Неадекватные люди

      Ее губы беззвучно шевелились, а веки едва заметно подрагивали: она ничего не видела вокруг, погрузившись в свой собственный мир. — Чëрт тебя дери, Агата! — еë маленькие, беспроводные наушники бесцеремонно полетели на пол, а перед глазами возникло лицо Александра просто с нереальной гаммой эмоций, ближе напоминающей сумасшествие. — Что это, блять, такое? — недоумевающей девушке под нос тычется пустая баночка из-под витаминов. Тело сковало от ледяных пронизывающих глаз, он что-то кричит, но она его не слышит, превратившись в зрителя немого кино. Все ее внимание приковано к одному факту: Александр Нильсен сейчас здесь, он никуда не уехал! — Я тебя спрашиваю: что это?! — Да хватит на меня кричать! — застигнутая врасплох девушка, наконец-то приходит в себя и опасливо оглядывается. Это вообще нормально? — Ты как сюда попал? — Через дверь, ногами! — дым из ушей не валит, но швед близок к этому. — Заходите, кто хотите! «Я забыла закрыться?» — Агата приобнимает себя за плечи, вспоминая, что сейчас находится практически голая перед ним, благо пена ещё не успела растаять. — Мне нужно одеться! Может, ты выйдешь? — Не может, — не терпящим никаких возражений тоном произносит он. — Быстро отвечай! Что это? — Что ты пристал? Эта баночка, я туда остаток пены для ванны слила! Александр с такой злостью откидывает пластмассовый флакончик, что, попадая в зеркало, по гладкой поверхности проходит россыпь мелких трещин, расходясь паутинкой. — Да что с тобой такое?! — Агата вздрагивает от неожиданности. — Со мной?! Эта девушка умудряется скакать на его нервах, которые уже на пределе, сама того не осознавая. Швед даже не мог подобрать слов, сжимая и разжимая кулаки. — Значит так, Агата! С этого дня с твоей идиотской экономией и музицированием в ванне покончено, — его грозный взгляд, пропитанный холодом, будто пришпиливает ее гвоздями. — Поняла? Честно говоря, она ничего не поняла. Что? Зачем? Но под таким напором девушка автоматически кивнула. Спорить почему-то совсем не хотелось, ей вдруг становится ясно, что это не просто гнев, нет. Здесь что-то более глубокое, личное и ранящее. — Агата, ты хоть понимаешь что я пережил? — его глаза светлеют, а в арктических волнах плещутся страх и горечь. — Ты не отвечала, не двигалась и эта банка… Он устало выдыхает, и еë пробивает дрожь, пугающая мозаика неумолимо сходится, сковывая в тиски — «…подумал, что я покончила с собой» — ногти впиваются в ладони, оставляя полукруглые следы, и она прикрывает веки.       Резкий всплеск воды, и Агата невольно поджимает ноги. — Александр, одежда! — единственное что смогла вымолвить, при виде парня сидящего напротив. Он прямо в одежде и обуви залез в ванну! Брюки сразу промокли, а футболка мокрая уже наполовину, но ему абсолютно плевать. «Плевать, потому что ты жива. Плевать, что в жизни никогда не мог подумать, что могу накрутить себя за несколько минут до состояния ужаса, буквально на пустом месте. Плевать, что выгляжу сейчас, как полнейший идиот».       Швед притянул ее к себе абсолютно по-собственнически, касаясь ее мягких и таких желанных губ своими. Его поцелуй был требовательным, страстным, опаляющим, отдающим отчаянием и переживаниями. Сплетая языки в жгучем танце, обвивая руками его шею, зарываясь пальчиками в темных прядях, Агата пыталась вложить всю себя в этот поцелуй, все свои чувства. Кусая ее нижнюю губу и оттягивая, он отстраняется, и она теряется в его потемневших от возбуждения глазах. — Ты неадекватный, — на ее лице расцвела лучезарная улыбка. Ответом послужила фирменная ухмылка, которую так часто хотелось стереть кулаком, а сейчас от неë в животе запорхали бабочки, на неë она готова смотреть часами. «Отдельный вид зависимости. Зависимость от человека. Я больна тобой». — Ты не могла мне сразу рассказать правду, что просто там танцевала? — его ладони мягко обхватывают еë щёки и скулы. — Можно подумать, ты дал мне шанс объясниться. Налетел на меня как коршун. Признайся! Признайся! — она немного обиженно нахмурилась.— Подожди… А откуда ты узнал? — Сэм. — Ну Сэм… Держись. — Не надо переводить стрелки, мисс Большая Лгунья! — его пальцы твердеют, вжимаясь в бархатистую кожу. Изумрудные глаза распахиваются в изумлении. — Про спектакль с его пассивным участием мне тоже известно. — Мне пришлось! — англичанка не собиралась извиняться, знал бы, сколько она пережила за эти дни, как было ей плохо, что хоть на стенку лезь. А он отсчитывает ее, как маленькую девочку, хотя и сам не лучше. Она дерзко вздернула свой носик. — Если бы ты всё это время вёл себя не как редкостный говнюк, а как… — Как кто? Как Сэм? Агата уверенно кивнула: «Вот именно». — Милый япошка с карими, щенячьими глазами, между прочим, применял грязные методы, убеждая в твоей святости и непорочности. Девушка игриво ткнула кулачком шведа в бок. — Какой же ты… — то ли побить хочется, то ли поцеловать. Вот как он так умеет? — Какой? Обаятельный и привлекательный? — Противный, вредный… — её затыкает быстрый и настойчивый поцелуй. Лазурные глаза отдают озорством. — Сэм мне кое-что ещё интересное успел напеть. Догадываешься? «Что?! Он ему и это рассказал?» — Продолжи логический ряд: противный, вредный, люб… «…имый» Она только потупила взор. «Ага. Разбежалась». — Ну что ты стесняешься, как будто на тебе нет трусиков. — Сейчас лопну от смеха. «Вы посмотрите на его самодовольную моську! Это просто унизительно, сидеть рядом с ним голой и понимать, что он знает, что я его люблю. Сэм, ты мог дозировано выдавать информацию? Это же не исповедь в церкви!». — Жаль, что Сэм решил уехать, он славный, — Да, Агата, ты мастер переводить разговоры на другую тему. — Безусловно. — Она уже обрадовалась, что легко отделалась. Но парень прислонившись лбом к ее лбу, заглядывает ей в глаза и заговорщически добавляет. — Хочешь нашего первенца так назовем. Сэм. А что? Имя и для девочки и для мальчика подходит. — Придурок! — девушка чуть смеется, скрывая смущение. Он сказал об их детях, об их общих детях, пусть даже и в шутку. Улыбка на лице становится ещё шире. — Ты от Макото нахваталась? Никакой фантазии, «придурок да придурок», ну раз так, то максимум кого мы так назовет, так это собаку или кота. —«Мы», — слово эхом отозвалось в ней, приятно вскружив голову. У них есть будущее? Совместное будущее? — Что-то не так? — Ты сказал «Мы», — в изумительно-зелёных глазах такая надежда, что ему остается только удивляться ее сомнениям. Какая же ты у меня дурочка. Не видишь, что со мной делаешь? — Ну да. Мы же теперь вместе. Агата, ты ведь это поняла? — он ласково прошелся кончиком пальцев по ее щеке, любуясь её счастливой улыбкой. А она взяла его руки в свои и невесомо провела пальцами по костяшкам, покрытым ссадинами и застывшей кровью. — Больно? — Нет… — такой тихий и серьëзный он даже пугал еë. Агата посмотрела в его чистые голубые глаза и замерла, видя, что его что-то гложет. Александр осторожно прихватил еë за запястье и прислонил ладонь к грудной клетке, где-то в области сердца. — … здесь было намного больнее. Он не отводил от неë испытующий взгляд, обнажая свою душу, доверяя ей собственные мысли и чувства. «Кто ты такой? Я тебя не знаю…» Агату словно лихорадит: все это правда, все те чувства, с которыми она пыталась бороться, все те глупые мечты, которые терзали еë изнутри — все это правда. В ней буквально всë взорвалось. Она набросилась на него, смеясь и плача, утыкаясь в шею, пытаясь прижать его к себе, как можно ближе. — Неадекватная, — вдыхая запах жасмина от еë волос, прошептал Александр, за что получил лëгкий тычок под рëбра и звонкий поцелуй в щеку. Просто обнимать, просто ощущать самого любимого человека, просто не отпускать никогда — это счастье. Счастье смотреть в эти задорные, сверкающие изумрудные глаза. Швед убирает прилипшие белокурые пряди и пылко целует в шею, отчего кажется, что кожа горит, и она сладостно стонет. — Хочу… — Агата обнимает его за плечи, обвивая крепкий торс ногами, пытаясь уместиться в тесной ванне, и он тянет ее наверх. — Ты с ума меня сводишь, лилла каттен. Они выбираются крепко обнявшись, разливая воду на пол, и идут в спальню, целуясь как ненормальные, роняя какие-то вещи, попавшиеся на их пути. С одежды Александра вода буквально течет ручьями, оставляя лужи на ковре. Смотря на весь этот беспредел, они, не сговариваясь, начинают хохотать. — Марта будет в шоке! — Ей полезно иногда работать, — вскидывает брови швед. — Знаешь? В перерывах между обсуждением сплетен и сованием длинного носа в чужие дела. — Ух, мистер Нильсен, — Агата притягивает его, хватаясь за кожаный ремень, — а у вас не забалуешь. — Однако вы, мисс Харрис, как-то умудряетесь. Швед подхватывает ее на руки.       Внезапно открывается дверь.