АриС.Т.О.краты

«Болезни. Здесь, в Новой Гавани, это тема о которой не говорят вслух. Здесь они одни, за пределами города — в Бесплодных Землях — совсем другие. Но самое страшное, это когда болезнь поражает человеческую сущность, превращая в монстра…» из дневника Ж.О.

Танцпол рассекали лучи света, в зоне отдыха, в самом центре полукруглого дивана сидела девчонка. Скрестив ноги и запрокинув голову назад, на спинку кожаного диванчика. Глаза ее были прикрыты, а руки покоились на коленях, как на древних изображениях азиатских святых. По левую и правую руку вяло шевелились ее приятели — одни полулежа, другие склонившись к низенькому столику с соломинками в зубах, третьи — друг к другу, переплетаясь языками. Словно на футуристичной «Тайной Вечере». Пустовало только место девы Марии, ибо сама девчонка считала себя Спасителем — прямо сейчас она видела. Под бледными веками глазные яблоки дергались, словно в фазе быстрого сна. Соломинку, кончик которой был испачкан пылью, она обронила — и та закатилась под диван. С плеч свисала белая коротенькая шубка из натурального меха. Платиновые волосы убраны в два воздушных хвоста, на ресницах и бровях белоснежные птичьи перышки, а над головой мерцали неоном кошачьи ушки. Новый гаджет. Маленькие стартер прятался в волосах и воспроизводил картинку над головой. Последний писк — у многих над головой парили ангельские нимбы, дьявольские рожки, усики инопланетных насекомых, крохотные диадемы, звездочки, сердечки и бесконечное множество различных украшений. Девчонка вдруг захлебнулась судорожным вздохом и выпрямилась на диванчике, будто человек, которому только что приснился кошмарный сон. — Эй, Герци… С тобой все в порядке? — к ней обернулась дредастая мулатка. — Бывало и лучше. Герци закинула на столик татуированную ножку, обтянутую белым сетчатым чулком и обутую в ботинок на тяжелой платформе — естественно, тоже белоснежный, с прозрачной полимерной подошвой. В подошве плавала золотая рыбка — единственное цветное пятно в наряде. Золотая рыбка и еще ее невероятно яркие голубые глаза. Подняв стакан с фирменным логотипом клуба, она скривила губы. Гравировка гласила «Louvre» — эта надпись кроме стаканов украшала салфетки, тарелки, диванчики, их подлокотники, танцпол. Лучи света в зале, пересекаясь, составляли эти магические шесть букв. Даже вода в сортире текла, образуя все тот же логотип. Словно для того, чтобы ты случайно не забыл, что находишься в самом пафосном месте Новой Гавани. Когда в голове окончательно прояснилось, снова стало бесконечно скучно. В шубе из натурального меха было чудовищно жарко, и больше всего на свете Герци сейчас хотела смыться отсюда, сбросить ее, принять душ и вернуться к работе. Идиотский цирк, подумала она, почесывая плечо. Мало кто мог позволить себе натуральный мех, и это было чертовски статусно и чертовски неудобно. — Эй, Герц. Пойдем в тайную комнату? Растолкав всех, потоптавшись по низенькому столику и опрокидывая стаканы с пойлом, к ней подобрался парень в черном, обвитый цепями. Черные брюки с множеством карманов были приспущены на бедрах, высокие ботинки зашнурованы едва ли не до самых колен. Герци протянула руку и коснулась обнаженного торса юноши, который украшала только сеть тоненьких цепочек. — Ты весь в блестках какой-то шалавы, — она пыталась перекричать музыку. — Не стыдно? Я вижу места, где она присасывалась к тебе своими челюстями… Парень ничего не услышал и, по-видимому, расценил прикосновение как нежное поглаживание, поэтому потянулся навстречу девушке. — Ну уж нет, — она неожиданно проворно, учитывая огромную платформу, вскочила на диванчик. Перешагнув через повалившегося юношу, с лица которого не сходила глупая улыбка, она прошлась по столу, роняя еще не оброненные стаканы и сметая подошвой ангельскую пыль, щедро рассыпанную по столику. Пересекая танцпол, Герци убеждала себя не оглядываться, но все же оглянулась. Толпа несколько раз сомкнула влажные челюсти тел перед ее глазами. Во влажном просвете ее несостоявшийся спутник уже лапал другую девицу — азиатку с короткими лиловыми волосами. «Обдолбан в хлам. Все равно. Он всего лишь красивая кукла», — она отвернулась и прибавила скорости. «Как и ты, девочка», — услужливо подсказал голос в голове. «Нет, я не просто тело. Я чего-то стою. Большего, чем трах в тайной комнате, среди идеальных тел мальчиков и девочек, которые сплетаются в один огромный организм». Внезапно стало до жути мерзко думать об этом. По спине текли струйки пота, хотелось сбросить шубу прямо здесь, на танцполе. Шлепнуть ее об пол, как дохлое животное, а потом затоптать до смерти ботинками. Вот только нельзя убить то, что уже убито. «Я изобретатель», — сказала она себе. «Я спасу этот мир. Однажды, я спасу этот мир. И все эти ублюдки будут должны мне, когда их гениталии начнут отваливаться, пораженные болезнями и черезчур активной эксплуатацией». Музыка оборвалась, и голос усиленный громкоговорителем представил публике суперпопулярного в Новой Гавани исполнителя — мсье Франкура. Послышался переходящий в ультразвук писк фанаток, и Герци поспешила убраться отсюда. Поднимаясь в прозрачном лифте вверх на парковку, она отвернулась. Позади толпа извивалась в танце, сходя с ума. Детки, совсем еще молодые — самому старшему здесь не было и двадцати пяти — цеплялись друг за друга, ласкали, целовали всех, до кого могли дотянуться. Герци смотрела на подсвеченный неоновыми вывесками, никогда не спящий город, пытаясь разглядеть в темноте блики Сены. Посреди города, на четырех ножках, стояла Башня. Когда-то она была едва ли не самым высоким зданием мира. Но это было очень давно, когда еще не было ни Герцогини, ни бабули, ни даже Новой Гавани и искусственных сердец. Сейчас Башню было едва видно внизу, но Герци и так знала, где она. Запрыгнув в летающий беспилотник с логотипом компании, девчонка откинулась на сиденье, прикрыла глаза, ощущая себя в полной тишине звукоизолирующей кабины, затем произнесла «домой», удивившись, как громко и неестественно звучит ее голос. Нужно завязывать с меланжем, он сажает психику и мешает работать. Беспилотник плавно тронулся с места. Герци опустила руку на шею, поглаживая ожерелье из трех блестящих металлических шариков. Серебристый слева, огненно-рыжий справа и белоснежный, светящийся изнутри словно жемчуг — по центру. Первым делом она хотела поздороваться с Рокфором. Наручный коммуникатор показывал, что уже глубоко за полночь. Роко наверняка уже видит десятый сон. «Поздороваюсь завтра, во время обеда. Если буду работать до восхода солнца, то проснусь прямо к нему…» — Берлиоз, загрузи последнее сохранение, — отдала команду она, входя в комнату и направилась в душевую. С жужанием за девушкой закрылась дверь — она оказалась в продолговатой кабине. Снять макияж, скинуть вещи в контейнер для обработки — и вот она, свобода. Тысячи лет люди трудились над улучшением жизни, но до сих пор не придумали большего удовольствия, чем горячий душ после тяжелого дня. Ее размышления остановило густое облако едкого пара, выпущенное прямо в лицо. Герци отключилась, глаза закатились, бесчувственное тело медленно сползло по стенке. Створка душевой отодвинулась. За ней оказалась черная фигура в респираторной маске. Прелестно. Просто прелестно. Сосчитав до десяти, человек в черном поднял руку и измерил уровень токсичности в помещении. Наручный коммуникатор моргнул зеленым. Респиратор больше не был необходим, поэтому Эдгар снял его с головы и отбросил в сторону. Черные глаза мужчины сверкнули холодным огнем. Он профессионально оглядел пространство вокруг. Осмотрев кабину на предмет следов крови, он убедился, что девчонка не расквасила себе голову при падении. Присев перед обмякшим телом, рукой в перчатке он осторожно повернул голову девчонки, разглядывая. Хорошо, что сучка не успела раздеться. С другой стороны… Всегда было интересно, что у нее там под одеждой. В этой черепушке живой мозг. Сколько раз она пыталась взломать его — мастера побега и конспирации. Маленькая наивная девочка. Он играл с ней, как паук с мухой — все это время. Обходил все системные ловушки, подкидывал ложные данные. Этой сучке отчего-то всегда было интересно то, чем он — Эдгар — занимается. Она очень похожа на свою мать. Рука в черной перчатке скользнула ниже, опустившись на небольшую крепкую грудь. Эдгар почувствовал, как к паху моментально прилила кровь. Нет, не сейчас. Он не будет делать этого сейчас. Может быть потом, когда убьет ее. Или превратит в овоща, который будет жить на его ферме. А Эдгар будет время от времени наведываться и проверять свою тыковку. Свою сочную тыковку. До тех пор, пока тыковка не потеряет свою сочность и ее не потребуется заменить. Как это требовалось сейчас, к примеру.