Любовь во время зимы

Я знаю одну простую истину о любом живом и мыслящем существе, обладающим фантазией: каждый из нас хоть когда-нибудь, раз в жизни, но мечтал стать героем. Нет, даже не так. Стать Героем. Вот теперь правильно. Читаешь порой книгу о приключениях и думаешь: «Помилуйте, как складно всё получается, а ведь на его месте мог бы быть я! Я силён, я ловок, быстр и умён, так отчего же моя жизнь не так насыщена?». Но это не обо мне. Я никогда не хотел быть героем, хоть с большой буквы, хоть с маленькой. Я всегда довольствовался своей самой обычной жизнью. Не герой. И не хотел им стать. Но судьба часто решает иначе. Сами звёзды сошлись в нужную фигуру, чтобы подтолкнуть меня к этой стезе, и это несмотря на то, что я слабый, не очень-то и умный и совсем ничего не знаю о мире. Маленький герой с самой маленькой из существующих букв! Так за что мне это? Надо бы, конечно, вспомнить, когда же начинается моя история. Может быть, прямо сейчас, когда я, похищенный, со связанными руками, трясусь на колдобинах сомнительной дороги в углу маленькой деревянной кибитки на скрипучих колёсах? Нет, вряд ли. Как подобает всем историям моя начинается с самого рождения. В 1185 году Второй Эры у юноши по имени Эрг и девушки по имени Хриса родился сын, их первенец. Думаю, вы уже догадались, но если нет, намекну: это был я. В тёплом месяце мае во дворце короля крошечной страны Ременум я издал свой первый крик, чем изрядно напугал повитух, потому как по всем признакам не должен был этого сделать. Мать едва успела прижать меня к груди, дать мне имя и тот час же испустила дух; тело не выдержало тяжелейших родов. Тут у вас закономерно должно возникнуть несколько вопросов, о которых я заранее догадываюсь и с удовольствием на них отвечу. Начнём. Я родился во дворце короля, потому что тот самый юноша по имени Эрг в то время являлся наследным некоронованным принцем нашей маленькой замухрышной страны. Разумеется, сейчас, по прошествии лет, он король. Может показаться, что я принц, сын овдовевшего монарха, но и это не так. Отец не был женат, он не овдовел со смертью моей матери, я вообще, грубо говоря, обыкновенный бастард, позор семьи. Да ещё и рождённый в межрасовом союзе. Позор вдвойне. Как вообще моя мать, тёмная эльфийка, оказалась здесь, на краю земли, в богом забытом месте, я так и не узнал, хотя и очень старался. Но тут буду честен – возможности мои были ничтожно малы. Да и об их романе могу сказать только одно: я явился логичным его продолжением. И, возможно, жить бы нашей маленькой семейке долго, счастливо и беззаботно долгие лета, если бы не скоропостижная мамина кончина, так некстати вмешавшаяся в этот благолепный план. И любой разумный человек, если, конечно, он не живёт затворником в непроницаемом вакууме, скажет мне: идиотская история, глупая, ведь эльфы не умирают от родов. Они куда сильнее и выносливее людей. Пожалуй, тут я спорить не стану. Однако разобью это утверждение одним единственным аргументом: всё дело в том, что мы, ременумцы, не совсем обычный народ. Хотя и к ним особенно и не отношусь, но всё же. Так вот. Как я уже сказал, ременумцы весьма специфичны. Они, можно сказать, ветвь развития весьма тупиковая. Их очень мало, талантами они не обладают, живут консервативно, в почти полной изоляции, испытывая врождённую неприязнь, доходящую до абсурда, к темноте и свету, к тишине и громким звукам, к любой науке и уж тем более магии, ко всем расам, с которыми они делят мир; характер у них сварливый, непримиримый, а их гены – проклятье для самой природы, потому как долгие годы кровосмешения ни к чему хорошему привести не могут. В общем, они и друг от друга-то детей с трудом имеют, а что уж говорить о потомстве от эльфов? Нечего сказать, это нонсенс. Знали ли об этом мои молодые, глупые и влюблённые родители? Конечно! Остановило ли их это? Ну, сами видите. Исходя из этой информации можно сказать, что рождение моё – ни что иное, как чудо божье, не иначе. Именно так возвестил мой дед, тогдашний король, велел скоренько похоронить мать, всех, кто знал обо мне, кроме моего папаши, приказал по-тихому прирезать, чтоб не вздумали кому-то разболтать, отца скоренько женил, посадил на трон, а перед тем, как отправиться в небытие, меня отправил в монастырь на побережье – туда, куда лишний раз никто и нос не сунет, кроме блаженных и святых подвижников. Вот как началась моя история, если вкратце. И что же было потом? Долгое время, собственно, всю свою сознательную жизнь, я там и прожил. Я прилежно учился всему, что могли дать мне монахи, и это были крохи математики, географии, очень извращённой истории, написанной самими ременумцами, а они, как я уже говорил, те ещё консерваторы, немножко биологии и слово божье. А уже самостоятельно я читал вообще всё подряд, до чего мог дотянуться в весьма обширной храмовой библиотеке, куда, по правде сказать, мне ходить было нельзя – пришлось каждый раз пробираться туда тайком. При этом все послушники в храме занимались возделыванием крошечного клочка плодородной земли, кололи дрова, ремонтировали стены, которые обтачивали и подмывали волны бушующего Северного моря. Монастырь стоит на отшибе, обдувается всеми подряд ветрами, и жизнь там, честно сказать, тяжёлая и несладкая, зимой всё промерзает буквально насквозь, а летом едва ли отогревается слабеньким солнцем. Самый край земли на севере. Кстати, именно поэтому меня и зовут Северин. Имя красивое, хоть и неоригинальное, у нас таких Северинов пруд пруди, обширностью фантазии мои соотечественники не страдают. Ну, и на том им спасибо. Расскажу ещё немного о монастыре – в моей жизни он, как бы там тяжело ни жилось, всё равно занимает значительное место. Монахи относились ко мне очень хорошо – к ним на самом деле редко попадали дети, мы были их маленькой отрадой средь серых будней, поэтому в детстве я вниманием обделён не был. Когда попал туда, был крошечный, светловолосый и с острыми ушками – любой растает. А ещё я рос очень медленно, и именно по этому признаку монахи поняли, что эльфийской крови во мне куда больше, чем отцовской. За что я им очень благодарен – никто не травил меня за эльфийское происхождение, хотя я мог бы хлебнуть горя. Вполне совершеннолетним юношей я выглядел примерно на семьдесят пятом году рождения, а в мае того года, когда всё закрутилось, мне исполнилось семьдесят шесть. Все, кто знали меня в раннем детстве, уже умерли от старости, а их последователи успели знатно одряхлеть, а я щеголял смешным пушком на лице и едва переставшим ломаться голосом. Утрирую, конечно, но вы видели человеческих семнадцатилетних подростков? То-то же. И только представьте, как скучно жилось мне все эти годы. Конечно, в детстве я много читал, но библиотека не бесконечна, хотя и интересна до жути. Монастырь велик, его коридоры и подвалы полны загадок, но всё же не безграничен. Да и, признаться, место это не слишком захватывающее, вы и сами должны догадываться. Бог сжалился надо мной вот в чём: он решил послать мне друга. Да, всего одного-единственного, но зато самого лучшего, как ни крути. Она попала в монастырь совсем ещё крошкой, на вид ей было лет пять или даже меньше, а мне тогда было шестьдесят пять или около того. Она была маленькая, вздрагивала от каждого постороннего звука и шороха, болезненно худая и нескладная, голубоглазая, темноволосая, и такая испуганная, что у меня при первом взгляде на это чудо тут же дрожью отозвалось сердце. Она чудом избежала смерти, когда варвары из Мёртвых земель разорили её деревню, и тем же чудом добрела до монастыря. Я полюбил её, как младшую сестрёнку, жалел, заботился, много разговаривал с ней – и постепенно девчушка оттаяла, позабыв тяготы прошлой жизни, расправила маленькие пёрышки и принялась чего-то там тихо чирикать. Я, посмеиваясь, стал называть её Синичка, что ей крайне пришлось по душе, а монахи не возражали. Так мы и жили, делясь горестями и радостями, она постепенно росла тихой, скромной и очень доброй девушкой, скрывающей секрет, способный в нашей негостеприимной стране отправить её на костёр в мгновение ока. А я разделил этот секрет с ней. Однажды она показала мне, что умеет колдовать. То есть, сначала притащила меня в свою крошечную келью, не стесняясь, подняла длинное монашеское платье и продемонстрировала мне внутреннюю сторону правого бедра. На ней вились тёмные изящные узоры переплетающихся закруглённых линий, образуя причудливую вязь – будто бы татуировка. Хотя откуда бы ей взяться? Я присвистнул. -Может, это аллергия? – скептически спросил я, оглядывая предоставленную часть тела. Мы друг друга не стеснялись – со временем я стал воспринимать её действительно как младшую сестру, беззаветно любимую. А какое может быть тут смущение? -Сомневаюсь, - со вздохом ответила она, опуская одежду, - Когда оно появилось, я сразу стала уметь… всякие штуки. И продемонстрировала способности, щёлкнув пальцами. Келья на несколько секунд наполнилась яркими, разноцветными всполохами, причудливо сплетавшихся бесконечно, а потом она шепнула что-то и мы снова оказались в скучной, серой монастырской комнате. Как я уже говорил, всякое волшебство преследуется в нашей стране законом, ни капли не поощряется, на эшафот можно загреметь и за меньшее. Тем более в стенах дома божьего. Не сказать, что я особенно верующий, просто учитываю все риски. Поэтому я стал таскать ей пыльные, всеми позабытые талмуды из библиотеки, искренне радуясь каждый раз, когда она училась чему-нибудь новому и спешила мне это продемонстрировать. Сам-то я колдовать не умею совсем, даже обладаю к магии определённым иммунитетом - наверное, благодаря смешанной крови. По крайней мере, те крохи волшебства, что пыталась испытать на мне Синичка, не сработали, а значит, это не моя стезя. Ну и не велика беда. Проживу как-нибудь и без магии. Это я тогда так думал. Сейчас-то, в унизительном плену, я бы не отказался от чего-нибудь… эдакого. Кстати, о пленении. В один момент это не случилось, конечно. Начались события, когда в начале лета после моего дня рождения в монастырь неожиданно для всех приехал гонец – из столицы, от самого короля. Событие небывалое и беспрецедентное, но никто в монастыре и почесаться не успел; гонец тот же час потребовал лично меня. Сказал, что дело отлагательств не терпит, что ждёт меня сам король и что в монастырь я уже не вернусь, и лучше бы мне собрать свои вещи и через полчаса быть у ворот монастыря, поскольку срочность у его требования небывалая. А меня интересовало лишь одно: раз я покидаю монастырь, могу ли я забрать отсюда своего друга? Гонец отмахнулся – бери, мол, кого хочешь, только побыстрее, а то в столице уже заждались. Меня долго уговаривать и не надо было. Я вихрем пролетел по пустующим коридорам, влетел в трапезную – как раз шло время завтрака – отыскал настоятеля и изложил ему ситуацию, подпрыгивая на месте от волнения. Тот лишь улыбнулся, спокойно меня благословил и отпустил с миром, напоследок подарив мне маленький амулет на память – маленькую серебряную звёздочку в круге. Крошечное украшение тут же оказалось у меня под рубашкой, согревая кожу своим теплом, оно словно сосредоточило в себе всё моё долгое детство. Я просиял, обнял старца и поспешил по коридорам снова – осталось ещё одно дело в этих серых стенах. Синичку я нашёл в её келье – снова – и долго ей объяснять ничего даже и не пришлось, она согласилась, не раздумывая. Через десять минут мы с ней стояли у ворот. Новая наша жизнь стучалась в двери робко, но мы уже впустили её, и я твёрдо знал, что она началась. Вещей у нас почти никаких не было, поэтому мчались мы очень быстро, едва не загнав коней, а к вечеру уже были в столице. Кстати, в тот день я узнал, что впервые скакать на лошади много часов очень неприятно – ветер свистит, седло натирает зад, а глаза постоянно слезятся. Удовольствие, признаюсь честно, ниже среднего. Я никогда не был в столице, не считая младенчества, но осмотреться всё равно не успел – галопом мы промчались по узким мощёным разновеликими камнями улочкам и во дворец зашли через чёрный ход. Хотя дворцом это можно назвать с огромной натяжкой; скорее, просто большой каменный дом, перестроенный из старой крепости. Окна узенькие, стены толстые, вокруг – закопанный ров. В общем, не слишком-то и впечатлительно. Зато отец, то есть, прошу прощения, я хотел сказать – зато король принял меня сразу же. Тронный зал не блистал богатством, как и всё в нашей крошечной стране. Всё из дерева и камня, да небольшие вкрапления золота ближе к трону, который, кстати, больше похож на большой золочёный стул. Восхищаться нечем. А на этом, с позволения сказать, троне, сидит король – немолодой, хмурый, барабанит пальцами по широкому подлокотнику. Как же всё-таки мы с ним не похожи! Он коренастый, темноволосый, светлокожий, а я загорелый, высоченный, худой, волосы выбелены солнцем. Только глаза у нас одинаковые – чуть раскосые и почти чёрные. Разве что у него взгляд умнее. Эрг встал и весьма тепло меня поприветствовал. Уже немолодой, с сединой в коротких, некогда тёмных, волосах, лицо очерчено морщинами, он хромает… старость не щадит нас, хотя мне такого бояться не стоит. И всё же отец кладёт руки мне на плечи – для этого ему приходится едва ли не цыпочки подниматься – и признаётся, что рад меня видеть. Вряд ли всё это время он лелеял мысль о моём возвращении в свой дом, я слышал, что помимо меня у него есть ещё дети – истинные наследники, и всё же во взгляде мелькает нечто такое, что заставляет меня поверить. Потом он добавляет ещё немножко перца в ситуацию. Говорит, что ему безусловно жаль, что я столько лет пребывал в отдалении от него и семьи, но все политические и личные интриги нынче в стороне, и потому он своим величайшим королевским повелением объявляет меня официальным наследником, вверяет мне земли за западе королевства, и – самое главное – приказывает незамедлительно отправиться на пути дипломатии. -Дипло… чего? – не передать, как я опешил от данного заявления. Все слова разом растерял. -Теперь ты – официальный посол Ременума, - добавляет дражайший папочка, позволяя улыбке тронуть его губы, - И у меня есть для тебя задания. Здесь позволю себе небольшую ремарку о себе любимом. Из всех существующих наук, гуманитарных и естественных, более всего меня впечатляет, восхищает и непомерно влечёт та, которую неизменно пишет победитель – её величество История. Хитросплетения судеб и их внезапные повороты, падения и взлёты городов, стран и целых народов – как многочисленных, так и не очень, как великих, так и самых мелких, их песня, стелющаяся сквозь века и даже тысячелетия, разнообразие традиций и культур. Всё это – моя величайшая страсть. Не передать словами, какой восторг приносили мне книги и гравюры о великолепии ажурности дворцов светлых эльфов и их великом Древе жизни; о подземных городах дроу в их мрачном восхищающем величии; о драконах, всесильных, бессмертных и мудрых, поклоняющихся науке. Но более всего в своё время меня заворожили таинственные снежные эльфы. Мы с ними соседи – их Империя прилегает к нашей стране как раз на западе, вторым своим краем они прикасаются к Мёртвым землям, а третью сторону омывает бескрайнее Северное море. И вот абсурд – мы почти ничего не знаем о тех, кто так рядом с нами! Так вот король объявил новость совсем невероятную, невообразимую даже – я отправляюсь в их Империю Солнца в качестве представителя нашего королевства, потому как Ременум запланировал великое и масштабное расширение. Оказалось, заезжий маг обнаружил вдруг, по чистой случайности, что земли наши сверх меры наполнены залежами октарина – странного материала, суть которого я пока ещё не уловил, но для всего разумного и магического сообщества субстанция эта очень ценна. Именно она создаёт накопители, которые запускают многочисленные бытовые процессы, благодаря ей светят на улице фонари, лечатся больные, быстро находятся преступники и яичница жарится в мгновение ока. Ну, это в остальном в мире. В нашей стране моя мать рожала с повитухами – а ведь нормальные люди давно делают это в специальных местах, которые зовутся больницами! Но наше королевство мало и слабо, и на нас покушаются варвары из Мёртвой земли, рвут и кусают нас, а мы не в силах дать отпор. Там живут беглые каторжане, беспринципные наёмники, берущиеся за любую работу, да и просто всякий сброд моральных уродов, не признающих человечность от слова совсем. А самая пикантная подробность данной кампании – эта территория исконно принадлежит нам, Ременуму, варвары уже всем набили изрядную оскомину, весьма вероятно, что и эти земли полезны для общего блага, потому Великий Совет, состоящий из глав всех существующих стран (кроме нас и тех самых ублюдков) и поддерживающий хрупкое равновесие мира во всём мире, решил оказать захвату Мёртвых земель финансовую, моральную и военную поддержку. Целая армия добровольцев, готовая помогать – а это орки, люди, эльфы и драконы, все, кто выразил согласие, готовы сомкнуть щиты и скрестить мечи за присоединение нашей земли к её исторической вотчине. Все, кроме снежных эльфов. До них крайне трудно достучаться, ещё труднее добраться, обойдя все географические преграды, они, в принципе, открыты, но из представителей других стран там имеются только дипломаты. И вот я – новоявленный винтик государственного аппарата, обязан стать тем самым послом доброй воли и расшевелить тех, кто заочно приводит меня в неописуемый восторг. Более того – они извещены об этом, согласны меня принять и восполнить обширные пробелы моих весьма скромных познаний. Я буду там жить. Буду учиться! Долгие годы монастыря, в которые я порой лез на стену от скуки, наконец, воздались, да ещё и тысячекратно. Вот примерно отсюда началась моя История. И она же привела меня к плену.