— Ежи! Включай! — командует старший ёж, стаскивая латанное-перелатанное покрывало с очередного диковинного изобретения. И не покрывало оно уже, а мешанина заплаток, друг на друга поставленных, и предлагала Её Снежейшество сшить новое, а добрая Урса — связать. Так нет, отказываются ежи, мол, в старом покрывале волшебства-то накопилось, оно и помогает. А новое, дескать, пока напитается — а как без волшебства-то изобретать? Никак невозможно! Вот за носки новые завсегда спасибочки. «А вдруг и правда?» — простодушно согласилась Урса и покладисто навязала носков не только на весь Ежиный околоток, а ещё и на Заячью слободку, Снеговичий удел и Разношёрстное лесовье. Даже мышиному семейству хватило, уж как Урса такую мелкую работу сумела — только Урса и знает. «И не проверишь, » — с улыбкой отозвалась Снеженика Сугробовна и отсыпала ежиному семейству полную корзину лоскутков для заплаток.
А и правда, как проверишь? Ну, раз ежи говорят… Уж кому в изобретениях разбираться, как не им? Вот, новый агрегат во дворец привезли, показать-похвастаться да послушать, вдруг, чего не учли.
— Ежи! Включай! — командует старший ёж, и ползёт покрывало, мягкими складками опадает на пол, являя собравшимся большое зеркало, увитое пружинами, утыканное антеннами и мигающее лампочками. Ежи сосредоточенно облепляют его, поворачивая какие-то рычажки и нажимая какие-то кнопочки, и ледяное стекло начинает мерцать мелким колким снегом.
— Интересная штука, — солидно резюмирует Снег Буранович, дождавшись, пока ежи отступят в сторону, снимает корону, кладёт её на пол у кресла, чтоб не мешалась, и семенит к зеркалу. — А что оно нам покажет?
— Вот, — одобрительно крякает старший ёж, — вот сразу видно, кто и в чём разбирается. По нашей задумке, оно должно показывать нижний мир. Тот, для которого Тадеуш снит.
— Ох, ты! — Её Снежейшество роняет шитьё, переглядывается с упустившей клубок Урсой. — Ой, как интересно! А Ануш? Ануш можно увидеть? — и смущённо улыбается. Маленькую Ануш они давно знают и любят — даже Тадеуш сквозь сон про неё что-то бормотал, дескать, придумала тоже, морковку.
— Всенепременно, — обещает старший ёж. — Мы, можно сказать, для того и мудрили. Только поднастроить нужно немного, а это лучше вам, снеговикам, делать, вы в магии, ой, сильны.
— Ох, ну вы скажете, — всплёскивает руками Её Снежейшество и подбегает к зеркалу. — Что брать? Как настраивать?
— Вы вот, Ваше Снежейшество, станьте туточки, — старший ёж машет лапой налево от зеркала, — и за вот этот рычаг беритесь. А вы, Ваше Снежейшество, вот туточки, — подводит Снега Бурановича к правому краю, — и вот этот рычаг держите. А вы, госпожа Урса, — манит смущённую медведицу, — вы вот так вот садитесь напротив и в стекло смотрите, — оглядывает получившуюся композицию, кивает сам себе:
— Ежи! По местам! Снежейшества! Жми помаленьку!
Снова облепившие агрегат ежи на что-то жмут и что-то тянут, Их Снежейшества послушно нажимают на рычаги, переглядываясь друг с другом и с Урсой, и сначала ничего не происходит. Но потом лампочки начинают мигать чаще, и вот вокруг зеркала уже сияет праздничной рамкой гирлянда, а мелкий снег в стекле прекращается, сменяясь сначала тучками, а потом размытой картинкой.
— Ежи! Резкость! — непонятно командует старший ёж. — Яркость! Баланс белого! Фокус!
Ежиное семейство, пыхтя, возится позади зеркала, а картинка меняется, становясь чётче и ближе.
— Ануш, — радостно басит Урса. — Выросла-то как!
— Ежи! Фиксируй! — командует старший ёж. — И иди смотреть! Получилось всё как нельзя лучше!
Снеженика Сугробовна первой отпускает рычаг, садится на пол рядом с Урсой, рассаживает на коленях стайку колючих изобретателей. Старший ёж удобно устраивается на плече Снега Бурановича и, довольно улыбаясь, смотрит в прозрачное ледяное стекло. Полгода возились, а таки ж сделали!
***
— Вот так-то, — улыбается Ануш и вешает на пушистую колючую веточку ещё один шарик. Тодди прыгает у неё под ногами, ловко скользя между новенькими красными сапожками — помогает наряжать ёлочку. В этот раз Ануш с мамой решили нарядить ёлочку не в доме, а во дворе — зря она, что ли, там растёт? Ну и куда же без Тодди? Тодди — первый помощник во всём: шарики обнюхал, мишуру на длинные уши намотал, а теперь вот под ногами вертится.
— Не упадите! — смеётся с крыльца мама. — Помощь нужна?
— Нет, — весело кричит Ануш. — Мы с Тодди сами!
— Ну сами — так сами, — соглашается мама. — Потом греть вас буду. Ты не жалеешь?
— О чём? — удивляется Ануш, поворачивается к маме, держа в руках длинную пушистую ленту мишуры.
— Что отдала Тадеуша, — уточняет мама. Ануш смеётся:
— Мама, ну как же его отдать, если он на Луне? Его не отдашь, он всехний.
Мама качает головой: десять лет уже, а всё такая же выдумщица, уже не одна тетрадка сказками исписана — про зайцев, пингвинят, снеговичков, а Ануш всё новые и новые придумывает, хоть в издательство неси. И учительница сказала: «Бойкое воображение у вашей девочки».
— А Ната про Тадеуша не знала, — продолжает тараторить Ануш. Вот же, ездила на международный конкурс, да и подарила своего любимого зайку незнакомой девочке. — Представляешь?
— Ну, думаю, теперь знает, — смеётся мама. Ох, Ануш, Ануш, добрая сказочница. Теперь две таких будет, уже пришло сегодня письмецо со старательно выведенным детской рукой адресом, Ануш ещё не знает.
— Тодди, не ешь мишуру, — строго говорит Ануш и цепляет мохнатую-серебряную ленту на ёлочку. — А Толи и Фали сейчас, наверное, тоже ёлочку наряжают. Помнишь Толи и Фали?
***
— Ох-хо-хонюшки, — старый ёж трёт глаза лапой. — Вот тебе и Ануш.
— Молодец Ануш, — смеётся Снеженика Сугробовна, гладит по лапе расчувствовавшуюся Урсу. — Она наши сказки дальше передаёт, чтобы детки радовались.
— А нельзя ли Нату увидеть? — деловито спрашивает практичный Снег Буранович. — Тоже ведь хорошая девочка, а мы и не знакомы.
— А вот сейчас и попробуем, — решает старший ёж и спрыгивает на пол. — Ежи! По местам! Снежейшества! За рычаги!
— Ната, Ната, — бормочет Тадеуш, прячет нос в одеяло. –Тадеуш, ау, приснись мне… Надо Нату найти… Ох, и снежно же у вас!
