Падение вверх

Это было неизбежно. Проснуться здесь. Каким бы ни оказалось это «здесь», нужно было проснуться. Он это прекрасно понимал, но его сознание все ещё пыталось трусливо утонуть само в себе. Так нельзя. Он резко распахнул глаза, подождал, пока пройдет размытие. Потолок. Бетонный, светлый, с чистыми швами. Повернул голову на бок — стены такие же. На каждой по 3 плоские лампы. Свет «по умолчанию», как в метро. Кровать у стены напротив, опять же из бетона, упрощённая дальше некуда. На ней, скрестив ноги, сидел молодой человек и что-то вертел в руках. Разглядеть это не удалось, незнакомец встретился с ним взглядом, положил вещицу под одеяло и выпрямился. — Доброе утро. Меня зовут Ньюсекай. — Голос со странной текстурой, он самую малость шепелявил. Напоминало менее утрированную версию того тона, которым говорили с маленькими собаками или детьми. Второго в помещении это только напрягло. У Ньюсекая штаны с рубашкой нейтрального цвета. Справа от него туалет и умывальник самой аскетичной формы исполнения — в виде кубов с дыркой, есть зеркало, на стене слева номер 144. Эпохальная нейтральность. Как можно было сделать помещение настолько никаким? Много говорить, но не сказать ничего! Даже запаха нет! — Вы тут впервые? — И этот! Этот тоже! Он как если бы хлеб был человеком. — Да. — Кивнул мужчина в такой же одежде. И окружение и незнакомец держали его в напряжении, ибо чёрт его знает что от такого ждать. Он сел на край, опёрся руками о колени. Каждое движение тяжкое, с явным усилием. В полу прямоугольная, как и всё, дыра. Бездна прямо посреди помещения. В потолке идентичная. — Я Ратко. Ты что-то об этом знаешь, Нью…?  — Ньюсекай. Не-а. Ничего не знаю. Как-то не верится, человек-хлеб. Ратко нахмурился. АААААААА! Мимо пролетел трясущийся крик, заставив задрожать вместе с ним стены и даже разум. Сверху упало что-то человеческого размера и очертания. — Сука! — Ратко ударил по коленям, подскочил и подошёл к бездне. Проверил реакцию сокамерника, тот сглотнул. — Что-то упало. — А может кто-то? — Сказал Ратко цинично и, одновременно, нервозно. Сверху и снизу тьма таких же комнат, на некоторых видно людей. — Что это блять было? Ньюсекай ведь должен был знать! Он так сливался, так вписывался в интерьер! Вылитый персонал! — Я не знаю. Лжец! Ратко начал стучать ногой по земле. Он тут истинный чужак. Он выделялся. Смуглая кожа, мужественное лицо с неровностями — следами жизненного опыта. Толстые брови, гладко выбритый череп. Ньюсекай к нему не приближался. Его среднее телосложение против рабочего, даже атлетического, ещё и высокого роста Ратко. Тут он проигрывал будь здоров. Ещё и нервы его крепкого соседа натянулись как струна. С верхнего этажа спустилась платформа толщиной в метр и остановилась как раз так, чтобы этот метр образовывал возвышение. Стол? На нём битая посуда и какой-то кислотный запах. Тут определенно должна была быть еда, определённо когда-то была. Оба молчали, долго молчали. И так всё время, пока она не продолжила спуск. Ратко посмотрел вверх, вниз и снова вверх. Струна порвалась. — Да блять! Да нет! Да блять, да нет! — Осознание окатило кипятком, ошпарило нервы, казалась, вот-вот его кожа от этого разлезется. — Что случилось? — Ньюсекай попятился назад и сел обратно на кровать. — Потолок! Сколько? 6 метров! Кожа горит, пульсирует, сильно чешется! Мысли и слову не осталось места, они за первую секунду уже пробили голову и исчезли. Одни эмоции. Он взял со своей кровати палку скакалку (кузнечик), работающую на сжатом воздухе и зло бросил под ноги. От этого пост-осознания мозги прямо-таки разрывало, они двоились, троились… — Ратко. Голос отразился эхом в голове. Ньюсекай стоял снаружи, но, показалось, позвал изнутри. Это потому паника разрослась так, что заняла собой каждый свободный метр. — Ратко, иди умойся. — А? — Паника в пыль, начала оседать. Он перевел озадаченный взгляд на соседа. — Давай. И он послушался. Вода немного сняла воспаление. — А теперь сначала. — Продолжил направлять Ньюсекай. — Сюда… можно брать только одну вещь ограниченного размера, да? Если это «вертикальная система самообслуживания», я взял кузнечик, чтобы мочь попасть наверх по логике. Но они всё продумали! Его максимум — 3 метра. Он был уверен, что хорошо придумал, что это такое неочевидное, не требующее сторонней помощи. Но даже, скажем, что у него из информации было бы не только название, ничего лучше на ум не приходило. — Выходит, нам нужно наверх… — Безмятежно произнёс Ньюсекай. — Это то понятно! Но мы никак туда не попадём! — Снова разводил панику Ратко, направив её на сокамерника. — Тшш! — Этот тон, взгляд свысока говорящий: «Я лучше тебя, я же так собран.» — Я тебе не «тшш»! — Это моментально выбесило. — Помолчи, пожалуйста. — Уже сдержаннее попросили его. — Давай помолчим и подумаем. И как бы ему теперь не хотелось соглашаться, это было лучшим решением. Ратко вновь умылся, теперь ещё тщательнее, полностью вымыл голову и шею. И пока он это делал, смог спокойно просчитать. — Постой! — Он вынырнул и направился к соседу. — А ведь 3 метра это не так мало. 3 метра это же его нижний конец достаёт, если взять мой рост и вытянуть руки, ещё минус метр с платформы, то можно достать. Ньюсекай одобрительно кивнул и слегка улыбнулся. — Ну супер. — Будто бы он уже сам понял, а только ждал, как до его туполобого сокамерника это дойдет. Это было не так, но у Ратко уже осталось стойкое первое впечатление — он ему не понравился. Он продолжил мысль: — Только тогда палка упадет. Её надо привязать веревкой. Ты сам что взял? — Яяя… — Тот достал из-под одеяла дорогую, но компактную камеру. — Вот. — Так себе выбор. — Открытое пренебрежение. Мужчина хотел поставить соседа на место. — Ты так сильно неправ. — Ньюсекай аж встал во весь рост. — Я сниму всё, что тут произошло, и расскажу Новости Мира об этом месте. — Произнес он не громко, но воинственно и вдохновенно. Он все это время писал звук, но саму вещицу не показывал из осторожности. — В выживании она всё равно бесполезна. — Ну да, и что? — Ньюсекай нахмурился. — Никто не знал что нас ожидает. Ты чего ко мне пристал? — Разумная претензия. Ратко цыкнул и оставил его. Незнакомая среда сдавливала голову. У нее появился контекст голода и страдания. То сверху, то снизу раздавались вопли и плач. Но тревожность как рукой сняло. Первородный страх неизведанного подугас. Он был прав в том, что взял кузнечик. Его сокамерник не взял, к примеру, пистолета, он его слабее, настроен дружелюбно. Но это совершенно не выписывало ему кредит доверия. Глаза у него дикие, сами круглые, крупные, зрачки крошечные, радужка светло-светло серая в тон бетона и движения какие-то ненатуральные. Но раздумья об этом ни к чему не приведут, впереди ясная задача — нужно добыть верёвку. — Здравствуйте, соседи! Покажитесь пожалуйста! — Громко сказал Ньюсекай нараспев. Сверху показалась истощенная голова. — Чего вам нужно? — Вы же тут не первый день? Расскажите что вы знаете об этом месте! — Да с чего бы? — Склизкий больной голос. — Мы хотим дружить. — Конечно же он врал. — Поделитесь опытом, а мы тоже поможем чем можем. Я взял камеру, а вы? — Да вы здохнете! — Даже от голоса тянуло мертвечиной. Голова харкнула и спряталась обратно. — Радушный… — Ньюс присел на корточки и обратился уже вниз. Там была женщина, которая проигнорировала его и ушла из поля зрения. — Прямо как в обычной жизни. — Хмыкнул Ратко. — Шанс того, что у того наверху есть верёвка, крошечный. Но стоит проверить. Ты можешь завтра к нему подняться, а потом, если нет, то спустимся. — А внизу нас застрелят или порежут. — Добавил Ратко. — Те, кто это могли, уже съели своих сокамерников. А раз они сыты, у них нет причин убивать нас. Да и… ты же сильный, на тебя не полезут. Приятно. Сила — почти единственное, что мешало Ратко совершенно в себе разочароваться. — Я не только сильный, но и не глупый. Вниз не полезу, есть лучший план. Он взял своё постельное бельё и начал рвать на лоскуты, которые потом связал в небольшую, но плотную верёвку, привязал один край к кузнечику. — Твоё? — Он выставил руку, чтобы ему отдали второй комплект белья. — А может завтра после того, как поспим? — Предложил Ньюсекай. А ведь правда так было бы логичнее. И раз он додумался, то теперь будет спать укрытый, а Ратко на неприятном к телу матрасе. — Давай сейчас! Чем раньше, тем лучше! — Такое его не устраивало, он хотел сделать на зло. И сделал. Верёвку он удлинил, но не так сильно, материал непрочный, дешёвый. Из наволочек, огрызков простыней и рукава он сделал сумку через плече, куда сложил оставшиеся тряпки. Потом вообще достал матрас из кровати, выломал из решётки балку для самозащиты, из второго рукава сделал для неё крепление к спине. — Ого. Золотые руки. — Похвалил наблюдавший за всем этим и снимавший Ньюсекай. Наверное подлизывается. Ратко лишь цыкнул. — Можешь мне тоже балку оторвать пожалуйста? — А сам? — Он ещё не видел, чтобы мужчина просил у другого мужчины об услуге физического характера. В мире Ратко это значило отсутствие достоинства. — Я попытаюсь — оно не получится, у меня руки не сильно развиты. Тебе же не тяжело это сделать? И Ратко сделал. Потом он проверил лампы на наличие камер, но разбить не удалось. Наверняка, наверняка что-то и там было. Ничего не менялось, окон нет, время никак не отследить. Сколько его прошло — не ясно. Отвлекающих факторов никаких. Общаться нет желания, в итоге ты сам со своими мыслями. Тупой бесконечный день. Он сильно не отличался от поверхностной жизни Ратко. Остаётся, к примеру, 4 лишних часа, а тебя это только огорчает, вгоняет в тревогу, потому что надо думать как убить это время, обмануть мозг, чтобы он не считал это таковым и не презирал своего носителя ещё больше за то, что он так теряет жизнь. Даже свежие в памяти крики, стоны снизу, это было не то, что его так сильно волновало, он адаптировался. Но куда страшнее, когда ты отходишь от дел и не радуешься отдыху, а пытаешься скрыться. Лишь бы не столкнуться с собой. Это надо прекращать. В такие моменты Ратко тренировался. Вот и сейчас он начал боксировать воздух, чередуя с блоками. Ньюсекай старался ему подражать, но перестал, даже не вспотев, не устав, не постаравшись. Слабак. Свет вспыхнул красным. Тусклым красным, который обозначал ночь. С мягким шумом на не полежащей осознанию скорости вверх пронеслась платформа. Попробовать запрыгнуть — отрубить себе голову. Он не спал. Он не доверял. К его кровати подошли. — Слушай, Ратко. Завтра важный день. Тебе нужно отдыхать, иначе не сможешь нормально функционировать. Ты думаешь, что пока будешь спать, я могу тебе навредить? — Допустим. — Ратко сел. — Позволь тебя убедить почему я этого не сделаю. — Ну давай. — Интересно, что же он скажет. — Во-первых, я не смогу пользоваться твоей палкой, у меня не хватит сил и, наверное, роста. Ещё риск слишком высокий. Если с первого удара не выйдет, мне несдобровать. Да и потом придется спуститься за едой, а там меня смогут спокойно одного убить. Размеренно объяснил Ньюсекай, вскоре обнаружив, с каким презрением на него смотрит Ратко. — Блять, ты совсем уёбок? То есть если бы не это всё, ты бы просто меня сожрал?! — Весь его организм наполнился глубоким отвращением к такому хладнокровному отношению к человеческой жизни. — Ну… Нет…? — Очевидно неискренне. — Врешь! — Уличил его сокамерник. — Любой бы так поступил. Ты тоже. — Не сравнивай меня с собой. — Ратко покачал головой и вобрал ноздрями воздух. — Вот из-за таких, как ты, сюда и не дошла еда. Уйди с глаз моих! — Отвращение! Отвращение к тем людям, которые объедались наверху, к тем, кто затеял этот больной эксперимент, и к себе, который вслепую сюда пришел. Быть может, будь бы он внимательнее, заметь бы он какую-то деталь, какой-то мелкий шрифт, то держался бы от этой дыры подальше. Но теперь он здесь, он сам себя сюда засунул. Действительность обрушивалась на него. А ведь если он найдёт верёвку где-то совсем низко, а порог, куда ещё доходит еда вообще в месяцах подъёма от него? Сможет ли он тогда съесть человека? Сможет ли он с этим дальше жить? Ратко взглянул на Ньюсекая. Тот точно заслуживал. Нутро подсказывало, заслуживал. Но он, так или иначе, убедил его в том, что не тронет. Ратко заснул. Это вышло не просто на пустой желудок.