...
— Приехал на похороны брата, а его супруг решил бизнес наших родителей по частям распродать. Мне самому ничего не надо, я лишь хочу, чтобы племянникам хоть что-то в виде ренты или акций осталось, пока этот наглый прохвост всё наследство не прокутил. При жизни брата он себе такого не позволял. Мне посоветовали вас как лучшую в городе адвокатскую контору. Я даже подумать не мог, что это ты, решил, просто совпадение инициалов, а вот…...
— Ты же понимаешь, как я хотел стать достойным тебя, особенно после слов твоего отца о нищеброде, не способном обеспечить его любимого сыночка. И я старался изо всех сил, ночами не спал, совершенствовался, брался за любое дело, заводил связи, набирался опыта в юридическом деле. Даже как мальчишка мечтал, что вот я такой, весь в орденах, приеду к вам и увезу тебя. Сейчас самому смешно. И настолько увяз в этом стремлении, что однажды, увидев в зеркале старого седого человека, не сразу понял, что это я!.....
— Муж тогда большие деньги кому только не заплатил, чтобы на все запросы от тебя ответ был один: «Адресат не известен, выбыл». Он всерьёз думал, что ты приедешь… весь в орденах и увезёшь меня, — с широкой иронической улыбкой передразнил Вилл. — А ты сам ждал? Хотел этого? — жадно спросил Раймунд и тут же, испугавшись своей бесцеремонности, махнул рукой, мол, забудь. — Да, очень…...
— Эрни очень хороший мальчик. Да, есть у меня в конторе и более опытные, вполне достойные коллеги, но мне захотелось что-то благородное сделать. Пусть не своего кровного, но наследника оставить, имя сохранить. Мальчик сначала возражал, но я его убедил. Теперь не знаю…...
— Пригласишь меня завтра на ужин? — и рассмеялся: — Нет, уже сегодня. — Конечно! Я бы тебя совсем не отпускал. Ты же не уезжаешь ещё, правда? — Нет, пока дела не завершены. А вот на ужин приду не один. Вы должны познакомиться, обязательно. Я столько мечтал об этом, а он… он знает о тебе. — Кто? — Увидишь... У нас там он так же знаменит, как и ты здесь, — многозначительно произнёс Вилл и сел в подъехавшее такси. — Встретимся вечером, в том же ресторане, в пять. Раймунд глядел вслед уезжающей машине и чувствовал себя окрылённым. Потом вспомнил Эрни и ощутил горечь на языке. Что ж ты наделал, старый дурень? Опять жизнь над тобой смеётся. То никого, а теперь двое — думай, выбирай.***
Через пару дней Куно перезвонил один знакомый и «по секрету» сообщил, что в пригородном филиале адвокатской конторы знаменитого юриста три месяца назад появился новичок-омега. И, что самое интересное, хозяин недавно объявил о помолвке с ним. Это сильно озадачило напарников — могло ли быть такое? Их ли это случай или случайное совпадение? Однако всё так и было, и они оказались в адвокатской конторе во время празднования помолвки Эрни и Рихтера. Разглядывая красочный плакат с поздравлениями от сотрудников, оба скорбно молчали. С фотографии им улыбался Эрнесто Хорст. Тот самый омега, на поиски которого потрачено столько сил и времени. Будущий супруг Раймунда Рихтера. Сразу звонить Берну с такой новостью напарники не решились. Хорошенько поразмыслив, полученные сведения они выслали заказчику вечером со срочным курьером. В пятницу вечером Берн сидел в своём домашнем кабинете и застывшим взглядом смотрел на фотографии и последний отчёт детективов. Фотографии с помолвки. Теперь его мальчик, его Эрнесто станет Рихтер, а не Грэнд, как желалось. Вот так вот. Нашёл, да поздно! К черту всех, к чертям всё! Телефон полетел в стену, за ним стопка деловых бумаг, ежедневник и всё, что было на столе. Ярость подкатывала к горлу. Дёрганной от сдерживаемых эмоций походкой он направился к шкафу-бару. Приехавшим родителям предстала картина полного разгрома в доме и совершенно невменяемый, пьянущий сын на полу в луже коньяка, выливающегося из зажатой в руке бутылки. Проснувшись утром в своей постели, Берингар увидел приготовленную на тумбочке воду и таблетки «алкозельцера». Ему стало стыдно перед родителями, ведь никто больше не мог так позаботиться о нем. Господи, они видели его в таком неприглядном виде! А следом накатила злость… на одного конкретного человека. За что ему это?! Приведя себя в порядок, он выбежал из дома и перескочил через живую изгородь на соседний участок. Валентин сидел на крытой террасе, родители с братишками уехали в город. Он разложил на большом деревянном столе книги и чертежи и, оперевшись спиной на перила террасы, читал конспекты. Послышались чьи-то тяжёлые торопливые шаги, Валя не успел обернуться, как крупное тело перегнулось через перила, и твёрдая рука схватила его за шею. Он попытался отцепить эту чужую руку, чтобы глотнуть воздуха, когда услышал над ухом злой яростный голос: — Ты! Ты испортил мне жизнь! Говнюк, что ты сказал моему омеге тогда утром? Чудом Вале удалось вывернуться из захвата. Отпрыгнув подальше, он обернулся готовым к защите. Глаза удивлённо распахнулись — это же Берн. И тут мальчишку прорвало: — Я! Я испортил! А что мне оставалось делать?! Смотреть, как вы милуетесь, и ты его ведёшь под венец. Я столько сил приложил, а он пришёл, и ему всё! Фигушки! — Что-о-о?! Какого хрена ты это сделал?! Говори сейчас же, зачем? — Зачем?! Я вырваться хочу, понимаешь? Вырваться из дома, забыть ту нищету. Избавиться от липких взглядов отчима и его приставаний исподтишка. Думаешь, это весело — жить в лагере беженцев? Выстаивать очереди за бесплатной едой, смотреть на худеющих младших братьев и их понимающие глаза? Маленькие взрослые. — Но при чем… — Это папа думает, что Каррера на нём женился по любви. Тот приезжал с инспекцией в лагерь беженцев и увидел нас. Он уже тогда на меня смотрел, на меня! И на свадьбе хитро улыбался. А мне всего семнадцать исполнилось. Кому мне сказать было? Кому?! Папе? Он же любит отчима, понимаешь, и свято ему верит! Ты же знаешь кто мой отчим, да? — Прокурор... — Вот! В мундире мы закон защищаем, а сняв его, норовим нарушить. Я ведь дома почти не появляюсь, у тебя на чердаке ночевал. И они думали, что у нас с тобой всё серьёзно. А сейчас совсем невыносимо стало. Он что-то подозревать начал. — Почему именно я?! Ты мог выбрать любого. — Не мог. Кого? Сопливого сокурсника, без заработка и собственного жилья? Старого препода без связей и власти? Мне нужен состоятельный сильный альфа, влиятельный, способный защитить от него. — Я тебя понял, но заклинаю Богом, совестью, что там у тебя осталось? Не смей, слышишь! Не смей больше появляться в моей жизни! Я бы на твоём месте пригляделся к детективу. Может, и не такой состоятельный, но его связей хватит приструнить твоего отчима. Горестно махнув рукой на прощанье, Берн ушёл. Валя сполз по стене дома и, обхватив колени руками, заплакал навзрыд. Спустя некоторое время он вытер подсыхающие дорожки слез и приказал сам себе: «Хватит, Валечка, соберись! Назло всем выживем. Берн прав, надо звонить Кейсеру».