***
Они заканчивают книгу тридцать первого декабря, параллельно собирая все присланные художницей рисунки, и ранним утром Полярный, обменявшись традиционными «любезностями» с Юлаем, отправляется в издательство для подписи документов, прихватив распечатанный экземпляр текста и иллюстраций. Квартира затихает стоит только двери закрыться за молодым человеком, и Антон, включая звук на телефоне, на случай, если кому-то внезапно приспичит ему позвонить, ложится спать, только теперь ощущая, насколько же выматывает напряжённая трудовая деятельность, да ещё и такая непривычная. Просыпается он только, как обычно, к вечеру, про себя отмечая, что запаха кофе действительно не хватает, и что вокруг непривычно пусто. Часы показывают около девяти тридцати вечера, а Александр, чёрт возьми, так и не появился. Месяц назад за это явление, а точнее за отсутствие явления черноволосой бестии, блоггер был готов отдать свою душу и ещё доплатить, а сейчас он потягивает любимый чай, сидя на кухне, но, почему-то, чувствует себя совершенно опустошённым. Ближе к одиннадцати раздаётся звонок, и кудрявый практически вскакивает, быстро открывая пришедшему дверь. - Я правда не хотел тебе портить праздник, даже пытался прошляться где-нибудь, чтоб ты мог спокойно провести время, но у меня не получилось, потому что я ужасно замёрз. – и это слишком похоже на правду: красные нос, щёки и руки, в волосах запуталось несметное количество снежинок, очки слегка запотели, губы слегка дрожат. В ответ шатен пропускает гостя в квартиру, закрывая дверь. - И вот не дай Бог ты заболеешь, добродетель хренов. Сумка опускается на кухонный стол, и в ней что-то громко звякает. - Вот как? - Я не мог заявиться с пустыми руками в новогоднюю ночь, да ещё и в чужой дом. – и мужчина вытаскивает пару бутылок шампанского. - Оно же невероятно дорогое. - Книгу приняли, а значит можно разгуляться. Никто не понимает, в какой момент оба облегчённо улыбаются, также, как и не понимают тому причину, ведь в том, что книгу напечатают, сомнений почти не было, а потом Саша просто порывисто обнимает его, обвивая руками шею, на ухо выдыхая слова благодарности, а Энтони укладывает ладони на худощавую спину, про себя отмечая, что сейчас черноволосый действительно больше напоминает ледышку.***
Стрелка часов близится к полночи, в то время, как в стельку пьяные юноши, под приятную музыку допивающие вторую бутылку алкоголя, вспоминают все значимые события минувшего года, рассказывают истории и просто наслаждаются отдыхом. - Давай потанцуем? - С ума сошёл? - Как ты там говорил? «Да брось», а вообще, ты заставил меня вылезать из окна моей квартиры, так неужели сам даже потанцевать боишься? - Ты даже на ногах не устоишь, не то, чтоб танцевать. - Я так и понял, что боишься. - Боюсь? Тебя что ли? Да ни в жизнь. – Антон первый поднимается на ноги, протягивая руку сидящему на диване писателю, который сразу же на неё опирается, покачиваясь так, что действительно не приходится сомневаться в том, насколько сильно он пьян. – Я же говорил, что и стоять будет нелегко, теперь мы в этом убедились. - Я просто ноги отсидел, вот и всё. - Ну-ну. – голубоглазый усмехается, на самом деле и сам стоя совсем не твёрдо. Без стеснений Полярный кладёт руку на широкое плечо, видимо, всё же осознавая, что выпил лишнего, а Юлай широко ухмыляется, начиная вести танец. Они танцуют что-то очень отдалённо похожее на вальс, с минимальным количеством поворотов и резких движений, потому что равновесие утекает, как и неприязнь, с каждой секундой. - Почти полночь. – Александр инициирует остановку, чтобы хоть немного унять головокружение, но рук не опускает, просто оставляя их на прежних местах, придерживаясь от падения. - А что это значит? - Что мы очень пьяные и занимаемся чёрти чем. - Не твоя ли это была идея? Сероглазый хихикает, прикрывая глаза: - Уже и не помню. – молодой человек качает головой, отчего приходится схватиться сильнее и прижаться ещё ближе, чтобы не расцеловаться с полом, и сразу же поднимает веки, ловя зрительный контакт с расширившимися от полутьмы зрачками. Теперь напротив почти не видно лазурной радужки, её место затопила чернота, и это завораживает, заставляя забыться и продолжать смотреть, стараясь не моргнуть. - Пялишься, как будто видишь меня в первый раз. - Таким я и впрямь вижу тебя в первый раз. - Каким? Вопрос действительно вводит в ступор, а потом Саша просто выдыхает: - Близким и пьяным. И Антон рассыпается тихим приятным смехом: - Ты совсем неправильно идентифицируешь. – приходится пару раз помолчать, чтобы договорить длиннющее слово до конца. - Да? А как надо? Расскажешь? - Вот так. – губы Юлая накрывают чужие, целуя одновременно бережно и грубо, прижимая к себе нахала, который кусается прямо в поцелуй и, кажется, до крови. Теперь руки писателя обнимают шею, притягивая ближе, хотя больше некуда, а руки блоггера бесцеремонно исследуют обнажённую под одеждой спину. Энтони тянет на себя, параллельно стягивая надоедливую толстовку с себя и футболку с любовника, сажая того к себе на колени, всё ещё не отрываясь от губ. Из-за всех стен и окон, со всех сторон слышатся радостные выкрики, на улицах бьют салюты и взрываются петарды, и это значит, что московские куранты бьют полночь и ещё один год остаётся позади, а двое бывших врагов ласкают друг друга, не в состоянии насладиться ощущением близости, даже в таком положении выказывая претензии друг другу вместо праздничных тостов, шепча пошлости на ухо вместо новогодних пожеланий и избавляясь от брюк вместо торжественных подарков. Всё остальное теперь становится неважным: и то, что через месяц очередная книга Полярного станет бестселлером, а новый обзор на неё побьёт все рекорды по просмотрам, и то, что слухи и глупые статьи сменятся привычным обсуждением вновь начавшегося противостояния, и то, что каждое пробуждение отныне будет сопровождаться приятным и таким родным запахом кофе по всей квартире, и даже то, что жизнь потечёт совершенно иначе.