Большинство людей поздним вечером нежились в кровати или видели уже не первый сон. Ранний подъем не способствовал тому, чтобы силы обнаруживались ближе к ночи, потому всё, чего желал любой нормальный человек — уронить голову на подушку и отдохнуть. Тобирама был либо не человеком, либо не нормальным. Сам он склонялся к последнему.
— Тора, уже так поздно, — в дверях показался Хаширама, — тебе бы лечь спать, а то цветом с простыню.
Тобирама поднял усталый взгляд на старшего брата: он широко зевал и тёр свой глаз, видимо, в надежде, что спать он будет хотеть меньше.
— В отличие от тебя, я хорошо отдыхаю, — вздохнул альбинос, ставя музыку на паузу.
Парень так погрузился в свои мысли, что благополучно прослушал приход брата. Хотя для этого он и слушал музыку: она помогала вырваться из бесконечного круга рутины и создавала в воображении невероятные картины и сцены. Как раз именно то, что нужно младшему Сенджу.
— Отото, ты столько учишься, сколько никто не работает, — нравоучительно заявил Хаширама как и множество раз до этого. — Отдыхать когда собираешься?
— Я достаточно отдыхаю, брат. Не стоит беспокоиться по этому поводу, — устало ответил Тобирама и для пущей уверенности добавил: — Если устану совсем, пары могу и прогулять.
— Да, конечно, — покивал Хаширама, прекрасно понимая, что скорее планета остановится, чем его брат не пойдет на учебу. — Если что, говори, я помогу, — имея в виду работу по дому, дополнил старший Сенджу. — Хорошо, что завтра пятница… — Хаши развернулся в дверях и поплелся в свою комнату.
Из плюсов: Хаширама никогда не заходил в комнату младшего брата без разрешения, даже если двери были открыты, а сам он притащился поговорить. Из минусов: Тобирама слишком устал и никак не мог отоспаться, отчего тормозил по-страшному.
Если бы альбинос только ходил в университет и учился, то давно бы попал в психиатрическую лечебницу. Или, как минимум, в какой-нибудь центр пограничного состояния. С учетом довольно закрытого и тяжелого характера друзей Тобирама за полтора года студенческой жизни так и не завёл. Сам он от этого никак не страдал, ведь всегда тяжело сходился с людьми и близких друзей никогда не имел. Это его брат вечно собирал вокруг себя толпы, выступая магнитом для общества. Часть этого окружения благополучно распугивалась холодным взглядом Тобирамы. И оставались только самые стойкие.
Или долбанутые.
Учихи, например.
Тобирама и братья-Учихи сначала плохо ладили: последние искренне не понимали открытую неприязнь в свою сторону, которая сквозила буквально в каждом движении и взгляде младшего Сенджу. Но позже альбинос попривык, успокоился, благоразумно решив, что Учихи не стоят того, чтобы расшатывать его нервы. С тех пор он начал относиться к ним, как к предметам мебели. Очень капризной мебели.
Если Мадара, по мнению Сенджу-младшего, ещё пытался вести себя адекватно, лишь изредка включая агрессию или просто начиная унижать оппонента, то вот его младший брат… Хорошо, когда Изуна молчал, и совсем плохо, если он в принципе открывал свой рот, ибо это сразу грозило срывом для Торы.
Учиха Изуна — заносчивая, игривая и бескомпромиссная сука.
Как его ещё земля носила — загадка.
Ах нет, вовсе не загадка: всегда улыбчивый и покровительственный, в хорошем настроении и располагающий людей к себе. Его любили, даже если он творил несусветную дурь и нес отборнейший бред. Изуна доебывался до каждого, кого мог посчитать достойным внимания или нужным в будущем, при этом умудряясь человека не оттолкнуть, а наоборот — привязать если не веревкой, то шелковой лентой. Нет-нет да поможет же потом, Изу стоит лишь пальцем поманить.
В кругу семьи, то есть Мадары, он вел себя более адекватно. Ровно до тех пор, пока не пересекался с Тобирамой, и тогда Изуна методично доводил белобрысого до неуравновешенного душевного состояния. Казалось иногда, что для младшего Учихи это было каким-то хобби, ведь он мгновенно переключался в это амплуа, стоило завидеть этого Сенджу.
Тобирама устало помассировал глаза и уткнулся в белый экран монитора. Ему оставалось написать буквально пару предложений, и всё, можно было выкладывать главу на сайт. Хаширама, конечно, умел выбрать момент, чтобы зайти. Пора было начать закрывать дверь, чтобы он так резко его не тревожил.
Плюнув на комментарии к части, Тора быстро прокрутил колесико мышки, изучая свой текст и обращая внимание лишь на детали оформления — всё остальное было уже несколько раз проверено. Удовлетворившись увиденным, он нажал заветное «Отправить» и дождался, пока страница обновится. Тобирама скосил взгляд на блокнот, что лежал по левую руку, и сам себе кивнул. В собственный график выхода глав парень сполна укладывался, но расслабляться было всё равно нельзя.
Интернет, по мнению Сенджу, был одним из самых гениальных изобретений последних пятидесяти лет. После компьютеров, конечно. Несомненно, что легкодоступность информации в какой-то мере обесценивала её, но всё как всегда зависело от самого человека. С книгами или без идиот оставался идиотом, а ищущий знания обязательно их находил.
Во всемирной паутине Тобирама нашел не только ответы на истязающие его ум вопросы, но и целое море возможностей. Возможностей не стать полным социопатом. Хотя головой он прекрасно понимал, что сбегать в виртуальный мир от реального невозможно и очень даже вредно для обычной жизни, всё равно продолжал убеждать себя, что это меньшее из зол. Что, по большому счету, у него достаточный круг общения, чтобы не записаться в хикки, а оставаться обычным, типичным и подозрительным до всех интровертом.
Потому что только лишь в сети он чувствовал себя счастливым. Болезнь нового поколения, да? Весь мир вокруг был до тошноты однообразным: серым, промозглым, лицемерным и фальшивым. Сенджу знал, что и он сам точно такой же — с отвратительной маской на лице и неплохим самоконтролем, чтобы держать её на месте. И это было нормальным, потому как так делал, наверное, каждый второй житель этой несчастной планеты. А ещё Тобирама находил забавным тот факт, что он жил бок о бок с человеком, который совершенно не вписывался в привычные рамки этого самого мира.
Его брат — отдельный кадр, какое-то неземное существо, по чьей-то фиговой ошибке попавшее не в то место при рождении. Слишком позитивный, слишком эмоциональный, слишком понимающий…
С Л И Ш К О М
Это слово как нельзя хорошо и точно описывало Хашираму. Он — человек-крайность. Либо всё было великолепно, либо до холодной дрожи ужасно. С ним никогда не было скучно, особенно когда приходилось выполнять роль личных тормозов, которых у самого Хаши отродясь не наблюдалось.
Взять то же их общение с Мадарой: с виду тот полная противоположность Сенджу-старшего. Учиха и импульсивен, и бывает довольно груб, и даже весьма жесток. Каким образом за этим антуражем Хаширама умудрился разглядеть заботливого брата и чудесного друга, Тобирама не понимал до сих пор. Ну, как друга… Наверное только Хаширама с Мадарой и верили, что их отношения незаметны для младших братьев. Пусть так дальше и думают — спокойнее будет всем.
С одной стороны, было бы логично, если б Тобирама бесился с такого поворота событий, но… это слишком удачный поворот для писателя, который несколько месяцев искал своё вдохновение. Для Тобирамы Хаширама и его этонемойпареньадругвообщето стали идеальными прототипами для его работ, которые и писались гораздо легче, ведь непосредственные герои постоянно маячили перед глазами, выкидывая очередные финты.
Но как бы Тобирама не любил своего старшего брата, отыгрывать себя самого он будет и перед ним — так будет лучше Хашираме. Наверное. По крайней мере, так будет легче Торе.
Выключив компьютер, Тобирама улегся спать. Посверлив взглядом потолок пару минут и прокрутив в голове дела на завтра, он закрыл глаза. Пора было засыпать.
***
Приходить на учебу почти за час до занятий заставляла не боязнь опоздать на пару или осознание того, что не останется нормальных мест — просто Сенджу зависел от транспорта. Равно как и Учиха, живший немногим ближе самого Тобирамы.
Сегодня две пары будут смежными с Учихой. Учёба в разных группах не способствовала тому, чтобы они не виделись на парах. Хотя бы постоянно видеть это самодовольную рожу Тобираме не приходилось — на том спасибо.
Изуна, залипавший несколько секунд назад в телефоне, поднял хитрющий взгляд на зашедшего Сенджу и, чему-то ухмыльнувшись, кивнул в знак приветствия.
Тобирама удержался от того, чтобы закатить глаза, и кивнул в ответ, проходя вглубь аудитории. Парень уселся на свое любимое место на предпоследнем ряду у окна — его даже вредный Учиха не занимал никогда. Альбинос ни черта не выспался этой ночью: постоянно просыпался, периодически проваливаясь в сон и видя бредовые картины. Соответственно, голова работала не очень хорошо, а подготовку к следующей паре этим фактом нельзя было отменить. Потому Тора принялся читать материал по экономическим теориям, отмечая, что его голова едва не скрипит от столь скучной информации. Вот вроде и важная же, но скучная.
Впрочем, нормально подготовиться ему не давал и один-единственный человек в этом же кабинете: Изуна, опять же уткнувшись в свой телефон, над чем-то постоянно хихикал, что-то бурчал и периодически хмыкал, постоянно отвлекая и без того рассеянного Тобираму. Учиха явно что-то читал, но мог бы делать это и тише. Хотя это и косяк самого Сенджу, что наушники он в универ не таскает. То ли пора было начинать, то ли просто отоспаться стоит…
***
Третьей парой была потоковая лекция. И хорошего в этом, по мнению Тобирамы, было не сильно много. Во-первых, там было слишком много людей. Во-вторых, людей было всё ещё много. В-третьих, все эти люди обязательно, хотя бы украдкой, поглядывали на него. В свои годы Сенджу бесился из-за этого излишнего внимания гораздо меньше, чем, скажем, ещё лет пять назад. Но косые взгляды все равно надоедали. Особенно когда парень критически не высыпался и оттого становился раздражительным.
Тобирама, прищурившись, оглядел аудиторию: все удобные места были уже заняты, а сидеть на самом видном месте желания не было никакого. Равно как и слушать дико нудную лекцию. Заприметив знакомую тёмную макушку на предпоследнем ряду, парень целенаправленно двинулся вперед.
Большинство студентов потока знали, что Учиха Изуна терпеть не может сидеть с кем-то на лекции. Об этом он заявлял всем часто, громко и весьма настойчиво. Сенджу это мало когда волновало, ведь собственное психическое здоровье для него было важнее, чем шутейки Изу в свой адрес — их он услышит в любом случае, а так хоть по делу.
Под удивленные взгляды студентов Тобирама уселся рядом с Учихой, который лишь вопросительно приподнял бровь, глядя на своего обретенного соседа.
— С чего бы это вдруг наш всем недовольный Тобирама-сан изъявил желание сидеть ближайшие часы со мной? — подперев голову рукой, осведомился брюнет.
— Я решил, что уважаемый Изуна-сан желает мне помочь избежать неловких ситуаций, дабы поберечь моё эмоциональное состояние для дальнейшей работы, — не остался в долгу Сенджу.
— О, — Изу бросил взгляд в аудиторию, — тебя так беспокоит повышенное внимание? Ну, — парень хохотнул, — я тоже в центре внимания, так что выбор у тебя неудачный.
— Ты сидишь в самом конце.
— Все будут оборачиваться, дабы лицезреть мой прекрасный лик, — Учиха улыбнулся, но вышло уж слишком кровожадно.
— Да, особенно парни тех девушек, которые вечно на тебя залипают, — Тобирама покрутил в руках две тетради, прикидывая, какая подойдет для безделья больше всего.
— А вдруг, — Учиха потянул одну из тетрадок, что держал Сенджу, на парту, делая выбор за него, — я и по мальчикам тоже, — он наклонился поближе к Тобираме. — М?
— Тогда тебе определенно стоит срочно рассказать об этом тем молодым людям, чтобы они ужаснулись и перестали на тебя посматривать, — спокойно сказал альбинос, убирая вторую тетрадь обратно.
— Обязательно, — Изуна послал воздушный поцелуй парням, что сидели ниже их и с непониманием наблюдали развернувшуюся за ними сцену. — Вот, первые жертвы уже есть, — хмыкнул Учиха, когда студенты дернулись от его действий и резко отвернулись.
Каким бы бесячим не был Изуна в принципе, но в университете он вел себя с Тобирамой равно так же, как и со всеми. Другой вопрос был в том, что поведение Учихи у многих вызывало шок и бурю эмоций — вроде паники и ужаса, — и никто никак не мог привыкнуть к этому поведению, постоянно смущаясь и пытаясь вернуться в колею. Тобирама же всегда с максимальным пофигизмом наблюдал за концертами Изуны, потому что знал, что все это — показная актерская игра, не лишенная юмора и какого-то особого флёра. Призвана она была создать образ, с чем успешно и справлялась.
Если бы он и в остальное время таким был, то у Сенджу-младшего и проблем бы с этим идиотом не возникало, но… Но когда они сталкивались вне универа, всё шло по наклонной. Всё внимание Изуны, в стенах Альма-матер сосредоточенное на большом количестве людей, переключалось на Тобираму. И сконцентрированное внимание Изуны всегда отличалось особой токсичностью.
— Ты же помнишь, что нам ещё проект доделывать? — как бы между прочим поинтересовался Учиха.
— Хаширама позвал Мадару к себе. Сам понимаешь, что в ультразвуковых воплях моего брата мы нифига ничего сделать не сможем.
— Можно к нам. Отец уехал на пару дней, так что дома почти никого нет.
— Хорошо, — кивнул Сенджу, погружаясь в свои мысли.
После учёбы до особняка семейства Учиха они добирались в молчании: рабочий настрой сам себя не сохранит, да и Изу всю дорогу постоянно что-то строчил в телефоне, видимо, с кем-то переписываясь. Впрочем, Тобираме это было только на руку, ведь у него не было ни малейшего желания отвечать на едкие выпады этого кретина. Сейчас его больше интересовал сюжетный поворот в следующей главе его фанфика: перед Сенджу была дилемма, которую требовалось решить ему, пока его персонажи сами не нарешали всё так, как не надо. Потому парень обдумывал, как подвести героев к необходимой сцене.
Учихи жили на окраине города с отцом; их мать умерла десять лет назад от болезни, и Таджима не стал жениться второй раз. Всё хозяйство ведут несколько человек, которые, по скромному мнению Хаширамы, воспринимались Учихами как часть семьи.
Просидев над проектом до вечера, работа была проверена и признана законченной.
— У тебя такая рожа кислая, будто у тебя срок годности истёк, — прошло полминуты с того момента, как Тобирама начал собираться, а Изуна уже переключился в режим «Тупые шутки».
Тора упорно молчал, делая вид, что вообще не слышал столь гениальную реплику, и продолжал собираться.
— Сенджу, ты такой скучный, — Изу распластался на кровати. — Вот поэтому с тобой никто и не общается.
— И меня это вполне устраивает.
— О, оно разговаривает, — радостно подскочил с кровати Учиха.
— Мне пора, удачи, — Тобирама дернул ручку двери, выскальзывая в коридор.
— Куда идти знаешь сам, — бросил ему в спину Изуна и со скучающим видом сел обратно на кровать.
Дорога домой, как водится, заняла у Тобирамы очень мало времени. Но, вопреки своим ожиданиям, за новую главу он так и не взялся: подушка и одеяло взывали к нему, и устоять этому зову он был не в силах. Сенджу пришлось уйти спать.
