Любовь во время зимы

Мне вполне себе доступно понимание красоты. Я умею и могу – и даже люблю – смотреть на потрясающие закаты и рассветы, на бесконечно струящуюся морскую гладь, на зелень листвы и на снежные проталины; каждое время года я нахожу по-своему прекрасным, а изъяны того или иного времени стараюсь развеивать. Я в своей жизни видел мало картин, зато на иконы в монастыре насмотрелся за больше, чем полвека – во, не перелопатишь количество этих аляповатых золотистых прямоугольничков с лицом очередного святого. И тем не менее я всё равно видел каждый мазок кисти, каждый оттенок, чувствовал работу мастера и не переставал восхищаться. И до событий последних дней я не видел эльфов, только читал о них. Конечно, воображение всегда рисует нам иную картинку, особенно если оригинала нет под рукой. Просто до встречи с эльфами я считал хвалебные оды в их честь обычным фарсом: да, у них не бывает проблемной кожи, не выпадают и не седеют волосы, они не болеют многими болезнями обычных людей, у них не гниют зубы и не отказывают глаза и еще многое «не» недоступное расе людей. И я всё думал – сказки это всё. Тем, кто это пишет, эльфы кажутся такими восхищающе красивыми только оттого, что наша внешность разнится. И даже когда я увидел впервые дроу, я не думал об этом – был слишком занят своими мыслями настолько, что не разглядел их красоты в полной мере. К чему это я? Почему связываю абстрактное понятие красоты и восхищения ею и эльфов, безусловно, прекрасных, но всё же несравнимых с шедеврами природы? Да потому, что они – есть шедевр природы. Только она могла слишком точным резцом, продумав каждую деталь до мелочей, создать то, что сейчас подпирало дверной косяк худым плечом и пыталось пяткой почесать голень другой ноги. Только природа могла подарить ему эти тонкие, чуть нахмуренные светлые брови, прямую линию носа, точёные скулы; только у неё хватило бы таланта прорезать линию выпирающих ключиц, а ещё тонкие кисти и длинные пальцы… он, этот эльф, свалившийся на меня, словно снег на голову, притягивал взгляд, заставлял смотреть, заставлял любоваться им. И не делал для этого ровным счётом ничего! У него просто молочно-белая кожа, гладкая, атласная, и по ней слева вьётся таинственная вязь узора, и это выглядит так, будто статуэтку из лучшего фарфора оставили на ночь на морозе, а утром, в лучах солнца, она, ещё не остывшая, покрылась едва заметной картинкой изморози. У нас дети про такое говорят – мороз рисует на стеклах. А на нём будто бы расписалась сама зима, решив закрепить своё творение на создании, которое живёт практически вечно. У него просто самое красивое на свете лицо, уж по крайней мере из тех, что мне доводилось видеть так точно, пусть не обидит такое заявление никого, кто встретился мне на жизненном пути. Ну а что ещё можно сказать о том, у кого даже линия переносицы выглядит так, будто над ней потрудились лучшие в мире скульпторы? И это совсем не мешает ему, не осознавая своего великолепия, кончиком пальца эту переносицу почесать совсем не царственным жестом. А пальцы… что и говорить? Каждая открытая глазу чёрточка его тела так и просит, нет, даже приказывает: смотри на меня. Причём я украдкой поглядываю на остальных и понимаю, что приказ получаю только я; вряд ли Яр, целиком поглощённый попыткой почесать свою рану под бинтом, настроен любоваться эльфом, которого он наверняка знает тысячу лет. Может, дело в этом? Дисариэлю тоже всё равно. Он только взглядом удостоверивается, что «блудный сын» дошёл до ванной, кивает ему и переводит взгляд на застывшего меня. Но и Сиду, который видит начисто вымытого, магнетически притягательного Йасме, наплевать – он вообще на эльфа не смотрит. И только я, как полнейший идиот, распахнув глаза, смотрю на это чудо. Волосы у него – отдельная картина. До этого они собой представляли печальное зрелище, а теперь чистые, блестящие, гладкие и мягкие даже на вид, вычесаны волосок к волоску, скребницей не уложишь так, они струятся волной до самой поясницы, как я и предполагал, схвачены в самом низу в тоненький хвостик и забавно раскачиваются, когда он едва меняет положение тела в пространстве. Они ещё не до конца высохли, но я уже вижу, что они особенного цвета, хоть и странного – почти платиновый, но скорее что-то среднее между серым и белым; такие… жемчужные. И словно бы светятся изнутри. И пока я так глупо таращусь на эльфа, в голове у меня вдруг возникает ещё одна интересная мысль из разряда тех, о которых я собирался подумать попозже. Я догадался, откуда взялись те досада и зависть, смешанные и умноженные сами на себя, которые возникали, стоило Йасме и Ди возникнуть рядом друг с другом. Они, эти двое, вели себя так, будто бы их связывает или связывало нечто большее, чем дружба. И мне почему-то показалось, что так, наверное, ведут себя два… ну, скажем, любовника. Но я ничего в этом не понимаю. Я никогда ни в кого не влюблялся. В монастыре не было особенного выбора в этом плане – одни древние старцы, фанатики да юродивые. В какой-то момент мне казалось даже, что я влюблён в Синичку, но потом я понял, что это чувство иного толка; наверное, трудно испытывать романтическое влечение к тому, кто буквально вырос у тебя на глазах. Так что, конечно, я завидовал и Йасме, и Дисариэлю. И, конечно, мне было досадно от того, что между ними есть какая-то история, к которой я не причастен. А я вдруг очень сильно захотел быть причастен ко всему, что касается снежного эльфа. Я бы не отказался от возможности испытать впервые все те прелести первой любви с таким, как он. Да и что ещё прикажете делать, когда он поднимает на меня свои необычные серо-синие глаза и неожиданно улыбается самыми уголками губ? И сердце у меня ёкает в этот момент где-то в районе желудка, пусть это и невозможно анатомически. Дисариэль вежливо покашливает, и я понимаю, что пора бы уже отвиснуть, а ещё лучше было бы, если бы кто-то влепил мне в этот момент затрещину, но приходится обойтись и без неё. Остаётся только сконфуженно потупить глаза и, наконец, залезть на каменный стол. -Со мной, в общем-то, всё в порядке, - хмуро сообщаю я эльфу, по-прежнему буравя взглядом пол, а теперь ещё и краешек столешницы. -Но я должен удостовериться, - спокойно улыбается мне светловолосый. А дальше мне приходится снять рубашку и показать все свои синяки и царапины, которые интересуют целителя. Он шепчет что-то, кончики его пальцев, а затем и полностью вся ладонь охватывает золотистое свечение, оно мягкое, а ещё тёплое, будто бы живое – это я хорошо ощущаю, когда ладонь мужчины ложится поверх особенно большого скопления гематом у меня на рёбрах. И не то чтобы для меня это открытие, но я всё равно немного расстроен, когда он отнимает ладонь от моей кожи, а на ней всё ещё остаются повреждения. Зато Ди удивлён. Он смотрит на меня изумлённо, а потом хмурится, посчитав, наверное, что дело в нём, и принимается делать вокруг меня какие-то странные извилистые пасы руками, которые становятся всё сложнее и дольше с течением времени; эльф продолжает хмуриться, а ещё кусать губу от напряжения, но ничего не происходит. Я сижу истуканчиком. -Мощные у тебя щиты, - раздаётся вдруг голос Йасме, который не сходит с места, наблюдая за этой свистопляской, - Я даже в мысли к тебе не могу залезть. -Я вообще ничего не делаю, - я вздохнул, - Никаких щитов у меня нет. Я не умею колдовать, но… забыл рассказать вам, что магия на меня не действует. -Интересно, - задумчиво ответил Дисариэль, прекратив все попытки меня «прощупать». Теперь он смотрел на меня как-то иначе – действительно с интересом, но будто бы я какой-то диковинный экземпляр лаборатории, а не живой человек, - Я мог бы узнать причину этой аномалии с твоего позволения. Но для этого надо проникнуть в самую суть твоих энергетических связей. -А это неприятно, - уточняет Йасме из-за моей спины. -Ну, если это так необходимо, - я пожимаю плечами без особого интереса, но перевожу взгляд на Яра и Сида, которые торчат тут явно ради хлеба и зрелищ, - Если я тут буду громко орать, может, вы уйдёте? -Может быть, - многообещающе отвечает Яр, а потом ухмыляется и показательно закидывает ногу на ногу. То есть пощады от них мне ждать не стоит. -Идите-ка отдыхать, - мягко советует им Ди, но в голосе слышны стальные нотки, без прямых приказов способные снять с места двух любопытных лоботрясов. Им остаётся только послушно покинуть комнату, хоть Яр и ворчит немного по дороге. Ворчание не утихает и за закрытой с другой стороны дверью, но мы всё же остаёмся втроём. Я немного испуган предстоящим – знать не знаю, что именно сейчас будет происходить. А на плечи мне ложатся вдруг тонкие ладони с длинными пальцами, очень холодные, и хрипловатый голос негромко говорит над ухом: -Расслабься и постарайся ни о чём не думать. Не бойся. Я помогу. Пальцы быстренько пробегаются по усталым плечам и основанию шеи, разминая перенапряжённые мышцы, и я честно пытаюсь медленно выдохнуть через нос, хотя сердце в этот момент решает, что настало время для чечётки. Интересно, я краснею? Дисариэль становится напротив и наклоняется, теперь наши лица примерно на одном уровне, хотя он на несколько сантиметров выше, даже пригнувшись. Ещё он обхватывает моё лицо ладонями; они у него тёплые, контрастные ледяным пальцам Йасме. Я смотрю эльфу в глаза, зелёные, как листья в молодом подлеске, и вижу в них в основном своё собственное отражение – немного испуганное. Наши лица очень близки друг к другу, мне кажется, я даже чувствую отголосок дыхания светлого эльфа. Да ещё руки другого остроухого у меня на плечах… это очень странный момент, в чём-то даже интимный. А потом мир перед моими глазами внезапно поплыл куда-то в сторону, обнажая свою изнанку. Ладони Йасме предупреждающе сжали плечи, не давая упасть от внезапно накатившего чувство расслабленности, он осторожно принялся гладить кожу сквозь ткань рубашки; это почему-то подарило мне ощущение спокойствия. При этом я всё ещё находился в водопаде вспышек и бесконечных линий вместо реальности, я видел – и, что самое удивительное, одновременно не видел – тысячи ярких всполохов разных размеров и самых невозможных цветов и оттенков, и я почувствовал, что каждый этот узелок энергии, сплетённый где-то во мне, а это были именно они, дают мне возможность двигаться, вставать по утрам, лицезреть мир и просто жить. Я полностью растворился в самом себе, наслаждаясь этим. А ещё я чувствовал где-то внутри, в этих потоках, присутствие чего-то постороннего, но оно не тревожило меня, пока плавно скользило в этом лабиринте хитросплетений связей. Однако он – а краем сознания я всё же понимал, что это Ди – медленно, но верно пробирался всё глубже в мою суть, и я стал ощутимо напрягаться. Чувства от этого были такие, будто бы по оголённому узлу нервов бежит колючий зимний ветерок. Я внутренне сжался, не пуская его дальше, к самой сердцевине меня, а в реальности, кажется, негромко вскрикнул. Пальцы на плечах дрогнули, чуть сжались, и умиротворяющий голос хрипловато прошептал на ухо: -Не бойся. Впусти его. Это не больно. Но это было больно. Будто бы моё сердце просто вытащили из груди, не повредив ни одного сосуда, вены или артерии, не нарушив биения, и гладят по волокнам ястребиным пером. Я вскрикивал снова и снова, заметавшись на месте, всеми силами пытаясь вытолкнуть этого вторженца, а с плеч сбросить чужие руки. И тут эти руки, холодные, чуткие, ловкие, заключили меня в объятия. Йасме обвил меня ими, устроил раскрытые ладони на моей груди, прижался к спине – и это так поразило меня на миг, что я перестал сопротивляться. Этого хватило, чтобы Дисариэль разглядел что-то внутри меня – буквально считаные секунды! – и всё закончилось. Обливаясь потом и тяжело дыша я сидел на каменном столе, снежный эльф обнимал меня со спины, а Ди по-прежнему смотрел в глаза, руки его ощущались обжигающе горячими. Голос над ухом, вырывая меня из транса, тихо и успокаивающе говорил, что всё хорошо; что всё закончилось и просил расслабиться. Я постарался выровнять дыхание и посмотреть вокруг более или менее осмысленным взглядом. Оказалось, что я упираюсь руками в грудь Дисариэля и сильно сжимаю его рубашку в ладонях, натягивая ткань. Я хотел было извиниться за это, но эльф успокаивающе улыбнулся мне и выпрямился в полный рост, разрывая зрительный контакт. И Йасме тоже соскользнул со стола змейкой, размыкая объятия. Я даже не успел как следует подумать о его руках, которые обхватывали меня несколько… минут? Секунд? Понятия не имею, сколько это длилось. Я осторожно ощупал свои руки, грудь и голову. Ощущения… странные. -Интересно, - сказал Ди, растягивая слоги. Он как раз мерил кабинет шагами, прохаживаясь вдоль стола и потирая подбородок неосознанным жестом, - Такого, честно говоря, никогда не видел. -И что там? – неожиданно хрипло спросил я, ощутив в этот момент волну невыносимого жара, прокатившегося по венам. Следом меня обдало холодом и бросило в озноб. -Это похоже на конфликт генов твоих родителей, смешавшихся, разумеется, в тебе. Так сказать, природная аномалия из-за того, что ты полукровка. Ты ведь полукровка? – он вскинул бровь, а я кивнул, - Ну да… выглядит так, будто бы одна часть тебя отвергает магию полностью, а вторая, более, скажем, лояльная, напротив – впитывает её в себя. Могу сделать предположение, что все заклинания, которые я использую на тебе, не подействуют, но впитаются в твой фон. Вполне вероятно, что рано или поздно это сработает как катализатор, и ты сможешь использовать их сам. -Получается, - раздался голос Йасме, всё ещё обитавшего где-то за моей спиной, - Если я сейчас швырну в Северина шаром из огня, ему ничего не будет? -Ровным счётом, - кивнул мужчина. -Так давайте попробуем, - сразу же загорелся нездоровым энтузиазмом остроухий и хрустнул кистью, разминая её для броска заклинания. -Не надо, - я испугался и поднял ладони в воздух, показывая, что сдаюсь. А ещё решил, что настало время рассказать про дроу и их «невинный» эксперимент в библиотеке отца. Йасме оказался не в восторге от этого; он уже стоял передо мной, скрестив руки и нахмурившись. А когда я закончил, он присвистнул -Тёмные как всегда – границ дозволенного не знают. За это я их и не люблю. -А кстати, - к нему подошёл Дисариэль и зеркально повторил эти два действия – нахмурился и скрестил руки на груди, - Ты не хочешь рассказать нам, откуда ехал и как попал в плен? -А надо? – уныло откликнулся я, прекрасно осознавая, что выбора у меня нет. Оба эльфа решительно кивнули, и мне пришлось рассказать свою Историю почти от корки до корку, что неудивительно, ведь по насыщенности моё пребывание в плену переплюнуло остальные семьдесят с хвостиком лет. При этом Йасме иногда настороженно косился на блондина, ожидая, видимо, каких-то встречных вопросов от него. Я бы и рад был бы помочь и опустить какие-то детали, которые снежный эльф предпочёл бы скрыть. Проблема была в том, что я не знал что скрывать. Поэтому пришлось выложить всё. -Печальная история, - вздохнул Ди по окончанию моего рассказа, - Но в одном тебе точно повезло. -В том, что меня спасли? -И в этом тоже. Но больше в том, что через несколько дней Йасме отправляется домой. Он с удовольствием возьмёт тебя с собой, а по прибытию с радостью сопроводит к Императору, - и было в его тоне нечто такое, что не позволило никому из нас усомниться в том, что так и будет. Разве что на счёт радости и удовольствия он, конечно, палку перегнул. -Что? – одновременно воскликнули мы с Йасме. Причём я – удивлённо-радостно, а он – почти обречённо и явно без восторга. -Что слышал, - непоколебимо ответствовал мужчина, обращаясь к снежному эльфу, готовому закипеть, - Езжай домой, отвези туда Северина. Надоело мне тебя латать после «приключений». Так и помрёшь скоро. Йасме какое-то время сверлил его взглядом, что эффекта не возымело совсем и никакого. Поэтому он скрипнул зубами, сверкнул глазищами, развернулся на пятках и вихрем вылетел из комнаты, сверкнув размытой жемчужной молнией в движении. Ди устало вздохнул и принялся массировать виски кончиками пальцев, а потом сказал: -Извини за всё это. И за то, что влез к тебе в ауру, и за Йасме. Он остынет. -Он всегда такой? -Порой. -А вы… вы родственники? – с языка сорвался вопрос, который мучал меня с самого утра. -Что? Нет, - блондин растерянно улыбнулся, а потом уточнил, - Не кровные. Я кивнул. Досада и зависть, давившие мне на спину, стали понемногу истончаться, хотя до конца так и не пропали. -Отдыхай. Тебе многое пришлось пережить, - сказал он, я кивнул ещё раз и соскользнул со стола, поправляя рубашку, - И, Сев… я позабочусь о девушке. О Син. -Спасибо, - искренне поблагодарил я и пожал эльфу руку. Он улыбнулся снова. И я отправился обдумывать произошедшее сегодня, чувствуя, что как бы ни хотелось мне спать, стоит только голове коснуться подушки – сон пропадёт.