Сто километров до Севера или последние семнадцать дней.

Слова автора : Не думаю, что есть большой смысл описывать долгую мозготрепку в поезде, бессонную ночь, длительное ожидание, нудные поиски ради одной быстрой встречи. После возвращения, разведчик сразу же направилась в штаб, где ей пришлось долго и подробно описывать все свои действия в отчёте. Оставив его в кабинете начальства, она, не дожидаясь Вайтлайт, вышла из кабинета. Не ожидая каких - либо приказаний, она вышла из штаба. За двое суток в Берне, девушка практически не спала, а поменять бинты было некогда, поэтому её самой главной мечтой была одна : принять ванну и лечь спать. *** 23часа 45минут. Уставшая, она молча и бесшумно открыла дверь в свой дом. Света нигде не было, и строгая темнота молча ожидала возвращения девушки домой. Зайдя в дом, Вей закрыла дверь, а после потянулась к выключателю, поскольку из-за недосыпа глаза слепались сами собой, а мрак в доме лишь заставлял их закрыться : – Не надо зажигать свет, - внезапно раздалось за спиной девушки. Та резко обернулась, вглядываясь своим, как всегда, холодным, задумчивым взглядом вперед, где виднелась тёмная фигура, смотрящая на неё из-за стеклянной двери. Она, конечно же, узнала этого товарища. Холтоф... Что он здесь забыл? Но явно пришёл не для того, чтобы попить чай с коньяком. Подослали. Вернее, приказали прийти. Но... кто? Тихо вздохнув, девушка медленно подошла к офицеру, снимая свое пальто, вешая его на вешалку, параллельно глядя в пол : – Как вы здесь оказались и почему нельзя зажигать свет, черт побери? И кого вы испугались? – Не вас. Разведчик сняла верхнюю форму, оставшись в белой рубашке,- Ну, пошли на ощупь. Они направились в гостиную. Девушка шла впереди. Холтоф за ней, заложив руки за спину : – Осторожно, здесь стол. – Я уже освоился в вашем доме. Тут уютно и тихо. – И особенно, когда приходят гости поздно вечером... Садитесь. Офицер сел в кресло. Вей не глядя на него, подошла к камину, присев у него на корточки и оперевшись одной рукой на колено, она ловко чиркнула спичкой, а после, бросила её к дровам и бумажкам. Камин свирепо загудел, огонь начал робко ходить по сухим веткам. Однако после расхрабрился и пошёл плясать : – Чего это он так гудит... - испуганно спросил Холтоф сам себе. После, перевёл взгляд на спину девушки, - Что это он так гудит? – Он у меня всегда гудит... Сейчас перестанет, не волнуйтесь. Сказав это, она медленно и осторожно поднялась с колен : – Давайте опустим шторы. – Я пробывал опустить ваши шторы... Они у вас с секретом. – Да нет тут никакого секрета...- Девушка закрыла окно,- Что случилось, старина? Чего вы так боитесь? – Вайтлайт. – Наше начальство? – Именно. – Что случилось за те двое суток, что меня не было? Перевернулся мир, на землю сошёл Бог, враги подписали мирный договор? – Почти. В ответ, девушка слегка прошипела и передернула плечами. – Что-то не так? – Спина болит... смертельно... Где-то меня здорово просквозило... Надо выпить осперин. Она посмотрела на офицера и после сказала : – Холтоф, подождите меня, пожалуйста, минут десять, мне надо в ванную. Тот лишь раздражённо кивнул. Вей вышла из комнаты. В ванной, она закрылась и посмотрела на себя в зеркало. Видно было, как война сильно измучила и измотала девушку : – Что ты со мной делаешь, время? - грустно произнесла та, доставая чистые бинты, спирт, параллельно сжимая зубы. Ровно через десять минут, разведчик вышла из ванной комнаты : – Надо же... Не ожидал, что вы придёте ровно в срок... Ну, ладно. Садитесь. У нас мало времени, а нужно обсудить много важных вопросов. Мира молча села напротив офицера: — Ну, что у вас, дружище? — У меня? У меня ничего. А вот что будете делать вы? – В принципе? – И в принципе. – В принципе, я намеревалась принять ванну и лечь спать, я продрогла и смертельно устала. – Я пришёл к вам... как друг. – Ну хватит. Что вы как мальчик пускаете туман? Или вас зовут Том Сойер? – Я проигнорирую это замечание, ибо времени мало... Вей, я в течении этой недели занимался вашим делом. – Не понимаю. – Вайтлайт поручила мне проверить все ваши отчёты и отмыть ваши грехи. – Слушайте, что это вы со мной загадками разговариваете, Холтоф? Если честно, то мне ничего не ясно. Объясните, что происходит последнее время, и зачем моё начальство ищет на меня улики. – Этого я вам, к сожалению, объяснить не могу, потому что... сам ничего не понимаю, но я знаю, что вы попались. – Я? Нет, это форменный идиотизм! На войне любой может потерять разум, не спорю, но... – Вей, вы же сами учили меня спокойствию. – И вы меня призываете к спокойствию, после того, что сказали. Да, я не спокойна. Я ошарашена и возмущена, и сейчас поеду все выяснять. – Не советую. Лучше выслушайте меня. Я вам все постараюсь объяснить. Слушатель вздохнула : – Ну, валяйте. — Когда у нас обнаружили предателей в политической разведке, я вызывал их всех троих к себе на допрос. — Я тоже их вызывала, когда вы одного из них посадили, а двух других отправили к стенке. — Да, посадили его мы, а отчего им занимались вы, с учётом того, что хоть вы и в разведке, но имеете совсем иное направление и приследуете другие цели? Девушка наклонила голову, положив её на руку : – А вам не понятно? - спросила она, продолжая сидеть в такой позе. — Нет, не понятно! Собеседник выпрямилась : – Рунге... учился именно в тех странах, которые интересны нам для дальнейших операций. Неужели сложно догадаться, что его связи там, важнее его самого здесь? А это является частью моей работы. — Ну что же... Это верно. Что касается вашей работы, тут я спорить не буду. Но мне интересно немного другое. Он слегка нагнулся вперёд, глядя куда-то в даль: – Вы, вместо того, чтобы опросить всех его родных, близких, знакомых и друзей, а их было около ста, ограничились десятком и на основе их показаний ( а они были заинтересованы в спасении Рунге) вы содействовали тому, что путь Рунге был призван полезным и выгодным! Разведчик смотрела на офицера не мигающим взглядом. Спустя несколько секунд молчания, она первая её прервала: — Значит, вы призываете меня верить ложным, до конца не известным слухам, а не опытным представителям родовой линии. Вы к этому меня ведёте? Холтоф выдохнул. Можно было прекрасно увидеть все его недовольство: — Всё выглядит очень логично... Вей... Я всегда завидовал вашему умению составлять чёткую, логическую цепь действий. Не знаю, сделали ли это годы работы, большой опыт или ещё что-то... Но ведь каждый разведчик ошибается, верно? — К чему вы ведёте? — Вы, как никто другой, были причастны к операции на Северном фронте. Итог, как сами уже знаете - гибель 6000 человек. Самое главное то, что гибель их была явно по очень глупой причине. На это вы сможете что-то сказать? — На данный момент, смерти только на одной части фронта составляют около 9000 солдат за пару дней. Гибель полков, которых были под моим руководством, произошла спустя месяц боев. Да, 4000 погибли в один день, это чисто моя вина. Я это признаю и не собираюсь отрицать. Поэтому я не понимаю, из-за чего ко мне прицепилась по этой операции. Вспомните, хотя бы, вашу у Западного побережья, где легло в могилу около 500 солдат. — Ну ладно... Это, если честно, мне было уже все известно... Но я не поэтому пришёл. О Рунге и операции мы уже давно позаботились... Я попал в дикий переплёт. - Он встал и начал ходить по комнате, иногда глядя на разведчика, которая, не отрываясь, слегка сгорбившись, смотрела в пол : — Если я доложу своему начальству о результатах этой беседы... меня не погладят по головке, а ударят по ней, зато, что все мои доводы надо ещё проверять и перепроверять! А вы... Ну, я думаю, вы уже решили, как именно будете меня бить. Он сел напротив неё : – Что мне, офицеру делать? Подскажите! Вы - офицер разведки, более того, вы - командир. В ответ, разведчик выпрямилась, устремив свой холодный взгляд на Холтофа. Глаза были наполнены тяжелым спокойствием, было видно, что физическая, моральная усталость и недосып делали свое дело : — Ну. Я жду ответа. Вы же меня знаете. Я не уйду, пока не получу то, что мне нужно. Девушка подтянулась и села совсем ровно. Она ещё раз взглянула на офицера. Затем молча посмотрела куда-то в сторону : – Хотите выпить?.. - внезапно спросила она. Зная, какой он охотник за хорошим коньяком, Вей могла спросить только это. Сама она никогда не пила и не терпела этого, однако сейчас ей эта бутылка с алкоголем была очень важна : – Хочу. - сказал Холтоф, сразу сев в кресло, глядя вперёд себя. Девушка поднялась, быстро и бесшумно направилась к шкафу, откуда достала нужную ей вещь... В комнате было очень тихо. Камин давно перестал гудеть, а гроза, которая началась по приходу Вей домой, уже прекратилась. Тишина больше не давила на уши, а создавала спокойную, умиротворенную обстановку. Наш командир стояла молча, неподвижно, практически не дыша, слушая тишину. Офицер, ожидавший её, наоборот, напряжённо выжидал её возвращения. Это она чувствовала спиной. Холтоф, сам по себе, тоже вымотался. Что завтра сказать начальству? Что делать с этой? С неё информации никакой достать нельзя. Доложить о том, что она ничего не скрывает? Нет, явно о чем-то молчит, просто не собирается об этом говорить. Таких он уже встречал. Но... этот товарищ в работе уже 25 лет, и так просто не признается. Ну что же ему делать?.. Офицер уже полностью ушёл в свои мысли, как за его спиной послышались быстрые шаги. Не успел он обернуться, как что-то больно и большим звоном ударилось об его голову. Сразу же, после происходящего, перед глазами все поплыло и он рухнул на пол к ногам разведчика, которая молча, сжав зубы, держала в руках осколки от бутылки : — До завтра точно не оклимается.