***
Гема приходила в лагерь повидать маму Люду и покататься верхом. Папа Андро выделил ей немолодую смирную лошадку, не способную на галоп, и Гема не спеша прогуливалась вдоль Роны и по пологим склонам. В горы не забиралась и вскачь не пускалась. Так вот экономка, если Гема попадалась ей на глаза, ехидно бросала «княжна обожает быструю езду, сейчас помчится как вихрь» или выдавала какую-нибудь колкость вроде «у княжны единственная подруга — эта лошадь». На обращении «княжна» к Геме и «княгиня» к маме Люде настаивал папа Андро, князь Кашидзе, его маленькая блажь, но экономка нарочито презрительно выговаривала эту «княжну» и всем своим видом показывала, какое Гема ничтожество. Подруг у Гемы действительно не было. Не удалось ни с кем сблизиться в санатории «Розали» — сотрудницы-швейцарки считали российскую эмигрантку Гему низшим сортом. А потом, когда муж стал владельцем «Розали», оставшиеся швейцарские сотрудницы и вновь нанятые русские опасались заводить дружбу с хозяйкой. Так что и поныне у Гемы единственная подруга — лошадка.***
Во время верховых прогулок Гема вспоминает своё грузинское прошлое. Отца она не помнит, знает только по рассказам матери и брата Сандро, на три года старше Гемы. Зато хорошо помнит, как бандиты напали на их усадьбу в Алазанской долине и убили мать, беззащитную вдову, а дом ограбили. Гема с братом успели спрятаться. А потом их, круглых сирот, отправили в Гори — в детский питомник «Джаваховское Гнездо». Сандро тогда было тринадцать лет, а Геме десять. Они оба прижились, сдружились с остальными воспитанниками и привязались к начальнице Нине Арсеньевне Бек-Израил и к воспитательнице Людмиле Александровне Влассовской, которая впоследствии стала для Гемы мамой Людой. А Нина стала кумиром и объектом для подражания. Нина разрешала воспитанникам называть её «другом» и действительно была другом для всех. А для казачьего есаула князя Андро Кашидзе и ротмистра Сергея Доурова, помогавших питомнику «Джаваховское Гнездо», — ещё и возлюбленной. Однако без взаимности. Нина решила полностью посвятить себя питомнику и детям-сиротам. Потом у Гемы обнаружилась болезнь лёгких, и Нина отправила её с Людой в швейцарскую туберкулёзную лечебницу в Давосе, порекомендованную женой Вильчека, врачом-психиатром. Собственно, именно психиатриня и обнаружила у Гемы начинающуюся чахотку, когда они с мужем гостили в Грузии. Туберкулёзу не дали развиться, вылечили. И они с мамой Людой по совету психиатрини перебрались в Сьон и устроились в санатории «Розали». Там Гема окрепла и смогла работать — ведь в восемнадцатом году перестали поступать из России деньги на их содержание. В девятнадцатом году к ним присоединился князь Андро Кашидзе, бежавший из России после проигранной битвы за Крым. Тоже устроился работать в «Розали» — физкультурным инструктором. И женился на Люде, а Гему удочерил. Так она стала княжной Кашидзе. Титул Гему мало волновал, а вот то, что имя князя — Андро — совпадает с именем её родного отца, показалось добрым знаком. Она так и осталась Геминой Андреевной, как числилась в российских документах. А имя «Гемина» — это по святцам, в сентябре она родилась.***
Книги… Они с раннего детства были самым главным в скромной жизни Гемы. Читать она начала в два года. Сначала перечитала все детские книжки брата, потом брала в соседнем богатом поместье, где росло пятеро детей и родители не жалели денег на игрушки и книжки для них. Потом перешла на взрослые книги и, как съязвил брат, «обложила книжной данью все окрестности». Когда Гема после алазанской трагедии попала в «Джаваховское Гнездо», то больше всего обрадовалась имеющейся в питомнике библиотеке. А когда ротмистр Доуров подарил питомнику библиотеку своей покойной матери, то радости Гемы не было предела. И она читала, читала, читала… Своей начитанностью Гема поражала учителей в горийской гимназии, куда её отдала Нина, всех гостей питомника и княгиню Анну Борисовну Джаваха, когда Доуров возил их в её замок-музей. А Люда обнаружила у Гемы музыкальные способности — слух и голос. И Гема стала брать уроки музыки и пения. И никогда бы Гема не подумала, что её книжные знания и музыкальные навыки будут в будущем её кормить.***
И никогда бы Гема не подумала, что её детское увлечение ротмистром Доуровым через много лет выльется в счастливый брак. В начале двадцать четвёртого года Сергей Доуров появился в Сьоне — Нина Бек-Израил его туда отправила, к супругам Кашидзе, так как оставаться белому офицеру в Красной России было опасно. И Гема, не теряя времени, объяснилась с ним, причём довольно-таки несуразно, и предложила себя непонятно в каком качестве. Доуров сам определился с качеством — законный брак и никаких гвоздей! — но предварительно отругал маму Люду: вы дурно воспитали приёмную дочь, раз она сделала столь непристойное предложение мужчине. Из-за скоропалительности бракосочетания мама Люда не успела подготовить Гему, и та в первую брачную ночь вела себя бестолково, глупо, скорее-скорее. И в результате спешки ничего, кроме болевых ощущений и обильного кровотечения, не получила. Сергей попросил жену «осадить коней и не форсировать, мы не на войне». Тогда Гема решила подготовиться теоретически — купила книжку «Как женщине вести себя с мужчиной» и один из приёмов, показавшийся ей простым (надо же, можно ртом), применила на практике. В результате захлебнулась спермой и перепугала мужа. Оказывается, надо было делать совсем не так. Зловредную книжку муж отобрал и отдал Адели, чокнутой старушке, озабоченной проблемой пола. Уж эта-то дальше теории не пойдёт, её практика осталась в далёком прошлом.***
И покатилась супружеская жизнь, далеко не всегда безоблачная… Видя, как Сергей привязался к её братику Богдану Кашидзе, Гема, невзирая на запрет, забеременела и родила близнецов. Хотела назвать их по святцам, как её когда-то, но муж опередил, зарегистрировал их с именами своих родителей — Владимир и Ольга. Гема расстроилась, но виду не подала. Имена — Бог с ними. Хуже то, что Сергей — сразу же по окончании двухгодичного грудного вскармливания — воспитание детей полностью взял на себя, лишив мать права вмешиваться. Гема, скрепя сердце, признала, что главный в семье — это отец, но внутри всё клокотало. Её использовали как дойную корову (молока было много, будто на тройню) и отправили в стойло за ненадобностью. Не нравилось ей и прозвище «Хвостик» — Сергей припомнил, как когда-то в Грузии девочка Гема ходила за ним хвостиком и задавала вопросы по истории, литературе, искусству. И мужнино обращение «девочка» резало слух. У него девочка-дочка, а он жену зовёт девочкой. Впрочем, двадцатилетняя разница в возрасте это извиняет. А ещё больше не нравилось, что ни разу не услышала от него слов «любимая» и «люблю» — всё это было израсходовано на Нину Бек-Израил. Вопреки поговорке «ночная кукушка перекукует», Гема не перекуковала Нину Бек-Израил, даже несмотря на её асексуальность, которую в свое время определила психиатриня. Нина так и осталась для Сергея Прекрасной Дамой и любовью на всю жизнь. А Гема — всего лишь «удобство» и мать его детей, причём без права голоса в их воспитании. Это мерзкое определение супружеской жизни — «удобство» — Гема услышала от мужа, когда тот уговаривал жениться старшего администратора: непременно женись, это такое удобство. Гема смирилась и с «удобством». В постели Серёжа нежен и ласков, и весь её от макушки до пяток. А без «люблю» можно и обойтись. Нина Бек-Израил больше достойна этого «люблю». Она выдающийся человек редкого ума и души, вершитель детских судеб. Богиня на Олимпе! А Гема даже до подножья Олимпа не доползла…***
Зато Гема соратница мужа — на ней вся культурно-просветительская работа в «Розали». И есть чем похвастаться, — она даже хор создала из семи русских горничных и официанток. И по части организации развлечений и всяких придумок ей нет равных. Однако Гема понимает, что заменить её на этом посту — легче лёгкого… Но в этом году появляется такое, где Гему заменить невозможно! В «Розали», благодаря отправленной в Совнарком информации, приезжают отдыхающие из СССР!!! И только Гема в состоянии разработать для них культурную программу. Сергей растерялся и даже не может дать никаких руководящих указаний. А Гема не теряется. Кое-что в её арсенале развлечений интернациональное, подойдёт и для русских, а кое-что придётся придумать. И она придумывает. Собранный ею русский хор разучивает советские песни. Танцор-механик, исполнитель русских народных танцев, посвящает их советским гостям — Гема объявляет это с особой сердечностью. А сама исполняет старинные романсы под гитару. Потом осваивает революционные песни и аккомпанирует себе на рояле. И всё последовательно переводит на французский и немецкий — для франкоговорящих и германоговорящих гостей и сотрудников. Прочитывает подаренные ей советскими гостями книги и выбирает стихи для декламации и отрывки прозы для камерных библиотечных посиделок, специально организованных для советских товарищей. И слово «товарищ» Гема произносит с особой теплотой, ведь это синоним слова «друг». «Друг» — так они звали в «Джаваховском Гнезде» добросердечную заботливую Нину Бек-Израил… Отмечает популярные праздники — Восьмое марта, Первое мая, Седьмое ноября. Одевается соответственно — красное платье в пол, вьющиеся тёмные волосы по пояс перехвачены красной лентой. При быстрой ходьбе и в танце платье развевается, и один из советских гостей восклицает: как наше кумачовое знамя! А когда Гема сообщает, что именно седьмого ноября родились её дети-близнецы, то советские гости тают от умиления. Все прибывшие мужские пары (Совнарком посылает в «Розали» исключительно мужчин и исключительно попарно) остаются довольны. И особенно растроганы тем, что в библиотеке на парадном месте стоит бюст Сталина, а рядом лежит томик его сочинений — это подарили самые первые гости из СССР.