ни с мартини, ни с текилой, виски, ромом, шампанским или вином, как полагается, нет, с водкой. Дорогой, кстати. А что поделать, если Рихард то и дело ворчал о том, как хочет нажраться пивом или водярой, нести ему глинтвейн? Так хотя бы были шансы на помилование. Это был какой-то дешевый офис журналистов. Здесь Рамштайн давали своё интервью, Мартин знал, потому что Круспе успел ему наплести, какие ужасные здесь водятся журналюги — пискни ты как-нибудь не так, и всё, «знаменитый гитарист и бэк-вокалист известной группы Rammstein Рихард Цвен Круспе неизлечимо болен неизведанной болезнью, как проходит подготовка к похоронам». Да и он сам по своему горькому опыту знал. Мартин слышал за тонкой, словно картон, стеной голос Тилля, рассказывающего интервьюеру планы на следующий альбом, и будет ли он вообще. Линдеманн был так воодушевлён, Гор прямо чувствовал, как он светится от счастья, хотя даже его не видел. Он говорил о том, какие прекрасные у Раммов отношения, как им нравится работать вместе, как он прекрасно понимает проблемы каждого из них. Он клялся, что Rammstein будут навеки вечные вместе. Наивный. Depeche Mode существуют всего-то одиннадцать лет, хотя ненамного старше Раммов, и уже успели настрадаться до смерти. А совместные путешествия по миру на автобусе во время грандиозного тура — это просто кошмар. После такого ты как минимум полгода не сможешь выносить рожи своих товарищей. И вот интервью закончилось. Первыми из комнаты вылетели Флаке и Оливер, они были счастливы, что наконец свалили оттуда, поэтому даже не обратили на Мартина никакого внимания, будто и вовсе не заметили его. А не заметить его, как сами понимаете, невозможно. Дальше освободились Шнайдер и Пауль, которые страшно смешно ржали над какой-то шуткой, они остановились и внимательно осмотрели черное пятно, появившееся впереди. — Вроде Джон говорил, что у них на сегодня нет больше интервью. — Пауль нахмурился, бесстыдно разглядывая бутылку водки у блондина в руках. — Джон? — спросил Дум. — Журналист. — Ааа. А он тут причем? — Ну, если уж такая суперзвезда, — Пауль кивнул на Мартина, — сюда пришла, то только ради интервью. Шнайдер пожал плечами и, подталкивая Ландерса за плечо, направился к выходу. Следующим в дверном проёме появился Тилль. Вот он знатно прифигел. Сначала он внимательно вгляделся в лицо Марта, будто не был уверен, что это он, потом опустил глаза на уровень бутылки и улыбнулся. — Прости, братан, не сегодня. Да и Дэйва что-то не видно, без него не то. — Тилль похлопал Гора по плечу и прошел мимо. — Я не… — Всего хорошего! — крикнул он вдогонку. Рихард замер. Он только-только допил любезно предложенный безвкусный кофе и собирался уходить, как услышал до боли знакомый голос в коридоре. Эти пустые бестолковые разговоры об содержании альбома, о котором никто даже и не знает унесли его мысли куда-то далеко, он на какое-то время и забыл о нём. И тут на тебе, опять. За что ему такое чудо? Рихард одел тёмное пальто, обмотался тёплым шарфом для виду, потому что на самом деле он ничего не грел, и, глубоко вдохнув напоследок, покинул комнату. Мартин радостно заулыбался, протянул руки для объятия. Риха неприлично долго смотрел на него, его взгляд был тяжелым и напрягающим. Март был тем, кого он сейчас хотел видеть меньше всего. Эти глаза, зловеще зеленеющие с каждой секундой, напоминали ему о случившемся. Рихард душераздирающе вздохнул, забрал бутылку из рук Мартина, неприлично долго касаясь его руки, и ушел. Недалеко правда, метра через два он остановился, посмотрел на своего парня через плечо: он стоял неподвижно, всё на том же месте, в той же позе, не разворачиваясь. Теперь Рихард считал мудаком уже себя, но если бы он остался, было бы ещё хуже. Круспе был морально подавлен. Ему было противно от себя даже больше, чем от Мартина. Он же просто сбежал с места инсцендента, если можно так сказать. Сбежал, как трус, как девчонка. Хотя виноватым он всё равно считал Гора, но сука, можно же было просто сесть, поговорить, разобраться. Ну не психанул, конечно, уже хорошо, потому что в этом случае Мартин даже извиняться бы не пришел. Но блин, «пройтись по шлюхам» не такая уж и измена в гейских отношениях. Может, они просто по-братски собрались и пошли ебаться? Риха тоже так делал. Ну, в плане ебать блядей, а не друг друга, хотя Рише уже было всё равно. Через время до Круспе дошел ещё один факт: Мартин составил угрозу их отношениям даже большую, чем волшебное путешествие в страну путан, просто тем, что припёрся прям к ним на интервью. Его хотя бы папарацци не видели?! Не хватало ещё заголовков газет типа «Мартин Гор — тайный собутыльник Рамштайн?» или «Что скрывается за маской милого ангелочка участника Депеш Мод — Мартина Гора? Быть может, алкаш, наркоман, тайный фанат Рамштайн?». Рихард мог сказать, что ко всему вышеперечисленному прилагался ещё гей-БДСМщик-извращенец-фетишист, который не мог определиться со своей ролью в постели. Следующая неделя прошла для Рихарда очень тяжело. И это заметил Шнайдер, он был скрытым эмпатом. Круспе не ночевал в их квартире, но регулярно платил свою часть аренды. Он снимал небольшие скромные апартаменты в каком-то отеле на краю Берлина. Всё потому, что сейчас ему как никогда нужно было побыть одному. Ужасное чувство. Его разрывало изнутри, хотелось броситься кому-нибудь в объятия и разрыдаться, но он терпел. Он не хотел показаться слабым кому-либо. Единственным спасением являлась та водка, которую собственноручно притащил Мартин, но её одной, конечно, было мало. Поэтому бедного Рихарда понесло за бухлом в ближайший бар. Уже припьяневшему телу Рихи было плевать, где оно сейчас находилось, лишь бы наливали, да побольше. Он находился в весьма сомнительном заведении для низких слоёв берлинского общества, здесь повсюду бродили грязные страшные люди под кайфом, а, значит, достать наркотики не было такой уж проблемой. Для Рихарда в том числе. Один из его новоиспеченных друзей наркоманов раскрыл контакты знакомого наркодилера, живущего неподалеку, у которого закупались все знакомые того самого друга, известные и не очень. Круспе вернулся в свой номер под утро. Неизвестно как его пустила консьержка внизу, и как он дополз до третьего этажа, наверное, за пару часов его припустило. Он забился в уголок страшной пустой ванной с зелёными стенами. Собственно, поэтому она и была страшной — эта краска на стенах всё утягощала. Руки дрожали, Рихард не успел-то особо протрезветь, как на него нахлынули эмоции. Как всегда, с отрывом в десяток часов с момента, как все произошло. В кармане разорванного пальто лежал большой стеклянный шприц, только такие остались у дилера. Сейчас главный вопрос один — доставать или нет. Опьяневший рассудок выдавал Рихарду всё новые картинки с болезненными воспоминаниями вплоть до тех, которые ассоциировались у него с детством и подростковым возрастом. Господи, как сильно он не хотел это вспоминать, как сильно он хотел это забыть! Алкоголь не помогал в борьбе с собственным разумом, его же мозг доводил его до истерик, он старался не кричать слишком громко, потому что соседи вызовут полицию. Рихард готов был проклясть ебущуюся за стеной парочку, просто потому что он не участвовал в их неприличных делах. Он медленно, трясущимися руками достал шприц из кармана и внимательно его оглядел: следов нет, должно быть, его никто не использовал. Ему же лучше… Первая в его жизни доза. Героин заполнил его вены, разум. Сука, лучше бы он никогда не притрагивался к наркотикам, не хватало ещё к курильщику и алкашу добавить статус наркомана. По крайней мере, укол кайфа дал ему то, в чем он нуждался. Забытье. Неосмысленность своих действий. Он чувствовал, будто все его проблемы свалились на кого-то другого, сейчас его собственные мысли не могли догнать Ришу. Не могли ранить… Хотя, может, и не собственные. Из его головы не выходил несчастный Мартин, почему-то Рихарду казалось, что ему сейчас ещё хуже, ведь он не мог просто взять и уколоться, как это сделал Круспе, Мартин же против наркотиков. Рихард на руках выполз из ванной, и, не добравшись до кровати, упал посреди коридора. Один. Без сознания. Без понятия, что делать дальше. Всё само как-нибудь решится. Наверное…