Моя музыка

      Джисон сидел за тем же кухонным столом. Ранее на нем стояли пластиковая коробка из под лапши быстрого приготовления и вилка из того же материала. Вкус был отвратительным. Однако он не заметил этого или просто не хотел. Сейчас все это лежало в мусорном пакете, который был наполнен такими же отходами. Там и покоилась его вера в слова госпожи Чон. «Это – твоя любовь!» – голос, полный отчаяния, все еще эхом раздавался в его голове. Веры в то, что она могла оказаться права, не было даже частично. А Надежда сидела перед ним. Так же смотрела на него с глазами, которые умоляли и готовы были пустить дождь из слез. Ими можно было бы затопить весь дом. Но Она не плакала, упорно сидела. «Чего тебе стоит спеть хотя бы пару строчек? Он ждет тебя. Я знаю.» – нашептывало Несуществующее Нечто. — Я боюсь. Как же ты не поймешь?       На самом деле Джисон не боялся. Прошла неделя с того дня, которая изменила его. На все он смотрел теперь по-другому, меньше скептицизма, сомнений. Видимо, Надежда пришла еще тогда вместе с владелицей квартирки, и с тех пор осталась погостить у него. Под её давлением Джисон впервые начал просыпаться не с мыслью, что ему против своей воли идти на работу. Первой мыслью были очертания красивого мужского лица: его бездонные глаза, в них горят звезды, аккуратный нос,однако он способен рассечь воздух, малиновые губы, которые так же ощущаются на вкус... Будто картина, написанная в средневековье самим Да Винчи, этот человек не может существовать в реальности¹. «А вдруг?» – снова шепчут у уха. Этот мистер Загадка² требует к своей натуре слишком много внимания. О нем Хан думает не только по утрам. Все время. Каждый час проходит, приписывая к нему очередное достоинство. Утром только он считал его красивым. Пока ехал на работу в метро он показался Джисону красивым и заботливым, а пока писал ежемесячный отчет, его образ соответствовал уже красивому, заботливому джентльмену с тонким чувством юмора.       Рядом с таким кажешься себе гадким утенком. Потому, не давая себе в этом отчета, мужчина занялся своей внешностью. Сбрил щетину, в среду сменил стрижку, сходив в парикмахерскую. Кстати, милая девушка-парикмахер сделала ему комплимент, назвав его привлекательным молодым человеком. Выйдя из парикмахерской и посмотрев на себя через витрину, он отметил важность правильной осанки, что дома тоже ходил с ровной спиной. В четверг обзавелся недорогим парфюмом с приятным ароматом, распаковал подарочный набор с уходовыми средствами для лица. Его подарила на прошлое Рождество госпожа Чон. Тогда, положив его на полку в ванной комнате, он был уверен, что подарок будет так и стоять вместе с красочной открыткой, пока не наступит конец света. Смотря на свое отражение, теперь он видел двадцати двухлетнего, действительно, привлекательного парня. Он уже не тот с виду тридцатилетний мужчина с темными кругами под глазами. Это видели и окружающие. Вечером, в пятницу, коллега по имени Хёнджи, пригласила его на свидание. Она больше похожа на актрису или модель, а не на менеджера по продажам. Мечтой большинства мужчин было хотя бы услышать «Привет» от нее. А Джисон не входил в это большинство. Он ждет этого от другого человека. — Не обманывай себя. Ты готов. — Готов.       Лирика за те полчаса, которые прошли в дороге обратно домой была написана от начала до конца. Правда, невидимыми чернилами и не на бумаге. Сейчас она бережно хранилась в памяти, ожидая своего выхода. В чем сам он сомневался. А музыка... музыка была уже готовой. Джисон не нашел объяснения тому, когда он ее сочинил. Наверное, это мелодия, которую он ранее где-то услышал, и она засела в одной укромной части подсознания.       Самообман.       Он её законный правообладатель. В юношеском возрасте одна трагедия, тесно связанная с ним вовлекла в глубокий стресс, последовала за ней и депрессия. Воспоминания о том, насколько он любил музыку были стерты. Остались лишь некоторые, отголоски. Одна из них – эта песня, которую он считает чужой и собирается посвятить тому единственному. Получается, угадал он лишь с тем, что она засела в укромной части подсознания. Но эта история о прошлом ни к чему, когда начинается новая. Мечта с дверью, которая открывается³, чтобы показать новый мир. Миф о тепле любви сейчас не так смешна, как он считал раньше.       Надежда взглянула на него в последний раз и ушла. Время пришло. Сейчас Джисон начал бояться по-настоящему. Сердце так колотится, сможет ли он услышать собственный голос. По телу пробежались мурашки, и вернулась дрожь в ногах, руках. Если бы он стоял, то упал бы как в тот раз, резко и с громким стуком. Он всего лишь собирается спеть. Не перед публикой из живых людей на огромной сцене. Тогда почему так страшно? Потому что вероятность того, что тот, ради кого он старался по сей день, не услышит его велика? Да. Или потому что, даже если этот человек реален и его услышат, то он все равно может отвергнуть не званного гостя? Да.       Все может быть.       Возможно, что Джисон сейчас зря себя уговаривает не делать этого. Время 20:09, время, когда все встанет на свои места. Его руки приземлились со стола на колени, вдохнув побольше воздуха, он начал напевать совершенно иным голосом, выдавливая из себя чуть ли не всю душу. «Мне ненавистен голос твой Ведь сводит он меня с ума. Но он так сладок, что порой, Жду его день ото дня. Молю, прошу лишь об одном – Позволь услышать тебя вновь. И вправду, тронулся умом, Ведь верю в нашу я любовь. Мое имя – Хан Джисон. Девяносто семь, сто тридцать пять, Семьсот сорок и тринадцать. Запиши на свой смартфон.»       Лирика отвратительна, но ему нравится своя песня. Она написана с искренними чувствами. Еще никогда он не делал что-то с таким удовольствием. Пока поет он убеждается в этом. Её не назвать абсолютным произведением искусства, но она все равно красива, каждая нота наполнена любовью. Слушая её можно погрузиться в неё и ощутить тепло, покой. Хану даже немного взгрустнулось, когда допел последние строчки. Но эта грусть не сравнится с новыми чувствами, переполняющими его сейчас: волнение, радость, страх, удовольствие, печаль. От их переизбытка голова разрывается, кроме стука сердца он точно ничего не слышит.       Хотя и он пел о том, что сошел с ума, но не думал, что это окажется правдой. Трудно верится в то, что он сейчас видит. Спустя час и пятнадцать с лишним минут мужчина сидел почти неподвижно. Ожидая ответа с небес, из головы, неважно. И сейчас, словно загипнотизированными глазами смотрит на экран своего смартфона, который кажется чужим. Ему звонят с неизвестного номера. Глубокий вдох. Джисон проводит указательным пальцем и поднимает трубку. Подносит его к уху.       Тишина.       Все-таки ложные ожидания. Надеяться, как ребенок так глупо. — Алло? Вы Хан Джисон?       Это тот же голос, который преследовал его. Такой же прекрасный как и тогда. — Да. — Как вы это сделали, черт возьми?! — Извините, о чем вы говорите?– еще никогда он не говорил с такой дрожью и страхом. — Я не знаю! То есть, я знаю, но не понимаю, как это объяснить. Почему я слышал ваше пение? Кто вы такой? — Я не знаю. Могли бы мы встретиться?       Тот, кто только нашелся, снова скрылся, завершив звонок. Последовали короткие гудки, которые подтверждали это.