Дети младшего бога

— Неужели ты думаешь, что отец выгонит тебя из дома, если узнает, что ты всего-навсего предпочитаешь спать с мужчинами? Рэтлифф покрутил головой. — Не думаю, а знаю, — ответил Адам. — И потом, мне совершенно не хочется объяснять отцу свои сексуальные предпочтения. — Вот я и говорю! В наше время, я думал… мне казалось, что это уже не столь из ряда вон, чтобы придавать этому такое значение! Адам вырулил со стоянки. — Ну, если бы отец не придавал значение многому такому, что другому человеку показалось бы малостоящим и незначительным, он бы был совсем другим человеком. А так… Я рано понял, что есть такой сорт людей, которые словно каменные утесы — о них разбиваются океанские волны, их иссушает ветер пустынь, но они остаются незыблемы в своих убеждениях. — Ну, хорошо, — Томми отбросил челку нетерпеливым жестом. — Но ты мог бы просто поговорить, ну, вроде как в шутку… — В шутку? — Адам рассмеялся, Томми непроизвольно моргнул, как от солнечного блика в глаза. — У нас в семье не принято шутить, тем более, на такие темы. Это все сложно, — добавил он, видя искреннее томмино недоумение. — Но, ведь и у тебя отношения тоже не так просты, как дважды два? Томми промолчал. — Тебя куда подбросить? — Адам ловко перестроился из ряда в ряд. — Я не тороплюсь. — Я тоже не тороплюсь, — Томми глянул вперед. — Сверни на Роуни-драйв. Я хотел бы посмотреть на то граффити… «Дети младшего бога». — Интересная работа, я всегда ею любовался, — Адам притормозил напротив серой стены. Стена была сплошь бетонная, глухая, и полностью занята граффити. — Такое смелое решение в цвете, и потом, сам сюжет и название такое интригующее, словно и рисовал кто-то очень юный, почти ребенок. — Уличное искусство очень молодо, — подтвердил Томми. — Все, что создает улица, создает молодежь, едва ли не тинейджеры. Танцы, граффити, стритрейсерство — это все юное, все на драйве, все, чтобы выжать адреналин из того, что валяется под ногами. — Ну, наши гонки по пустыне мы этим юнцам не отдадим! — снова засмеялся Адам. — Кстати, я хотел позвать тебя на нечто такое, волнующее не меньше, чем загадочное граффити! — Вот как? — Рэтлифф склонил набок голову, светлые волосы раздул налетевший ветерок. — Куда? — и тут же, словно спохватившись. — Я не люблю толпу вокруг себя. — Да перестань, — Ламберт и не подумал отступать. — Завтра у нас показательные выступления. Дрифт — это же очень красиво, не находишь? Томми подумал. — Я видел сто раз, издалека. Близко не видел, — он слегка улыбнулся под пытливым взглядом Адама, который внезапно почувствовал, что их разговор стал более непринужденным и почти приятельским. Необходимо было поймать эту волну и не отпускать ее как можно дольше. — Ладно, никогда не видел. Так и быть, я приеду. Показательные выступления по дрифтингу были абсолютными показательными выступлениями по похвальбой участников друг перед другом. Этому же способствовала и сама атмосфера фестиваля автомобильного Вудстока. Каждый, кто хотя бы краем глаза видел культовые американские фильмы про гонки, когда красивые загорелые молодые люди собираются вместе, ночью, повсюду смех, музыка и урчание мощных двигателей, с легкостью представит себе царящую обстановку. Договорившись за отдельную плату с дорожными рабочими и заручившись поддержкой местных копов, золотая молодежь собиралась знатно оторваться на Ронг Плейсе — огромной асфальтированной пустыне на окраине Лос-Анджелеса, с одной стороны окруженной съездом к океану, а с другой стороны — выходящей на парковки и на шоссе, которое ведет к трассе Лос-Анджелес-Лас-Вегас, к той самой знаменитой трассе 51 Мохаве фривэй — каньон, горный массив и дальше, в пустыню уже настоящую. — Сегодня будет жарко! — Лоуторп выпрыгнул из своего новенького BMW, как черт из табакерки. Он и походил на юркого, щуплого чертенка — с растрепанными кудрявыми волосами, смуглый и черноглазый — ни дать, ни взять, мелкий бес. — Все мониторы настроены, а комментировать приехал, представляешь, сам Весси Вейс! — Это кто? — рассеянно осматриваясь по сторонам, спросил Адам. Везде были расставлены разнокалиберные автомобили, всех цветов и оттенков, над круглой площадкой, напоминающей арену цирка, возвышался монитор, транслирующий все происходящее для тех, кто расположился чуть повыше над этой ареной — зрителей, устраивающихся в своих припаркованных там машинах. — Как кто? — возмущенно дернулся Кристофер. — Как кто? — Да, я помню, пошутить уже нельзя, — Адам улыбался, усмотрев того, кого он так ждал на этом шоу, — Томми пробирался сквозь толпу, ловко ввинчиваясь в стайку фланирующих нарядных девушек, ярких, словно экзотические птицы. — Это тот блогер-фанат наших гонок, ведь да? — Да, — Лоуторп тоже заметил Томми. — Это ты его позвал? — Угу, — кивнул Ламберт, а по лицу Криса мелькнула недовольная гримаса, но он не стал ничего говорить. — Привет, — вежливо поздоровался подошедший Рэтлифф. Его темная футболка и черная кожанка резко контрастировала с буйством безумных цветов вокруг, зато неизменные мартенсы придавали ему брутальности, составляя неплохой контраст светлым, рассыпающимся волосам и нежному мейку на красивом лице. — Надеюсь, я не пропустил ничего важного? Адам заметил, что при виде Кристофера, точно такая же тень скользнула и по спокойно-невозмутимому лицу Рэтлиффа, как за секунду до этого подобная гримаса появилась на лице Лоуторпа. — Вы ведь знакомы? — Ламберт попытался разрядить создавшееся напряжение, но Крис и сам быстро разрулил ситуацию. — Конечно, — кивнул он Адаму, но смотрел по-прежнему на Томми. — Я прекрасно помню Томми Джо, мы встречались на благотворительном концерте у Уиланов. — Верно, — подтвердил Томми. — Вечеринка была потрясающей. Лоуторп кивнул еще раз и скрылся в толпе. — Это ты потрясающий, — склонившись над томминым ухом, почти прошептал Ламберт. — Сам красился? — У меня пока еще нет личного визажиста, — усмехнулся довольный комплиментом Томми. — Пришлось попотеть. Результат томминых усилий превосходил все ожидания. Пышная платиновая челка, уложенная на один бок, слегка подбритый висок, гладкая, будто фарфоровая кожа и макияж сказочной феи, с густо подведенными глазами и бледно-розовым блеском на капризно изогнутых губах. Ламберт едва удержался, чтобы не провести кончиками пальцев по этим пухлым губам, сделавшим бы честь самой принцессе Жасмин, если бы той пришла в голову бредовая идея переодеться в кожаную куртку и черные узкие джинсы. Восторженные крики собравшихся прорвали хрупкое единение, установившееся между Адамом и Томми. — Мне пора на арену, — с сожалением сказал Ламберт. — Ты можешь остаться здесь, отсюда хорошо виден монитор и так, тоже можно будет все разглядеть. И толкотни тут немного. На арене было действительно, интересно и захватывающе. Красивые молодые люди, в красивых сверкающих машинах, рев покрышек, комментарии собравшихся вокруг таких же веселых раскрепощенных зрителей и известного блогера, который так и подбадривал и раскручивал все действо, будто разогревал толпу на танцполе, — все это затянуло Томми, а филигранные пируэты автомобилей заворожили и втянули в общую атмосферу праздника и свободы. Томми хотелось прыгать от этого ощущения, радость так и распирала его изнутри, словно гелий воздушный шарик. Поэтому он тоже едва сдержался, чтобы не броситься на шею подошедшему Адаму, который уже закончил свой выезд и вытирал раскрасневшееся лицо. — Даже не представлял себе, — воскликнул Томми. — Даже не мог подумать, что так можно танцевать на машинах! — Ламберт, — опять чертиком возник рядом Лоуторп. — Это, конечно, все прекрасно, но покрышки в лохмотья! Видел? — Ничего страшного, — с трудом отводя глаза от восхищенного Томми. — Оставлю здесь, завтра эвакуатор отвезет, а мы немножко пройдемся пешком, да, Томми? — Пешком и немножко? — с изрядной долей сомнения в голосе произнес Лоуторп. — До утра пойдете. — И до утра, — невпопад отозвался Адам. — А ведь ты знаешь, откуда пошло название того граффити, — не давала покоя Адаму та картина на Мейлтон-парке. — Знаешь, а мне не говоришь! Что это за легенда? — Ладно, за твой роскошный дрифт, так и быть, расскажу, — мягкий свет фонарей отразился в шоколадном омуте томминых глаз. — Это обычная городская легенда, байка, которую рассказывают друг другу подростки рабочих окраин. — Рабочие окраины в Лос-Анджелесе? — усмехнулся Адам. — В городе, где ночной ветер пахнет травкой и спиртным? — Не мешай художнику романтизировать повседневность! — притворно рассердился Рэтлифф. — Или я сейчас вызову такси, и ты пойдешь дальше один, принюхиваясь к травяному ветру! — Молчу, молчу, — Адам поднял руки в капитулирующем жесте. — Рассказывай, пожалуйста. — Так вот, — согласно прищурился Томми. — В Лос-Анджелесе все знают, что бог не один, у него есть младший брат. — Ой, что-то религиозное, — сморщил точеный нос Ламберт. — А я-то думал… — Погоди ты, торопыга, — Томми тихонько улыбался. — Этот младший бог не такой строгий и неподкупный как старший. Младший покровительствует всем, кто по мнению старшего слишком много шалит, хулиганит, балуется, ну или… — Или?.. — Тем, кто не такие, как все, — закончил свою мысль Томми. — Тем, кто отличается от других, не важно, чем: цветом волос, количеством татуировок, плохими привычками и тем, что любят не по указке бога, а по зову сердца. — Последнее было до ужаса пафосно, — сказал Адам. — Но, в целом, выглядит все симпатично. Томми искоса взглянул на шагающего рядом Ламберта. Тот шел не торопясь, словно пританцовывая, глубоко засунув руки в карманы кожаного бомбера. — Да, симпатично, — согласился он с Адамом. — Вот эти дети младшего бога и оберегаемы им самим, этим богом. Считается, что если хорошенько его попросить, то он смилостивится и поможет своим капризным деткам. — Стало быть, на том граффити, рука, которая как бы накрывает городской квартал, это рука бога? — Ага, — кивнул Томми. — А под этой ладонью должны быть еще две фигурки людей, но они не дорисованы как следует. — Почему же ты не дорисовал их тогда, Томми? — Адам остановился и взглянул на Рэтлиффа в упор. — Ты же мог их дорисовать, но остановился. Что тебе помешало? Томми смутился и опустил голову. — Мне не хотелось бы сейчас об этом говорить, даже если ты и догадался о моем авторстве, — произнес он будто через силу. — Я никогда раньше не говорил об этом, кроме моего психоаналитика. — Даже так? — пробормотал Адам. — Не думай об этом, я виноват, что завел этот разговор, прости меня, пожалуйста. Он вытащил руки из карманов и виновато посмотрел на Томми из-под своих густых, неожиданно черных для его прозрачных светлых глаз, ресниц. — Я расскажу тебе, как-нибудь потом, попозже, — отозвался негромко в ответ Томми. — Не сейчас. — Кстати, — слегка оживился Адам. — Что? — всплеснул руками Рэтлифф. — Снова хочешь меня пригласить? И на этот раз?.. — На этот раз предлагаю провести уикэнд в моем загородном доме. — Ты приглашаешь меня на семейный ужин? — ужаснулся Рэтлифф. — Чтобы твой дражайший папа меня убил столовым ножом? — То есть, ты думаешь, что уже есть за что убивать? — Адам приблизил свое лицо к томминому почти вплотную, так, что Томми чувствовал его дыхание на своей коже щек. — Папе уже есть за что убивать сперва тебя, ну, а потом, ему придется и меня туда же… — Адам, прекрати шалить! — пытаясь быть строгим, сказал Рэтлифф. — Что там с приглашением? — Не бойся, трусишка, — на один жалкий миллиметр отстранился от него Адам. — Это загородный домик, в лесу, там нет никакого населения на сотню миль в округе. Или тебя зарежет твой друг Стюарт, и не отпустит? Томми опустил глаза и пришла очередь Адама завороженно разглядывать его подкрашенные ресницы. — У нас не такие отношения, когда можно отпускать или запрещать что-то, — наконец отозвался Рэтлифф. — И потом, его сейчас нет в городе… — Значит?.. — уже вполне откровенно рассматривая томмины губы, задал вопрос Адам. Томми молчал, по-прежнему пряча глаза под ресницами. Тогда Ламберт попросту сократил этот несчастный миллиметр между их лицами и поцеловал Томми. Тот откликнулся сразу, запрокидывая голову и послушно подставляя Адаму раскрытые губы. Их языки сплелись так, что было удивительно осознавать, что этот поцелуй оказался у них первым — было полное ощущение того, что они до этого целовались бесчисленное количество раз. — Ну, хорошо, — выдохнул Томми, оторвавшись от Ламберта. — Надо же посмотреть на скромное жилище сына миллионера. Я согласен.