Bluebird

      — Чонгук, ты выйдешь за меня замуж?       Резкий сигнал машины сзади выбрасывает Чонгука из воспоминаний, жёстко действуя ему на нервы. Он смотрит раздражённо в зеркало заднего вида, тем самым выражая своё недовольство. Глаза обычно тёмно-карего цвета сейчас режут холодной чернотой.       У кого-то сегодня плохое настроение.       Движение слева заставляет его вернуть внимание в салон автомобиля — Намджун нетерпеливо постукивает пальцами по рулю.       — Ну и что ты сигналишь? — обречённо выдыхает альфа, тоже не особо в настроении. На протяжении всего пути Намджун чувствовал вину, что, конечно, не укрылось от Чонгука, но усердно старался не отсвечивать, по крайней мере, до этого момента. — Передо мной тоже машины, ты не видишь? — возмущается.       Утро явно недоброе.       Чонгук, игнорируя недовольство сбоку, переводит свой взгляд обратно на пейзаж за окном. На горизонте появляются первые лучи солнца. Возвращаясь к февральским воспоминаниям, Чонгук тихо вздыхает.       По традиции, в тот зимний вечер семья Чон и их близкие друзья — семья Ким, живущие по соседству, отмечали Соллаль. Каждый год они собирались друг у друга, чтобы встретить праздник вместе, и этот не стал исключением. Праздновали они в доме семейства Чон. Хотя семейство — это, конечно, громко сказано: бабушка, мама, отец и сам Чонгук — единственный и горячо любимый сын.       С утра весь дом стоял на ушах. Организация шла полным ходом — все весело гудели, подводя итоги уходящего года и обсуждая планы следующего, и готовили праздничные блюда. Вечером за столом сыпались поздравления и лились тосты, родные обменивались подарками и желали друг другу всё только самое хорошее. Всё шло по плану.       Пока Намджун, старший сын семьи Ким, не озвучил вопрос, который приковал внимание всех присутствующих к Чонгуку.       — Чонгук, ты выйдешь за меня замуж?       Он помнит, как растерянно, будто в замедленной съёмке, оглядел всех за столом и осознал, что только для него это событие стало неожиданностью. Отцы гордо смотрели на Намджуна, мама Чонгука светилась счастливой улыбкой, а тётя Ким уже вовсю вытирала слёзы салфетками. Бабушка и младшая сестра Намджуна с интересом поглядывали на Чонгука. Удивлением и не пахло.       «Знали. Они все знали и даже не намекнули, что Намджун собирается сделать предложение», — стучало в его голове.       Переключив своё внимание с родни обратно на Намджуна, он почувствовал, как глаза увлажнились, а нос начало щипать.       Главное не разреветься.       — Любимый. — Намджун опустился тогда на одно колено, а у Чонгука опустилось всё внутри. — Мы знакомы с самого детства и я точно знаю, что хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. — Улыбнувшись, он нежно взял в свою руку ладонь Чонгука, у которого сердце в этот момент, без преувеличения, готово было пробить грудную клетку. — Согласен ли ты разделить её со мной тоже?       На этих словах Намджун достал из кармана брюк бархатную коробочку и открыл её. Внутри лежало тонкое кольцо из белого золота с аккуратным маленьким бриллиантом. Взгляд Чонгука нервно забегал между ним и Намджуном. Тот смотрел в ответ влюблённо и уверенно.       К этому моменту они встречались чуть больше трёх лет. Всё к этому и шло. Только вот Чонгук надеялся, что Намджун дождётся, пока он окончит университет, а потом уже пойдёт на такой серьёзный шаг, как создание семьи. Впереди у Чонгука последний курс. Он думал, что у него есть минимум год в запасе, но, видимо, уже нет.       Ощущая пик напряжённого момента, он прикрыл глаза и тихо прошептал: «Да».       С ресниц сорвались первые капли.       Что было дальше, если честно, помнилось с трудом: смутно ощущался холод металла на безымянном пальце, горячие губы, сцеловывающие слёзы, и шум голосов. Среди них тихое на ушко: «Не плачь. Я знаю, ты счастлив, но не плачь, крольчонок. Не могу видеть твои слёзы». Кажется, потом их поздравляли и желали счастья родители. Бабушка давала наставления, а младшая Ким ругала брата, за то, что так сильно шокировал своего омегу и довёл его до слёз.       Уже позже, ссылаясь на головную боль, Чонгук ушёл наверх к себе в комнату. Получая на прощание нежные поцелуи и извинения за неожиданное предложение, он улыбнулся и заверил, что всё хорошо. Просто Чонгук, всегда выбирая между спокойствием близких ему людей и своим, отдавал предпочтение первым. Он их очень любил и не хотел расстраивать, даже в ущерб себе.       И только оказавшись тем вечером в полном одиночестве в своей комнате, он позволил себе разреветься.       — Эй, крольчонок, так и будешь дуться? — осторожно интересуется Намджун, перестраиваясь в соседний ряд машин.       — Нет, — тихо, но твердо отвечает Чонгук, снова отвлекаясь от воспоминаний.       — Тогда почему даже не смотришь на меня? — обиженно выпячивает нижнюю губу.       Чонгук показательно поворачивается в его сторону и с вызовом глядит в ответ.       — Смотрю. Доволен? — коротко и холодно.       — Ты жесток, когда дуешься, знаешь об этом? — всё ещё пытаясь звучать обиженно, говорит Намджун и снова сосредотачивается на дороге.       На самом деле все родные и близкие Чонгука прекрасно знают, что он слишком добр к людям. Никого не обидит, промолчит, даже если надо ответить, стерпит и сделает так, как угодно другим. Удобный и неконфликтный. Хотя, если Чонгука достаточно разозлить или выбить из колеи, то может прилететь. Несильно, конечно, и скорее даже безобидно — в стиле обиженного ребёнка, но может. Правда, потом он ещё и извиняться будет, а сейчас пока раздражение бьёт ключом — ещё слишком мало времени прошло, чтобы отпустило.       — То есть, когда ты полночи не давал мне спать, хотя я предупреждал, что у меня рейс и мне рано вставать, ты был не жесток? — слишком эмоционально разводит руками он.       На лице Намджуна расплывается хитрая улыбка.       — То есть, — возвращает в тон ему, — ты поэтому стонал так громко, что, кажется, нас слышала добрая половина соседей? — Улыбка его нагло превращается в ухмылку. — Что ж, тогда да, я действительно был жесток. Прости, крольчонок! — Невинно хлопает глазами Намджун и вскидывает руки в капитулирующем жесте.       Уши Чонгука стремительно краснеют, а сам он отворачивается обратно к окну.       — Дурак, — по-детски обиженно ворчит в ответ.       — Эй, я вообще-то слышу! — наигранно возмущается тот самый дурак.       — Вот и отлично! — с лёгкой улыбкой прилетает от Чонгука.       Атмосфера в салоне начинает потихоньку налаживаться, сменяя напряжение, чего не скажешь о дороге.       — Сегодня что, весь Сеул решил прокатиться до Инчхона? — негодует Намджун.       Глянув на время, он понимает, что у них в запасе два часа. Ничего, еще минут сорок и они будут на месте. Правда, в аэропорту Чонгуку придётся поторопиться на регистрации и паспортном контроле, но, в любом случае, он должен будет успеть.       Подумаешь, проспали каких-то полтора часа.       — Если честно, я так и не могу понять твоей затеи с этим самостоятельным путешествием, — выделяя предпоследнее слово, возвращается к уже заезженной теме Намджун. — Ты всё сам: билет купил сам, деньги тоже накопил сам, даже у меня ни воны не спросил, добраться до аэропорта тоже хотел сам. Это что, принцип какой-то? Мы же через два месяца станем официально семьёй, к чему эта радикальная независимая позиция?       В сотый раз вздохнув, Чонгук поворачивается к своему жениху, готовый снова отстаивать своё решение.       — Намджун, я же уже не раз объяснял. Это было моей мечтой, — говорит и тычет пальцем на себя Чонгук. — Отправиться в незнакомую страну одному, изучить город за городом и узнать другой мир и культуру изнутри, а не как мы нашими семьями вечно сидим только в отеле да ходим проторенными туристическими маршрутами, — в который раз устало повторяет он.       Этому разговору не первый день.       — Хорошо. Но почему сейчас, когда у нас свадьба на носу?       — Во-первых, я думал, что поженимся мы как минимум не в этом году. Я окончу университет, съезжу в путешествие, а потом буду работать вместе с тобой, в офисе у наших отцов, как они того и хотели, — делает акцент на последней фразе. — Дальше свадьба и семейная жизнь — вот мой план. Но ладно, ты увидел наше будущее в другом порядке, и я принял это. Во-вторых, — спокойно продолжает Чонгук, — как ты себе представляешь, я — замужний омега, путешествую без своего мужа. Что скажут родные и знакомые? Это как минимум туча вопросов от всех кому не лень. Поэтому я подумал, взвесил все сроки и пришёл к выводу, что сейчас лучшее время, чтобы исполнить задуманное. Впереди месяц каникул и последний семестр, свадьба только в сентябре, а все приготовления завершены на восемьдесят процентов. Нам не о чем волноваться, Джун. После моего возвращения останется подобрать тебе костюм и отснять фотосессию. Всё, дальше только сама церемония. Ты же знаешь, мамы уже всё приготовили заранее, так что зря продолжаешь ворчать. У нас с тобой вся жизнь впереди, неужели какие-то три недели сделают погоду? — уверенно завершает длинную речь.       — Я всё равно не понимаю.       — Я уже привык, что никто не понимает меня, но, Джун, — Чонгук обиженно, в точь как он, выпячивает нижнюю губу, — я всегда всех безоговорочно слушался. Школа со спортивным уклоном — пожалуйста. Кафедра юриспруденции — хорошо. Работа в фирме отца — ни слова против. Так неужели я не могу хоть раз сделать то, что мне хочется самому?       — Звучит так, будто ты подневольный своей жизни. Может и на моё предложение ты согласился под давлением? — подмечает Намджун.       — Это не так! — восклицает Чонгук, на секунду испугавшись. Он не хочет, чтобы его слова слышались в таком подтексте. — Просто мне это нужно, и я не хочу, чтобы моя семья делала из какого-то путешествия трагедию.       На самом деле он правда так считает. Он прекрасно знает, что родители его любят. Они так долго ждали ребёнка, что, когда родился Чонгук, его оберегали едва ли не двадцать четыре на семь. Омега, да ещё тихий и застенчивый, конечно его нужно было направлять, а он в свою очередь позволял. Не хотел расстраивать и огорчать, но в итоге стал ведомым. Чонгук ненавидел спорт, но закончил школу с отличием. Не дав себе подумать, согласился и выбрал специальность, на которой настаивал отец. Тот вместе со своим другом и бывшим одногруппником — отцом Намджуна, — впоследствии и создал небольшую компанию по оказанию частных юридических услуг. Оба родителя хотели, чтобы их сыновья продолжили дело всей жизни, поэтому Намджун уже работает в офисе. Он закончил университет два года назад, а Чонгуку предстоит присоединиться только через полгода. О фразе насчёт предложения он старается не думать. Там правда всё очень сложно — чёрт ногу сломит.       — Ладно, — в который раз сдаваясь, выдыхает Намджун. — Поезжай в свою Америку и не переживай. Я сглажу углы и мама не будет звонить тебе каждый час.       Чонгук победно улыбается и кладёт свою руку на колено будущего мужа.       — Но это не значит, что я не буду звонить тебе каждый час, — нагло ухмыляясь, добавляет Намджун.       Чонгук убирает руку обратно, но тот хватает её, возвращает на место и накрывает своей.       — Я шучу, — успокаивающе улыбается. — Но я правда буду волноваться и безумно скучать, — уже более серьёзным тоном. — Так что раз в день жду от тебя звонок с отчётом.       — Договорились, — спокойно соглашается Чонгук.       Он понимает родных и правда не хочет никого расстраивать, но и свои желания тоже больше не может игнорировать.       — Не забудь купить туристическую сим-карту, когда прилетишь.       Чонгук в ответ часто кивает. Нельзя надеяться только на вай-фай в хостеле и кафе, случиться может всякое.       — Ты ничего не забыл? Билет, паспорт, разговорник? Боже, как же ты там справишься со своим-то английским?       — Эй, я вообще-то смотрел обучающие видео для путешествий, так что всё должно быть хорошо. Если что, позвоню тебе, будешь выручать меня, мой инглиш бо-о-ой, — заигрывает Чонгук, посылая воздушный поцелуй.       Проигнорировав жуткий акцент, Намджун ухмыляется и переводит внимание на дорогу — осталось немного, и они будут на месте.       Спустя двадцать минут машина останавливается у входа в главный терминал. Намджун помогает выгрузить небольшую сумку, пока Чонгук выходит из авто и закидывает себе рюкзак за плечи. Зайдя в здание, они тормозят. Времени на прощание практически нет.       — Не забудь выпить успокоительное перед взлётом, а то я знаю, как тебя трясёт. Не паникуй перед паспортным контролем, иначе они будут мучить вопросами. У тебя есть все распечатки броней и обратный билет, так что не переживай, — нервно тараторит Намджун. — И обязательно позвони, как сядешь в самолёт.       — Хорошо, не нагнетай, я и так сейчас на нервах. — Чонгук суетливо крутит головой, ища по залу табло с расписанием. — Всё, мне пора…       Он не успевает договорить, как его притягивают к себе за талию и целуют сразу глубоко, почти отчаянно. Сжав предплечья Намджуна, Чонгук жадно отвечает на поцелуй. Три недели без ласки — это испытание для обоих.       — Вернёшься — больше никуда тебя не отпущу. Понял? — спустя минуту своеобразного прощания выдыхают в самые губы и упираются лбом в лоб.       — Хорошо, — шепчет Чонгук, и, забрав сумку из рук Намджуна, спешит на регистрацию, не прощаясь.       Зачем разводить драму, если они ещё успеют поговорить перед взлётом.       Напоследок он оборачивается и видит потускневший взгляд будущего мужа, уголки губ которого печально опущены вниз. Чонгук чувствует, как в груди начинает неприятно тянуть.       Это путешествие ведь ничего не изменит?

***

      — Дамы и господа! Говорит главный бортпроводник экипажа воздушного судна. Наш рейс, следующий из аэропорта Инчхон в аэропорт Джона Кеннеди города Нью-Йорк, задерживается на пятнадцать минут. Приносим свои извинения за доставленные неудобства и просим вас оставаться на своих местах с пристёгнутыми ремнями безопасности, — разносится по салону самолёта чётко отрепетированный женский голос из динамика.       Тэхён отводит взгляд со здания аэропорта, которое рассматривал через иллюминатор. Все пассажиры уже заняли свои места в ожидании вылета и лишь кресло рядом с ним всё ещё было пустым.       — Всё, Юнги-я, скоро будем взлетать, так что давай отключаться, — говорит он в телефон.       — Только попробуй опять закопаться в работу и не приехать ко мне в гости. Учти, ты теперь будешь на том же континенте, что и я, поэтому ничто не помешает мне примчать к тебе в Нью-Йорк и надрать твой хоть и аппетитный, но грёбаный зад. Усёк? — звучит грубо на другом конце разговора.       — Хён, вот поэтому у тебя нет альфы. Ты такой грубый омега, — улыбается он.       Стебать отсутствие отношений друга-одиночки — святое дело.       — Хён слишком охуенный, поэтому у него никого нет, — без стеснения заявляет ему Юнги в ответ. Вот бы всем такую самооценку. — А ты свой шанс просрал ещё в универе, так что кусай локти, лучший друг.       На самом деле, они дружат уже лет десять, начиная с первого курса, и именно Юнги тот, кто проявлял симпатию к Тэхёну в начале их знакомства.       — Хён, ты же знаешь, отношения я строю только с омегами-девушками, а вот дружить с омегами-парнями получается даже лучше, чем с альфами, так что ничего личного, — как бы извиняясь, оправдывается он.       Тут дело, конечно, во вкусах. Тело омеги-парня, безусловно, очень даже красиво, но он любит женское: хрупкие плечи и тонкая талия, мягкие круглые бёдра и длинные волосы. Ещё больше он любит, как всё это смотрится в его руках. В мире, где альфы вступают в отношения с альфами или омеги с омегами, он уж точно не самый странный в глазах общества.       — Это в прошлом, — безразлично отмахивается друг. — Сейчас я достаточно взрослый, чтобы не вестись на красивые мордашки, так что даже если сменишь курс, можешь не рассчитывать на меня, — явно издеваясь, говорит собеседник.       — Я не собираюсь менять курс, как ты выразился.       — После последних событий всё может случиться, — загадочно тянет Юнги на той стороне разговора.       — После последних событий я вообще не собираюсь заводить отношения.       — Тэхён… — начинает очередной сеанс психотерапии друг, но в этот момент Тэхён замечает, как в проходе неожиданно появляется взвинченный парень.       Взволнованное выражение лица и широко распахнутые угольно-чёрные глаза. Грудная клетка ходит ходуном, тёмно-каштановые пряди торчат в стороны и липнут от пота к лицу, собственно, как и широкая чёрная футболка, что прилипла в области груди, и, скорее всего, спины — всё это говорит о том, что тот бежал.       Разговор друга больше не вызывает интереса.       Видя, что парень шагает целенаправленно в его сторону, и учитывая, что место рядом с ним единственное свободное, Тэхён догадывается — это его сосед на весь дальнейший полёт.       — Юнги-хён, всё, закругляйся. При встрече обсудим последние события. Я отключаюсь. — И, не став ждать ответа, жмёт на отбой, всё ещё не сводя глаз с парня.       Плавно скользнув по чужой фигуре, он делает вывод, что перед ним альфа. Рост высокий и плечи широкие, на руках видны напряженные мышцы, хотя лицо слишком милое для альфы.       Тот почти доходит до него, но, поймав его взгляд, останавливается рядом.       — Извините, — обращаются к нему.       Тэхён улавливает нежный запах свежего воздуха после дождя с лёгкими оттенками лаванды и удивляется. Он ошибся — перед ним омега.       — Извините, — повторяют ещё раз, слишком высоким тоном для парня. — Кажется, место рядом с вами — моё. Это же А15?       — А? Да. Всё верно, — теряется Тэхён, но вовремя сообразив, что закрывает проход к месту у окна, встаёт и освобождает к нему путь. — Вам помочь? — кивает в сторону сумки.       — Нет, спасибо, я сам, — омега благодарно улыбается ему, обнажая два передних зуба, которые смотрятся очень мило, и закидывает вещи в багажный отсек над сиденьями. — Я почти опоздал, так что… Боже, я ведь реально мог не успеть! — будто бы только сейчас осознав всю ситуацию, восклицает.       Видно, что всё ещё не придя в себя, он пытается говорить спокойно, нервно приглаживая волосы и оттягивая ворот футболки, чтобы глубоко вздохнуть.       — Всё нормально, — пропустив его и сев рядом, успокаивает Тэхён. — С каждым могло случиться. Вы уже здесь, так что можно расслабиться. Хотите воды? — достаёт из кармана впередистоящего кресла бутылку минералки и протягивает ему.       — Спасибо, — смущённо благодарит омега и берёт её в руки.       — Ким Тэхён, ваш сосед на ближайшие тринадцать часов, — улыбается он ярко, всё ещё пытаясь приободрить парня.       — Чон Чонгук, — тот вежливо кланяется ему в ответ.       К ним подходит стюардесса и напоминает, что необходимо пристегнуть ремни, так как через пять минут взлёт. Омега, назвавшийся Чонгуком, благодарит её и делает несколько глотков из бутылки, а затем, достав из рюкзака блистер таблеток, вынимает две и запивает их. Тэхён внимательно наблюдает, но, поймав себя на мысли, что это не очень вежливо, отворачивается.       В этот момент телефон Чонгука начинает звонить, и он, в очередной раз извиняясь, отвечает, прикладывая телефон к уху.       — Да, — говорит, всё ещё тяжело дыша. — Да, тебе повезло, что рейс задержали, и я успел на самолёт в последний момент.       Тэхён слышит, как на том конце мужской голос, видимо, пытается извиниться.       — Ничего, все хорошо. Да. Да. Как прилечу, позвоню. Не скучай. И я тебя. Целую.       Чонгук убирает телефон обратно в карман и, в очередной раз извинившись, отворачивается к иллюминатору.       До чего же милый и воспитанный парень.       Если честно, Тэхён рад, что его сосед — не какой-нибудь толстый потный мужик, или пассажир с ребёнком, или, упаси Господи, любитель потрещать языком.       Он летит в новую жизнь, и в полёте планировал хорошенько подумать о том, что же делать с этой самой жизнью дальше. То, как он проводил её последние семь лет, выяснилось, не привело ни к чему хорошему. Работа, работа и еще раз работа — это то, что делает тебя одиноким. Ни семьи, ни друзей, ни отношений. Чем больше работаешь, тем дальше становятся все те, кто раньше был рядом, плюс хроническая усталость и апатия в придачу, но всё же одно преимущество есть — деньги. Если ты работаешь в хорошей компании, то деньги получаешь тоже хорошие, но какой же ценой.       Самолёт трогается с места, медленно выруливая ко взлётной полосе. Главный бортпроводник и его помощники начинают предполётный инструктаж. Тэхён отвлекается от своих мыслей и краем глаза замечает, что Чонгук впивается трясущимися руками в подлокотники сидений. Он хмурит брови и поворачивается к омеге.       — Всё в порядке, Чонгук-щи? — уточняет тихо, на что тот резко вздрагивает, будто пугается.       — Д-да, всё хорошо. Извините ещё раз. — Чонгук пытается ему улыбнуться, но получается лишь жалкое подобие улыбки.       — По-моему, не очень хорошо, — возражает Тэхён, накрывая его дрожащую руку. Чонгук поворачивает голову и округляет свои и без того большие глаза, делая их совсем огромными для азиатской внешности. «Какие красивые», — где-то на задворках проносится мысль. — Вы боитесь летать? — догадывается он.       — Не то чтобы летать, скорее момента взлёта и посадки, — больше не улыбаясь, стыдливо отвечает Чонгук. — Слышал, что именно в эти моменты чаще всего происходят катастрофы.       Инструктаж закончен. Пассажиры чувствуют, как самолёт начинает набирать скорость. Рука Чонгука под ладонью Тэхёна напрягается ещё сильнее.       — Чонгук-щи, — стараясь звучать как можно убедительнее, он берёт и вторую его руку в свою. — Согласно статистике, в мире на двадцать три миллиона международных рейсов приходится одна авиакатастрофа. — Эту информацию он вычитал в каком-то журнале, но не важно. — Вы же не думаете, что мы с вами именно те самые везунчики, которые купили билет на тот самый единственный рейс? Самолёты — самый безопасный вид транспорта.       Чонгук замирает, а потом начинает бездумно кивать, отворачивая лицо в сторону. Тэхён видит, что не смотря на его доводы, тот ничего не может поделать со своим страхом.       — Посмотрите на меня и попытайтесь дышать не так часто.       Чонгук слушается, и Тэхён дарит ему в ответ тёплую подбадривающую улыбку.       — Вот так, правильно. Вы молодец! — поддерживает он.       Они сидят в таком положении, не прерывая зрительный контакт, и пытаются восстановить дыхание Чонгука ещё некоторое время.       Самолёт наконец-таки взлетает, выравниваясь в воздухе, и только после этого оба начинают ощущать неловкость. Чонгук первый опускает взгляд и аккуратно убирает руки из его хватки. Тэхён только сейчас замечает, что ладони Чонгука вспотели. Словно стесняясь вновь посмотреть ему в глаза, тот выдаёт тихое «спасибо» и начинает тереть руки о ткань свободных спортивных штанов.       Тэхён прокашливается, сглатывая возникшее напряжение. Последний раз неловко взглянув на Чонгука, он поправляет манжеты на рукавах своей рубашки, отворачивается и прикрывает веки.       Что ж, полёт обещает быть интересным.

***

      Чонгук не сразу понимает, где он находится, когда просыпается. Вокруг полутьма, а его самого укрывает тёплый плед. Рядом сидит мужчина. Ким Тэхён. Точно, они же в самолёте. Чонгук не помнит, как заснул, и уж точно не помнит, как укрылся. Видимо, стюардесса позаботилась о нём.       Он так сильно переволновался в это утро, что, как только начали разносить напитки, попросил немного вина. Скорее всего в дуэте с успокоительным оно оказало на него усыпляющий эффект. Обычно Чонгук всегда бодрствует, смотрит фильмы и слушает музыку или печатает небольшие заметки, но такой длительный перелёт для него в новинку. Судя по времени, он успеет сделать всё вышеупомянутое и не раз. Повернув голову и быстро скользнув глазами по альфе рядом, Чонгук отворачивается к окну и прикусывает нижнюю губу. Как же стыдно. Он показал себя таким слабым перед совершенно незнакомым человеком. Да, он омега, но он всё ещё парень. Чонгук понимает, что это глупые стереотипы, но тяга к самокритике сильнее. Он не привык ко вниманию незнакомцев. Тем более к такому чуткому. Тем более от таких красивых людей. Этот Тэхён что — кинозвезда?       Чонгук трясёт головой.       Он видел немало красивых людей, чего только стоит его одногруппник и друг — Пак Чимин. Милый и общительный, стильный и ухоженный омега. Мечта любого альфы.       Предаваясь рассуждениям, Чонгук не замечает, как начинает рассматривать вытянутые ноги соседа. Дорогие туфли, строгие чёрные брюки и кожаный ремень. Поднимаясь выше, он проходится по светло-голубой рубашке, пока не натыкается на уверенный взгляд карих глаз и слегка приподнятую бровь.       Сердце пропускает внеочередной удар.       «Чон Чонгук, ты что, пялился?» — безмолвно кричит он, стремительно краснея ушами.       — Доброе утро, хотя… скорее даже день? — говорит Тэхён глубоким с лёгкой хрипотцой тембром и вытягивает губы в приветливую улыбку. — Выспались?       — Д-доброе, спасибо, да, — слегка заикается Чонгук.       Он не привык к такому вниманию, если только от своего альфы. Его никогда не интересовали все эти переглядки и взаимоотношения альф и омег. Намджун вообще его первый во всех смыслах мужчина. И если бы они не дружили с детства, не факт, что Чонгук подпустил бы его к себе.       — Тут разносили обед, но я попросил вас не беспокоить и принести плед. Хотите поесть?       Чонгук соглашается и Тэхён нажимает на кнопку вызова стюардессы.       Минут через пятнадцать, когда с обедом было покончено, они разговорились. Как выяснилось, Тэхён летел в Америку по работе. Он руководитель команды программистов, отвечающей за разработку программного обеспечения электронной техники в одной достаточно известной компании Кореи. Он решил сменить обстановку, так как устал от руководящей должности и стандартов в работе корейских офисов, поэтому, понизившись до разработчика, он перевёлся в Нью-Йоркский филиал компании.       — У меня в Лос-Анджелесе близкий друг, который давно зазывал меня переехать.       Чонгук, раскрыв рот, внимательно слушает. Он любит читать и слушать чужие истории. Люди, которые могут вот так взять и поменять свою жизнь, вызывают у него восторг и уважение. Он бы тоже так хотел...       — А вы? В Америке у вас знакомые или родственники? Или тоже по работе?       Он напрягается. Ох, как не хочется слушать ещё одну нотацию о том, что он поступает безрассудно.       — На самом деле нет, я еду путешествовать. Один, — решает не врать. Брови напротив взлетают вверх. — Что? О, только не надо говорить, что это опасно и прочее в том же духе, — разочарованно тянет Чонгук.       — Нет, нет, это достаточно смело, хотя и правда опасно, но вы, вроде не ребёнок, у вас есть голова на плечах, да и выглядите достаточно сильным. — Тэхён указывает пальцем на мышцы его рук, переключая тему. — Качаетесь?       — Что? Нет, когда-то я учился в школе со спортивным уклоном, нас сильно гоняли, — неловко оправдывается Чонгук. Он не любит свою слишком мужественную для омеги внешность. — И спасибо за то, что не стали учить жизни. Мои знакомые и близкие не очень понимают затею с самостоятельным путешествием.       — Почему?       — У меня через два месяца свадьба.       Тэхён быстро опускает глаза на его левую руку. На долю секунды в них читается явное удивление, которое практически сразу берут под контроль. Чонгук продолжает объяснять:       — По мнению других, я должен сидеть и каждый час слать всем знакомым картинки. Ну, знаете, все эти бокалы, скатерть, схемы расстановки столов для гостей, цветы и прочая атрибутика, — активно жестикулирует он. Тэхён понимающе кивает. — А я собрался путешествовать, один. Так что да, это вызывает недоумение у всех, кто слышит о моём плане.       — Я не буду врать, это странно, но разве это не ваша жизнь, Чонгук-щи? Вы тот, кто должен получать удовольствие от неё. Если жить ради чужого мнения, то тогда это не жизнь — это моральное насилие.       Чонгук прикрывает глаза. В горле ощущается неприятный ком.       Почему? Почему совершенно незнакомый человек — первый, кто говорит ему эти слова? Почему больше никто не смог его понять? Тогда бы он, возможно, был более решителен.       — Спасибо, — говорит еле слышно в ответ.       Оставшееся время в полёте они проводят каждый в своём мире. Чонгук смотрит фильм и пишет очередную заметку о своих мыслях, а Тэхён что-то читает в телефоне. Потом объявляют о посадке, и тот молча сжимает его руку. Вновь. Чонгук вспоминает как при взлёте, когда они точно так же держались за руки, у него реагировало тело. Ладони позорно потели, а в груди всё скручивало и стучало, но сейчас, как ни странно, сердце больше не шалит. Что, собственно, и требовалось доказать — он просто перенервничал из-за опоздания и самого полёта, а не из-за внимания красивого мужчины, как могло показаться ранее. Поблагодарив, Чонгук решает сильно не заморачиваться.       Самолёт благополучно садится, и пассажиров доставляют в терминал. Дальше пути Тэхёна и Чонгука расходятся — одному необходимо забрать багаж, а другому — обменять валюту и купить сим-карту.       Неловко топчась с ноги на ногу, оба не знают, как попрощаться.       — Спасибо вам огромное. Я рад, что именно вы оказались моим попутчиком в самом начале моего путешествия. Надеюсь, это задаст хороший тон всему дальнейшему пути, — первым начинает Чонгук, уверенно протягивая ладонь для рукопожатия.       — Вам тоже спасибо. Вы были приятным собеседником, — крепко пожимают её в ответ. — Что ж, всего хорошего? — не отпуская руки, завершает Тэхён и выжидающе смотрит, будто хочет ещё что-то сказать.       — И вам! — Чонгук кланяется. Разорвав контакт руками, он берёт сумку и разворачивается в сторону стоек.       Внутри ощущается лёгкая грусть.       — Чонгук-щи!       Он тормозит. Тэхён подходит ближе и протягивает визитку. — Вот, возьмите. Если вдруг что-то случится, позвоните в компанию и спросите Ким Тэхёна из отдела разработки, вас перенаправят в мой новый офис.       Чонгук изумлённо хлопает глазами, не отрывая взгляда от визитки.       — Вот теперь точно — всего хорошего, — улыбается Тэхён и уходит в сторону багажной ленты.       Чонгук так и стоит, повернув голову, и пялится в чужую спину. Ощущения непонятные, но одно он знает точно — Ким Тэхён хороший человек и поступил так из вежливости. Вряд ли он захочет возиться с чужим омегой, да ещё и в незнакомой стране. Чушь.       Чонгук усмехается и закидывает визитку в дальний карман рюкзака.