Падение вверх

Новый день. Платформа приехала — он сложил в торбу стекла и металлический кубок, привязал кузнечик к ноге, прыгнул раз — не хватает. Прыгнул два, ещё немного… Три! Ратко отпустил его, выставил руки вверх и… смог таки уцепиться за край. Кузнечик быстро падал от собственного веса, остановился, оказав сильное давление на верёвку, которая не выдержала и порвалась. Дебильная дешёвая ткань! Это сбило Ратко с толку, он чуть не отпустил руки, не сорвался, но опомнился и подтянулся. Сверху с ним 2 полуживых человека, и, как и ожидалось, ни одной верёвки. Блядство. Таки придётся спускаться. Как платформа снова появилась, он на неё встал. Встретившись снизу Ньюсекаем, забрал у него свою дорогую вещь. Они тронулись. — Давай не ругаться. Теперь мы за одно всё-таки. — Предложил сокамерник. — Ага. Если меня не ранят и ты не захочешь меня сожрать. Ньюсекай вздохнул. — Извини. Я не понимаю когда говорю что-то не так. — Работаем. — Отрезал Ратко. 145 этаж. В кровати женщина, возле неё стоит большой масляный портрет. — Здравствуйте! — Отозвался оператор. Та обернулась. — Вы что-то знаете об этом месте? Она молчала. — А второй где? — Подал голос Ратко. — Прыгнул. — Тихо ответила она. — Она тут, должно быть, долго. Точно что-то знает. Может ей пригрозить? — Шепнут Ньюсекай. И получил подзатыльник. — Боже, лучше б ты молчал. Но он и не думал молчать, запрашивая информацию на каждом последующем этаже. Люди были разные. Совсем уже безнадёжные, тощие, не реагирующие, от которых несло смертью, но ещё не прыгали. Такое Ратко прежде видел только в фильмах про войну. Но он не позволял проникнуть этим картинами так глубоко в себя, он знал, что если сдастся, то окажется на их месте. Были и такие же новички, потерянные и напуганные, не понимающие почему те спускаются. Им отвечали, что за информацией, а на них смотрели как на не умных. Они проезжали и пустой этаж, где платформа не останавливалась. Там на кровати лежали карты в форме какого-то гадания. Ньюсекай метнулся за ними. — И зачем это? — Мало ли. — Тот потянулся, чтобы положить их в мешок. — Сам неси. — Фыркнул Ратко. Ниже на полу сидел грязный человек, обнявши свои колени. Как увидел гостей, оживился, обрадовался. Встал на четвереньки и как набросится с куском стекла. Ньюсекай передёрнулся и отпрянул. Ратко замахнулся и ударил его по голове балкой. Этого хватило. — Началось… — Тихим неровным голосом произнес обладатель камеры. Ниже — только хуже. По полу размазана кровь. Спиной к ним сидел кто-то, тяжело дышал, всхлипывал и ковырял мертвое тело. Запах мяса и железа. Для неподготовленного ума невыносимое зрелище. Ньюсекай издал рвотный позыв и зажмурился. Ратко не отводил глаз, хотя кишки ему не менее слабо скрутило. Нет, это не его будущее! Он не сойдёт с ума, он не деградирует до этого, он не опустится, он будет сильным! 171 этаж. Один мужчина. Уставший. — Спускаетесь значит? Молодцы. — Первый заговорил. — Да! Вы же тут не первый день? Что-нибудь знаете? — Про 30 дней не слышали? — Не. Расскажите. — Каждые 30 дней вас перемещают на случайный этаж. Или не случайный, я не знаю. — Можно переждать. — Облегчённо выдохнул Ньюсекай. Ратко отбросил эту идею. — В следующий раз можем ещё ниже проснуться. Продолжаем. Количество этажей над ними уже перевалило за 200. Они увидели девушку, сидящую в постели, выставив перед собой нож. Лезвие дрожало. Ее взгляд как у дичи перед охотником. Ещё бы, двое молодых людей с балками. С другой стороны валялось тело с кучей колотых ран. — Здравствуйте. Отдайте нам нож, и мы вас не тронем. — Спокойно предложил дипломат. — Ты совсем что-ли охренел?! Отобрать последнее средство защиты! — Рявкнул Ратко. Всё его существо, все эмпатическое отвращалось при виде такого эгоистичного образа мысли. Этот Ньюсекай как будто бы специально говорил все эти вещи, чтобы Ратко было не совестно его убить. Но при этой мысли мужчина осёкся. Он уже думает об этом. На какой-то третий день…? — Нам он больше пригодится. Она того всё, а мы спускаемся и под риском. — Пояснил тот. — Нас двое, у нас есть стекло, чтобы резать. — Так и у нее есть стекло. — Так, слушай сюда, Ньюсекай. Я главный, нож останется с ней. — Ладно. — Тот покорно сжал губы. — Но ты нас саботируешь. — Я не понимаю, как ты можешь называть себя человеком. — Ратко стиснул зубы и отошёл от него. — Я просто хочу, чтобы мы спаслись. — Тихо добавил тот, опустив голову. — Заткнись. Ниже всё больше пустых этажей. Странно это было, ведь еды как там нет, так и тут. Числа не стенах как-то влияют, чем больше, тем, кажется, страшнее. 237-й. Двое мужчин среднего возраста играют в шахматы. Сбоку от них лежит крепкий зеленый канат для скалолазания. — Здравствуйте! — Аж на распев поздоровался дипломат с предыханием от облегчения. — Добрый день, молодые люди. — Улыбнулся им незнакомец с серебристыми волосами. — Зачем спускаетесь? — Нам нужна веревка. — Ратко. — Вы чего, просто отберёте ее у нас? — Седые брови приподнялись на благородном лице шахматиста. — Можем обменять на карты. — Ньюсекай показал колоду. — Друг Магоро, вы же не против? — Говорящий обратился к соседу. — Да нет. Толку от этой веревки ноль. Никто не поможет подняться… — Вот как здорово. Сделка состоится! Они поменялись. Ратко перекинул канат через плече. — Слушайте, друзья мои, может останетесь, расскажите свои истории? Встретим конец все вместе. — Распологающе улыбнулся шахматист. Ньюсекай посмотрел на главного, тот кивнул. — Чудесно. Меня зовут Ануратти, это мой дорогой друг Магоро. — Ньюсекай, Ратко. — Дипломат, взяв пример с Ануратти, прдестаивился за двоих. — Я сам умею говорить. — Снова показал ему клыки главный. — Но ты не любишь… — Чуть слышно пробубнил уже который раз обиженный Ньюсекай. — Сейчас, дорогие, мы вам места устроим. — Гостеприимный Ануратти и его грусный ещё не такой седой бородатый сосед, зашарудели. Прибывшие сверху спустились с платформы. Они нашли, что искали и при этом не были ранены. Лучше и не придумаешь. Платформа поехала уже без них. Внезапно крик. Девичий, отчаянный, совсем близко. — Пожалуйста! Пожалуйста, не надо! Этот плач надтреснул что-то в душе у Ратко, повышенное чувство справедливости ударило ему в голову. Сердце заколотилось, кровь к рукам и ногам. Он подскочил к краю, наклонился, наровясь спрыгнуть. — Уверен? — Ньюсекай взволнованно взял его за плече. Ох, тот был уверен. Он спрыгнул на платформу, а затем, не дождавшись, пока она доедет до конца, сделал ещё один прыжок с большой высоты, что сильно отдало в ноги. Мужчина увидел как мужская спина закрывает чьё-то маленькое трепещущее тело. Резкий удар в голову, обидчик свалился с ног. — Лежать! — Властно скомандовал Ратко. Даже жертва испуганно легла. — Не вы. — Спаситель кашлянул. Всё произошло так быстро на импульсе! Сверху сзади он услышал нарастающие аплодисменты. — Вы настоящий герой, друг Ратко! — Ануратти. Он бросил в сторону звука короткий взгляд, затем сразу переключился на девушку. — Вы как? — Негромко и откровенно неловко поинтересовался он. — Я? Уже нормально. Спасибо. Спасибо! — Трогательный голос, в нём счастливая искренность. Она была совсем юной. Большие черные глаза с красными кругами вокруг смотрели на Ратко, как ещё никто прежде. Как на героя. Тот моментально смутился и закашлялся. Что за чувство! — Я даже не знаю как вас благодарить. — Вы уже поблагодарили. — Он перевел взгляд на нападавшего. Совсем пацан с подростковыми усишками. — Это уже происходило? — Ну нет… Вчера он мне весь день делал очень неловко, предлагал всякие вещи, а сегодня вот это… — А вы и не вступились! — Герой осуждающе глянул на Ануратти и Магоро, которые выглядывали сверху. — Право, мы же не слышали, о чем там они говорили! — Возразил седой шахматист. — Всё, представление окончено. — Ратко махнул им рукой. Возле еле дышащего и стонущего парня лежал японский меч вакидзаси. Спаситель его поднял и вручил девушке. — Вот. Не бойтесь. — Спасибо. — Она сжала оружие в руках, но итак ощутив себя более чем безопасно в компании Ратко, отложила его в сторону. — Я Дореми, а вы Ратко, так? — Так. — Тот сел на друго край кровати, сохраняя дистанцию. — Ты тут сколько находишься? — По мне итак видно. Со вчера. — Она намекнула на свое полное телосложение и стыдливо поджала губу. — Каждый месяц тебя перемещают на другой этаж, если не знала. — Какая… отличная новость. — Дореми улыбнулась ему. Эта ее ангельская аура была совершенно чужеродной в этой обители мерзости. Тем временем Ньюсекай устроился играть со своими новыми друзьями. — Вы такой собранный, друг Ньюсекай. Тут это такая редкость. Со мной все ясно, я же старый. — Засмеялся Ануратти. Как дипломат узнал, он был банкиром и прожил хорошую жизнь. — А в чем ваш секрет? — Я просто знаю, что всё плохое сделает мой фильм только интереснее. — Он отшутился. Смиренная тихая гавань. Никакой предсмертной агонии, сожалений, а только счастье от того, какими были прожитые моменты и как хорошо их вспоминать в компании. Лучшее отношение к смерти. Только для этого нужно быть старым. Но у Ньюсекая было все ещё впереди, с этим все были согласны. На этаже ниже было не так весело. Мятежно даже. Ратко никак не мог расслабиться даже после счастливой находки. От прилива гормонов в мозг у него была настоящая мания. Руки трусились что-то делать. Истекшее до смерти кровью тело он оттащил в другой конец и прикрыл тканью, чтобы не так бросалось в глаза. Ратко, желая переключить внимание девушки от него, отрывисто заговорил. — Дореми, ты как вообще сюда попала? — А… Да я не знала, что тут будет…- Она принялась оправдываться. — Никто не знал. — Я хотела поступить в лучшую консерваторию страны, а туда нужна была какая-то рекомендация, сказали «вот посиди тут просто, а в конце ее выдадут». Сижу теперь, что поделать… — Музыкантка потерла глаз и совершенно раскила. Но тут спохватилась. — Слушайте! А давайте я вам сыграю! Ратко кивнул. Она достала саксофон и протёрла. Музыка. Музыка была нежной, словно из благодатного времени, за которым испытываешь ностальгию, хотя никогда там не бывал. А в голове только образы ветренных беззаботных вечеров, фигур людей, движущихся не для дела, а от переполняющего удовольствия. Валяние дурака или танцы, проще говоря. И море. Точно было море. Никаких построек, ни грамма бетона. Хорошо. Хорошо… Ратко заснул в тепле своих мыслей. Его ещё и по-матерински укрыли. А Ньюсекай спал на холодном полу, ибо соседям итак недолго осталось, а он молод и все такое. Утром он обнаружил себя связанным. Руки и ноги обездвижены, но рот свободен. — Эй… друзья, вы чего? — Голова начала греться от накала напряжения, аж зрачки задрожали. — Вы нас простите. Я думаю, вы как никто, понимаете. — Ануратти погладил его по плечу, заглянув в его лицо ласковыми, но прохладными глазами. — Но как же разговоры, что вы уже успокоились, а у меня всё впереди?.. — Вы подарили нам надежду, друг мой. Я ещё хочу увидеть своих внуков. Вестник мира стиснул челлюсть и зажмурился на мгновение — паника подавлена. Хладнокровие восстановлено. — Одна просьба. — И шумный выдох. — Говорите. — Возьмите камеру и передайте Ратко. Снимите всё, что сможете. Новости нужно рассказать. О том, что творится здесь. — Его тон скакал. Неминуемое нависло над головой. — Вы, мой друг, очень благородны. — Ануратти дождался платформы и поместил на нее камеру, и пока она ехала, Ньюсекай обратился к бывшему сокамернику: — Ратко. Пожалуйста послушай. Возьми камеру, сними всё, что сможешь, и забери, умоляю, забери её с собой наверх. — Что такое?! — Встрепенулся тот и посмотрел наверх. — Меня связали, сейчас убьют и будут… кушать. Пожалуйста, береги мою камеру. Нужно рассказать Новости Мира, иначе всё это было зря. — Да вы там обурели?! Что это значит, «друзья»?! Лицемерие. Лицемерие! Лицемерие!!! Грудь Ратко вздымались, перекачивая гнев по всему телу из головы в мышцам. Не медля ни минуты, он взял свой кузнечик, сделал прыжок, выставил руки, отпустив его. Тот грюкнул об пол. Пальцы Ратко еле уцепились за край потолка. После того, как трюк получился, ему ещё секунду надо было это осознать и резко выпустить воздух для снятия напряжения. Сверху такого совершенно не ожидали. Пока Марого пытался задушить их жертву, Ануратти наступил на его пальцы, а тот как схватил его за одну ногу — и потянул в дыру. Одна соскочила полностью, вторая на половину. И пока тот пытался вернуть равновесие и не упасть, Ратко уже подтянул себя. — Нет, не…!!! — Поздно было умолять, его столкнули вниз. Мужчина, движимый яростью, из-за чего, одновременно, не соображающий, одновременно, быстро принимающий не глупые решения (наверное, инстинктивно) обернулся на звук позади него. Придушенный стон, писк, гортанное покашливание. Сосуды в глазах лопались, лицо залилось красным. Это невозможное продолжительное чувство, с которым ты ничего поделать не можешь. Обреченное чувство, когда понимаешь как все вокруг рассеивается, угасает, но это не всё, это ты сам. Тебя уничтожает другой человек, который имеет физическую власть над твоим телом, власть причинить страдание, власть убить. Но удавка разжалась, снова открыв траншею для воздуха. Такого желаемого, даже сладкого. Ратко побежал на второго противника, который отпрянул от жертвы. Удар с ноги по лицу. Тот упал, но поставил блок, что не помешало пропустить ещё один удар в живот. Магоро быстро перекатился, нашел в себе силы подняться и ударить Ратко в грудь. В прошлом он был не просто альпинистом, а настоящим спортсменом. Но молодость и ярость превосходили. Аперкот — и он уже лежал. Дважды спаситель сел на корточки возле Ньюсекая и разрезал тканные веревки стекляшкой. Он возвышался над ним, пребывающим в своем самом жалком состоянии. На шее ещё не сошли белые следы от рук, глаза слипаются от слез. На лице и другие жидкости — пот, слюна и сопли. Ньюсекай вытер это рукой. — Спасибо… — Не такое тёплое и порывистое, как у Дореми. Сдержанное и отрешённое. — Я же тебе не нравится, а ты вот это сделал… — Эти уроды просто лицемеры. Ты ещё ничего не сделал, но они даже не были в отчаяньи или безумии, а просто хотели «обезопасить себя». Ненавижу. — О как… — Ньюсекай лежал на боку и смотрел в сторону. — Ты любишь спасать людей? — Что значит люблю? — Ратко нахмурился. — Не бери в голову. Ещё раз спасибо.