Дети младшего бога

С полным курсом медицинских назначений, ворохом рецептов, Томми был доставлен домой с соблюдением всевозможных мер предосторожностей. Стюарт даже хотел арендовать специальную машину для перевозки тяжелобольных пациентов, или даже санитарный вертолет, но Томми решительно запротестовал. Все-таки, спустя почти сутки после нападения, он чувствовал себя сносно: головокружения и приступы тошноты перестали повторяться каждые десять минут, и плотно забинтованный торс позволял поверхностно дышать, не тревожа сломанные ребра. Разумеется, двигаться ему было запрещено, поэтому Стюарт сразу же уложил его в кровать в его комнате. — Я сегодня уеду, — чуть ли не виновато проговорил Эрл, поправляя подушку под головой Томми так, чтобы ему было невысоко. — С тобой посидит Элиш, если не возражаешь. — Стю, — голос Томми звучал еще слабо, ломкие ноты поникли, будто увянувшие колокольчики вечером, без солнца. — Не надо со мной возиться, как с малышом. Представь, что мне снова семнадцать, и я просто подрался на улице с гопотой из соседнего квартала. — Ну да, — поморщился Эрл. — И эта гопота едва не расколола тебе голову как орех. Он помолчал, глядя на бедное томмино личико на подушке. Казалось, на нем жил только томмин заострившийся нос. — Почему ты не хочешь мне сказать, кто на тебя там наехал и за что? — вновь заговорил Эрл. — Понимаю, сейчас ты не в лучшей форме для встреч с полицией, но я мог бы выступить с заявлением от твоего имени и копы начали бы расследование, как и полагается в таких случаях. Рэтлифф молчал, прикрыв глаза. Стюарт переплел пальцы рук. — То, что ты молчишь, только подтверждает мою догадку. Это из-за мальчика Ламбертов? Из-за него? Томмино молчание было похоже на свинцовую глубь Ледовитого океана. — Если ты хочешь… — Эрл поднялся со стула, на котором он сидел, пододвинув его вплотную к кровати Томми. — Вернее, если ты не хочешь говорить об этом происшествии… — Он помедлил. — Но меня бесит то, что твое молчание будет только на руку этим уродам! Они так и останутся безнаказанными! — Стюарт, — наконец отозвался на его слова Рэтлифф. — Ты знаешь, я всегда ценил то доверие, которое мы делили между собой столько лет. У нас бывали эпизоды, у нас обоих, о которых мы предпочитали молчать, доверяя друг другу, зная, что если что-то произойдет, то защита у нас будет — наша семья, как бы странно это не звучало. Но сейчас — это как раз тот случай, когда не нужно вмешиваться. Поверь, так будет лучше. — Хорошо, — сдаваясь, проговорил Эрл. — Я искренне надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. — И все-таки, Элиш останется сегодня с тобой, у нас дома, — добавил он, устремляясь к выходу. — Можешь не разговаривать с ним, не замечать его присутствия, он побудет внизу, не причиняя тебе никакого беспокойства. — Не нужно делать из меня монстра, — Томми поправил рукой челку, смахивая ее с глаз. — Я прекрасно умею общаться с людьми! Пусть приходит, мы познакомимся с ним… поближе… Стюарт рассмеялся, с облегчением отметив, что уверенность Томми в своей правоте, передается и ему тоже. — Только не очень близко, шалопай! Стюарт уехал по своим важным делам, а Элиш поднялся в комнату с балконом, открывающим вид на безмятежные холмы и деревья. — Я тебе принес кофе и пончик, — Элиш поставил поднос на кровать. — Ты и не ел толком все это время. Обед будет позднее. — Еще и обед! — принимаясь за кофе, невнятно пробормотал Томми. — Стю поймал настоящую золотую рыбку! При этих словах воспоминания нахлынули на него, и он отвел взгляд, рассматривая свою рыбку, лениво плавающую в пузатом аквариуме у окна. Элиш сделал вид, что ничего не заметил. — Мы с ним давно знакомы, больше двух лет. Еще когда открывался филиал фирмы в Бостоне, он лично рассматривал мое резюме. Сказал: «Что же, мистер Брант, если вы не завалите мне всю логистику, то быть вам начальником отдела на веки вечные!» Словно кандалы на меня навесил, честное слово! А потом, как-то мы так уже сблизились за последний месяц-другой. Стюарт добрый и надежный. — Он замечательный, — отвлекаясь от своих невеселых мыслей, подтвердил Томми. — Ты не сомневайся в нем. И тебя не должно смущать то, что он так и считает меня своим сыном, которого он должен опекать, несмотря на… — Конечно! — энергично перебил его Брант. — Я и не сомневаюсь! Он пододвинул к нему пончик. — Что ты хочешь на обед? Что-нибудь вкусненькое? Томми задумался. — Может, спагетти? — предположил он. — Или пасту, с морепродуктами, и еще овощи на гриле хочу. Какой-то я голодный! Эшли простодушно улыбнулся. — Разумеется, это все последствия стресса. Я приготовлю и принесу. Тебе что-то еще нужно. — Нет, — покачал головой Томми. — Подай только еще ноутбук. — У тебя сотрясение, — деликатно напомнил Брант. — Нежелательно никакое физическое напряжение. — Я немножко напрягусь, — Рэтлифф вздохнул. — Обещаю, самую малость. — Ну почему я обязательно должен быть на этом твоем скучнейшем рождественском балу? — Адам разговаривал с отцом по скайпу. — Вы с мамой прекрасно справитесь и вдвоем! — Это не обсуждается, сын, — сурово глядя в монитор, произнес Ламберт-старший. — Мы должны чтить наши традиции. Так что, будь добр, приехать на этот бал, и чтобы все по протоколу! — Я перезвоню, — недовольно хмурясь, буркнул Адам. — Ни минуты покоя, мне нужно еще составить план моей практики. Он отключился и посмотрел в окно. Солнце уже пересекло черту зенита и клонилось к вечеру, но день все еще не сдавал свои права, заливая мягким светом небольшую гостиную квартирки Ким и Адама. В такое время Лос-Анджелес расслаблен и благостен: незаметный запах травки, ароматы ближайших кофеен, шорох шин проезжающих за окном автомобилей — тягучий час перед вечерним буйством. Ламберт все еще бездумно смотрел в окно, когда у него снова звякнул звоночек скайпа. — Томми… — он едва смог выговорить имя Рэтлиффа, увидев на экране его тонкое лицо, бледное, но выглядевшее уже гораздо бодрее, чем на больничной кровати. — Я не задержу тебя, Адам, — Томми устроился перед ноутом поудобнее, чтобы голос его звучал более отчетливо, сломанное ребро тут же дало о себе знать колющей болью в боку. — Мне нужно сказать тебе… — Да, — не слушая, перебил его Ламберт. — Мне тоже нужно тебе сказать, что я очень виноват. Виноват в том, что не смог тебя защитить и, потом… Лоуторп, я не ожидал, что он пойдет на такое. Это позор для всех наших… — Вот именно, — остановил его Рэтлифф. — Для всех ваших. Я никогда не стану одним из них. Одним из вас. Поэтому нам необходимо расстаться. — Что? — горло Адама перехватила сухая судорога, он едва смог выговорить это коротенькое слово. — Что? — Мне тоже тяжело это говорить. После всего, что у нас было… — Томми сделал маленькую паузу и продолжил. — Ты, действительно, стал мне близок и дорого за это время. Но, — голос его окреп. — Надо смотреть правде в лицо: мы никогда не сможем быть вместе открыто, твои … близкие никогда не примут меня таким, каков я есть, от тебя отвернутся друзья. — Подожди, — Адам хотел остановить Томми, не слушать его слова, в которых как раз и было то, чего сам Ламберт боялся и не хотел принимать. — Постой, но ведь мы можем встречаться, не объявляя об этом всему свету? — Для этого у тебя есть Сэмми, — четко выговорил Рэтлифф. — Я не гожусь для таких свиданий. Адам опустил голову, Томми понял все и без его слов. — Это ничего, — его голос немного смягчился. — Мы не увязли еще слишком глубоко в нашей… — Последнее слово осталось недосказанным. — Томми, — жалобно позвал Адам. Рэтлифф быстро взглянул в монитор. — Нет, — сказал он и отключил связь. Элиш принес обед. — Рыбку я тоже покормил, — спустя минуту после того, как он убрал ноут с кровати и проследил за первым проглоченным Томми кусочком, сказал он. — А ты ее называешь как-нибудь? — Не, — помотал головой Томми. — Очень вкусно. Несмотря на разговор с Адамом, аппетит накинулся на него с силой медведя, потревоженного в своей берлоге. Он сжевал овощи и придвинул тарелку с пастой. — Элиш, ты просто золото, — Элиш обернулся на этих его словах и удивился, что Томми никак не может нашарить вилку, лежащую прямо перед ним. — Ты что? — Он протянул ему вилку. — Не заметил? Томми пожал плечами. — Не заметил, словно она далеко от меня лежала. Брант обеспокоенно подошел ближе. — Ну-ка, посмотри на меня, — попросил он Томми. Тот послушно поднял голову, отрываясь от тарелки с едой. — Что за черт, — ругнулся Элиш. — Это у тебя что за пятно на глазу? Кимберли приехала домой сразу же, едва закончился ее рабочий день. В свободное от универа время, она подрабатывала литературным секретарем в одной публичной библиотеке Лос-Анджелеса. Место было историческое, а график работы почти свободные. Вот только даже в каникулы приходилось заехать в центр города, и выполнить мелкие указания начальницы — заведующей каталогом библиотеки, рассортировать новые поступления книг и внести газеты за неделю в электронный каталог. Как будто бы кто-то бы собрался читать газеты перед самым Рождеством! Она припарковала машину возле подъезда, и взбежала по ступенькам крыльца. — Адам, ты дома? — постоянный вопрос вместо приветствия. Они уже привыкли к такому возвращению домой. — Адам! — еще раз позвала она. И тут же услышала, как что-то тяжело ударило в стену в комнате Адама и рассыпалось со стеклянным звуком на тысячи осколков. Ким пробежала через гостиную и рывком открыла дверь в комнату. — Ты что здесь устроил? — только и смогла она выговорить, потрясенная. Ламберт стоял посреди настоящего поля битвы — сломанное кресло, пара разбитых напольных ваз, развороченного и вывернутого наизнанку шкафа с одеждой, и тяжело дышал. — С ума спятил?.. — Ким оценивала размах происходящего. — Кто убирать будет? Вместо ответа Адам неожиданно сел на пол посреди разбитой комнаты и зарыдал в голос. — Вот ты посмотри, — Элиш осторожно повернул голову Томми к свету настольной лампы на прикроватном столике. Стюарт приехал домой и встревоженный Брант тут же притащил его к Томми. Сам Томми пока не очень понимал всей кутерьмы, затеянной Элишем, постепенно осознавая, что больше Адама у него нет. — Куда смотреть? — В глубине души Эрл был рад, что эти двое почти подружились, по крайней мере, не поубивали друг друга за целый день, что его не было. — Вот сюда, — Элиш направил лампу прямо в правый глаз Томми и тот даже не прищурил его от яркого света. — Потеря светочувствительности, — сказал Брант. — Рассеянный фокус и вот здесь, пятнышко на роговице.