(Не)осознанные решения

После откровений выпить действительно захотелось им обоим, до того Лебедев думал, что воздержится. Птица действительно немного подгорела, но дела до этого не было ни Артёму, ни Вале. Салат, горячее и выпивка уместились на журнальном столике в зале, телевизор тихо бубнил на фоне, Артём слушал, а Валентин говорил. - Тебе не нужно их одобрение. Плевать, что они себе придумали, нет и не может быть поводов, чтобы любить человека. И добиться этой любви невозможно. Не только тебе, вообще никому и никогда. - приглушённым и низким голосом говорил полковник, всматриваясь в Артёма, который прижимал к виску холодный стакан. - И не смей больше сравнивать себя ни с кем. Тёму вело, он будто кружился в водовороте чувств, ещё и произошедшее в ванной не привносило ясности, однако юношу резко вырвали из этих мыслей, ведь он услышал ту самую музыку, которую включают перед речью президента. - А ты знаешь, что он скажет? - с улыбкой спросил юноша, видя, что полковник тоже заметил приближение боя курантов. - "Это был тяжёлый год" - усмехнулся мужчина, отпивая из стакана. - Вообще нет, конечно, я ведь речи не пишу, да и миллиардов у меня нет, как ты заметил, значит я совсем не приближённый. - Я ещё не смотрел под матрасом. - рассмеялся Ткачёв, откидываясь на спинку мягкого дивана. - А хотел бы? - Нет. - сразу ответил полковник, поворачиваясь к парню и не отрываясь от его расслабленного лица, отчего внутри самого себя чувствуя какое-то необъяснимое спокойствие. - А ты? - Ммм... - задумчиво вздохнул Артём, едва не проливая алкоголь и чувствуя, как ненавязчиво и заботливо Лебедев забрал из его руки стакан. - Я хотел бы понять, чего хочу. - Это непросто. У тебя есть примерно 40 секунд. - Лебедев взглянул на экран телевизора, видя, что кадр с президентом сменился на куранты, а значит на то, чтобы загадать желание ещё 12 ударов. Вернувшись взглядом к Артёму, полковник увидел полные веры и вместе с тем растерянности глаза. Мужчина опёрся локтем о спинку дивана, наклоняясь к юноше, чтобы получше рассмотреть эти чёртовы голубые глаза, в которых россыпью звёзд светились гирлянды с ёлки напротив, в которых через край плескались боль и надежда стать по-настоящему нужным. - Спасибо, что помог с ёлкой...и не только. - Тихо, я тут вообще-то думаю. - возмутился Ткачёв. Лебедев просто не смог сдержать смех, но больше не перебивал мысли юноши, а когда за окном захлопали фейерверки он на секунду отвлёкся и сразу же почувствовал, как парень тянет его ближе к себе за воротник рубашки. Словам тут не было места. Полковник уложил Артёма на спину, стараясь не сильно напирать, но чувствуя, что парня несёт ровно так же, как и его самого, от этого некоторые грани стирались и втиснуть колено между ног юноши уже не казалось таким неуместным. - Что загадал? - спросил мужчина, опускаясь поцелуями к шее Артёма, чувствуя, как он сначала зажимается, но затем выгибается навстречу, порывисто дыша. - Если расскажу....нихуя не сбудется... - выдохнул парень, не зная как себя вести и боясь дать волю чувствам, правда ровно до того момента, как Валентин замер, волнуясь о том, что Тёма точно этого хочет. - Дай ещё выпью... - попросил юноша, скорее ища предлог, чтобы всё-таки оставить все страхи позади. Лебедев лишь помогал, позволял Артёму самому расстёгивать пуговицы на его рубашке и прикасаться как тому хотелось, но напрягать повреждённую до того руку было нежелательно, поэтому мужчина сам закончил начатое Ткачёвым, чувствуя, как тот вновь смотрит на него жадно и заворожённо. - Позволь... - шепнул мужчина, наклонившись к Тёме и попутно целуя его шею, пальцами подцепив край футболки, чтобы снять её. - Ммх! - неожиданно отрывисто выстонал юноша, жмурясь и опаляя резким дыханием щеку полковника. - Что? - мужчина чутко поднял взгляд, сразу же прихватывая парня под лопатки, чтобы понять и взглянуть на его спину, где только что натянулась ткань футболки видимо, причиняя боль. Взгляду мужчины предстала виртуозно созданная картина: цвет кожи юноши плавно переходил в жёлтый, зелёный, фиолетовый и бледный синий. Сопротивление проявилось не сразу, видимо он не до конца вернулся в реальность, а, может, передумал открываться настолько. - Что это? - Синяк. - коротко прозвучало в ответ. Аккуратно опустившись обратно на спину, Ткачёв притянул за собой полковника, возобновляя поцелуй, чтобы не разрушить всё снова, но тем самым делая только хуже. - Ударился поясницей или били по почкам? - Блять, Валентин Юрич. Я не спрашивал, какого хрена ты хотел убить своих сослуживцев... - Эмоции - это нормально... - И это моя блядская эмоция. - хрипло прорычал Артём, самостоятельно снимая с себя футболку, чтобы предотвратить неуместное открытие других своих "секретов". - Но ничего нормального в том, чтобы прятать самобичевание за драками. - Этот разговор ждёт до утра? - не выдержав спросил Тёма, не в силах чувствовать эти напряжение и закрытость мужчины, тем более в такой момент. Лебедев вздохнул, смотря в глаза напротив. - Идём в кровать. - Нужно взять гирлянду... - Артём поднялся, оставляя Лебедева одного на диване. Со стороны спина юноши выглядела ещё хуже, но полковник не мог заставить себя отвести взгляд. Ткачёв взял гирлянду, для которой не нашлось место на ёлке и взял её, решая украсить комнату полковника. - Ты серьёзно? - А ты? - Исчерпывающе. - кивнул Лебедев с улыбкой, следуя за юношей и догоняя его в дверях собственной спальни. Мужчина сам останавливал себя, чтобы случайно не сделать больно, но сил отказаться от прикосновений явно не было. - Куда повесишь? - шёпотом спросил полковник, пользуясь тем, что Артём остановился, осматривая комнату и позволяя обнять себя со спины. - На кровать. - кивнул сам себе Тёма, аккуратно освобождаясь из объятий и становясь коленями на кровать, чтобы украсить изголовье. Лебедев же помог вставить вилку в розетку, чтобы Артёму уже не пришлось вставать с кровати. Юноша чувствовал себя не совсем уютно в чужой кровати, особенно без её хозяина, но ситуация начала налаживаться, когда Лебедев склонился над ним, упираясь руками в матрас. - Навёл свой порядок?... - шёпотом уточнил мужчина, ему тяжело давались эти попытки приближения, но упрощало всё то, что это... лекарство для них обоих. Юноша кивнул в ответ, целуя чужие губы и ощущая горячий трепет внутри от того, каким горячим сейчас казалось тело мужчины. Без прослоек ткани в виде одежды, чувства казались острее, Тёма до этого не понимал, насколько широкие плечи у Лебедева и как ярко ощущаются его шрамы под пальцами. Валентин не мог не водить ладонью по торсу юноши, чувствуя, как тот льнёт навстречу, как глубоко дышит и как мурашками покрывается его мягкая кожа, особенно, когда рука достигает низа живота. - Каковы твои рамки? - Чего? - переспросил Ткачёв, чувствуя, как кружится голова от такого всеобъемлющего внимания и присутствия другого человека, а частое глубокое дыхание не помогает от головокружения. - Что мне не стоит делать? - Мы так и до стоп слова дойдём... - Не сегодня. - Если ты каждый раз будешь так много говорить, то лучше обсудим всё сейчас. - Ответь на вопрос, Артём. - Лебедев не выдержал, сжимая пальцы на бедре юноши, всё ещё скрытом под тканью джинсов. - Не сжимай то, что не видишь... - прохрипел Артём, вжимаясь затылком в кровать и стискивая зубы. Конечно, Валентин сразу отпустил, принимаясь расстёгивать джинсы любовника. - Давно ты себя истязаешь? - Я не псих... - последнее, что проговорил Артём, прежде чем окончательно пропасть в бездонной пучине ощущений и чувств. Он будто захлебнулся ими, сначала тело одолевали паника, страх, но затем яркое удовольствие пронизало его, изрешетило, забирая последний короткий вздох губами любовника. Валентин любил наблюдать и ловить тот самый момент. Не заботясь о собственной разрядке, он играл на струнах тела любовника, будучи в первом ряду в секунду кульминации и ощущая порывистый трепетный стон юноши на своих губах. От этих ярких чувств Лебедев и сам не смог долго продержаться, разглядывая отблески разноцветных лампочек на молочно-белой коже Артёма. В снегу кровати они оба были похожи на детей, рассматривающих звёзды в небе, правда рассматривали они отражения лампочек гирлянды в глазах друг друга.