***
Гарри быстро влетел в кабинет, заранее вжимая голову в плечи, готовясь к очередной гневной речи Снейпа. Слизеринцам он баллы не снимал из каких-то собственных, не до конца ясных Гарри убеждений. Казалось бы вот и отлично, но на самом деле такая политика делала только хуже. Там, где гриффиндорцу он просто снял бы пару баллов, Гарри он устраивал долгую, хорошо продуманную и полную унизительных эвфемизмов лекцию. За что профессор его так не любит, он не совсем понимал, но спрашивать точно не собирался — себе дороже. Особое отношение к «Мальчику-Который-Выжил», как его уже успели обозвать все кому не лень, проявило себя в первые же минуты в волшебном мире, но Снейп был единственным известным ему взрослым, ненавидевшим его настолько самозабвенно и при этом не носящим фамилию Дурсль. Может быть, дело в том, что профессор был слизеринцем. Факультет вообще поделился на два лагеря: те, кто «маленького героя» избегают как огня, и те, кто его яро ненавидят. Гарри не знал точно, в чем тут дело. Может быть, они, как и Снейп, были недовольны тем, что Гарри теперь позорит их родной факультет. Или, может быть, они бы поддержали Волдеморта в той войне, родись чуть пораньше. Может быть, просто уже чувствовали, что теперь не оберутся проблем, отираясь рядом с «низвергателем темных волшебников». Как бы то ни было, распределению они не обрадовались. Гарри и сам, вообще-то, был не рад оказаться в гнездышке маленьких фашистов, но он-то молчал. Поэтому он, кстати, и опоздал. Кассиус, второкурсник, запер его каким-то легко брошенным заклинанием. В собственной комнате запер, сволочь. Спасения он не дождался и вскрыл замок по-маггловски — шпилькой. Что шпилька делала в мужском общежитии это уже совершенно другой вопрос. Весь целиком — к Гейбу Селвину, который не обладал ни длинными волосами, ни страстью к парикмахерскому делу, но зато владел впечатляющей коллекцией шпилек разной длины и формы. Объяснять это Снейпу, все еще медленно цедящему что-то очень неприятное, он не собирался. Лучше не станет точно, а хуже — запросто. Гарри же в итоге виноватым и окажется. Растягивать лекцию, на полпути превратившуюся в сплошной поток завуалированных и не очень оскорблений, не хотелось. Он тайком осмотрелся, пытаясь выбрать подходящее место. Наткнулся взглядом на Тео. Мальчик ободряюще ему улыбнулся и с энтузиазмом похлопал по пустующему рядом стулу, приглашая. Гарри улыбнулся в ответ, очень осторожно, чтобы Снейп не заметил, и, как только профессор взял очередную драматичную паузу, юркнул за парту. Зельевар смерил его недовольным взглядом, как бы говорящим, что ни одно его движение не осталось незамеченным, и начал наконец урок. Гарри шумно выдохнул. Тео тихо рассмеялся: — Чего такое, Поттер? В коридоре заплутал? Гарри мрачно на него посмотрел: — Кассиус запер. Пришлось попортить одну из шпилек Селвина. — На секунду задумался и предостерег: — Готовься, будет истерика. Шпилька была красивая. Тео закашлялся, маскируя смех. Снейп ледяным тоном предложил сварить «мистеру Нотту» Бодроперцовое, и тут уже смех пришлось скрывать Гарри. Тео был классный. Они сошлись не сразу: Тео был чистокровный, из семьи Пожирателя, и смотрели они друг на друга с оправданной долей недоверия. Гарри запнулся об эту мысль. Подумал ее еще раз, заполняя котел водой. И раздраженно фыркнул, откидывая волосы со лба. «Чистокровный», «Пожиратель». Еще неделю назад эти слова для него ничего не значили, а сегодня, вы только поглядите, уже как рыба в воде со всей этой волшебной терминологией. Прав был Рон — пройдет год, и Гарри сам не заметит, как совсем ослизеринится. Он, на самом деле, почти даже завидовал Невиллу. Мальчик в поезде так боялся оказаться на Пуффендуе, а теперь вполне счастливо высаживает цветочки с профессором Спраут. Профессор тоже была плюсиком к барсукам. Она напоминала Гарри его соседку из Литтл Уингинга — миссис Даблбом, жизнерадостный шарик, делающий лучшие украшения к Хэллоуину. Ему было интересно, как Хэллоуин празднуют в Хогвартсе. Совершенно волшебно, наверно. Он мечтательно вздохнул. Снейп, не переносивший радости на своих занятиях, упер в него недовольный взгляд, и Гарри быстро завозился, изображая крайнюю степень занятости. Профессор не купился. Он открыл рот, готовый выдать пару едких комментариев, но был отвлечен когтевранкой, с энтузиазмом тянущей руку. Гарри почувствовал волну облегчения. Гермиона Грейнджер, хотя и славилась своей надоедливостью, была абсолютным спасением. Чего-то не знаешь? Гермиона ответит. Сложный тест? Гермиона отвлечет профессора потоком болтовни. Профессор собирается сожрать тебя заживо, хорошо промариновав в яде перед этим? Не беда: у Грейнджер срочный вопрос. Откуда она брала храбрость задавать вопросы на уроке Зельеварения, Гарри честно не понимал, но жаловаться не собирался. Воспользовавшись отвлечением профессора, он с удвоенной силой принялся за свой котел, твердо намеренный не тащить на обед очередного Тролля.***
Оказалось, одного намерения в этом деле недостаточно. На полпути у Гарри дрогнула рука, и вместо пары капель настойки мышьяка в котле оказалось добрых пол чайной ложки. Цвет темно-синего Мухобоя — зелья против вредителей в теплицах профессора Спраут — изменился на ярко-зеленый. Снейпа это настолько разозлило, что он тут же влепил ему Тролля и весьма нелицеприятно посоветовал вылить эти помои и больше никогда не притрагиваться к котлу. Гарри и рад был бы к нему больше не притрагиваться, но программа Хогвартса держала Зелья в обязательных вплоть до пятого курса — он уже узнавал. Он горько вздохнул. Тут же вздернул голову выше, отказываясь расстраиваться из-за вредного профессора. Тому все равно только это и надо. Гарри знает — Гарри таких уже видел. Вместо этого подумал о незадачливом когтевранце, которого настолько испугала реакция Снейпа на ошибку, что он тут же ее повторил. Это сделало его профессорской жертвой до самого конца занятия, едва не доведя беднягу до слез. Когтевранца было жалко. Он немного напоминал Гарри Невилла. А Невилл был классный. Гарри позволил себе отвлечься на эти мысли, заходя в Большой зал и по большой дуге огибая Малфоя с прихвостнями. Настроения ругаться еще и с ними у него не было. Дойдя до середины стола, он плюхнулся на свое привычное место, спиной к Гриффиндору, лицом к старосте Фарли и близняшкам Кэрроу. Почти тут же в спину ткнулся теплый дружеский кулак. Гарри широко улыбнулся и немного повернул голову, тихо здороваясь. Слизеринцам не нравилось, когда он болтал с другими факультетами. С кем они тогда хотели, чтобы он болтал, Гарри искренне не понимал. На самом Слизерине с ним почти не говорили: половина его успела заочно возненавидеть, вторая половина предпочитала не связываться с первой. Были, конечно, еще и отдельные храбрецы вроде Нотта, которые успели увидеть в нем что-то большее, чем просто Мальчика-Который-Выжил, и парочка тех, кто вообще не волновался о происходящем, предпочитая не разговаривать ни с кем, — такими были близняшки. В начале года были еще те, кто хотели от него чего-то получить, но они быстро отсеялись, поняв, что ловить с него нечего. Гарри догадывался, что эти ребята превратились в совершенно особенную касту Слизерина — тех, кто вовремя понял, что ничего — кроме проблем — от Маленького Героя не дождется, и теперь просто старался держаться подальше. Резко взмахнув головой, он отогнал и эти мысли тоже. Подумаешь. У магглов с ним вообще никто не разговаривал — и ничего, не развалился же. А тут у него был Рон. И Невилл предлагал ему шоколадные лягушки каждый раз, когда они встречались где-нибудь кроме Травологии. В какой-то момент карточек от них накопилось настолько много, что Гарри начал отдавать их Рону: коллекционированием он сам не увлекался. Вот и сейчас протянул парочку Дамблдоров. Таких у Рона было уже штук десять, но он все равно взял. Ждал, наверно, пока они не соберутся все вместе и не свергнут прогнившее правительство. Или что-то в этом духе. Чем такое количество директоров могут заниматься все вместе, Гарри, честно говоря, плохо представлял. С чувством выполненного долга он наложил в тарелку побольше пюре. И тут же вспомнил: у львов следующие Зелья. Снова повернулся к ним и предостерег: — Поосторожнее со Снейпом. Зол как черт. Симус фыркнул: — Это когда это он был другим? Один из близнецов Уизли (Фред?) с удовольствием избавил его от бремени незнания, начав длинную речь о градациях дурного настроения «всяких крючконосых профессоров». Джордж (?) подхватил, и вместе они успешно отвлекли внимание от Гарри. Рон тут же этим воспользовался: — Поосторожнее с Квиреллом. Устроил сегодня опрос по последней главе, — и вернул услугу. Гарри понятливо кивнул. Быстро засунув в рот остатки картошки, открыл книгу, собираясь повторить материал до начала занятия. Отвлекся только дважды: забрать пироженку, которую Рон передал ему со своего стола (на слизеринском все вишневые к себе, как обычно, подгреб Малфой) и проверить, не последовал ли кто его примеру. Все остальные продолжали беззаботно болтать и Гарри удовлетворенно вернулся к учебнику. Возможно, стоило предупредить их о грядущем опросе. Это было бы правильно. Гарри бы, наверно, так и поступил, походи они хоть капельку больше на Рона. Или на Невилла. Или Дина и Симуса. Или хотя бы на всезнайку Грейнджер — та хоть и раздражала ужасно, никогда не делала пакостей намеренно. Но никто из слизеринцев на них не был похож. Гарри усмехнулся. Он не был дураком. Он знал, почему его так не любят на Слизерине. Он не был на них похож — точно так же как он не был похож и на магглов. Поэтому они бесились, когда он говорил с гриффиндорцами, и когда декан факультета отчитывал его, вместо того, чтобы покрывать, и когда другие звали его «спасителем» вместо «маленького грязного темного мага». Он знал это. Но мириться с этим точно не собирался. Он свои титулы не просил, вообще-то, равно как и внимания Снейпа. Они хотят, чтобы он больше походил на слизеринца? Пусть будет так. Гарри не нравилось хранить тайны от своих друзей. И Гарри не нравилось не помогать своим друзьям. Вот только на Слизерине у него друзей не было.