* * *
Последнее, что слышал Пол – настойчивые уговоры Сэма не терять сознание: «Держись, кэп, слышишь? Не отключайся! Эй, слышишь меня?! Рейнольдс!!» Сэм суетился над капитаном, пытаясь остановить кровотечение из раны, пригибаясь от летящих со всех сторон осколков. Он повторял одни и те же слова, как мантру, и это была единственная ниточка, удерживающая старшего офицера в сознании. Потом рядом что-то гулко ухнуло, и Сэм замолчал. Мир погрузился в вязкую, как кисель, тишину. Фонтаны из песка, камней и пыли безмолвно вырастали прямо из земли, погребая погибших и тех, кто ещё дышал. В небе беззвучно скользили угловатые вражеские истребители, орошая огненными залпами остатки человеческого войска. Пол застонал от боли, насквозь пронзающей тело. Он не слышал себя, но чувствовал вибрацию сердцебиения и голосовых связок, чувствовал усилие, с которым воздух вырвался из лёгких. В глазах потемнело, и он понял, что это конец.* * *
Пробуждение было тревожным, хаотичным. Его грубо выдернули из сладкого забытья и сбросили обратно на грешную землю. Перед глазами замелькали видения из прошлого, лица и незнакомые места. Неясные картинки, словно сквозь мутное стекло, исчезали так же резко, как появлялись. Он слышал обрывки фраз и слов, но не мог мысленно связать их в предложения, чтобы уловить смысл. Не властный над происходящим, Пол был рад снова отдаться забвению. Солнце ярко светит в открытое окно. Лёгкие шторы разлетаются от порывов освежающего весеннего ветерка. За неплотно закрытой дверью слышится аппетитное шкварчанье масла и шорох посуды. Пол протягивает руку в сторону тумбочки, чтобы взять оттуда электронные часы и посмотреть который сейчас час, но что-то сковывает его движения. Щурясь от яркого света, он приподнимает голову, чтобы рассмотреть, за что зацепился, но ничего странного на себе не замечает. С кухни слышится тихой мурчанье Карен – порой она, сама того не замечая, начинает что-то напевать себе под нос. Сонный и выжатый, как лимон, он опускает голову обратно на подушку и закрывает глаза. Первое, на что Пол обратил внимание – жесткие больничные простыни и химический запах лекарств. Он зажмурился и попытался представить, что в увольнительной и находится дома, лежит в постели с любимой женой. Но сон растаял, предоставив его самому себе. Поворот головы отозвался тупой болью в шее и спине. Пол поморщился, но сделал над собой усилие, чтобы осмотреться вокруг. Кардиомониторы, аппарат жизнеобеспечения, целый ряд вспомогательных голографических мониторов и устройств, о названиях и назначениях которых он мог только догадываться. Над головой нависала подвесная потолочная консоль и серый круг – наверное, выключенная лампа. Его тело – те участки, которые оставались открытыми – были обвиты прозрачными трубками и проводами. Некоторые из них уходили под кожу на руках и шее, некоторые скрывались под покрывалом, которым Пола укрыли. Катетер в мочеиспускательном канале, иглы в венах и зафиксированные в подвешенном состоянии конечности обостряли ощущение беспомощности. Он не знал, где находится, и как сюда попал. Не знал, что случилось с Сэмом и бОльшей частью его отряда. Не знал, сколько пролежал в отключке, какой сегодня день, месяц или год. Может это Чистилище? Лучше бы это было Чистилище... Дверь в палату плавно скользнула в сторону, пропустив внутрь человека в белом халате. Незнакомец – мужчина за пятьдесят, с тонким худощавым лицом и блестящими чёрными глазами – подошёл к койке, где лежал Пол и начал внимательно изучать показания приборов. Он сделал пару быстрых пометок на планшете, потом перевёл взгляд на пациента и приветливо улыбнулся, обнажив два ряда пожелтевших от кофе зубов: – С возвращением в мир живых, капитан Рейнольдс. – Кто...вы? – с усилием прохрипел Пол. – Доктор Клеменс. Я - ваш лечащий врач, капитан Рейнольдс. Рад, наконец-то, познакомиться с вами лично. – Г...г-где... я? – язык, казалось, прилип к нёбу; ужасно болело горло. – В палате интенсивной терапии. – Как... – офицер закашлялся, тяжело втянул носом воздух –...как я...по...попал...? – последнее слово Пол буквально выдавил из себя. Его лицо болезненно искривилось от физической боли; на глазах проступили слёзы. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько жалким и беспомощным. – Как вы сюда попали? – продолжил врач. Капитан ответил ему благодарным взглядом и кивнул. – Я бы сказал, что чудом, но вас вряд ли устроит такой ответ, – доктор Клеменс отвернулся от Пола и подошёл к прикроватной тумбочке. Он взял оттуда одноразовый шприц, вскрыл его и наполнил содержимым из капсулы, которую достал оттуда же. – Вас нашли среди обломков. Хорошо, что люди Альянса подоспели раньше велоцирапторов. – Мой...отряд? – Вы единственный выживший. – Нет! – Пол дёрнулся, с ненавистью зыркнул на доктора. – Этого...не может...быть! Доктор лишь молча покачал головой. – Мне очень жаль. Пол отвернулся, вперил взгляд в расположенные полукругом тусклые софиты. Он достаточно пришёл в себя, чтобы слышать слова и понимать их значения, но принимать – отказывался. – Г-где мы? – Северная Америка. Штат Калифорния. – Это Земля? Не Шаньси? – Пол напряженно свёл брови, предчувствуя, что худшее ему ещё предстоит узнать. – Гарнизон пришлось сдать врагам, – понизив голос, ответил врач. Глаза Пола округлились, в ушах зашумело. Изображение палаты перед глазами – поплыло. Он хотел закричать, от переполнявших его эмоций; зашевелился, чтобы выдернуть из себя ненавистные трубки. Его пульс участился, дыхание сбилось, на нескольких мониторах жизнеобеспечения появились предупреждения о нежелательных деформациях в повреждённых тканях. Доктор Клеменс ввёл содержимое шприца в одну из прозрачных трубок, подключенных к телу капитана. – Пожалуй, не стоило мне отвечать, – задумчиво протянул врач. – Вам нельзя волноваться. Это не способствует выздоровлению. – Они...они все...погибли все... – запинаясь, повторял Пол. – Ни за...что. Напрасно! – выкрикнул он, осипшим голосом. Его глаза бешено метались из стороны в сторону, крылья носа подрагивали, пока он жадно втягивал в себя воздух. – Вам надо отдохнуть...Сестра! – Лучше бы!... Я!...Умер...Там! – в сердцах выкрикнул капитан и стиснул зубы. На воспалённых бешеных глазах блеснули слезы. Беспомощный и жалкий, но живой. А они, все те, кому он отдавал приказы, с кем работал бок о бок, делил крышу и пищу – мертвы. Мертвы и никогда не вернуться к своим родным и близким. Мертвы, а объект, который они защищали ценой собственных жизней – отдан проклятым хитиновым уродам! Пол почувствовал, как теряет контроль над руками – его кулаки разжались. Он ощутил сонливую тяжесть в голове и понял, то, что врач ему ввёл – было успокоительным, а значит, скоро он снова отключится на неопределённый срок. И единственное, чего ему искренне хотелось в тот чёртов момент – никогда больше не просыпаться.