Виноваты

      Их поцелуй прервался, когда Таврос отстранился, убирая руку и прижимая её к груди. Его взгляд на долю секунды задержался на Гамзи, прежде чем мальчик повернулся к отцу, который стоял в дверях. Бледно-жёлтый свет из прихожей струился позади него, из-за чего казалось, что фигура отца была словно в тени. Его тело было напряжено, а глаза выпучены от гнева. Сейчас он выглядел ужасно; его лицо было искажено таким чистым недоверием, и он выглядел так, словно вот-вот взорвётся. Бровь его дёрнулась, и он наконец очень медленно заговорил:       — Что, чёрт возьми, происходит?       Гамзи выпрямился, не обращая внимания на гнев мужчины.       — Здравствуйте, мистер Нитрам, — он помахал рукой, не подозревая о надвигающейся опасности.       — Э-э… — начал было Таврос, но потом решил, что сейчас не время что-либо говорить.       — Таврос, — голос отца дрожал, — что я только что увидел? — его голос был очень, очень тихим, но он дрожал достаточно сильно, чтобы Таврос вздрогнул. Это нехорошо, отец просто кипел от злости, это было видно по тому, как он стоял. Всё в нём кричало о том, как он зол.       — В смысле? — спросил Гамзи, и в его голосе не было ни капли веселья. — Мы просто, мать твою, целовались с ним после свидания, не надо смотреть.       — Я вам скажу, это… это… Отвратительно. Господи…       — Мистер Нитрам, вы случайно не один из этих гомофобных ублюдков, потому что я встречал таких людей, как вы, и, чёрт возьми, это не очень здорово.       — Заткнись, я не с тобой разговариваю, — прошипел он Гамзи, прежде чем снова повернуться к Тавросу, его глаза вспыхнули. — Таврос, что, чёрт возьми, всё это значит? Я не для того тебя растил, чтобы ты превратился в это, — он вскинул руки в несколько излишне драматичной манере. — Это, это, это! Ты был таким хорошим ребёнком, что я чертовски гордился тобой. Ты был лучшим в своей группе в детском саду и в первом классе. А потом это случилось, и пошло по накатанной… — он яростно смотрел на Тавроса, его взгляд ранил.       Таврос, тем временем, сжался. Он ничего не сказал, и его лицо не изменилось, пока он слушал, как отец ругает его. На самом деле всё было как обычно, за исключением того, что на этот раз у него была ещё одна причина злиться: его сын был, как он выразился, «педиком».       Однако нельзя было сказать, о чём думает Гамзи. Его глаза смотрели вперёд, а губы расслаблены. Это было немного страшно, потому что Таврос привык к его обычному счастливому настроению. Таврос вспомнил несколько случаев, когда Гамзи злился; обычно, когда Таврос рассказывал ему об издевательствах, которым он подвергался в школе, и Гамзи выглядел так, как будто собирался всех убить. Но эта… Эмоция… ни улыбки, ни хмурого взгляда, лишь непроницаемое выражение. Что это значит?       — Твоя мать тоже будет разочарована в тебе, Таврос. Я не ВОСПИТЫВАЛ тебя таким, я не воспитывал тебя педиком, ты же знаешь, что во времена твоего деда тебя бы повесили на месте. Что я вообще сделал, чтобы заслужить эту кучу дерьма? — ещё один взмах его рук. Когда он приблизился к Тавросу, его глаза горели.       — П-прости… — наконец пробормотал Таврос, глядя в землю.       Гамзи, по-видимому, этого не хотел, потому что, прежде чем отец Тавроса успел сделать ещё один шаг, он подошёл и встал перед ним. Его поза из ленивой и сутулой превратилась в пугающую. Он стоял в полный рост, что делало его выше отца.       — Заткнись, — спокойно сказал Гамзи, хотя в его голосе слышался едва заметный намёк на почти звериное рычание.       Таврос мог поклясться, что это был самый страшный голос, который он когда-либо слышал в своей жизни. Просто потому, что Гамзи никогда не рычал и не сердился. Он был таким вялым, казалось бы, беззаботным человеком, который никогда не повышал голос или даже по-настоящему хмурился, за исключением нескольких очень редких случаев (после этого он обычно заявлял, что ему нужно подлечиться). А если он и расстраивался, то его рот превращался в одну прямую тонкую линию, но никогда он не хмурился.       — Прошу прощения? — сказал отец, звуча довольно обиженно и раздражённо, когда его прервали.       — Я вроде не заикался, ублюдок. Я сказал, заткнись, — внезапно прорычал Гамзи.       Глаза Тавроса расширились.       — Г-гамзи…       — Почему ты, мать твою, так разговариваешь с собственным сыном? А, ублюдок? Ты серьёзно думаешь, что можешь орать на него ЗА ЧТО-ТО ПОДОБНОЕ? — спросил он, повысив голос почти на октаву.       — Я могу говорить с ним, как мне заблагорассудится, чёрт возьми, кто ты вообще такой?       Гамзи снова зарычал.       — Он твой собственный сын, ты его плоть и кровь, мать твою, как ты вообще живёшь, разговаривая с ним в таком тоне?       — Это моё дело, и только моё…       — Думаю, как его парень, я имею право знать, почему этот ублюдок, его отец, чувствует чёртову потребность кричать на него за что-то вроде того, что он гей, — тут же парировал Гамзи.       — Ты не понимаешь, — прорычал отец в ответ, — дело не только в том, чтобы быть педиком, что довольно отвратительно, но и в том, как он, чёрт возьми, может жить с самим собой.       Гамзи сжал кулаки, костяшки его пальцев побелели.       — Мне плевать на твои оправдания, — его бровь снова дёрнулась. Его руки теперь дрожали, как будто он сдерживал удар или пытался подавить ещё более сильную ярость.       Таврос испугался. Гамзи слишком разозлился из-за этого; не из-за чего так расстраиваться! Он не стоил того, чтобы так злиться, но всё тело Гамзи дрожало от чистейшего гнева. Его разочарование было почти осязаемо, весь его вид излучал то, насколько зол он был.       — Это, блять, смешно, — Таврос заметил, что голос отца начал терять свою энергию, как будто шок начал ослабевать. — Смешно… Мало того, что мой сын-убийца-калека, теперь он ешё и гей; какой грёбаный Бог наказывает меня за всё дерьмо, которое я сделал… — он замолчал, его голос дрогнул. — Я не знаю, что сделал, чтобы заслужить это, но я больше этого не потерплю.       — Хорошо, ублюдок, тебе больше не нужно «это», — яростно сказал ему Гамзи, когда обошёл Тавроса и начал толкать инвалидное кресло по дорожке обратно к машине.       Таврос хотел спросить, что он делает, но едва он открыл рот, как слова застряли у него в горле. Что сказать? Он был в ужасе, а Гамзи трясся от злости. Он схватился за дверцу машины и распахнул её с такой поспешностью и силой, что она несколько раз подпрыгнула, прежде чем снова захлопнуться. Гамзи с ненавистью посмотрел на дверь, снова распахнул её и придержал, чтобы она вновь не закрылась. Повернувшись лицом к Тавросу, он вытащил его из инвалидного кресла. Несмотря на то, что его движения были быстрыми и неуклюжими, он всё ещё умудрялся быть нежным, помогая Тавросу сесть в машину. Он не был уверен, что должен ценить это, потому что Гамзи всё ещё был невероятно зол, и парень не был уверен, что полностью доверяет этому человеку прямо сейчас.       К этому времени его отец уже шёл за ними и что-то говорил, но его голос был приглушён, когда Гамзи отстранился от Нитрама-младшего и захлопнул дверь. Он слышал их разговор за стеклом и видел, как Гамзи сделал несколько драматических жестов в сторону отца. Он даже сжал кулаки, и Таврос почти испугался, что он ударит отца. Но он этого не сделал, просто отвернулся и бросил его кресло в кузов, даже не сложив его. Затем Макара подошёл к другой стороне пикапа, сел на соседнее сиденье и захлопнул дверцу с такой силой, что задрожала вся машина. Он включил двигатель и, резко нажав на газ, рванул с места. Отец Тавроса стоял на обочине.       И снова Таврос не знал, что сказать. Он молчал, устремив взгляд вниз, на пол машины. Гамзи даже не включил музыку, не разговаривал, не делал ничего, его взгляд был просто устремлён на дорогу и был таким напряжённым, будто Гамзи хотел взорвать тротуар. Таврос всё ещё был откровенно напуган до смерти. Просто находиться в одной машине с этим человеком было немного нервно. Это было хуже, чем тогда, когда их отношения только начинались и он совсем не был знаком с Гамзи. Он отвернулся от парня, боясь встретиться с ним взглядом и снова вызвать его гнев, и смотрел, как тёмный мир за окном проносится мимо.       И что имел в виду его отец? Его слова ужасно ранили, но Таврос ожидал такой реакции от отца, когда тот узнал бы об их отношениях с Гамзи (хотя он хотел бы, чтобы его отцу было всё равно). Его реакция, наверное, была естественной для многих отцов. Но… Таврос задумался, не намекает ли его отец на что-то; не намекает ли отец на то, что ему нельзя возвращаться домой; что его выгнали из дома. От осознания этого его охватила паника.       Нет. Нет, его отец не мог, но… Ему больше некуда было идти! Как его можно было так легко выгнать? Нет. Таврос покачал головой: нет, нет, нет, нет, неееет. Его не выгнали из дома! Этого не могло случиться. Он не мог позволить себе квартиру, у него была лишь небольшая сумма, которую присылала ему бабушка. А его бабушка! Он не мог жить с ней и дедушкой; он был даже хуже отца.       Может быть, тогда отец имел в виду, что отрёкся от него?..       …Это также ужасно.       — Ты, блять, издеваешься надо мной, — сердитый голос Гамзи сотряс машину, и Таврос осмелился оглянуться.       Гамзи смотрел на свой телефон, вернее, впивался в него взглядом.       — Э-э-э… — начал Таврос, собираясь спросить, в чём дело.       — Нет, брат, нет, мне плевать, какое дерьмо ты извергаешь, — Гамзи с силой захлопнул телефон и бросил его на сиденье между ними. Таврос сглотнул, раздумывая, стоит ли спрашивать его о том, что заставило его так сердито швырнуть телефон, но в конце концов решил, что, вероятно, не стоит…       — Мой брат устраивает очередную дерьмовую вечеринку или что-то типа того, и сказал мне, чтобы я отвалил и не возвращался домой, — ответил ему Гамзи, — Он, наверное, заберёт моё последнее лекарство, которое, ЕСЛИ ТЫ НЕ ЗАМЕТИЛ, МНЕ НУЖНО ПРЯМО СЕЙЧАС, МАТЬ ТВОЮ.       Внезапное повышение голоса застало Тавроса врасплох, и он заметил, что по какой-то причине смещается в сторону, пока не прижался к двери.       Возможно, Гамзи заметил это, потому что несколько секунд смотрел на Тавроса. Его лицо приняло более печальное или задумчивое выражение.       — Я кричал не на тебя, — сказал он напряжённым голосом. Таврос неуверенно кивнул.       Через несколько минут они въехали во двор старого дома на окраине города. Таврос предположил, что это дом Гамзи, или то, что едва ли можно было считать домом; краска облупилась по бокам, а трава, покрывавшая двор, была очень сухой и жёлтой. Разбитое крыльцо занимало большую часть фасада дома, и оно было завалено разными вещами, такими как сломанные садовые стулья, коробки с мусором и мусорные баки.       Гамзи даже не заглушил машину, он просто распахнул дверцу и оглянулся на Тавроса. «Оставайся здесь». Затем он захлопнул дверь. Его фигура была лишь тенью, когда он пересёк лужайку и вошёл в дом.       Таврос ждал в темноте машины, один. Из дома доносились приглушённые звуки, похожие на громкие голоса и неистовую музыку. Он видел, как какие-то фигуры проходили мимо окон, освещённых лишь бледными разноцветными огоньками.       Гамзи вышел через несколько минут с рюкзаком в руке. Открыв дверцу машины, он поспешно положил сумку на сиденье между ними, захлопнул дверцу и выехал со двора. На этот раз он двигался ещё более неуклюже, и когда они повернули, чтобы выехать на дорогу, он ехал по неправильной полосе несколько минут, прежде чем попасть на нужную. К счастью, на дороге почти не было машин.       Они молчали. Куда они направлялись, Таврос не имел ни малейшего понятия, но вряд ли он мог уйти. Поездка была недолгой, и вскоре они остановились на тёмной стоянке перед многоквартирным домом. Это было довольно грязное место, но, наверное, намного лучше, чем район, который они только что покинули. Гамзи схватил сумку и перекинул её через плечо.       — Кстати, это дом Карката. Мы останемся у него с Джоном, — он бросил на него взгляд, в котором всё ещё чувствовалось раздражение. — Я не позволю тебе вернуться домой, чтобы на тебя орал этот несносный ублюдок-отец.       Он закрыл дверь, схватил инвалидное кресло Тавроса и поставил на землю. Таврос не решался позволить Гамзи помочь ему сесть в инвалидное кресло, но парень был по-прежнему нежен, как всегда. Макара подкатил кресло к внешней двери комплекса, ведущей во внутренние коридоры. Здесь было жутко; приглушённый свет, пол был покрыт пятнами, а стены потрескались. Вскоре они оказались перед дверью, на которой был наклеены цифры «28». Гамзи несколько раз пнул дверь ногой, вместо того чтобы постучать, как нормальный человек.       — Интересно, кто это, блять? — через несколько мгновений за дверью раздался сердитый голос. Дверь распахнулась.       Таврос предположил, что это Каркат: он был невысокого роста, с тёмной кожей, тёмными волосами и тёмными глазами. Всё вокруг него было темным, он почти сливался с тенями своей квартиры. Единственное, что не было тёмным, так это кроваво-красная отделка на его одежде. Его глаза были прищурены, а рот искривилось, что, казалось, будто ему больно.       — Привет, лучший друг, — хрипло поздоровался Гамзи, входя. Таврос въехал вслед за ним, стараясь не обращать внимания на грозный взгляд Карката.       — Привет, Гамзи! — поприветствовал новый голос. Невысокий парень (но всё же выше Карката) появился в коридоре. — Ты опять будешь ночевать у нас? О! Это Таврос? — не обращая внимания на напряжённую атмосферу, он протиснулся мимо раздражённого Карката и встал рядом с Нитрамом.       — Э-э… Д-да, я Таврос… — подтвердил он. Он попытался улыбнуться, но не смог; слишком много суматошных событий только что произошло, чтобы он мог улыбнуться.       — Я Джон! Гамзи много говорит о тебе, так что я решил, что ты Таврос. Так в чём дело? Почему вы двое здесь?       — О, блять, нет, ты, тупой болван, ты не будешь делать это дерьмо здесь, — вмешался Каркат, не дав никому даже шанса сказать что-нибудь ещё. Его голос был резким и скрипучим; наверное, от того, что он так часто кричал, потому что даже сейчас его голос был повышен.       — Ты знаешь, для чего это, бля.       — Какого чёрта ты притащил сюда это дерьмо? Нас всех могут арестовать!       — Я не мог сделать это дома.       — Тогда езжай под мост, в парк, останьтесь в твоём пикапе, где угодно, только не здесь, — Каркат зарычал, затем ткнул пальцем в сторону Тавроса, — И какого чёрта он здесь? Мы с Джоном едва здесь помещаемся. Мне даже некуда деть его кресло.       — Мать твою, пожалуйста, я объясню всё это дерьмо позже, просто позволь мне воспользоваться твоей ванной.       Возможно, что-то в голосе Гамзи заставило Карката немного поколебаться. На самом деле он больше не злился, он просто сдался. И всё равно это был не Гамзи. Было странно наблюдать, как они просто смотрели друг на друга минуту или две. Джон переминался с ноги на ногу, а Таврос прикусил губу.       — …Ладно. Только быстро и включи вентиляцию!       Гамзи, не теряя времени, исчез в крошечном коридоре, который уходил по касательной от главной комнаты. Где-то в темноте открылась и закрылась дверь.       Каркат лишь тяжело вздохнул, что-то невнятно проворчал и повернулся к Тавросу.       — Это из-за тебя?       Таврос быстро покачал головой.       — Ты видел самое худшее?       Таврос отвёл взгляд, вспомнив, как злился Гамзи. Его ярость кипела, и Нитрам всё ещё чувствовал страх.       — О-он практически… э-э… кричал. Очень громко, э-э, даже и…       — Ты когда-нибудь видел его таким?       Таврос снова покачал головой.       — Ну, ублюдок, на которого ты смотришь, это Каркат Вантас, хотя я уверен, что ты уже знал это. Он Эгберт, Джон Эгберт, самый большой грёбаный идиот на этой планете, и, наверное, самый чертовски удачливый, что ему достался кусок этой вот задницы, — он снова указал на себя.       Джон фыркнул.       — Думаю, ты не понимаешь, о чём болтаешь. Ты из тех, кто плачет над дерьмовыми романтическими комедиями.       — Заткнись!       Джон лишь вызывающе усмехнулся.       — Уух… К-Каркат? — начал Таврос, чувствуя себя странно из-за того, что вмешался в их разговор.       — Что? — проворчал он, всё ещё глядя на Джона.       Таврос неловко заёрзал на кресле.       — С Гамзи, эм, всё будет в порядке?       — …Да, с ним всё, бля, будет в порядке. Иногда он становится таким, — пробормотал Каркат. — Ничего страшного, правда, хотя у него иногда сносит кукушку, — он прищурился, и Таврос понял, что он говорит не всю правду.       — В любом случае, всё будет чики, блять, пуки. Так что, конечно, устраивайся поудобнее, блять, или что там ещё. Поешь рамена; лучший, бля, в своём роде, прямо из богом забытого магазина «всё по доллару». Ебать, почему бы тебе просто не съесть всю нашу еду и не поспать в нашей постели? А теперь, если вы будете так любезны извинить меня, я возвращаюсь к своему фильму, потому что меня так грубо прервал какой-то чересчур драматичный ублюдок, — он отвернулся, бросился к дивану, плюхнулся на подушки и снова включил фильм.       — Пожалуй, я вернусь к своей игре, — пожал плечами Джон. — Ты вообще играешь в компьютерные игры?       Таврос, который до сих пор не мог отойти от пламенного монолога Карката, очнулся и ответил.       — Ах, да, вроде как, всё время.       — Отлично! Ты можешь взять старый ноутбук Карката, а я сяду за компьютер.       Таврос последовал за Джоном в их с Каркатом спальню (которая оказалась на удивление опрятной) и взял предложенный ноутбук. Джон был слишком взволнован всем этим, так как, по-видимому, Каркат не любил играть в компьютерные игры (в основном потому, что он не умел играть, всегда проигрывал, поэтому и считал их глупыми). Тавросу не терпелось отвлечься от вечерних событий, играя с этим незнакомцем, Джоном, который, как он вскоре понял, был довольно крутым и милым, был почти таким же хорошим игроком, как и он. Хотя он привык к РПГ, а не к шутерам, как тот, в который они играли, но всё равно это было довольно весело. Хотя в глубине души он всё ещё беспокоился. Он беспокоился за Гамзи и о том, сможет ли он вернуться домой утром.       Он не понимал, как долго они играли, пока в комнату не вошёл Каркат. Он выглядел недовольным и посмотрел сначала на Тавроса, потом на Джона, прежде чем сделать жест в сторону гостиной большим пальцем.       — Ладно, калека, пожалуйста, любезно убирайся к чёрту. Гамзи на диване, ты можешь переночевать с ним, но мне нужно поспать, и Джону тоже.       — Но, Карррркаааат, завтра утром у меня нет работы.       — Когда у тебя занятия?       — Нууууу… — он неловко почесал голову и усмехнулся.       — В постель, придурок, — он ткнул пальцем в сторону кровати в углу комнаты.       Джон нахмурился и скрестил руки на груди.       — Пфффф, ну ладно. Спокойной ночи, Таврос, может быть, мы скоро снова сыграем.       — Хех… Д-да, — согласился Таврос, вернул ноутбук и выехал из комнаты.       — Вам двоим тоже лучше не трахаться на диване, — отрезал Каркат, закрывая за Тавросом дверь.       Не обращая внимания на жар, вспыхнувший на его щеках от предыдущей фразы, он направился обратно в гостиную. Он увидел Гамзи, лежащего на диване, раскинувшего ноги и свесившего руку с края подушки. Он рассеянно смотрел в потолок, и, как всегда, на его губах играла улыбка. Он даже не заметил присутствия Тавроса, пока не перекатился поближе к дивану. Наконец он пошевелился и оглянулся. Таврос напрягся, не зная, что сказать или сделать.       — Привеееет, — пробормотал Гамзи. Он приподнялся, только чтобы протянуть руку и поднять Тавроса с кресла. Тот издал почти нечеловеческий писк удивления, когда сильные руки прижали его к груди. Руки только на мгновение сжимали его в крепком объятии, прежде чем снова обмякли. Нитрам не последовал ее примеру; его пальцы вцепились в кофту Гамзи, и всё его тело было напряжено от нервозности.       — Т-ты чувствуешь себя… э-э… л-лучше? — спросил Таврос.       — Намноооооого, мать твою, лучше, — ответил Гамзи. Вернулся его знакомый протяжный голос, и он, как и раньше, стал растягивать слова. Он поднял руку и провёл ею по ирокезу Тавроса, напевая себе под нос. — Надеюсь, я не напугал тебя, мать твою, или типа того… Просто твой отец…       Таврос кивнул, прижавшись щекой к ткани кофты.       — Извини, Тавбро, твой отец заставил меня немного разозлиться. Просто… Господи Иисусе, какой ублюдок так обращается со своим ребёнком?       — …Я… я не знаю. Хотя я, гм, привык к этому с годами…       — Это даже не оправдание, мать твою, — ответил Гамзи. Он пытался быть жёстче, но слова сами собой словно растягивались, как в песне.       — …Я-я просто был немного удивлён тем, как ты себя вёл. Я не… ожидал этого…       — Прости, брат… — Гамзи вздохнул и провёл пальцами вверх и вниз по спине Тавроса. — Сегодня утром я плохо себя чувствовал… по причинам… Я ни хрена не знаю, но твой отец просто разозлил меня… В любом случае, я надеюсь, ты не возражаешь, брат, но я бы предпочёл не говорить об этом…       — Л-ладно… Н-но, эм, Гамзи?       — Хммм?       — Т-ты увёз меня прежде, чем я успел, э-э, спросить п-папу, что он имел в виду.       Гамзи посмотрел на него сверху вниз, его остекленевшие глаза слегка сузились от непонимания.       — Что ты имеешь в виду?       — Я… Я не был уверен, что он меня выгнал или, э-э, я не знаю. Это было не очень, гм, я-ясно.       — Похер.       — Ч-что? Гамзи, а где я буду жить, если он меня вышвырнет? — Таврос попытался вырваться, но другая рука удержала его. — У меня нет денег, чтобы снять даже такую м-маленькую квартиру, как эта!       Гамзи повернул голову и положил ладони на щёки Тавроса.       — Не беспокойся, мать твою. Ты можешь просто жить со мной.       — Ч-что? Я… я не могу, то есть, э-э, это не значит, что я не хотел бы жить с тобой или что-то в этом роде, просто… ну… — Таврос прикусил губу — одна только мысль о том, чтобы жить с Гамзи… Они знали друг друга всего полгода… Разве это не странно? Да, это было странно. Не то чтобы он не доверял Гамзи, потому что он, чёрт возьми, доверял больше, чем большинству других людей, возможно, больше, чем Непете или Арадии.       Но он всё равно не мог этого сделать. Нет. Нет. Нет. Нет.       Но если отец выгнал его, то какой у него был выбор?       — Мы можем побеспокоиться об этом утром, бля, да? — Гамзи прервал его размышления. Он выглядел таким же усталым, как и Таврос.       — Г-где, э-э, мне спать? — он понимал, что спать остаётся на полу, но поинтересоваться стоило.       — Каркат оставил нам одеяло, такой славный ублюдок, — Гамзи хихикнул, перегнулся через край дивана и натянул сверху скомканное одеяло. Он накинул его на их тела, чтобы унять озноб. Таврос не думал, что сможет так уснуть, хотя прошлой ночью он заснул на Гамзи (что было совершенно случайно!), но он всё равно прижался головой к груди парня, пытаясь скрыть румянец.       — Ты в порядке, Тавбро?       — …Да.       — Хорошо, — Гамзи взял его за подбородок и поцеловал. Дважды. В третий раз. Четвёртый поцелуй был гораздо более растянутым.       — Спокойной ночи, брат.       — Спокойной ночи…