Ночные огни

Время шло. Его оттикивали часы, ни на секунду не замедляя свой ход. Всё больше, отмеряя шаги дней, недель, месяцев, они сближали их, Билла и Риччи. Они становились друг другу не просто друзьями. Жизнь друг без друга теперь казалась немыслимой. Музыкант нашёл своё призвание. У него появилась цель, и с каждым днем, неделей, месяцем, он приближался к ней. Он должен был научить Риччи быть счастливой, помочь ей найти своё место. Любая мысль о Билле вызывала у девушки приятную улыбку. Всё шло так хорошо, что она с трудом могла сказать, спит ли она, и должна ли в конечном счёте проснуться. Но тогда этот сон нужно досмотреть до конца, чего бы это ей ни стоило. Практически ежедневные визиты стали похожи на ритуал, который хотелось повторять. Каждый день, был как покорение новых высот, но все больше и больше Билл осознавал, что Риччи не только умеет хорошо. Она уже умеет даже лучше. Апрельский полдень. На плите еще с утра сгорели вафли, в комнате из телевизора что-то кричал комментатор футбола. Мистер Райан ходил по комнате взад-вперед. Раздался звонок в дверь. Что-то больно сдавило в груди. Ощущение холода, спонтанной тревоги и дрожи сковало рокера по рукам и ногам. Он шел к двери медленно. Медленно подступил, и, потянув за ручку на себя, открыл. Он ожидал, что на пороге будет Риччи, но нет. — Мэтт?.. Какого черта ты здесь делаешь. — Как, какого? — светловолосый парень в черной кожаной куртке и серебристых браслетах смотрел на Билла довольно дерзко и уверенно, — Ты давай потише. Не горячись. Я всего лишь пришел пригласить тебя вернуться в группу. — После того, что уже случилось? Да ни за что на свете. — Ладно тебе, ладно тебе! — Мэтт увидел в глазах мистера Райана злость, но постарался его успокоить, подняв руки, — Сейчас не время для очередной ссоры. К тому же, мы подумали, что ты и сам образумишься. — Я и против воли об этом бы не разговаривал! Ты и сам все прекрасно помнишь. Эти думают, что я чокнутый. Но все серьезно. ОЧЕНЬ серьезно. Ты даже не представляешь, насколько. Не можешь себе представить! — мистер Райан вскинул голову к потолку и начал ходить взад-вперед, истерически посмеиваясь. — Клянусь богом, если бы Это до сих пор меня не преследовало, я бы уже давно к вам возвратился и не проживал остаток своих дней как алкаш, подрабатывающий грузчиком на южном Бейвью. Лицо друга исказилось, взгляд утонул в длинном темном коридоре, в котором он подумал, будто заметил что-то. Но здравый смысл говорил, что глаза подводят его, и Мэтт внял ему, хотя половину того, что сказал его друг, он прослушал под впечатлением. — Спустя... после стольких лет? | Когда-то Билл тоже был никем. У него не было ни работы, ни семьи, ни мотивации. Не было даже какого-то особенного таланта, и в свои шестнадцать он уже путешествовал по городским пабам, не зная, чем утопить свою тоску. Но однажды он услышал, как со сцены в заведении играет какая-то группа. Нежные мелодии и голос вокалиста так вдохновили его, что он даже начал подпевать. Он не понял, что произошло раньше, оказался он в центре внимания всего паба, или группа затихла, но ему было так стыдно, что он закрыл лицо руками. «Эй, ты! — крикнул ему гитарист, — Слушай, а неплохо напеваешь, давай сюда». Паб проводил его смехом, но никто даже не смотрел ему вслед. Кто-то уткнулся в газету, кто-то осушал очередную банку содовой. Народ и представить себе не мог, что в этот миг на музыкальных небесах загорается очередная звезда. От ноты бэк-вокала до небольших мелодий собственного сочинения, он маленькими шагами шёл к своей большой победе, приближая тот миг, когда ему доверят инструмент. Не подержать-побренчать, а свой, и на совсем. После этого пошли долгие тягучие вечера нудного изучения теории. Незнание заставляло вслушиваться в каждый звук, а значит, в каждое действие, каждый щипок медиатора. Но всегда был тот, кто поддержит, кто скажет «Давай, ещё раз, у этой лиги нет ни единого шанса!» Дракон был далеко не первой его гитарой. Билл терпел дребезг и колючее стекло, долго терпел, долго приносил в квартиру стертые в кровь пальцы, не зная, то ли это от его решимости, то ли к игре у него таланта нет. Но сдался ли он? Он бы не сделал этого даже под страхом смерти. Билл как будто предвидел, что однажды слушатели начнут спрашивать, говоря о нём: «А кто это? Кто этот парень с гитарой? Как его зовут? Где он так научился играть?» Может быть, первые соло не были идеальными. Порой звучали колко или шершаво. Но Билл играл их с такой отдачей, с таким устремлением, что, казалось, с инструментом он был един. Сначала пабы, потом конкурсы, затем первая частная площадка, первое «собственное» выступление группы. И наконец, спустя несколько лет - первый тур по Европе. Первый их масштабный концерт. «Парень с гитарой» из группы «Ангелы Искупления» уже показал своё лицо свету солнца. Прожекторов. Неоновых ламп. Огней большого города и баннеров метро. Он шёл с гордо поднятой головой, невзирая на трудности, не оглядываясь назад, рассекая взглядом сомнения и сжигая мосты, по которым его могли догнать его прежние страхи. А за этим шёл второй тур вокруг США... Казалось, всё хорошо. Дракон, так он назвал свою новую гитару, огненного цвета стратокастер, сокрушал даже самый крепкий лёд. Их ждали. Их хотели слышать. Их хотели слушать. И все же бывает иногда, что сам за себя ты решить ничего не можешь. Сумерки. Вечерние алые пятна, разгорающиеся, словно спички в плохо освещенной комнате. Блики по лужам. Прошел дождь. Концерт, полный бурных оваций, подошёл к концу и друзья, прикурив по одной, попрощались друг с другом хлопками ладоней. Билл Райан давно бросил пить, а потому быстрее всех зашагал домой, к отелю. В фонарях он точно знал, куда идёт, и не мог ждать, что кто-то окликнет его из-за спины. — Эй. Парень с гитарой. Иной не придал бы этому никакого значения. Но произнесено это прозвище было с такой уверенностью, что можно было подумать, что он _что-то знает. Может быть, то, о чём Райан и сам не догадывается. Билл оглянулся. Из темноты на него смотрел человек высокого роста, одетый не по погоде — чёрный блейзер, белая рубашка, галстук, брюки и ботинки тоже под цвет траура. Солнечные очки были чуть спущены на нос — бледный. Как и всё лицо джентльмена. В глазах незнакомца было пусто. Билл отступил на шаг, носок ботинка попал в лужу. В расходящихся кругах луну перерезало на три десятка плоских извивающихся линий, белых, как прошлогодний снег. Гитариста обнял молчаливый трепет неровного спокойствия. — Я давно наблюдал за тобой. Ты спишь? — Нет. — Не лги мне, — незнакомец в черном стал подходить ближе, снова надевая на глаза очки, — парень с гитарой. Ты совершаешь большую ошибку. Рука в перчатке резко простерлась навстречу Райану. Взгляд ничего не выражал. Если остальные глаза отторгают тебя, то в этих ты буквально тонешь. Вязнешь в непроглядной безысходности, в липкой тьме, которая может сковать твои руки и ноги. У Билла не было даже силы в голосе, чтобы закричать. Вместо этого в воздухе раздался резкий, но глухой свист. Человек в чёрном спустя секунду уже утирал багровое пятно с челюсти, а рокер бежал без оглядки, что есть мочи, к ближайшему фонарному столбу, где свет точно рассеял бы тьму. Бежал и дальше, мимо людей, мимо машин, мимо домов и дверей. Бежал, куда можно было смотреть, и в сторону ту, которую можно было увидеть, забыв о последствиях... Только стоя на крыльце он понял, что никто и не гнался за ним. Ещё дня два музыкант постоянно оборачивался один в переулке в поисках силуэтов, лишних теней, фигур. Тщетно — не мог вспомнить даже образ человека в чёрном. В конце концов воспоминание выпало из головы. Ровно до того момента, как его группе суждено было в очередной раз выступить. Это произошло в гримёрке. Ни о чём не подозревающий Билл правил причёску, как вдруг почувствовал вибрацию в правом кармане брюк. Мобильник отозвался скрипучей пластинкой какой-то старой песни из девяностых, записанной так отвратительно, что хотелось выключить её тут же. И Билл бы ответил. Если бы не странный факт, что у входящего вызова не отображался номер. Какая-то ошибка? Глюк? Быть может, кто-то шутит? Но парень с гитарой знал точно, что слышать хотят Его. Ты можешь принять что угодно, но когда в такой момент трижды не работает кнопка сброса вызова, становится не по себе. Пальцы начинают дрожать, запястье сковывает холод. Движение повторяется рефлекторно, из раза в раз ты совершаешь одно и то же предписанное самому себе действие, ни малейшего понятия не имея, что в итоге это всё равно не будет иметь значения. Мелодия всё больше искажалась и мрачнела, принимая тонкие раздирающие уши оттенки, тихие, но способные вызвать мурашки у любого, кто услышит такое. Вот только окружавшие его товарищи по работе выглядели так, словно не происходило Н И Ч Е Г О особенного. И вот — белый обернулся в чёрный. Экран мобильника угас, а на лице Билла был написан неподдельный ужас, хотя его отражение в зеркале непринужденно улыбалось... Группа предвкушала новый бой, новую бурю эмоций. Их ждали на сцене. Пора была готовиться к шоу... Был полный зал поднятых вверх рук, лучей прожекторов и хлопков аплодисментов. Лишь когда стихли лампы, ударил первый ритм барабанов, грянул шум из динамиков, и из плесков звуковых волн вспыхнул целый тайфун, который подхватывал, уносил вдаль и вверх. И всё же, Биллу было неспокойно. Что-то больно кололо пальцы холодными иглами изнутри. Трепет... Казалось, вот-вот должно что-то случиться. Но должно ли? Перед выступлением парни и команда как следует проверили аппаратуру и камеры. Всё просто обязано было быть в порядке. Нельзя было допустить, чтобы такой концерт оказался провален! Вовремя же Билл вспомнил, что наступает время Его соло. Его выхода. Его действия. Он готов был начать как обычно — тут должен был быть переход, сделанный его рукой. Барабаны. Ритм. Бас, Аккорды, Мелодия. Синхронизация с пульсом, проистекающим от ударной установки и из колонок. Здесь нужно было создать цикл — петлю, которая должна звучать одинаково хорошо на всём промежутке, не сбивая концентрацию ни музыканта, ни слушателя. Но как раз в тот момент, когда он собирался разорвать круг, когда он мысленно отдался игре, не видел и не чувствовал ни одного малейшего шанса на поражение... ...он вдруг побледнел... Из тени, создаваемой прожекторами, в него смотрели глаза. И он знал точно, чьи это были глаза, хотя в этот раз они смотрели в него совершенно белыми. Дракон в руках снова взвыл неукротимым чудовищем, но теперь уже совсем серым, совсем бледным, и нисколько не горел, а только излучал тьму, дребезжа и ревя, смешивая это всё со скрипом, будто змею сдавило глотку. В него смотрел Он... Билл помнил только как его выносили со сцены. За руки, утаскивая за кулисы, пока он дрожал, вырывался и что-то выкрикивал как сумасшедший... — До сих пор. Каждый гребанный день... — обессиленно повесив голову, он стиснул зубы, — Я больше не играю, Мэтт, я уже это говорил. — Ты пойми, группа без тебя будет уже не та- — Ангелы и без того были расшатаны, как ты собираешься их теперь, черт возьми, собрать?! — У меня не получится сделать этого без тебя! — А я не могу. С этими словами Билл харкнул прямо в пол. Сжав кулаки, он поднял взгляд на друга. Таким ответом Мэтт был просто уничтожен. — Я... Я понял. Прощай, Билл. — он отошел на лестничную площадку. — Прощай.