Виноваты

      Дни превратились в недели, недели — в месяц. В какой-то момент Таврос осознал, что все его мысли сосредоточены на Гамзи. Он был в его жизни так часто, что стал незаменимой её частью, которая никогда не надоедала. Скорее, всё было совсем наоборот. Они виделись почти каждый день. Гамзи сумел завоевать доверие Нитрама каким-то невероятным для последнего способом. Он постоянно писал ему в ДостаньКореша или просил сходить с ним то в парк, то ещё куда. Иногда он брал на себя смелость заскочить после школы и потусить в комнате друга. А Таврос был не против: они либо болтали обо всём на свете, либо играли в Н64. И почти каждый раз Таврос выигрывал. Гамзи это не огорчало, скорее наоборот. Он всегда поздравлял своего друга и хлопал его по спине или широко улыбался самой искренней улыбкой. Гамзи однако смог несколько раз одержать победу, чему Таврос обычно удивлялся. Его внутренний геймер негодовал, но, отогнав ненужные мысли, мальчик поздравлял Гамзи с победой.       Дело дошло до того, что отец начал бурно реагировать на хорошей настроение сына; оскорбления и обвинения, которые становились всё более резкими и частыми при виде счастливого Тавроса, наполняли его желчью. Это беспокоило Тавроса больше, чем он показывал. Он не собирался ничего говорить, он спокойно проглатывал каждое грубое слово со смиренным выражением лица.       Он был рад, что Гамзи никогда не встречался с его отцом. У него было чувство, что отец, возможно, и есть тот единственный человек, который точно сможет вывести Гамзи из себя; это, конечно, не будет чУдОм, о котором Гамзи всегда говорит. Совсем наоборот.       В школе всё было по-прежнему. За месяц ничего не изменилось, разве что Джейд ещё несколько раз поговорила с Тавросом. Нитрам вовсе не возражал. Напротив, он любил с ней поболтать о разных вещах и отвечать на все её вопрос. Голос девушки был по-детским милым, а сама она была очень доброй. За исключением редких случаев, когда она раздражалась и даже немного пугала; правда, Джейд никогда не злилась на него, а лишь на тех, кто смеялся над ней или Тавросом.       Оскорбления в его адрес не исчезли. Но они стали настолько редкими, что порой он не слышал ни одного плохого в день — многие предпочитали его просто игнорировать. Такое отношение к себе Тавросу нравилось гораздо больше.       Сегодня была пятница, и это был один из тех дней, когда его никто не трогал. Отца снова задержали на работе из-за очередного совещания (похоже, их у него было много), что было очень удобно для Тавроса, потому что Гамзи любезно согласился подвезти его — не придётся сидеть в школе допоздна в мучительном ожидании.       Друзья пошли в кино, и снова Гамзи заплатил за оба билета. Таврос был мрачен, но настроение поднялось, когда начался фильм. И в целом он был неплох, хотя и слегка утомительным.       По дороге домой Таврос вновь не мог не рассказать о своём впечатлении о кино и всё болтал без остановки. А Гамзи только улыбался своей ленивой улыбкой и часто кивал. У Нитрама ни разу не возникло чувства, что его другу неинтересно. Сторонний наблюдатель мог бы возразить, но лишь тот, кто хорошо знал Гамзи, мог легко сказать, интересно тому или нет. Тавросу нравилось думать, что он знает своего друга, но иногда он сомневался в этом.       Они договорились перекусить, и пока ехали к ближайшему ресторану быстрого питания, а Таврос погрузился в мысли. Как долго он дружил с Гамзи? Месяц? Полтора месяца? Кажется, да. Странно, однако, насколько он был близок к ним. Хотя, если подумать, он мало что знал о его жизни. Он не знал, кто его родители, только то, что у него есть старший брат, который любит устраивать «вечеринки», на которые Гамзи не приглашали или, скорее, он не хотел идти. Он не знал, где живёт Гамзи, каким было его детство, не знал и других его друзей.       Что ж, он полагал, что это справедливо, Гамзи тоже мало что о нём знал. Он, конечно, не знал ни о его детстве, ни о том, какая его семья, и Таврос, конечно же, не собирался рассказывать ему.       Вскоре Гамзи заехал на стоянку. Таврос, всё ещё глубоко задумавшийся, не понял этого, пока Гамзи не ткнул его в живот. На этот раз он подавил писк и посмотрел на Гамзи.       Тот усмехнулся.       — Мы на месте. Чего хочешь?       Сегодня они решили попробовать итальянской еды. Было решено забрать заказ с собой, а не засиживаться внутри. Таврос взглянул на меню: добрая половина позиций была на итальянском, хотя еду таковой было сложно назвать. Нитрам заметил пластиковые миски с макаронами, миниатюрные пиццы и ещё какие-то неузнаваемые блюда. Поскольку большая часть пасты была с мясом или мясным соусом, Таврос пожал плечами. Тогда они с Гамзи договорились разделить миниатюрную пиццу, и в напитках не было нужды, потому что в бардачке лежали баночки «Фэйго». Таврос настоял на том, чтобы разделить счёт, но получил отказ, потому что «ни один мой грёбаный брат не будет платить, когда я и сам могу это сделать».       Вскоре пицца оказалась на сиденье между ними. Гамзи достал из бардачка несколько банок «Фэйго» и протянул одну Тавросу.       Сделав большой глоток, Таврос понял, насколько сильно он хотел пить. Он успел привыкнуть к этому напитку и считал, что это одна из лучших газировок в мире. В момент, когда Таврос однажды повторил за другом и назвал газировки «злоебучим эликсиром».       Они принялись за пиццу и, съев по нескольку кусочков, пришли к выводу, что оба наелись. Покончив с третьим куском, Таврос вытер руки о штаны, оставив на них пятно от соуса и крошек пиццы, и посмотрел на Гамзи.       — М-мне, эм, скоро домой…       Гамзи перестал жевать и посмотрел на друга, после чего вытащил телефон и взглянуть на экран. Наверное, проверял время, догадался Таврос, потому что Гамзи кивнул и проглотил то, что было во рту.       — Ладно, Тавбро. Щас дожую кусок и поедем.       Таврос кивнул и откинулся на спинку сиденья. Он не хотел возвращаться домой, но и не хотел навлекать на себя гнев отца за то, что опоздал. Он повернул голову и стал смотреть, как Гамзи продолжает есть. Он был больше в своём собственном мире, чем просто наблюдал, как Гамзи шумно жует кусок пиццы.       Гамзи поймал его взгляд и ухмыльнулся.       — У тебя ёбаный соус в уголке рта.       Таврос поспешно провёл тыльной стороной ладони по губам и выжидающе посмотрел на Гамзи.       — Не вытер, мать его. Не волнуйся, я сам, — сказал он и, прежде чем Таврос успел среагировать, провёл рукавом по его губе. Таврос отпрянул и быстро выглянул в окно, его щёки горели, а ладони сами собой сжались от волнения.       — Э-э-это было… эм… необязательно, — заикаясь, сказал Таврос, когда Гамзи вернулся к пицце.       Макара пожал плечами в ответ и снова ухмыльнулся.       — Просто помогаю брату. Не нужно краснеть.       Таврос скрыл смущение, взяв банку «Фэйго» и залпом выпив оставшееся. Немного шипучей соды потекло по краям его рта, а та, что попала внутрь, обожгла язык и горло, но Нитрам проигнорировал неприятное чувство.       Через несколько минут Гамзи завёл двигатель. Таврос быстро пристегнул ремень безопасности и ухватился за что-то, когда Гамзи выехал с парковки и помчался вперёд под рёв мотора и грохот музыки. Таврос спокойно сидел на своём месте и смотрел, как в окне мимо пролетает окружающий мир. Солнце садилось за горизонт, поэтому небо было окрашено оранжевым, красным и даже немного розовым цветом, из-за чего создавался градиент о всему небу вплоть до черноты ночи на противоположном горизонте. К тому времени, когда Гамзи подъехал к дому Нитрама, уже мерцали звёзды и всё вокруг было погружено в темноту. Даже когда он взглянул на парня на водительском сиденье, Таврос заметил, что Гамзи был всего лишь тенью. На него уставилась тень.       Гамзи смотрел на него с тем странным выражением, которое Нитрам иногда замечал: его глаза были полуоткрыты, остекленевшими от чего-то вроде невозмутимости или, может быть, даже усталости. Но всё равно Гамзи выглядел очень милым и приятным. Он всё время так смотрел на него, но иногда… его эмоции словно были глубже. Этот взгляд почему-то пронзал Тавроса прямо в сердце.       Мальчик растерянно уставился на Гамзи.       — Знаешь, Тавбро, я должен тебе сказать… — начал Гамзи, и на этот раз у него был такой вид, будто он действительно пытается придумать, что бы такое сказать. — Должен сказать, ты пиздец какой очаровательный.       — …Эм.       — Ну просто я, мать твою, вижу, как ты плачешь, чувак, но ты никогда не говоришь мне, что случилось. Я типа разочаровываюсь и ну, — он почесал в затылке и закатил глаза, чтобы посмотреть вдаль, — обычно со мной такого не случается. Обычно у меня мурашки бегут по коже и всё такое, но разочарование я никогда не испытывал.       — …       — Я, мать твою, не собираюсь причинять тебе неудобства или ещё какую херь. Ты же знаешь, что можешь расслабиться рядом со мной, верно, брат?       — Д-да! Эм, с тобой я… могу расслабиться… — это правда. Обычно он действительно чувствовал себя спокойно и самим собой рядом с Гамзи, не опасаясь оскорблений.       Тот ухмыльнулся.       — Ну и хорошо, блять. Не хотел, чтобы ты нервничал… потому что, похоже, ты нервничаешь, — он взял Тавроса за руку и сплёл их пальцы. Кожа Тавроса была тёмной и загорелой на фоне бледной, призрачной кожи Гамзи. Это был глубокий контраст.       Только из-за этого жеста Тавросу стало не по себе. Он напрягся и почувствовал, как начинает беспокоиться.       — Видишь, Тавбро… Из-за тебя я просто… Чувствую все эти грёбаные чувства, с которыми я не знаю, что, бля, делать. Твоя улыбка ужасно очаровательна, и, Боже, я просто хочу схватить тебя за грёбаные щёки. Из-за тебя у меня сердце так скачет, что бля… Бля, это сбивает с толку, чувак. Обычно я не чувствую столько сразу.       — О-о… — Таврос умудрился заикнуться, направив взгляд на пол машины. Желудок сжимался и скручивался, пока он слушал это… что бы это ни было. Признание? Он не был уверен, что готов к этому. Зачем ему вообще признаваться? Это не могло быть признанием, может быть, Гамзи просто сказал, насколько они близки. Но «братья», как всегда называл их Гамзи, обычно не вызывают друг у друга неконтролируемого шквала чувств. Его затошнило.       — Просто, чувак, ты во всём, бля, очаровательный. Самый симпатичный из всех, кого я когда-либо видел, — продолжал Гамзи, — просто никогда, мать твою, не говорил тебе об этом раньше, потому что ты запаникуешь, мать твою. Вроде как сейчас.       Действительно, Таврос был в панике. Физически ему было плохо: тело била лёгкая дрожь, щёки покраснели, а сердце бешено колотилось в груди. Он никогда в жизни не слышал таких нежных слов, обращённых к нему.       — С тех пор как я увидел твоё очаровательное личико, когда смыл с него всю ту грязь, я решил, что ты нахуй лучший брат.       Так долго?       Боже, ему было плохо.       И он нервничал.       Что нужно сказать?       Чувствовать?       Потому что сейчас он чувствовал себя сбитым с толку. Очень. Его тошнило, а сердце было готово вырваться из груди.       — Ладно… Я сказал тебе это не для того, чтобы напугать или надавить на тебя, бро.       Гамзи водил большим пальцем по руки Тавроса, и это вовсе не успокаивало. Он был слишком взволнован. Его собственные руки слегка дрожали, а лицо было очень горячим. Ему хотелось, чтобы вся эта нервозность просто ушла — и почему лицо Гамзи было так близко?       — Тавбро, — тихо произнёс Гамзи, — Тавбро. Я, мать твою, сказал тебе это не для того, чтобы напугать.       Он кивнул, но очень медленно и неуверенно. Он пытался успокоиться, однако мешала естественная реакция его тела. Как бы это ни было досадно, он не мог остановить бешеный ритм своего сердца и нервозность.       — Я сказал тебе это, чтобы спросить, могу ли я, мать твою, поцеловать тебя.       -…       Ответа не последовало, лишь долгое молчание. На самом деле это была не тишина, потому что Таврос был уверен, что они оба слышали, как его сердце стучит в груди. Язык и горло у него пересохли, и он не мог сказать ничего умного. От волнения он сжал ладони. С одной стороны, его пальцы сжались в кулак, с другой — он только крепче сжал руку Гамзи. Должно быть, это был знак, который искал Гамзи, потому что пространство между ними сократилось.       Мягкие губы прижались к его губам.       Он мог поклясться, что его бешено колотящееся сердце остановилось. Это был не глубокий поцелуй; он был очень лёгким, но всё равно всё его тело охватило безумное беспокойство. Это был такой простой жест, и всё же он сумел перемешать все мысли Тавроса.       Что он должен был делать? Как вообще ответить на поцелуй (а он хотел)? Неужели он только что приблизился ближе? Двигался ли он вообще? Что он должен был делать? Он никогда раньше не целовался!       Прежде чем он успел как-то ответить на этот жест, Гамзи снова отодвинулся, правда, всего на несколько дюймов. Его лицо всё ещё было в тени, и было трудно разглядеть какие-либо явные черты.       — Я просто хотел спросить, потому что не хотел, чёрт возьми, пугать тебя… — прошептал Гамзи своим успокаивающим, но серьёзным голосом.       Таврос закусил губу. Это было странно. Слишком странно. Он чувствовал дыхание Гамзи, он был так близко, и его рука была зажата в его пальцах. Был ли Гамзи его другом? Значил ли этот поцелуй что-то ещё? Он не был уверен, что у него может быть парень. Он всегда много раз размышлял о своей собственной ориентации, но никогда не мог должным образом исследовать её. Конечно, он экспериментировал, просматривая видео в интернете… Но дело было не в этом! Дело было в том, хотел ли он этого, и это ему нравилось.       Гамзи всё ещё смотрел на него, и он понятия не имел, что сказать.       — Таврос?       Он тяжело сглотнул.       — Д-да…?       — Извини, чел, я и не думал, что тебе так не понравится эта идея, -он вздохнул. — Не хотел, чтобы ты волновался, — он одарил Тавроса широкой улыбкой, которая показалась Тавросу не очень искренней, и начал отодвигаться.       Таврос, сам не понимая почему, запаниковал, заметив, что Гамзи отдаляется. Он почти инстинктивно схватил его за кофту свободной рукой. Парень поднял брови, и после нескольких секунд колебания Таврос осознал, что сделал, и нервно отвёл взгляд, но лишь немного ослабил хватку.       — Н-нет… н-нет. Это не было… плохо, э-э… это… просто… э-э, что-то новое, наверное. Я… не привык к таким вещам, — он разозлился на себя за то, как жалко, наверное, звучит его голос. Он не искал жалости, он просто хотел, чтобы Гамзи понял.       Гамзи, к его облегчению, медленно кивнул.       — Наверное, я об этом не думал, мать твою… У тебя никогда не было парня или девушки, а, брат? Или чего-нибудь чертовски романтичного, интимного?       — Нет… не было.… — признался он. — Это был… э-э… Мой первый поцелуй.       — Ого? Серьёзно, бля? — Гамзи слегка нахмурился. На мгновение Таврос подумал, что он разочарован, но следующие слова удивили его. — Я украл твой первый грёбаный поцелуй, это совсем не круто. Я должен был, блядь, догадаться, но… чувак, мне очень жаль, Тавбро.       Похоже, он очень расстроился, из-за чего расстроился и Таврос.       — Нет-нет, я… всё в порядке. Просто я… это было совсем не плохо.       — Хотел бы я, мать твою, надеяться, что всё было не так уж плохо, — сказал он, обращаясь в основном к самому себе. — Так что делать, Тавбро? Я не хочу, мать твою, давить на тебя, — он скривил губы в ленивой улыбке.       Таврос посмотрел в сторону, закусив губу. Он не знал, что на это ответить.       — Н-ну… я…       — Не торопись с ответом, брат, — Гамзи отстегнул ремень безопасности и придвинулся ближе, пока не смог легко обнять Тавроса. Его тело было тёплым, словно одеяло. Хотя он не мог расслабиться в объятиях Гамзи. Это слишком нервировало его.       Он даже не был уверен, каким должен быть его ответ. Какого ответа хотел Гамзи? Быть в отношениях? Принять его чувства? Слишком запутанные, смешанные сигналы.       — …Гамзи?       — Хммм, что такое, Тавбро?       — …Т-ты можешь сделать это ещё раз?       — Сделать что?       — Т-то, что ты только что сделал…       С минуту он молчал, а потом в его мыслях словно что-то медленно щёлкнуло. Он отстранился от Тавроса только для того, чтобы их губы вновь встретились.