Хотевшая жить.

Сузуме сглотнула ком в горле и с вызовом посмотрела на Тобираму. Девушка не собиралась отступать, ибо это значило бы, что ее месть не осуществится. Понять, простить, забыть, как сказал альбинос, она не может и не сможет. Нет, достаточно, хватит издевательств. Душа горит от злости, сердце сжимается от ярости, глаза горят от боли, нервы бушуют от жажды мести. Терпеть больше не может она, устала, забыться хочет. Он просит рассказать? Поймет ли он - вот в чем вопрос. Никто и никогда не смотрел на Сузуме, и теперь жизнь человека зависит от неё и от её решений. — Ладно, я расскажу. Расскажу с чего началась вся эта заварушка. Хочешь знать, то слушай - произнесла Сузуме и сжала кунай в руке покрепче. — Я была в настоящей пекле боя. Я видела смерть, я видела бой. Но возвращалась всегда живой, пусть и убитой наполовину. Возвращалась оттуда, где люди умирали сотнями. Возвращалась, не смотря ни на что... Но возвращалась я в никуда. Израненной была, но все равно живая. Я была живой! Любимых у меня не было, и в этом мире я одна с самого начала. Я люблю войну, люблю Смерть. Не боюсь страха и боли. Не боюсь войны, боя, крови. Кунай стал для меня другом, который защитит меня и мою жизнь. Во сне я вижу только ад, слышу мольбы, крики, взрывы и лязг металла. Война стала мне другом. Она научила полагаться только на себя. Война оберегала меня, не давала мне умереть, даровала силу, терпение, выносливость. Для кого-то война - ад, а для меня она дала смысл жить дальше, дала силу, чтобы защищаться. А если умру на поле боя, то война просто засыпает мой труп землей. — Так ты не боишься Смерти... — сказал Тобирама. — Не боюсь, — согласилась Сузуме. - Я всегда выживала. Даже в плену я каким-то образом выживала. Смерть не берет меня. И я просто перестала ее бояться. — Где ты родилась? — спросил альбинос, — Я родилась не в деревне Водоворотов, а в южной, маленькой деревне под названием Примула*. Там всегда тепло, даже зимой. Везде растут цветы, жители были дружелюбными. Он казался раем для людей, но... не для меня, — голос задрожал, — Я не помню отца, помню лишь маму. Она родила меня, черт знает, от кого. Она была женщиной для утоления мужских желаний, проституткой. Были у меня братья, целых три. Но они лишь издевались надо мной, так как были шиноби и свободно разгуливали, где хотят. Залетела мать от кого-то, родила, была рядом до трех лет. Она ненавидела меня. Я испортила ей жизнь, по её словам. — ... — В то время шла война, незабываемая и ужасная, — продолжила Сузуме, сглотнув ком в горле, - Трупы лежали везде, дети плакали, вокруг пламя, кровь. Я впервые тогда узнала, что такое "война". Мама оставила меня там, а сама ушла, не знаю, куда. Я была напугана. Сильно напугана. Тогда была война между Узумаки и Шимура. Я искала опору, родную мать. Но нашла только врагов. Я спаслась, чудом спаслась. Глава клана Узумаки спас меня и, спросив мое имя, забрал к себе. Райская деревня Примула была разрушена. Я жила со своими предками, но все относились ко мне, как к скоту, - прорычала девушка и сжала рукоять куная. — Они давили на меня, называя дочерью подстилки, избивали. Я не понимала их, была слишком маленькой. Даже под крылом Главы клана меня пытались задеть. Дети кидали в меня камни, взрослые смотрели на меня глазами полные отвращения. Со временем я научилась драться так, что многие начали меня бояться. У Главы клана была родная дочь — Мито. Тобирама поднял на нее взгляд, но ничего такого не смог увидеть в ее лице. Ни сожалений, ни боли, только ненависть. Сузуме все ещё несла маску, которую можно почувствовать, как стену вокруг неё. Она смотрела на Мито, что задыхалась, и продолжила: — Мы жили под одной крышей. Мито и я хорошо ладили, не смотря на то, что я ей не родная сестренка. Это было, возможно, самым счастливым моментом в моей жизни. Росли бок о бок, вместе стали куноичи, тренируясь друг на дружке. Но у меня получалось лучше, я была всегда на шаг впереди нее, чтобы папа... - осеклась девушка, - то есть, Глава Клана заметил меня. Со временем я надоела всем. Он решил избавиться от меня, отправив на войну, зная, что нельзя участвовать, если не достиг десяти лет — минимум. Мне было тогда восемь лет. — И ты выжила, — произнес альбинос. — Чудом, — согласилась Сузуме. — Врагами были Сарутоби. Все старше меня, и мои враги, и мои "товарищи". Погибли все, кроме меня и одного шиноби — врага. Я не знаю, как выжила, но каждая случайность спасала меня. Кунаи пролетали мимо, мечи не ранили глубоко, даже не задевали. Тогда, один Сарутоби, стоя передо мной, спросил, есть ли у меня мечта. Я ответила, что нет, но тот сказал мне, что у меня прекрасные навыки воина, и что я могу стать отличным шиноби. Это было в первый раз, когда меня похвалили, - сглотнула ком в горле Сузуме. - Он оставил меня в живых, но перед тем, как уйти, тот Сарутоби дал мне свой шарф, — сказала Узумаки и прикоснулась к вязанному шарфику. — Он был моим врагом, но отпустил меня. Я много раз хотела умереть. Хотела просто умереть на войне, но смотря на этот шарф, я вспоминала, что когда-то меня оставили в живых. В тот момент он мог убить меня, но не стал. Мечта... Я хотела... я хотела жить. Даже если одной, но жить. Со временем я начала замечать, что в любой битве выживаю. Война стала моим призванием. — ... *молчит* — В одиннадцать лет в деревню Водоворотов пришли шиноби клана Хомуру. Очередная война. Мы были в трудном положений, но у Главы Клана Хомуру был сын, который хотел жениться. Ему было двадцать лет. Женщины Узумаки отличаются своим особым иммунитетом, организмом и здоровьем. Мы могли выжить даже тогда, когда все погибали от болезни. Это был тестом, так сказать. Хомура хотели наследников с кровью Узумаки. Выбрали Мито. — ??? — Папа Мито, Глава Клана Узкмаки, не хотел отдавать </i>РОДНУЮ</i> дочь в мужья, — усмехнулась Сузуме и посмотрела на Мито, — и выдал меня. Я так плакала, стояла на коленях перед старейшинами, просила, умаляла! Я не хотела быть чьей-то женой в одиннадцать лет. Но тогда Мито сказала мне: "мы победим врагов, а пока замени меня". Какая я была дура, — прорычала девушка, — Какая я была дура! Всё могло быть в точности до наоборот! Не я, а Мито должна была пожертвовать собой! Но она так просила меня, называла лучшей подругой, сестрой! Змея подколодная. Я согласилась, считая, что Узумаки захватят клан Хомура и спасут меня. Но какая я была дура, Боже! — ... — Какая я была дура! — зажмурила глаза Сузуме, нахмурившись. — Меня отправили, назвав её именем. Мне было одиннадцать лет! Жила с каким-то двадцатилетним шиноби. И жизнь превратился в настоящий ад... но я вспоминала, что хочу жить. Я забеременела от него, — прорычала Узумаки, — Мне было только-только двенадцать! Это было настоящим издевательством надо мной! И теперь ты спрашиваешь, почему я такая?! Тобирама снова промолчал. — Но всё равно я хотела жить, — продолжила Сузуме, — Я хотела жить простой жизнью! Хотела просто быть обычной девушкой! Хотела увидеть миры. Но... не мечта осталась мечтой. Я не смогла родить этого ребенка. Я была слишком маленькой. И из-за этого меня избили после того, как ребенок умер. Моя жизнь стала не просто адом, а настоящим кошмаром. Я уже теряла свою голову из-за вопросов к Богу. Теряла голову из-за боли. А теперь представь, сколько таких же девушек, как я? Сколько женщин пожертвовали своим счастьем ради своего клана? Вы только воевали мечами, а мы воевали всем, что есть. Лишь в этом разница между женщиной и мужчиной на войне. — ... — Год спустя я убила его — своего мужа, — горестно усмехнулась рыжеволосая. — Мне всё надоело. Я была так зла на всех. Я была так зла! После смерти своего мужа, отравила Главу Клана, а после и всю деревню снотворным, смешав в общий водоканал. Убила всех, - проскрипела Сузуме и Тобирама мельком посмотрел на нее. - Всех до единого. И шиноби, и жителей. И женщин, и мужчин. И стариков, и детей. Даже беременных не оставила в живых. Вспорола живот всем до единого! Я осознала, что сделала, только под конец дня. Но было поздно. Клан Хомура уничтожен мною. И я снова выжила. Не смотря на все издевательства, я снова выжила. — Сузуме... - Боже, как я могла положиться на Мито?! — крича, спросила Сузуме, сжав кунай в руке. — Как я не раскусила её ложь?! Я должна была! Тобирама промолчал, смотря на то, как Сузуме пытается скрыть слезы. Но её лицо не выражало ничего. Ни боли, ни скорби, ничего. Только ярость и злость. Ненависть и жажда крови. Ужасное прошлое. Но всё бы могло измениться, если бы в самом начале... В самом начале её жизни рядом с ней был бы кто-то. Хоть кто-то! Например — мама. И трудно представить, сколько таких же, несчастных девушек, как она. — Я не смогла помочь, — прохрипела Мито, — Прости меня... Всё из-за моей слабости. — Да, всё из-за тебя, — кивнула Сузуме и направила на неё острие куная. — Одно твое существование меня бесит. — Как ты попала в Коноху? — спросил Тобирама. — Сама пришла? — Нет, — злорадно ухмыльнулась рыжеволосая, — Не сама. Я тогда попала в плен клану Учиха. Избивали, унижали, насмехались. Но я снова выжила, но стала рабом. Стала рабом одного Учиха. Но со временем ему нужны были деньги, и он продал меня Мадаре. Я была очень слаба. Мою чакру всё время сдерживали цепями и кандалами. Мадара оказался не подарком, — прикрыла глаза девушка, — Он сделал меня своим ассасином. Сменил чакра-удерживающие кандалы на обычные — металлические. Со временем был подписан контракт между Учиха и Сенджу. Тогда тебя я в первые и увидела. — Апрель, — тихо сказал Тобирама. — Да, в апреле, - согласилась Сузуме, - Время шло. Моя ненависть на этот мир росла. Осознание того, что те, кто меня мучили, живы выводило меня из себя. Я терпела всё! - закричала девушка. - Я просто хотела жить! И я в этом виновата?! Моя обычная мечта - жить! И, если есть Бог, то почему он так меня мучил? Есть ли он? Если даже есть, теперь мне всё равно. Я держалась из последних сил... Держалась, продумывала всё до единой детали. И я снова, снова и снова выживала! - Всё могло быть по другому, - прохрипел Тобирама, - Если бы ты рассказала Хашираме или мне, то... - Я не жалею о прошлом никогда, — прервала Сузуме и опустила взгляд на землю. — Честно сказать, с самого начала нашей встречи, я видела в тебе — себя. Ты тоже знаешь какого это — быть изгоем. Этот взгляд... Я узнаю его из всех тысячи. — О чем ты? — Не обманывай меня, — прошептала Сузуме. — Ты знаешь, что такое Жизнь и Смерть. Твои братья погибли. Единственную мать покинула вас. Отец умер. А твоя сестра? Тока, да? - спросила Сузуме. — Погибла на твоих руках. Война. Сколько ей было? Восемь? Мы с тобой похожи - идем только вперед. Но у тебя была поддержка. А у тебя — нет, — мысленно сказал себе Тобирама. — Если бы я всё тогда знал. Если бы... — Все меня предавали, — произнесла рыжеволосая, — Мать, братья, Мито, весь клан Узумаки. Никто мне не нужен теперь. — Но ты нужна мне, — совершенно спокойно сказал альбинос. — Я не знал твоего прошлого. Да, я не знал и тебя. Ты сама проникла в глубину моего сердца. Два года. Целых два года ты была рядом со мной, — произнес Тобирама и медленно двинулся в сторону Сузуме. — Я не видел тебя, даже если ты была рядом. — Не приближайся! — Но я приму тебя такой, какая ты, — продолжил наступать альбинос. — Разрушу ту стену, что ты построила, загородив себя. Заставлю забыть всё, только поверь мне. — Я сказала, не приближайся! — Мне ничего не нужно, кроме тебя. Я буду с тобой, только поверь мне. — Докажи... Ещё раз взгляни на меня, как в тот раз, — всхлипнула Сузуме. — Не взглядом тех Узумаки, которые видели во мне только ничтожество. Не взглядом того Хомура, полные похоти и страсти. Не взглядом тех Учих, что презирали меня. А тем взглядом, как в первый раз нашей встречи в апреле... Теми глазами, которые видели во мне сильную куноичи. Теми самыми глазами, которые смотрели порой с восхищением. Теми, самими! Тобирама протянул руки и обнял прохладное тело Сузуме. Она заплакала, не хотя верить и отталкивая свои чувства. Сузуме ударила по его торсу настолько сильно, собрав чакру в руке, что альбинос сквозь зубы прохрипел от боли. Но он не отпустил, только обнял крепче, пытаясь хоть как-то забрать её боль. Хоть как-то помочь. Хоть как-то... — Я буду смотреть на тебя "теми, самими" глазами всю жизнь, — пообещал Тобирама, сильнее сжав хрупкое тело. — Только верь мне. Верь мне, и мы будем жить. Вместе. — Не могу! — закричала Сузуме, отталкивая его и плача. — Отойди! — Только один раз поверь мне, — попросил альбинос и, взяв кунай с ее рук, выкинул в сторону. — Только один раз. Лишь разок. — Нет. Все обманут! — плакала девушка, вцепившись руками в синие нагрудные щитки. — И ты обманешь! Все предадут! — Если я тебя обману, то мы вместе отправимся туда — в небытие, — обещал Тобирама. — Разве я когда-либо обманывал тебя? — Не могу, — всхлипнула девушка и зарылась носом в его плече, — Не причиняй мне боль хотя бы ты! Я больше не могу терпеть удары... Я устала! Пожалуйста, хотя бы не ты! — Не причиню. Поверь мне лишь сейчас. Потом ты будешь вспоминать этот момент и радоваться, что поверила мне. Через десятки лет, сидя рядом со мной под деревом, читая книгу. — Ещё раз, - шепнула Сузуме. - Повтори ещё раз... — Не обману, не предам. Буду с тобой. Сузуме зажмурила глаза и заплакала, сильнее обняв Тобираму. Вера — настолько хрупка, что может сама по себе сломаться и пропасть. Было так страшно — верить. Когда обманывают, это как сломать руки. Они заживут, но больше не обнимешь кого-либо точно так же, как раньше. Столько лет обманывали. Столько лет глумились, а теперь появился он... Верить? Или не верить? Ещё одно предательство она не сможет вытерпеть. Но рискнув, можно открыть дверь в новый мир и жить заново. С чистого листа, с любимым. А что с Мито делать? Сузуме уверена, что она даже не думала о своем грехе, вспомнила лишь тогда, когда увидела в деревне. И лишь от страха попросила прощения, готова была склонить голову, лишь бы Сузуме перестала ненавидеть. И даже сейчас именно от страха Мито просит помощи. Страха - потерять своё дитя. Сузуме перевела взгляд на Мито и слегка отстранилась от Тобирамы. Всё еще колеблясь, Сузуме подошла к старой подруге и, присев рядом с ней, девушка начала залечивать её окровавленный живот. Смотря в черные глаза Мито, Сузуме не видела в них ни капли ненависти. Только страх. Страх потерять свое дитя. Да, возможно, Сузуме никогда не поймет человеческих чувств. Может быть, это не дано ей от природы. Я поверю. Поверю ему. Я доверюсь и буду снова жить. Тобирама обещал сделать меня счастливой. До него не осмеливался еще никто. Я поверю. Я буду жить не только ради себя, но и ради него! Я сама от всех убегала, но теперь я могу остановиться и быть с кем-то. Теперь я могу жить, а не выживать. Моя надежда — Тобирама. Мой дом — Тобирама. Моя жизнь — Тобирама. Моя единственная цель — измениться. Но я слишком "грязная" и "тёмная" для него... Я лишь буду грязным пятном в его жизни. Мито облегченно приоткрыла рот и выдохнула. Боль медленно отступала. Слезы сохли на щеках. А Сузуме смотрела на неё то ли с ненавистью, то ли отвращением, то ли сожалением. Почему я доверилась ему? Куда делась та ненависть? Ради чего я старалась? Вначале лишила Изуну глаз. Заставила клан Учиха отвернуться от Мадары. Настроила самого Мадару против Хаширамы. Чуть ли не убила ещё не родившегося ребенка. И если бы не Тобирама, то убила бы. Меня ничего не останавливало до этого дня. Я шла к своей мести уверенно. Я поменялась местами с Мадарой, и теперь, главная фигура - я, а он - пешка. Он контролировал людьми, как марионетками, а я контролировала его. А меня — мое чувство мести. Кто я? Что я?! Что я за монстр? Я хочу быть обычной. Но теперь, когда на моих руках кровь сотни людей, я не смогу быть обычной. Я обречена скитаться в одиночестве... Такую, как я никто не примет. И даже если примут, я не приму себя. — Учитель! Тобирама обернулся и увидел своих учеников. Те тут же начали помогать Мито и хотели было к Хокаге рвануть, как альбинос остановил их и приказал доставить Мито в лазарет. Данзо взял в руки беременную женщину и собирался уже выполнять приказ сенсея, но на этот раз остановила его Сузуме. Шимура смотрел на нее и не мог понять, почему она остановила. Сузуме сняла с себя алый шарф и завернула шею Мито. Принцесса прикрыла глаза и заплакала, а ассасин прошептала: — Живи. И Данзо ушел, как и остальные, дабы помочь, если нужно. Тобирама и Сузуме переглянулись и хотели было сказать. Сказать что-то, но их прервал взрыв. Девушка пошатнулась на месте и тут же начала искать источник такого взрыва. Земля под ногами трескалась, словно сухая ветка, а щели были столь большими, что туда бы человек провалился. Мадара стоял на краю обрыва, смотря на Хашираму, но когда земля начала крошиться, оба тут же вздрогнули. Тобирама ринулся спасать брата, а Сузуме Мадару. — Мадара! — выкрикнул Хаширама. Учиха начал падать, пытаясь удержать хоть за что-то, но за что бы он не держался, всё рвалось. Он уже падал и посчитал, что это его конец. Но в самую последнюю минуту, когда он уже не надеялся на спасение, чья-та рука сомкнулась вокруг его запястья, не позволяя упасть и встретиться со Смертью. Мадара хотел увидеть, кто это сделал, но сил не находил даже на то, что бы просто открыть глаза. Пересилив усталость и боль, мужчина посмотрел на своего спасителя, а потом, не зная что сказать, просто смотрел на НЕЁ, словно видел Божество. Сузуме смотрела на него сверху вниз, и только теперь Мадара понимал свою жалость перед ней. Да, пусть он и сильнее её в сотни раз, но всё равно, он слабее. И он понимал, что его жизнь зависит сейчас от неё. Впервые он понял - ему не справиться с её Тьмой; ему не справиться с ее холодными глазами; ему не справиться с ней - Тьмой её души. Сузуме сильнее сжала его запястье и начала тянуть на себя, дабы вытащить Мадару с обрыва. Кое-как вытащив из "пасти Смерти", Узумаки помогла ему принять сидячее положение, а сама смотрела на него стоя, возвышаясь над ним. Хотелось убить его. И она сделала бы это! Ей нечего терять — её руки по-локоть в крови детей и невинных. Но она не убьет его. — Почему? — прохрипел Мадара. — Надо начать хоть с чего-то, — нарушила тишину Сузуме, — И я начну с того, что не поддамся Тьме. Не хочу больше убивать, хоть и руки трясутся. Не хочу больше ходить на поводке мести, — она сделала паузу, подом добавила, — Мадара-сама. "Как скажете, Мадара-сама", "Будет сделано, Мадара-сама", "Да, Мадара-сама". Она всегда говорила это слово — Мадара-сама. И сейчас, когда она стоит перед Мадарой, а он сидит, смотря на неё снизу вверх, её "Мадара-сама" в конец дали понять, насколько он слаб перед ней. Сузуме повторила свое слово ассаина и раба "Мадара-сама", но в последний раз. Он принял своё поражение. Мадара сам ходил на её поводке, и понял этого он только сейчас. Сузуме поклонилась ему, как обычно, потом развернулась и направилась куда-то в сторону. Заметив, что впереди Тобирама, Шимо и Юкидама, Узумаки почему-то казалось, что она идет к Ангелам, к Свету. Стоя перед ними, Сузуме прикрыла глаза и улыбнулась. Тигрица кивнула ей и посмотрела на Тобираму, а Юкидама, сидевшая на спине матери, неотрывно смотрела на Сузуме. — Пошли домой? — спросил Тобирама. — К нам домой. — Нет, — покачала головой Сузуме. — Мой дом не там. Мне там не место, Тобирама-сама. Мне не место среди "людей". — Тогда... Что ты будешь делать? — сглотнул альбинос. — Покинешь Коноху? — Да, — кивнула Узумаки. — Если начнется война, пожалуйста, позаботьтесь о моем клане, Тобирама-сама. — Хорошо, как скажешь. На минуту они замолчали, просто смотря друг на друга. Она не хотела уходить, а он — отпускать. Шимо с мольбой смотрела на альбиноса, что бы он остановил её, не дал уйти. Тигрица знала, насколько он привязан к ней; знала, как сильно он хочет ее обнять; знала, что он нуждается в ней. Но Шимо не имела права что-либо говорить, ибо это не её жизнь, а жизнь её хозяина. Но впервые Шимо хотела закричать, зарычать, вцепиться зубами в его руку и сказать: "Не отпускай её!". Но она лишь тигрица, подчиняющая ему, Тобираме. И только, и всё, и точка. Сузуме попыталась улыбнуться и, поклонившись, собиралась уже покинуть деревню, как вдруг Тобирама всё же остановил её, прикоснувшись к её плечу. Она снова посмотрела на него и заплакала. Впервые, когда она наконец-то вышла на Свет... Впервые, когда она открыла кому-либо сердце... Ей не место среди них. Она убила слишком много людей, пролила слишком много крови, и теперь она — монстр. Сама понимала, что ей не место здесь, ибо прошлое всегда будет за ней ходить. — Останься, — попросил альбинос. — Пожалуйста... — Защитите Коноху, Тобирама-сама, — шмыгнула носом Сузуме. — Защитите самую главную фигуру в игре — детей, ребенка своего брата. Пусть этой будет мой просьбой... последней, но самой правильной в моей жизни. То, что я делала нельзя просто забыть, нельзя простить. И я готова к страданию, но я хочу... Хочу, чтобы эта деревня процветала и жила, а не выживала. Я не могу здесь остаться. Я просто не могу... Не в силах больше терпеть, Тобирама жмурит глаза и стискивает Сузуме в объятиях. Та плачет, шмыгает носом, но всё же, обнимает в ответ. Отпускать не хотелось, но надо, ибо это ее выбор. — М-мы... — промямлила Юкидама, а Тобирама и Сузуме тут же перевели взгляд на тигренка. — Мы будем скучать... Мы будем скучать! Заговорила. Юкидама впервые заговорила! Тобирама улыбнулся и погладил её по шерсти, а Сузуме кивнула и с улыбкой присела перед Шимо на колени. Потом обняла за шею тигрицу, на что Шимо приложила гигантскую лапу на ее спину и прикрыла ярко-голубые глаза. Юкидама шмыгнула мордашкой и тоже обняла Сузуме, но только за голову, так как сидела на спине матери. — И я буду скучать... Мне пора. Живи, — пронеслось в голове Тобирамы, смотря на то, как Сузуме отдаляется от них. — Живи, чего бы ни случилось. Пусть мысль о том, что ты жива... Хотя бы это пусть греет моё сердце. Тобирама посмотрел на Хашираму, который помогал Мадаре подняться. Да, конечно, брат бы не отпустил её, держал бы до последнего. Может именно поэтому Сузуме не хотела с ним проститься, ведь прольются снова слезы, просьбы, которые только сделают больнее. Альбинос впервые в жизни не видел в глазах Мадары злость, ярость, величие. Только боль и одиночество. Теперь он один, как и Сузуме, но он сможет измениться. Коноха примет его, если он откроет свое сердце. Потом перевел взгляд на небо. Тучи отступали под натиском вольного ветра. Новый день. Новый день для Сузуме. Новый день — шанс, чтобы измениться.

***

Тьма всегда окружала Сузуме. Тьма тянула свои когтистые лапы в ее сторону, готовясь сжать ее горло до хрипа, убить, но... тьма сама подчинялась ей, склоняла голову, в темноте сверкая яростными глазами. Но так ли это? И теперь... Кто кому подчинялся — Тьма Сузуме, или Сузума Тьме? С самого детства Тьма ходила по её пятам, заставляла мучиться и чувствовать боль. В сознании только кромешная темнота — Тьма. И, казалось, что сами Боги издеваются над ней, смеясь, не желая помогать. Чертова Тьма с улыбкой, на которую "купилась" Сузуме, хлестало плетью, оставляя глубокие раны на душе, сердце и разуме. Сузуме тянулась к Свету, а Тьма загораживала, зная, что если она пойдет к Свету, то ее снова предадут. И казалось бы, Тьма защищает ее, но на самом деле лишь игралась с жизнью Узумаки, наслаждаясь её муками, криками души, скрипом сердца; не хотела давать ей шанс на новую жизнь. Тьма смотрела в темно-зеленые глаза, наполненные болью, но она лишь смеялась и продолжала партию. И ничего не оставалось, кроме как играть с самой Тьмой в игру на ее жизнь, против одного врага. Не важно какого, но единого. Тьма слишком хорошо притворялась другом, и Сузуме поверила. И теперь, когда тьма поглотило ее почти что полностью, клочок Света дала ключ в иной путь. И она приняла, но с большой опаской, сомневаясь до последнего. Но ей закрыты врата в Рай, и единственный путь после смерти лежит лишь в Ад. Ее ждут муки за кровь, что она пролила, но она готова принять это. Наконец-то она чувствует себя живой птицей. Пусть и не жар-птицей, которая сияла под лучами солнца; пусть и не соколом, который парит выше всех; пусть и не лебедем, что дарует любовь. Пускай она просто воробей. Но этот воробей нашел клочок Света в кромешной Темноте. Выбралась на волю и порхнула в будущее. Маленькая птица, но всё равно, такая сильная. Мадара не забудет Воробья, которая даже сидя в клетке хотела жить. Тобирама не забудет Воробья, что унесла часть его души и сердца... Тобирама никогда в жизни не забудет девушку, которая так сильно хотела жить обычной жизнью.