Час расплаты

Боль взрывается в голове мириадами осколков, снова и снова, с каждым разом становясь сильнее и ярче, хотя все мыслимые пределы давно пройдены. Так больно быть не должно. Слишком, слишком больно, невообразимо больно. Скорее бы это закончилось. Пожалуйста, пусть всё закончится. Остановите это. Хватит. Просто дайте мне умереть. Пожалуйста. Прошу. Пожалуйста. Кажется, что этим мольбам не будет конца. Кажется, их никогда не услышат. Кажется, впереди — целая вечность, наполненная этой потрясающей воображение болью, от которой никуда не деться, никуда, никуда… А потом уже не кажется ничего. Всё стихает, и единственным отчётливым ощущением остаётся тяжесть во всём теле, будто её завалило грудой кирпичей. И запах — резкий, неестественный, очень смутно знакомый. Марго открывает глаза и обнаруживает себя в странном, чересчур светлом помещении, похожем на какую-то… лабораторию? Она лежит под лёгким, почти невесомым одеялом, которое никак не получается связать с ощущением гранитной плиты на груди. Медленно проследив взглядом за чьим-то движением справа, она видит собственную безжизненно лежащую руку, из которой торчит игла, а за ней тянется вверх тонкая прозрачная трубка. Невысокая девушка в бледно-голубой рубашке сосредоточенно подкручивает колёсико на аппарате и, закончив, переводит взгляд на Марго. — О, вы пришли в себя, — оживившись, улыбается она. — Всё хорошо, я сейчас позову врача. — Врача? Марго провожает девушку глазами и ещё раз оглядывает обстановку: точно, больница. Она в больнице. Вскоре дверь снова открывается, и на пороге, к её облегчению, появляется Михаил. Затуманенное сознание подсказывает, что он на её стороне. — Что?.. — хрипит Марго, приходя в ужас от своего голоса, — что происходит? Что со мной? — она тянется левой рукой к иголке и непослушными пальцами выдергивает её, отрывая вместе с ней пластырь, а заодно, судя по ощущениям, и верхний слой кожи. — Марго, не… — Михаил торопливо качает головой, видя, как она пытается приподняться, и секундой позже становится ясно, что он был прав. От совсем слабого движения голову разрывает знакомая боль, будто внутри хорошенько встряхнули осколки разбитого стекла. В этот раз темнота накрывает мгновенно. Когда она приходит в себя в следующий раз, то вовремя вспоминает, что резких движений делать не стоит. Обещает себе лежать спокойно и даже не трогать капельницу, пока не разберётся, что к чему, и только потом открывает глаза. Всё та же обстановка. Освещение слегка изменилось: жалюзи плотно закрыты, но она всё равно уверена, что сейчас поздний вечер. На сгибе локтя правой руки белеет повязка, но иголок, к счастью, уже нет. Марго осторожно поворачивает голову влево и понимает, что снова не одна. Медленно, очень медленно она узнаёт в сидящем возле неё мужчине Яна. Его веки прикрыты, а на спокойном лице явно угадывается усталость. Какое-то время она просто слушает его мерное дыхание, а потом, пошевелив пальцами левой руки, случайно задевает его ладонь, и Ян открывает глаза. — Как ты? — тихо спрашивает он после нескольких секунд молчания. Марго непонимающе смотрит на него, но его внимательный взгляд почти ничего ей не говорит. Кроме того, что он, похоже, правда беспокоится о её состоянии. — Ты объяснишь мне, что случилось? — вместо ответа просит она. Голос звучит слегка надтреснуто, но теперь по крайней мере в нём получается узнать свой. Ян кивает: — Что последнее ты помнишь? — Марго осторожно вздыхает, прикрывая глаза. Хороший вопрос. Воспоминания кажутся расплывчатыми, но всё же нехотя проступают сквозь туман. — Михаил убил Феликса, — говорит она первое, что удаётся извлечь из памяти. Звучит как бред. Но, судя по взгляду Яна, это правда. — Ты боролся с Агнессой. — Перед мысленным взором отчётливо возникает картина: светлая волна сталкивается с тёмной, и они искрятся, переливаясь всеми цветами, посылая в воздух тысячи микроскопических молний. А потом… — Кира. Кира меня толкнула, — кулаки сжимаются, а сердце начинает колотиться вдвое быстрее. Боль. Вот когда ей стало так больно, что ад в сравнении с этим показался бы вполне приятным местом. — Да, — Ян успокоительно поглаживает её по руке, — тогда всё и произошло. — Он тяжело вздыхает, прежде чем продолжить, затем снова смотрит ей в глаза. — Михаил, наверное, объяснил бы лучше, но… — «Что?!» — хочется крикнуть ей, но голос отказывается подчиняться. Она знает этот взгляд. Случилось что-то очень, очень… — Из-за столкновения нескольких мощных энергий произошёл взрыв. Кира умерла сразу. Тебя… — он на секунду запинается, — едва успели спасти. И все лишились сил. Лишились сил. Марго качает головой, чувствуя слабые отголоски прежней боли. Лишились сил, лишились сил… Она переводит взгляд на свою перевязанную руку, затем обратно на Яна. Они лишились не только сил. — И бессмертия? — шепчет она, хотя уже всё поняла. — И ты? — Все, кроме Михаила, — кивает Ян. К горлу подкатывает тошнота, а глаза обжигают слёзы. Как же так? Она прикрывает рот рукой, пытаясь выровнять дыхание. — Но ведь это была случайность, — осеняет её. Марго смотрит на него, пытаясь поскорей донести свою мысль. — Их же… можно вернуть? — спрашивает она, упрямо цепляясь за остатки надежды. Но Ян качает головой: — Теоретически можно, но для нас этого делать не будут. Мы использовали силы не по назначению, слишком часто, и… нам их не вернут. — Она мысленно просит его не произносить следующих слов, и он действительно молчит, но факт остаётся фактом. Они смертные. Марго не понимает до конца, почему это настолько её ранит, но чувствует себя так, будто что-то умерло в ней прямо сейчас. — Агнесса тоже? — слышит она свой равнодушный голос. — Она тоже теперь смертная? — слово на удивление легко слетает с языка. — Нет… уже нет. Агнесса мертва, — говорит Ян, и Марго непроизвольно вскидывает на него взгляд. В такие хорошие новости сложно верится. — Дэн её убил. — Дэн? Если бы не эта внезапная пустота внутри, Марго бы, наверное, расхохоталась. Дэн убил Агнессу. Шестисотлетнее исчадие ада. Или смертную девочку лет тринадцати, на чьи похороны, вероятно, никто не пришёл. — Я следующая, — вслух думает она, и только наткнувшись на встревоженный взгляд Яна понимает, что улыбается. Не потому что ей весело — потому что всё равно. Ей на самом деле всё равно. Но Ян говорит, что Дэн её не тронет. Говорит, что он уже утолил свою жажду мести — будто сам может что-то об этом знать. Рассказывает, что Дэн уехал в Лондон, где сейчас живёт его сестра. И что он больше не демон. — И его лишили сил? — удивляется Марго, заметив несоответствие. — Его же там не было? — Не было. Он сам захотел от них избавиться. Просто захотел? Интересно… А впрочем, уже нет. Она больше ничего не спрашивает, и Ян замолкает. Только сейчас, в наступившей тишине Марго осознаёт, что Ян ничего не сказал о Маше. Ни слова. — Прости, что подвёл нас, — вдруг говорит он совершенно другим голосом. Марго поворачивает голову, но Ян смотрит не на неё, а куда-то вниз. — Вначале я думал, что она справится. Ты никогда не должна была узнать об этом, но теперь… — он поднимает взгляд и всматривается в её глаза, будто пытаясь заглянуть прямо в душу. — От того, смогу ли я привести в свет другого ангела, зависела и твоя жизнь. Если бы Маша стала демоном, она заняла бы твоё место. Но я не мог сказать тебе… никому не мог. — Ян переводит дыхание, а она чувствует, как по её лицу тоже текут слёзы — растерянные, непонимающие. И она должна была умереть? Как свет мог претендовать на её жизнь, если она не принадлежала ему вот уже триста лет? Марго хочет спросить об этом, но передумывает. В конце концов, ждать обоснованности решений от света всегда было бессмысленно. — Прости, — повторяет он. — Не твоя вина, что чистые души такие хрупкие, — каким-то чудом ей удаётся произнести это почти ровным тоном. Она протягивает руку, легко касаясь его предплечья, и он кладёт свою ладонь поверх её. — Моя вина в том, что я не понимал этого раньше. — Это ничего бы не изменило, Ян, — Марго печально качает головой. — Ты же видишь. Мы оба пытались как могли. И мы оба умрём. — Слёзы, похоже, закончились, уступив место тихой, но беспросветной тоске. — Марго, мы больше ничего им не должны, — Ян крепко сжимает её пальцы, вынуждая посмотреть на него. — Благодаря тебе у нас есть время. У нас с тобой. Мы можем начать всё сначала. — Марго грустно улыбается, борясь с желанием высвободить руку. Начать всё сначала? Это невозможно. Им никогда не стать прежними. И они никогда не смогут начать сначала. Но если Ян видит всё так… она не должна его разубеждать. — Ян, я устала. — Марго слегка потягивается, с облегчением отмечая почти полное отсутствие боли. — Я хочу спать, — лжёт она и как бы невзначай добавляет: — Ты бы тоже отдохнул немного. — Ему это правда нужно, у него очень усталый вид. А ей нужно, чтобы он ушёл. Она энергично кивает в ответ на его неуверенный взгляд, пока он не сдаётся. — Ладно. — Ян вглядывается в её лицо, словно запоминая черты, и на миг опускает взгляд на губы, потом снова смотрит в глаза. Нежно касается её волос и наконец поднимается. — Но я вернусь, — зачем-то говорит он, прежде чем направиться к выходу. Марго терпеливо дожидается, пока за ним закроется дверь. Ещё пару минут лежит неподвижно, глядя в потолок, затем стирает со щёк остатки слёз и осторожно садится на кровати, прислушиваясь к ощущениям. На ней надето что-то вроде лёгкой пижамы белого цвета, на ногах светло-серые носки. Непривычно видеть на себе такие оттенки. Она медленно встаёт и идёт к окну, по пути замечая, что её нормальная одежда аккуратно сложена на стуле у стены. Хорошо. На улице действительно вечер, но всё вокруг покрыто свежим снегом, и от этого кажется, что снаружи так же светло, как в помещении. Интересно, на каком она этаже? Наверное, четвёртый или пятый… На секунду ей становится жаль, что не первый, но потом она понимает: глупость. Никто не будет ей мешать, а даже если и попробуют… она умеет быть очень убедительной. Здесь она не останется. Редкие снежинки ещё кружатся в воздухе, теряясь в ветвях деревьев и на крышах машин, и Марго невольно застывает, позволяя себе полюбоваться этим завораживающим зрелищем. — Я поверил тебе сразу, — голос за спиной заставляет вздрогнуть от неожиданности. Она не услышала, как он вошёл… — Когда ты сказала, что устала, — продолжает Ян, и она понимает, что речь вовсе не о последних пяти минутах. Ей не хотелось об этом вспоминать, но теперь уже поздно: сердце снова сжимается от боли. Пляшущие снежинки расплываются перед глазами. — Но я до последнего надеялся, что ты передумаешь. Глупо, знаю, — добавляет он тише, почти шёпотом. — Просто не хотел верить, что ты готова вот так распрощаться с жизнью. Мне даже казалось, я ненавижу тебя за это… И в какой-то момент я действительно думал, что смогу. — Марго прикрывает глаза, бесшумно вздыхая. Да, она тоже так думала. Всё ещё стоя без движения, она чувствует еле заметное прикосновение к своей напряжённой спине. — А потом, когда… — он выдыхает, не закончив фразу. — Я вдруг осознал, что не хочу жить в мире, где не будет тебя. Ни секунды. — Его рука осторожно, почти робко находит сначала её запястье, потом ладонь. — Не оставляй меня, Марго. Очередная слеза, прочертив дорожку до её подбородка, на миг замирает, а затем прохладной каплей скатывается по шее. Марго открывает глаза и сжимает в ответ руку человека, которого по-прежнему любит.