***
Из Кремля приходит благодарственное письмо от товарища Розалии Самойловны Землячки — она польщена, что швейцарскую здравницу назвали её именем, благодарит за оказанную честь и желает больших успехов в укреплении здоровья и духа всех гостей «Здравницы имени Р. С. Землячки», независимо от их гражданства и национальности, СССР — мирная страна и в хороших отношениях со всеми странами Земли. Доурову ясно, что письмо сочинил и отпечатал референт, а Розалия только подписала. Может, даже подмахнула, не глядя. Однако он наколачивает на машинке пафосный ответ, где витиевато обыгрывает «Земля — Землячка» и приглашает Розалию Самойловну посетить здравницу её имени за счёт принимающей стороны. Вряд ли письмо передадут Землячке, но в Кремле оно произведёт хорошее впечатление. Доуров благостно думает: а что, я бы с радостью принял за счёт заведения эту коммунистическую валькирию, которая несомненно войдёт в историю. Кой-какими сведениями о ней я уже располагаю. Может, о Розалии Самойловне Землячке напишут (или уже пишут) биографическую книгу… И очередные советяне привезут эту книгу в Гемину библиотеку… И, может, её вскоре переведут на французский и немецкий, и Гема будет выдавать экземпляры читателям, указывая на портрет Землячки, висящий над бюстом Сталина… Доуров идёт в библиотеку — показать жене письмо Землячки. Гема искренне верит, что письмо подлинное — оно напечатано либо под диктовку Розалии Самойловны, либо ею самой. И вывешивает под портретом Землячки выведенный тушью на ватмане стих советского поэта Демьяна Бедного: От канцелярщины и спячки Чтоб оградить себя вполне, Портрет товарища Землячки Повесь, приятель, на стене! Бродя потом по кабинету, Молись, что ты пока узнал Землячку только на портрете, В сто раз грозней оригинал!***
Весна, лето — обычная европейско-советская рутина. Рекламу больше не заказывают и не распространяют — «Розали» и так трещит от постояльцев. И, отбывая, все кидают монетки в Рону, чтобы вернуться в это чудесное местечко. Победители и побеждённые… Неизвестно, кто победил, раз победители работают на побеждённых — денежки так и текут в «Розали». Доуров ощущает себя не только победителем, но и горно-оздоровительным властелином.***
Раз такие потоки постояльцев — может, выстроить второй корпус? И дополнительный корпус для сотрудников. За всё время своего владения «Розали» Доуров построил лишь физкультурный зал, соединённый с главным корпусом крытой галереей. Хозяйственные строения (гараж, мастерские, прачечная, швейная, склады) постоянно расширяются и обновляются, а вот главное здание то же, что и при мадам Розали, только текущие ремонты и усовершенствования. Денег скопилось достаточно — на строительство хватит с лихвой. Доуров обсуждает этот вопрос с бухгалтером. Но тот опасается. Строительство из-за непредвиденных трат может превысить бюджет и влететь в такую копеечку! И кто знает, как пойдут дела с посетителями. Сейчас «Розали» в зените, а положение в зените не бывает постоянным. Как бы не начался спад… Утрата популярности, выход из моды, появление конкурирующих здравниц и направлений… Да и международная обстановка пугает. По радио на всех германских волнах лающий голос фюрера и его агрессивные речи. Да уж — могучие доводы. С бухгалтером не поспоришь. А тут ещё Горбунья-вещунья выдала стихотворный фонтан пессимистичных предсказаний. Новый общеевропейский пожар пророчит! И чуть ли не конец света…***
В августе — неожиданный приезд молодожёнов — Казимеж скоропостижно женился на американке, приехавшей поглазеть на швейцарские красоты. Поглазела и завладела… А теперь едут в свадебное путешествие в Италию с заездом в Сьон — Казик хочет показать молодой жене места своего детского отдыха. Странный выбор Вильчекова сына! Американка на три года старше Казимежа и выглядит непривлекательно. Длинноногая и плоская как доска. Слишком короткая стрижка. Она б ещё налысо обрилась! Нелепо одевается. Доуровские жена и тёща одеваются элегантно и со вкусом. А эта — как слесарь или ремонтник: брюки, комбинезоны, ковбойки, да ещё где-то разжилась матросской тельняшкой. Причём все одёжки размера на три больше нужного. Юбки и блузки американка принципиально не носит. Пугало огородное! И чем прельстило Казика это чучело? И вдобавок беспардонно расшвыривается графскими деньгами — сколько угрохала на ненужные сувениры! Свалила их в Геминой библиотеке и пообещала забрать, когда приедет к «милой Гемми». Зато широченная улыбка от уха до уха, на которую Гема мгновенно купилась и бросилась в объятья американки, расставившей руки как орангутанг в зверинце. И тут же завелась оживлённая беседа. О чём болтают? С американкой и говорить-то не о чем. Доуров спросил её про экономический кризис в США, так та в ответ беспечно засмеялась и заверила, что кризис был, но уже миновал. То ли у неё не хватает французских слов, то ли дура. Второе вернее. Казик рад, что его жена подружилась с Гемой. Он им не мешает и занимается своими делами — углубился в прихваченную с собой книжку с цифрами и формулами. Математик он, выпускник Цюрихского университета, весь в вычислениях. После медового месяца вернётся в университет на последипломное обучение и погрузится в увлекательный мир интегралов и дифференциалов. Итальянский маршрут Казик представляет смутно: — Едем мы с женой в Италию… — …через Сьон в Милан и далее! — выручает Доуров. Казик смеётся и переводит жене на английский, уточняя, что это стих. А та ржёт как жеребец из конюшни Кашидзе. Чем же её поразили незамысловатые строки? Американка, помимо английского, говорит лишь на плохом французском, а немецкого не знает и вовсе. И как она собирается жить в Цюрихе?***
Бунт на корабле! Американка подстрекает Гему прокатиться с ними по Италии, а та готова лететь птицей! Чирикает Доурову: — Я же уже много лет сижу на одном месте, дальше Женевы не выезжала. А Казикова жена уже весь мир объездила! — И ничего из своих путешествий не вынесла! — Ну как же — Казика вынесла… — …как грабители выносят ценности из чужого дома! И ни одним языком, помимо родного, не владеет, лишь кривым французским! — Так везде говорят по-английски. Я тоже буду учить английский! Паоло предлагает компромисс: они все вместе доедут до Милана, он покажет молодёжи Ломбардию, потом молодожёны поедут дальше (уже набросал им маршрут), а он с Гемой вернётся в «Розали». Доуров, скрипя, соглашается. Действительно, из-за слабых лёгких Гема прикована к швейцарским Альпам. Уже двадцать лет сидит на одном месте и вообще, кроме Грузии и Швейцарии, ни одной страны не видела. И Доуров сидит в «Розали» безвылазно уже почти четырнадцать лет. Выберется, конечно, — детей-то надо вывозить. А его самого уже никуда не тянет…***
Из Милана Паоло с Гемой возвращаются весёлые. Есть от чего веселиться! Миланские родичи Паоло приняли Гему за его незаконнорожденную внучку. Гема же выглядит лет на семнадцать-восемнадцать. И родичи решили, что это Витторио согрешил. Официально-то он холостой. Стали допытываться — намерен ли Витторио узаконить внебрачное дитя? Однако похвалили: Джемма — это же имя матери Паоло. Молодец Витторио — назвал дочку в честь бабушки! Паоло не стал развенчивать новорожденный миф и демонстративно называл Гему-Джемму nipotina. А включившаяся в игру Гема называла его nonno. Доуров хохотал вместе со всеми и хлопал Витторио по плечу — надо же, втихую принёс в подоле! И объяснил, что значит русское выражение «принести в подоле». Витторио, отсмеявшись, уточнил: принёс в подоле медицинского халата.***
Потом становится не до смеха — приходит известие о смерти Анны Борисовны. Сто пять лет прожила княгиня Джаваха… Секретарша вложила в письмо газетные вырезки с некрологами. Приятно, что Анну Борисовну так ценили. Хотели устроить пышное погребение в пантеоне Мтацминда, тбилисском некрополе у церкви Святого Давида, но Анна Борисовна завещала похоронить её на семейном кладбище, рядом с мужем и сыновьями. Доуров пытается наладить переписку с секретаршей — хоть что-то узнавать про Нину и сестёр! — но та не отвечает ни на одно его письмо. Связь с Ниной и остальными безнадёжно оборвана…***
Рождество и новогодие — как обычно. В русско-европейском стиле, прочно устоявшемся в «Розали». Один из советских гостей называет доуровское детище «островок СССР в Швейцарии». Не дай Бог, дойдёт до Вильчека — тут же использует в рекламе и соблазнит новых жаждущих оздоровиться в необычном месте. А Доурову уже не надо ни дополнительных потоков постояльцев, ни расширения и строительства новых помещений. С имеющимися бы справиться…