Позови - и я с тобой

Тишина. Сакура открыла глаза и поняла, что ничего не видит, попыталась пошевелиться, но не смогла даже двинуть пальцами… Но в этот раз она четко, как будто все произошло секунду назад, помнила, что с ней случилось. Девушка панически всхлипнула: вот и доигралась! Ее снова, снова заковали в кандалы из гипса и бинтов… Теперь навсегда?! Наверное, она заслужила, но это слишком жестоко… Последнее, что она помнила, как обнимает Наруто и как его чакра жжет ее тело, но она уже не могла шевелиться. Все кончено. Пустота внутри разрасталась от осознания предательства всех вокруг. Яркие воспоминания последних дней меркли, ощущения, которые она испытывала в себе тогда – радость, предвкушения счастья и мир – все становилось тусклым, незначительным, выдуманным. Сейчас бы заснуть, и лучше навсегда, чтобы накормить досыта эту пугающую пустоту в себе. Если он ей не верит - ей никто верить не будет. А тогда лучше и не жить. Тогда, может, если ее так и оставят, показать им как они ее довели: она не будет ни с кем разговаривать, не будет ничего спрашивать, не скажет ни единого слова. Черт возьми, она уже поверила, что нашла свое счастье! И почему только Харуно пришла именно к этим скалам? Это же просто вышибло разум из Наруто. Она на его месте, наверно, поступила бы так же…? Но это жестоко, сейчас жестоко так ее мучить… Розоволосая вздохнула и вдруг услышала шорох и тихий шепот надломленного хриплого голоса: - Прости меня... Наруто, конечно же, – кто еще…? Что же, опять будет сидеть с ней?! Следить? Надоело! Пусть делает что хочет: она всем объявляет забастовку. Она не скажет ни слова, ни единого слова до конца своей жизни. Довели! - Сакура-тян, - проскулил Наруто. – Прости! Прости меня! Сердце Харуно сжалось, отзываясь на родной голос, на его боль – хотелось сказать: прощаю, только освободи меня. Но тут же нахлынула целая волна обиды и горечи: они даже не удосужились выслушать ее версию почему она находилась там… Только… кажется там был Шикамару. И он говорил, что она не виновата? Может… может она будет разговаривать только с Шикамару? Назло всем?! Из вредности надо дождаться пока сам Нара придет к ней. А если не придет? Сакура охнула – внезапно все тело взвыло от боли, она снова ощущала этот накатывающий жар злой чакры, только уже изнутри. Что происходит!? Она что, еще не в больнице!? Хочется двинуться, хочется какого-то спасения, охлаждения от странного пожара внутри нее – она не горит в прямом смысле, но ощущает влияние темной, разъедающей плоть, чакры лиса. Харуно все еще в ней? Но как тогда понять ее скованность – это ощущение она ни с чем не спутает… Или Наруто снова терзает ее своим неверием?? - Са-Сакура! – хрипит рядом голос. - Сакура-тян! Что с тобой? Ты слышишь?! Почему все тело болит так, будто ее палками били, словно она отравлена страшнейшим ядом…?? Сакура испугалась. А вдруг, то что она помнит – это не те воспоминания? Вдруг она на самом деле снова пыталась покончить с собой!? Не зря же эта боль! Ее не станут так мучить! Пока Харуно пребывала в шоке, Наруто выглянул в коридор и звал на помощь, она слышала его растерянный надломленный голос. Тут же прибежало несколько медиков: девушка почувствовала над собой их лечебные чакры и закладывание специальных печатей – с лисом только так можно бороться. Вот только зачем эта борьба? Это же Наруто требуется помощь после трансформации в девятихвостого. Ей зачем? Почему она ощущает эти ожоги и эту чакру?! Печати чуть ослабили ее страдания и ей вкололи что-то в плечо с каким-то ледяным эффектом – она не припомнила такого лекарства – никак Цунаде постаралась? По телу пошло охлаждение от укола, Сакура стихла и открытый рот расслабился, выдохнув. - ...Она в сознании? Ты говорил с ней? – шептались голоса. - Не знаю! – в ужасе и оторопи бормотал Наруто. – Не знаю! Она вздрогнула и ее рот… Ей больно!? Это я виноват! Я… Сакура услышала, как он зашептал где-то рядом: - Прости меня! Прости меня… Укол действовал, расслабляя ее и одновременно утяжеляя ее разум, погружая ее в полудрему. Успокаивающее с морозильным эффектом? Снотворное? Может оно и к лучшему - жить как растение? Только бы уже ничего не ощущать: надоело оправдываться, чувствовать себя виноватой перед всеми, что когда-то она делала глупости, а теперь даже и не помнит. Каждый имел права укорить ее! Каждый мог подойти и высказать как она обеспокоила его: голова Сакуры разбухала от обиды вперемешку с чувством вины и лекарства… Хватит! Устала. Оставьте меня в покое, лишь бы ничего не чувствовать. Лишь бы больше не думать ни о чем. Как во сне она иногда слышала голоса, без конца слышала отчаянный шепчущий голос Наруто, но все это во тьме. Харуно теперь чувствовала безразличие ко всему: просто хотелось, чтобы ее не будили или оставили в покое. Она хотела только одного – уснуть, чтобы не чувствовать дикой боли в теле, которая постоянно будила ее, возвращалась – ей снова делали укол и снова боль отступала на время; хотелось не слышать Наруто и Цунаде. Ей уже все равно что будет с ней дальше, она хотела уйти в мир, где нет боли и где нет звуков. Примет ли ее этот мир? После уколов она на некоторое мгновение чувствовала, что вот-вот попадет в него, но просто засыпала и просыпалась от очередной боли во всем теле. Ее словно жгло: ее кожа горела и будто плавилась… В очередной раз она невольно поняла: это ожог от чакры Наруто? Не может быть, чтобы они намерено причиняли ей такую боль. Хотя… Но если бы они и решились: Узумаки тоже с ними? Все его слова о любви, преданности, верности – что это? Она не знала сколько дней находится в больнице. Но однажды Сакура проснулась не от боли, а от тихих всхлипов и горестных вздохов. Она видела только тьму, для нее теперь всегда ночь. Но этот голос – Наруто, она не могла не узнать его. Хотелось спросить, пожалеть, но только Харуно открыла рот и хотела пошевелись рукой, как не смогла этого сделать. Она даже не хотела проверять: а способна ли еще говорить? Кажется, язык на месте, но хоть слово, хоть одно имя – сможет ли она сказать? Она закрыла рот: даже если может – не произнесет ни слова. Он не поверит ей. Несколько часов она лежала и слушала, как Наруто тяжело вздыхает, иногда прошёптывая ее имя, совсем рядом с лицом. Но за все время он ни разу не прикоснулся к ней. И наконец настала тишина. Сакура захотела освободиться и уйти – неважно куда, подальше от них всех. Их забота довела до такого исхода. Если бы они раньше оставили ее в покое – такого бы не случилось! Пусть жестоко с ее стороны, а с их не жестоко приковывать ее к кровати только за то, что постояла с подозрительным местом?! Это справедливо?! Они даже не стали ее слушать… В какой-то момент ее тело опять стало жечь и чем дальше, тем сильнее. Она плотно сжала губы и почувствовала теплый медный вкус крови во рту. Харуно не хотела звать на помощь – только не Наруто – он не верит ей! Она прокусила себе губу и тихо заскулила от жжения в теле – как же больно, просто невыносимо больно! Если бы она могла себе помочь чакрой! Точно! Не поможет, так ей все равно нечего терять – пусть думают, что хотят. Она сосредотачивалась, отгоняя волны боли одним лишь разумом, она пыталась вновь и вновь, как вдруг поняла: ее медицинская чакра – она способна вырабатывать ее не только руками. Ей, наконец, удалось расслабиться, и Сакура словно тушила пожар в теле своим лечебным дзюцу. Становилось легче, а уж когда она полностью погрузила свое тело в кокон из чакры – ощутила все повреждения тела: большей частью пострадала передняя сторона и руки с лицом, но и на спину и ноги пришлось много ожогов, которые словно полыхали, а яд злой чакры кьюби проник в ее клетки, сосуды, органы – она ощущало странное в себе. Даже ее чакра стала странной. Сакура направила все силы на самоизлечение, понимая, что почему-то ее организм не сразу принимает такой исход, она старательно подавляла в себе яд кьюби, понимая, что сейчас никак не сможет вывести его из себя – он останется с ней, растворяясь в крови, все что могла придумать сейчас девушка, это захватить своей чакрой чужую. Даже с ее запасами в себе, она не смогла бы соперничать по мощи с чакрой лиса, но сейчас словно сражалась с эхом в своем теле: главное потушить пожары, а эстетические последствия на коже она излечит потом. И еще она поняла, что как только вылечится, с помощью этой же чакры, которую преобразует в скальпели, она и освободится! Сакура не торопилась, она просто сосредоточенно восстанавливала клетку за клеткой отравленных органов. Теперь она поняла, что ее быстрое вылечивание людей происходило из-за ее многолетнего накопления чакры для восстановления – этой технике ее обучила Цунаде. А еще ее новые свойства дало неосознанное накопления во время осеннего заточения в больнице – вот откуда ее усиленные таланты? Ее спрашивали как она это делает, теперь Харуно смело будет отвечать: сначала надо научиться копить чакру, потом сойти с ума, чтобы тебя повязали по рукам и ногам, и продолжить копить чакру с бессознанке. А может на нее так повлияло стирание памяти? Теперь она знала, что сможет вылечить себя, а это были крупные повреждения тела – огромные пятна ожогов по всему телу от негативной, вредной чакры девятихвостого лиса, которая будто впиталась в ее кожу. Сколько времени заняло восстановление, она не знала, только ей не раз приходилось сдерживать себя, чтобы не шуметь – было больно, однако просто взять и прикрыть рот ладонью она не могла. Даже прокусив себе губы и глотая кровь, Сакура вылечивала и эту рану. Она радовалась тому, что даже в такой ситуации может выбраться без чьей-либо помощи. Тело оживало, клетки восстанавливались, повреждения на коже она пока не трогала, сосредоточившись на внутренних – слишком много сил уходило на тушение пожара, лежа в зеленой дымке лекарственной чакры. Полчаса? Час? Два? Сколько она лечила себя, учитывая в каком ужасном состоянии девушка находилась? Харуно поняла, что можно теперь и освободиться. Надо посмотреть насколько внешне она изменилась. Она расслабилась – теперь, без боли, можно было и пропустить сквозь свою закованную лоскутами с пропитанным раствором для ее ран руку тонкий скальпель из чакры, который медленно прорезал бинты, толстым слоем намотанные на ее тело. Закончив, девушка пошевелила правой рукой и с огромным наслаждением перебирала пальцами – почти свободна. Тоже самое она проделала с другой рукой и осторожно поднесла руки к лицу, став аккуратно резать чакрой бинты – ее оставалось мало, она очень устала и потому надо торопиться. Маска треснула, Сакура убрала ее куски и нерешительно открыла глаза – темно… Нет. Там, влево, у двери виден свет. Она привыкла за свое заточение к мраку и он не пугал ее. Харуно убрала остатки гипса с головы и шеи и принялась высвобождать остальное тело. Это заняло время, ее даже нисколько не пугало, что сюда могут зайти: она бы все равно продолжила освобождаться. Наконец, Сакура полностью освободилась и, чуть потягиваясь, девушка присела на постели, как поняла: все это время она была не одна, у ее постели, на полу, положив голову на стул, спал парень. И ей не надо даже гадать кто это. Его жаль, но Сакура отвернулась от друга и стала убирать гипс на ногах. Она потянула ноги, пошевелила пальцами и осторожно согнула одну и другую ногу. Кажется, есть небольшая неловкость, но это поправимо. Другое дело, что и в темноте она видела пугающие повреждения кожи. А тут еще девушка поняла, что на ней совершенно нет одежды. В таком виде перед Наруто – смотри, не хочу. Харуно опустила босые ноги на пол и некоторое время привыкала к холоду, встала и сделала несколько шагов к шкафу, сколько она в этот раз провалялась в бессознательном состоянии? Девушка опасалась подойти к окну и увидеть деревья с зеленью… В теле сохранялась некая одеревенелость, но в целом, двигаться она могла. В шкафу висело два халата, сорвав с вешалки один из них, девушка оделась и подошла к Наруто. Надо бы разбудить друга, ее рука потянулась к нему, но она на полпути отдернула ее и вышла из палаты. Сакура не пряталась, не убегала: она шла в душевую комнату, чтобы посмотреться в зеркало, чтобы понять, все ли поправимо – ее запасы чакры истощены борьбой с лисом, а так как она убирая его злобу из органов, устремила ее к коже, могут быть проблемы. Странным образом ей никто не попался, дежурная спала, по коридорам никто не ходил. В туалете были большие зеркала, Сакура подходила к ним опустив голову. Когда она подняла взгляд, ее из груди вырвался нечаянный вскрик. Ее кожа покрыта темно-бардовыми большими пятнами. И ее лицо тоже. Она медленно развязала пояс халата и сбросила его с себя. Нагая, Сакура неторопливо рассматривала повреждения своего тела. Пятна повсюду. Сакура уняла трясущиеся руки и гордо подняла голову, глядя на свое отражение. Мало того, что исхудала – ребра пересчитать можно, маленькая грудь, кажется лоб стал еще больше, так еще и эти уродливые пятна от ожога. - Все поправимо, - дрожащими губами, хрипя, сказала Харуно своему отражению. – Я смогу себя вылечить. Я сделаю это сама. Девушка провела пока еще неловкими руками по своему телу и содрогнулась, а потом опять гордо выпрямилась: - Не сдаваться. Я выживу. Только не сдаваться. Все поправимо. Надо накопить чакры и только. Дверь распахивается: на пороге испуганный Наруто. Он весь словно всклокочен, будто еще не соображает, находясь в своем очередном кошмаре – правда ли, что он видит?! Его голубые глаза таращатся на нее с ужасом, наполняются влагой, лицо теряет краски и тени под глазами лишь подчеркивают это. Он открывает рот, но звуков не вылетает, не смотря на то, что он так долго говорил с ней эти дни. Или недели, месяцы??! Губы Наруто выводят ее имя – тяжелые капли слез капают по щекам на пол, руки, замершие с какими-то кривыми пальцами, трясутся. Он не видит, что она голая, он видит, как и она, лишь то, что натворила его любовь, его неверие, его страхи. Харуно настолько стало все равно, что она сейчас без одежды, она бездушно смотрела на парня и хотела, чтобы он видел что натворил… Слезы капали одна за другой, Наруто отчаянно помотал головой и еле выдавил из себя, давясь кашлем: - Прости меня! Прости меня! Прости… Он знает, что сам себя не простит, знает, что эти слова нужны, но даже если она не винит его, он знает, что это его вина. Наруто упал на четвереньки и задыхаясь кашлем, хватаясь одной рукой за грудь, пытаясь мучить себя глядя на любимую девушку, пытаясь принять, что это его рук дело. Сакура присела, подняла халат, оделась и неторопливо вышла из туалета, пройдя босыми ногами мимо рыдающего друга. Она не злилась на него, что он сотворил с ее телом: не он заставлял себя обнимать в таком состоянии, но он виноват все равно, что довел ее до такого, когда у Сакуры не осталось выбора как остановить его перевоплощение, его безумие - так, лишь бы успокоить его. Она злилась за то, что он не поверил ей, что не выслушал, не попытался понять. И хотя девушка понимала, что она раньше обманывала его доверие, но теперь она другая: Сакура просто не помнила этого. Был бы совсем другой вопрос, если бы память осталась при ней. Розоволосая вернулась в свою палату, дежурная окликнула ее, но Харуно молча сдернула со своей постели простынь с осколками гипса и разрезанными бинтами и села на кровати, глядя в темное окно, боясь подойти к нему, боясь узнать, что прошли годы ее нового бессознательного «приключения»... Тут же прибежало несколько врачей – дежурные, которые находились на смене: все пребывали в шоке, что-то говорили, спрашивали, а она молчала и смотрела в окно. Харуно не специально это делала, ей просто оказалось больно осознавать, насколько одинокой сделала ее эта ситуация и она мысленно отстранялась от всех, не желая вступать в диалог. Сакура понимала как плохо Наруто, ей хотелось сказать ему: я не сержусь, но слов для друга не осталось, Харуно просто не могла произнести их. Ее осматривали, чему она совершенно не сопротивлялась; пытались разговорить, но она не реагировала ни на кого, молча глядя сквозь всех, уходя в себя, убирая шум вопросов и голосов в подсознание. Вскоре примчалась Цунаде с Шизуне. Они тоже что-то ей твердили, говорили, спрашивали - Пятая даже раскричалась. У всех оказалось общее удивление: КАК?! Как она смогла так быстро прийти в себя, ведь только недавно была в кошмарном состоянии. Чакра кьюби отравила ее организм как яд и проблема оказалась не в том, чтобы ее вылечить – ее лечебное ниндзюцу дало какой-то сбой и просто не давало никому подступится к ее ранам. Все что могли сделать врачи и даже великая Цунаде – поддержать ее жизненные ресурсы, пока ее накопленная чакра не иссякнет и перестанет воспринимать помощь друзей как врагов. У Сакуры даже чакра чокнутая - дожили. Пришел Наруто и встал у окна. Сакура перевела взгляд на друга – они уже проходили это, что с ним стало? Он словно прошел войну: лицо посерело, осунулось, под глазами залегли темные скорбные тени, волосы спутались и немного потемнели – как давно он не мыл их? Снова просить друзей искупать его насильно?! Словно дежавю – такое уже было когда она очнулась в декабре. Хватит с нее этих драм… Харуно заметила как ему невыносимо, неприятно смотреть на подругу, но он заставляет себя, трясется, сжимает кулаки и губы, желваки на бледном лице работают от невыраженных эмоций и сдерживания, а он стоит, смотрит, мучает себя, словно ей от этого лучше. Будто она прям кайфует как ему плохо… Но если их взгляды встречаются, глядит так напугано, затравленно, словно она вот сейчас резко исчезнет и его мир рухнет. И это она уже видела… Он преувеличивает ее значимость. Не на ту поставил. Хината – вот лучшее, что у него могло быть… Розоволосая легла, закрыла глаза и услышала голос Цунаде: - Не оставляйте ее одну. Ни на миг! Поняли?! - Сакура, милая, надо поменять твою постель. Наруто, возьми ее! – Харуно услышала трогательный, взволнованный и радостью, и переживаниями, голос семпая Шизуне. Наруто вжался спиной в стену и панически замотал головой, глядя на подругу по команде. Что это? Им обоим место в дурдоме? Шизуне горестно вздохнула, и сама подошла и подняла свою кохай. Медсестры, тоже с состраданием кидая на нее печальные взгляды, поменяли постель, убрали осколки гипса на полу, и, главное, все смотрели на нее с опаской, словно Сакура была вулканом, который того и гляди рванет. Наруто боялся ее. Почему? Ему стало страшно прикоснуться к ней потому как именно он сотворил с ней это? Сакура дождалась, пока ее обратно уложат на постель и повернула голову к окну, закрыв глаза: там стоял Наруто… он выглядел еще хуже чем тогда… А ее сердце ноет, но молчит. Она знала, что жестока с ним. Но не могла жалеть друга, когда на сердце такая горькая пустота. Зато она свободна. Харуно открыла глаза, ее будила Шизуне. - Сакура, Сакура, проснись. Уже светло, девушка проморгалась и обвела взглядом комнату – ее поместили в ту же палату, словно закрепив за ней и для ее срывов: - Сакура, прости, что я говорю так. – Шизуне нежно погладила ее волосы. – Это настоящее чудо, - черные глаза семпая влажно заблестели, - ты по-настоящему талантливая девочка. Как ты сама смогла вылечится, если даже Цунаде-сама не могла сделать больше, чем просто поддержать твой организм? Это настоящее отравление чакрой Кьюби… Шизуне снова мягко гладила ее по голове. - Но я хочу сказать тебе кое-что важное… Сакура, прошу тебя, поговори с Наруто. Он никак не может простить себя. Скажи ему что-нибудь: он говорит ты не разговариваешь с ним. – Шизуне зашептала. - Прошу, он просто убивает сам себя. Его приходится насильно кормить… он почти не спит, сидит у тебя сутками и говорит с тобой, просит прощения… Я боюсь за него. Все пытаются поддержать Наруто, но он никого не слушает, - у Шизуне задрожали губы. – Он только и делает, что винит себя… Боюсь еще немного и он сойдет с ума! Умоляю, поговори с ним! Не верю, что ты думаешь, что он специально сделал это! Сакура, пожалуйста… Зашел Наруто, Сакура увидела это по реакции Шизуне. Помощница Хокаге улыбнулась Узумаки, потом еще раз погладила Сакуру и шепнула: - Пожалуйста, Сакура, прости его! Брюнетка ушла, а Наруто замер у двери, испуганно глядя на подругу. Выходило, что монстр внутри не у него, а у нее: кого стоило бояться-то?! Сакура молчала. Из в без того воспаленных глаз парня выкатились тяжелые слезы. Его губы открылись и неслышно повторили: - Прости меня, Сакура-тян… Она еще долго смотрела как он плачет, как шепчет, моля о прощении и как ему больно, как страдание и отчаяние окутывали его все больше и больше, завлекая в мир пустоты, мрака и угнетающего одиночества… Харуно села и опустила босые ноги на пол; она была в больничном юката, и ноги открыты до колен – на них, как и на всем теле, «красовались» большие и поменьше багряно-темные пятна ожогов чакры; розоволосая вытянула ноги и стала разглядывать их. Наруто притих, он смотрел на подругу с ужасом и словно находился в полушаге от того чтобы своим самобичеванием окончательно лишиться рассудка. Куноичи встала и медленно подошла к другу, который снова, затаив рваное дыхание, вжался в стену, глядя на нее красными от горя глазами. Сакура понимала, насколько все это жестоко, но ей хотелось мести; слез недостаточно, чувства вины – недостаточно! Сакура замахнулась и дала ему звонкую пощечину, и хриплым, осипшим голосом сказала: - За то, что не выслушал меня. Девушка с зелеными глазами ударила пораженного и совершенно не сопротивляющегося блондина по другой щеке: - За то, что не поверил мне! Потом она, не жалея сил, ударила Наруто кулаком в печень. Парень закашлялся кровью и согнулся, держась за живот от боли: - А это за то, что ведешь себя как полный придурок! Ее трясло от какого-то мрака внутри, было странное ощущение, что она в первый раз ударила любимого человека. По факту это не так, но именно сейчас это впечатление нагнеталось серьезными обстоятельствами. Раньше она поднимала руку на Наруто импульсивно, не думая, когда он дурачился как с Конохамару. А сейчас все серьезно, по-настоящему. И он тоже почувствовал это. Хорошие же у них отношения… Ее ладони горели от ударов, а сердце изнывало от тоски, что уже ничего не вернуть, что грань пройдена. Она в первый раз ударила Наруто, кто бы что не говорил – и ей жутко от того, что она сделала. Но это ее способ привести его в чувство, и Наруто примет его, он сможет чуть-чуть простить себя именно так, ощутив боль как месть от ее рук. Харуно возвратилась в постель, отвернулась от друга и с какой-то нагнетающимся комком в груди слушала как он кашляет и приходит в себя. - Сакура-тян, прости меня… - едва слышно сказал Наруто. Сакура резко развернулась: - Не надо давить на жалость и строить из себя жертву: посмотри как ты выглядишь?! Что это? – ее голос сорвался на крик. – Не надо умирать у моих ног, чтобы я сжалилась! Не прощу, не прощу, что ты не попытался выслушать меня! Не надо отговорок, не надо слов! Просто приведи себя в порядок! Она повернулась обратно: внутри все кипело и пылало. Харуно не хотела говорить с ним, так почему же? Сакура снова резко повернулась к нему, трясясь от гнева, стискивая пальцами простынь: - Среди нас двоих должен быть кто-то здравомыслящий, должен кто-то держать все свои эмоции под контролем! И это не я, Наруто! Это должен быть ты, пока я ничего не вспомню. А и вспомню, по твоим словам – тоже буду творить глупости. Потому у тебя нет права сходить с ума, нет права расслабляться и отдавать свой разум и тело Кьюби!! Слышишь!? Если ты со мной, ты должен защитить нас двоих, а не подвергать опасности всю Коноху! Наруто молчал, глядя на нее широко открытыми тусклыми глазами, даже его дыхания не было слышно. Раздраженная Сакура хлопнула по постели: - Теперь, если я останусь такой навсегда – ты обязан на мне жениться! И плевать мне что ты думаешь! Ты должен ответить за то, что сделал! Уходи! Не приходи ко мне, пока не будешь выглядеть как человек, ясно!?! Она встала и угрожающе указала на Узумаки пальцем: - И не смей сомневаться в моих словах! Не смей думать, что ты все знаешь обо мне! Не смей не верить мне! Сакура, сотрясаясь внутри от выпущенных накопленных эмоций, легла обратно, отвернувшись от друга, сжимая себя руками от греха подальше, выплюнув напоследок последнюю дозу желчи: - Уходи, и не приходи ко мне, пока не приведешь себя в порядок! Мне не нужен парень-страшила! Наруто не спешил уходить, не спешил дышать и двигаться, но все же сделал шаг к выходу, все время глядя на девушку чуть воскресшими глазами. И ушел, обернувшись на нее в проеме двери, а на его щеках все еще горели отпечатки ее ладоней.