Гимн улиц

Был конец августа, вечерело. Тёплый свет заходящего солнца тёк сквозь Петровскую набережную, оставляя без внимания лишь густые тёмные тени. Был слышен шелест воды в реке и отдалённые, похожие на жужжание мошек, голоса прохожих абсолютно разного вида. Были простые молодые люди, гуляющие по вечернему городу, дабы расслабится после и без того не особо напряжённого дня, были дети, вечно упрашивающие купить что-то своих уставших родителей, в свою очередь умолявших своих наследников успокоится и молча идти домой, были офисные работники, художники, старики, богатые и попрошайки. И все куда то спешили и были заняты своим делом. В числе всех этих лиц были и музыканты. Они сидели возле тротуара или, вернее сказать, в данной обстановке «поребрика», и о чем-то оживленно разговаривали, инструменты же лежали рядом, в чёрных чехлах разного размера. Правда, справедливо заметить, что один чехол чёрным вовсе не казался, так как был весь в различных значках, а один инструмент пока не был упакован в чехол. И у него на то была своя причина, по всей видимости, он являлся барабанной установкой. Среди отдыхающих музыкантов была только одна девушка, болезненно худая, с большими голубыми глазами, ярко-красной чёлкой, бритым затылком и висками, крашенными в ярко зелёный. Из-за своеобразной внешности её можно было сравнить разве что с попугаем, только вот у попугаев нет бровей чтоб носить в них пирсинг, что нашу героиню бы точно не устроило. Одета девушка была не менее ярко: малиновая футболка с какой-то надписью, которую было невозможно прочитать из-за постоянной жестикуляции обладательницы этого предмета гардероба. Чёрная короткая юбка и белые, по неизвестной причине идеально чистые, кроссовки. Ее собеседники представляли не менее занимательную картину. Рядом сидел парень с острым носом, больше похожим на клюв стервятника. Он приобнимал вышеупомянутую девицу. Даже в сидячем положении было видно, насколько он высокий. На худых руках были набиты рукава татуировок, отросшие густые волосы тёмного цвета не лезли в глаза только благодаря удачному порыву ветра. Одет он был в серую футболку, по состоянию которой можно было сказать, что ей уже не меньше десятилетия и протертые джинсы цвета чуть намокшего асфальта. Этот молодой человек молча внимал другому парню, сидящему на куче пустых чехлов для барабанов. Парень этот имел внешность схожую чем-то со знаменитой скульптурой Аполлона, и с первого взгляда решал какую-то математическую задачу вслух, но, глядя на других музыкантов, можно было понять, что говорит он что-то важное, так как все пристально смотрели на него, будто от решения этой задачи зависела их дальнейшая жизнь. Впрочем, так и было, потому что этот кудрявый тип с серо-зелёными глазами и греческим профилем считал деньги, заработанные этой компашкой за вечер. Наконец, он окончил свои расчёты со словами: - Итого пять тысяч рублей за четыре часа с перерывами. Это неплохой результат. - Нихрена себе неплохой результат! Мы даже разгуляться на такие копейки не сможем! - ранее неописанный юноша в светлой одежде, примерно лет двадцати, с длинным лицом, увенчанным не очень густыми, зато хорошо уложенными светло-русыми (как и волосы, подстриженные на сантиметров так пять выше плечей) усами и бородкой, возмутился, - Я же говорил, что не стоит играть классику по пятницам. Это никогда не работало. Высокий парень в серой футболке укоризненно-насмешливо посмотрел на говорившего и вмешался в спор: - Юра, ты как всегда. Почему мы должны тратить только сегодня заработанные деньги, у нас что, других нет? Юра было хотел что-то ответить, но тут его снова перебили, как только он успел открыть рот. На этот раз это была попугаевидная леди: - Лёша! Тебе вот сейчас не стыдно?! Мало того, что настоял на классике сегодня, хотя все были против, так ещё теперь когда мы из-за тебя… - поймав удивлённый взгляд клювоносого парня, которого, очевидно, звали Лёшей, она повторила, - Да, именно из-за тебя мы заработали слишком мало денег, и теперь не сможем по-человечески отметить днюху Юры! Так вот мало того, ты ещё и предлагаешь... - девушка сделала драматичную паузу, - Потратить на гулянку деньги, которые мы откладываем на студию?! Ты буквально продаешь нашу общую мечту за бутылку спиртного! Повисла неловкая пауза. Наконец, Аполлон решил нарушить эту сконфуженную тишину. - Сонь, не драматизируй. Мы редко собираем вечерами пятниц очень много, и в этом никто не виноват. Мы все устали, и нет ничего дурного в том, чтоб скинуться и пойти, наконец, отметить. Соню, кажется, успокоили эти слова, но она все равно добавила: - Это будет на твоей совести, Константин, если хоть кто-то осмелится брать на алкоголь или на что-либо ещё деньги, которые мы копим. Не долго думая, Константин ответил: - По рукам. Неожиданно к локальному скандалу присоединился ещё один музыкант, всё это время молча настраивавший двеннадцатиструнную гитару. У него были чёрные волосы, завязанные в аккуратный пучок, он был ровесником Алексею, на нём была косуха и майка с логотипом какой-то группы. Этот молчаливый индивидуум обладал острыми и даже неприятно-резкими чертами лица, азиатским разрезом глаз и высокими скулами. - Мы идём, или будем сидеть до трех ночи? Косте ещё барабаны собирать. Лёша улыбнулся неожиданной реплике приятеля. - Влад, не ворчи. Кстати, ты так и не сказал, что думаешь про сегодняшние ремиксы с Бахом. - Я бы доработал ударные, они сильно вперёд лезут. Набережная пустела с каждой минутой, медово-золотой свет давно скрылся где-то за горизонтом. Главными звуками набережной теперь стали непринуждённые разговоры о музыке, но в основном все-таки не о ней. Все пять человек шли в бар, чтоб отметить юбилей Юры и скоротать ещё одну ночь.