В вечности

      Рыжий песок вздымался с каждым шагом Мастера, а в воздухе до сих пор витал запах пепла. Галлифрей во всём своём разрушении был прекрасен. Мастер закрыл глаза, вдыхая эту смерть, свободу, справедливость и покой.              Он улыбался.              Столько лет в Хранилище, а Доктору так и не удалось отучить его чувствовать это наслаждение. Он бесстрастно объяснял, почему все эти эмоции неправильны, а Мастер слышал лишь отвращение в каждом тщательно подобранном слове.              Но он не видел ничего плохого в удовольствии от правосудия, обрушенного на Повелителей времени. Даже на Шобоганов которым повезло быть потомками тех, кто боролся против изменения своих генов. Они никогда не заступались за ребёнка, — Доктора — которого пытали прямо перед ними.              Временами он думал о детях — невинных, наивных детях, какой была его собственная дочь. В убийстве детей не было ничего радостного. У Мастера было негласное правило избегать лишней боли в отношении детей, но он чувствовал невероятное спокойствие, освобождая их от будущего бремени. Освобождая их от безжалостных Повелителей времени, которыми им суждено было стать.              В воздухе всё ещё витал шлейф Частицы смерти, неприятно покалывающий кожу, вокруг были мёртвые растения и абсолютная тишина. Это напомнило о том, что Доктор вернулась с целью спасти его от этой участи.              О, он любил это вечное существо, которое однажды станет всего лишь маленьким мальчиком с большими глазами и заразительным смехом. Мастер любил и ненавидел её больше, чем когда-нибудь смог бы описать словами, независимо от количества языков, которые он знал.              Он задавался вопросом, всегда ли было так. Даже когда ему было восемь, и он был благодарен этому странному ребёнку, который смотрел на него с любопытством, а не с жалостью.              Вот только на момент их первой встречи Тете Сигме уже были тысячи лет. Да, Доктор продолжала уверять, что ей всё равно, что она не хочет знать, и всё же… Была причина, по которой Мастер направился прямиком в комнату Матрицы.              Он прошёл мимо нескольких сломанных Кибермастеров, задумавшись, скольких из них он знал в их предыдущей жизни. Может, он заставил Борусу танцевать под свою дудку.              Или Бракса.              Достаточно странная мысль о брате Доктора — который на самом деле им не являлся — заставила его тяжело сглотнуть.              Не имело значения, что она говорила о нём. Мастер знал, что она любила его. И он был не единственным. Несмотря на то, что Доктор избегала и будет избегать Галлифрей до конца своей долгой жизни, на этой жестокой планете всегда были люди, занимающие особое место в её сердцах.              И всё же, думал Мастер, готовясь ко входу в Матрицу, он бы с радостью отнял их у неё.              Мастер задался вопросом, знала ли его глупая подруга, как просто было их вернуть. Починить лумы было проще простого — Матрица осталась нетронутой. После этого ушло бы не так много времени, чтобы вернуть эту омерзительную планету к жизни.              При желании можно было найти способ вернуть даже Шобоганов.              Но Мастер лишь горько улыбнулся, погружаясь в глубины Матрицы. Была причина, по которой он никогда не станет это делать.              ***              Мастер уже привык к Матрице, поэтому быстро пронырнул мимо жизней всех этих мёртвых Повелителей времени, пока не достиг воспоминаний об одной жизни, изменившей его взгляд на вселенную.              Он вошёл в комнату, которая очевидно принадлежала ребёнку. Ребёнку, которого заваливали тоннами игрушек. Игрушки и книги были аккуратно расставлены по полкам — каждая на своём месте. Незнающий человек решил бы, что ребёнок жил как в сказке, избалованный своими родителями, достаточно счастливый, чтобы прибираться самому.              Но Мастеру было виднее. Жизнь с ребёнком, даже с таким идеальным, как его дочь, научила его одному: подобный порядок не мог царить в детской больше двух секунд.              И оглядывая эту с виду безупречную комнату, он чувствовал, как по спине побежали мурашки. Это пугало его.              Как и тот ужас, что действительно вынес ребёнок, потому что всё это совершенство лишь насмехалось над лежащей на полу девочкой. Она тяжело дышала, с каждым вдохом с губ капала кровь.              Она выглядела как маленькая девочка со светлыми волосами, что и правда было похоже на тело Теты Сигмы или её нынешнее тело. Это всё ухудшало.              В его голове ребёнок использовал имя «Тета», потому что она отчётливо напоминала Доктора тем, как она смеялась, улыбалась, наклоняла голову и даже закрывала глаза. Весь язык тела так и кричал «Я Доктор», неважно, как сильно она отрицала их существование.              Мастер хотел подбежать к ребёнку, который с закрытыми лежал на полу, свернувшись клубком, находясь где-то между сном и забытьем, поднять её и качать на руках, говоря, что всё теперь в порядке, что он позаботится об этом!              Вот только он ничего не мог сделать. Этот ребёнок перенёс столько боли, просто чтобы он мог родиться.              В отличие от всего остального, этот факт будет вечно преследовать его. Всегда будет та крошечная часть, что подталкивает его пересечь черту, больше, больше и больше — и, возможно, однажды это наконец убьёт его. Мастер надеялся, что у него хватит храбрости, чтобы умереть с улыбкой на губах.              Доктор взвыла бы от злости, если бы могла слышать его мысли, но ещё один взгляд на её прошлое говорил о том, что эта невинная девочка не была той, кого он пытался спасти.              С другой стороны, Доктора здесь не было, а учитывая то, как она безрассудно выбросила две регенерации, чтобы спасти его идиотскую жизнь, она всё равно окажется рядом, прежде чем он сможет хотя бы подумать сделать что-то опрометчивое.              Девочка застонала, её веки затрепетали, когда она инстинктивно попыталась подняться. Её тонкие руки задрожали, и она снова опустилась, маленькие пальцы вяло потянулись к голове. Она скривилась, и всё внутри Мастера закричало найти способ забрать её и бежать.              Но вместо этого открылась дверь, и в его сердцах тут же зажглась ненависть.              В комнату вошла Тектеюн с шокирующим спокойствием на лице. Как только она увидела девочку на полу, выражение её лица сменилось на раздражённое, и Мастер с отвращением уставился на эту фигуру памяти.              — Что ты опять делаешь на полу?              Девочка приоткрыла глаза, глядя на нависшую над ней женщину с пугающим спокойствием в молодых глазах, но ничего не сказала.              Тектеюн наклонилась и подняла девочку. Мастер видел, что она выглядела заботящейся, — о тех возможностях, что она могла получить, зачем ещё она взяла с собой инопланетного ребёнка? — но в её движениях сквозил расчёт, и девочка застонала от дискомфорта (или того хуже, от боли), когда она поставила её на ноги.              — Ложись в постель, малышка, — она мягко подтолкнула её к кровати, и глаза девочки расширились.              — Мама! — она сопротивлялась, глаза были широко раскрыты, а на лице был умоляющий взгляд.              — Тебе нужно отдохнуть, малышка. Все эти игрушки ждут тебя.              Она не плакала, но Мастер видел отчаяние, которое он сам чувствовал, будучи маленьким мальчиком. Но лишь когда девочка стала бороться, чтобы вернуться на пол, Мастер осознал ужас, который испытывал ребёнок каждый раз, когда её заставляли лечь в кровать. Её прошлое тело умерло в кровати.              Тошнота накатила так быстро, что Мастер почувствовал, как его реальное тело вырвало.              — Тебе нужно быть сильной, если мы хотим построить вечную империю.              Как его могли называть сумасшедшим, когда эта женщина явно слетела с катушек? Какое чудовище станет причинять ребёнку боль ради такой глупости, как регенерационная энергия?              «Это важнее, чем ты хочешь думать», — прошептал мрачный голос в голове. И да, возможно, это было правдой, возможно, он никогда бы не появился в этом мире — но его наполняло отвращение при мысли о том, что все эти жестокие эксперименты дали ему жизнь.              Частичка Доктора внутри него.              И внезапно этого стало слишком много. С криком, почти напугавшим его самого, Мастер выбросился из Матрицы.              ***              Мастер открыл глаза, чувствуя слёзы на лице. С рыком он сморгнул их, даже не заботясь о том, откуда они взялись, и затем начал тереть лицо, пока не убедился, что от этих бесполезных слёз ничего не осталось.              Он мог помочь этому ребёнку.              Всего лишь нужно было вернуться в Тардис и вывести из строя программу, принуждающую Повелителей Времени встречаться в фиксированном порядке — теперь Галлифрея нет, и сделать это гораздо проще. Вот только это создаст ужасный парадокс.              Дело не в том, что Мастер тут же перестанет существовать — он мог жить с этой мыслью. Мастер мрачно рассмеялся. Забавно. Тебе не нужна жизнь со всеми её событиями или смерть, если ты просто не родишься.              Но что намного хуже, его Доктора никогда не будет существовать. Все следующие регенерации этого ребёнка, возможно, никогда не будут называть себя Доктором. Не имело значения, в какой временной линии, Мастер не смог бы жить с мыслью о том, что он стёрсвоего Доктора.              Поэтому он лишь снова начал царапать глаза, заставляя слёзы уйти, пока вместо них не начала капать кровь.              Если ничто другое, то именно это сделало его монстром. Эгоистичным, самовлюблённым монстром, который не заслуживал ещё одного взгляда Доктора.              И всё же он знал, что ему нужно поговорить с ней, иначе их следующая встреча обернётся катастрофой. И Мастер боялся, что достиг той стадии, когда он уже не получит второго шанса. Никакого прощения, которого он не заслуживал и в первый раз.              ***              Доктор не могла понять поведение Яз. Она вела себя странно.              Она была той же Яз, которую она встретила в поезде столько лет назад. Они выясняли, что стоит за «защитными дронами», которых упоминала семейка. Оказалось, что это действительно были далеки — почти. Они помешали убить наивного человека, попытавшегося клонировать себе армию далеков.              Люди. Доктор задалась вопросом, не было ли у них всех тайного желания умереть. Или же большинство из них было просто глупыми. Услышав в голове смех Мастера, она почти поверила, что он и правда был здесь.              Бедный Лео Рагацци, раздавленный тем, что Доктор и Яз без колебаний уничтожили каждую часть его эксперимента, в итоге дал им намёк, который привел подруг к старому знакомому.              И пока Яз кричала на Джека Робертсона — Доктору было почти жаль его — за их первое столкновение с гигантскими пауками, а теперь и с Далеками, Доктор позаботилась о том, что люди не станут строить роботов по образу самой смертоносной расы во вселенной.              Теперь они сидели на удобном диване в Тардис, и Доктор все гадала, почему Яз смотрела на неё именно так.              Они спасли Землю, и девушка понятия не имела, насколько иначе всё могло обернуться. Множество временных линий сплетались вместе, и постоянное показывание по всему телу Доктора напоминало о многих возможных временных линиях, где всё закончилось не так хорошо.              Зуд смерти покрывал всё её тело, а перед глазами мелькали люди, умирающие под хорошо знакомое «уничтожить», и Доктора до сих пор передёргивало при мысли об этом.              Конечно, Ясмин Хан не знала об этом, но её взгляд до сих пор был обиженным, и в желудке Доктора снова начало подниматься чувство вины.              — Ты в порядке, Яз? — спросила она после странной, непривычной тишины, которая начала распространяться между ними. — Расскажи, что произошло в твоей жизни. Десять месяцев… Полагаю, для людей это довольно долго.              Её подруга подняла голову, и на лице появилась нерешительная улыбка:              — Я прошла испытательный срок.              — Отлично, поздравляю, Яз! — Доктор тут же просияла от радости. Она понимала, хоть и старалась игнорировать это бо́льшую часть времени, что их путешествия не давали девушке строить собственную жизнь без неё.              Улыбка Яз становилась всё более и более подавленной.              — Яз?              — Где ты была? — обвинительно спросила она. — Тебя не было десять месяцев!              Доктор заставила себя улыбнуться:              — Сказала же, только нашла свою Тардис.              Ясмин Хан скрестила руки: «Мы беспокоились!»              Доктор могла поклясться, что подруга толкнула бы её, если бы они не сидели.              — Мне жаль, — сказала она, и действительно подразумевала это, несмотря на то, что перед глазами мелькала маленькая Амелия Понд, напоминая, что Яз повезло, что это заняло не больше десяти месяцев.              Девушка до сих пор держала руки на груди.              — Что случилось там… на Галли… фрее? — трудности с произношением названия родного мира Доктора дали ей время, чтобы защититься от всех обвинений, которые, как она была уверена, сейчас последуют.              — Да, Галлифрей, на самом деле, они находятся в тени, но…              — Доктор! — громко перебила её Яз. — Хватит отвлекать меня. Я видела его. Там была бойня. Что случилось после нашего ухода?              — Ко Шармус взорвал бомбу… — услышала свой шёпот Доктор… Уж эту правду её подруга заслужила. Даже если это просто даст ей шанс оплакать этого человека.              Но Яз помотала головой:              — Да, я так и думала. Но что случилось с Мастером? И где ты была на самом деле?              — Это важно? — её голос внезапно стал ледяным.              — Да, важно. — её подруга злилась, Доктор отчётливо слышала это. — Я думала, ты умерла. Не думаешь, что ты должна объясниться?              Доктор открыла рот и снова закрыла его. Она не могла… нет… не хотела рассказывать. Разговор о случившемся сделает всё реальностью. И она решила оградить подругу от этого до лучших времён.              — Я не хочу говорить об этом, — наконец сказала она, но Яз, казалось, взорвалась внутри: «Ты никогда не хочешь. Дружба так не работает!»              Внезапно её глаза расширились.              — Но я для тебя не подруга, да? Просто… просто отвлечение? — она сама казалась удивлённой собственными обвинениями, и Доктор не могла огрызнуться в ответ, не сейчас, когда её слова были не такими уж ошибочными. — Я не твоя подруга, верно?              — Конечно подруга! — тут же ответила Доктор, звуча более обиженно, чем она ожидала. — Ты моя лучшая подруга.              «Как и Райан, и Грэм, и Джо, и Эми, и Лила, и Роза, и Сара, и…»              Яз бросила на неё странный взгляд. Она смотрела… словно жалела её.              — Доктор… Я не уверена, что ты видишь дружбу так, как вижу её я, — осторожно объяснила она, но её мысли были такими громкими, что сложно было их игнорировать, и Доктор слышала, как подруга мысленно кричала: «Ты не понимаешь дружбу». И там было столько жалости, столько боли.              — Конечно так! — запротестовала она. — Ты моя подруга! — не похожая на Мастера. Никто и никогда не будет похож на Мастера. Доктор не хотела, чтобы кто-то был похож на Мастера!              — Тогда почему ты не говоришь со мной?              «Потому что это больно».              — Знания опасны, — что-то похожее сказал её брат, когда Тета пытался украсть несколько книг, к которым его не пускали. И Доктор была уверена, что он смотрел на него так же, как сейчас смотрела на неё Яз.              «Лгунья», — мысленно кричала её подруга, но она выглядела измотанной.              — Да, конечно, я поняла, — она немного поколебалась. — Ты же не имела это в виду, да?              «Нет, ты не поняла», — хотела закричать Доктор. Вместо этого она выдавила улыбку — тонкую, такую фальшивую улыбку. Яз огорчённо вздохнула:              — Ты и правда думаешь, что это работает так?              Доктор сделала глубокий вдох и заставила себя спрятать свои старые глаза за невинным взглядом. Её подруга была права, она должна ей хоть какое-то объяснение.              — Что тебе нужно знать?              Какое-то время её подруга улыбалась, но затем с её губ слетели слова, заставившие Доктора содрогнуться:              — Где Мастер?              — Не знаю… Я оставила его на Галлифее, когда Ко Шармус взорвал бомбу, — не ложь, — вроде — но всё же довольно далеко от правды.              — Значит, Мастер мёртв?              — Нет, — Доктор могла лишь надеяться, что Яз не услышала облегчение в её голосе.              — Где он? — снова спросила Яз, на этот раз со страхом в глазах. Это было больно, хоть Доктор и знала, что должна чувствовать облегчение, что подруга так хорошо понимала Мастера.              — Ты собираешься выследить его? Отдать его в руки правосудия? Убить его?              Доктор шокировано уставилась на неё:              — Ты офицер полиции!              — А он массовый убийца, уничтоживший твою планету. Не думаешь, что он заслуживает какого-то наказания?              Правда была в том, что Доктор никогда не думала об этом. Мысль о том, чтобы наказать Мастера, не приходила к ней веками. Помочь ему, унять его безграничный гнев, спасти вселенную от его разрушений — да. Но наказать его? Никогда.              Яз до сих пор пристально смотрела на неё:              — Доктор?              — Он последний из моего вида, — это было куда больнее, чем во времена, когда это было правдой. — Я не могу…              Внезапно она почувствовала себя беспомощной и одинокой:              — Он был моим другом, — слова вырывались изо рта без её согласия. — Намного большим, чем… Я просто не могу, — она резко вскочила на ноги.              — Доктор!              Она почти вылетела из комнаты, но беспокойство в голосе её подруги заставило её замереть. Она заставила своё лицо принять нейтральное выражение, лишь надеясь, что Яз не заметила, как сильно эти слова ощущались персональной атакой на её душу.              — Доктор? — на этот раз её голос был спокойным, мягким.              — Полагаю, заслуживает… — жёстко ответила Доктор. Её голос эхом отдавался в ушах. — Разумеется, заслуживает, ты абсолютно права. — Она сделала глубокий вдох, не способная проигнорировать облегчение в глазах Яз.              — Но не думаю, что сейчас это важно. Я не знаю, где он.              Следующие слова Яз были нежными, но всё же твёрдыми:              — Но разве ты не думаешь, что нам стоит предупредить кого-то, кто привлечёт его к ответственности за все преступления? Какую-нибудь космическую полицию?              У Доктора вырвался сдержанный смешок. Как будто Прокламация Теней могла остановить Мастера. Но она даже не пыталась остановить своего друга, который просто делал всё, что хотел.              — Или ты уже кого-то оповестила?              Теперь она остановилась, и Доктор криво улыбнулась:              — Не переживай, Яз.              Казалось, это обидело её.              — Но я переживаю. Как ты будешь себя чувствовать, когда будешь знать, что кто-то вроде Мастера знает, где ты живёшь? Знает о твоей семье!              Доктор громко вздохнула:              — Вообще, он знал мою семью, — и её дети любили Кощея, постоянно сражаясь за его внимание.              Яз открыла рот, не зная, что сказать дальше. Только короткое «что…» покинуло её губы, прежде чем Доктор перебила её.              — Не переживай, Яз. Серьёзно. Он не причинит боль ни тебе, ни твоей семье.              — Я тебе не верю! — скрестив руки, объяснила Ясмин Хан.              — И я всё равно обещаю. Мастер под моей ответственностью, — слова звучали грубее, чем Доктор рассчитывала, но до странного достаточно, чтобы она не чувствовала себя неправой.              Яз бросила на неё недоверчивый взгляд, но Доктор не дала себе почувствовать ещё больше вины, хлопнув в ладоши и подпрыгнув в предвкушении.              — Так, разве я не обещала тебе посетить Барселону? Планету. Мне нравится эта планета! Но правда я не была на ней годами.              Она лучезарно улыбнулась. Яз всё ещё выглядела враждебно, но в итоге выражение её лица смягчилось. Вероятно, она тоже устала от этих бесполезных споров.              — Я бы хотела увидеть Барселону, — с улыбкой ответила она, и Доктор почувствовала, что она действительно имела это в виду, хоть на краю её разума всё ещё бушевал шторм, готовый в любой момент снова вылиться в спор.              Но Доктор позаботится о том, чтобы не дать Яз ни единого шанса снова поднять эту тему. Пряча страхи о Мастере, которыми она поделилась с подругой, она вывела её в консольную, прыгая больше обычного, пока программировала полёт.              Они хорошо повеселятся, пообещала она себе и широко улыбнулась Яз, которая в конце концов начала отвечать такой же улыбкой. Они отлично проведут время.              И никто, особенно Мастер, не помешает им.