***
Тишина. Двери комнаты заперты на многочисленные замки. Отсюда нет выхода. Который раз сяо Цзю заперт здесь, израненный в кровь ненавистной чёрной плетью. Цю Цзяньло редко оставлял украшения в виде кровоточащих рубцов на лице. Но их немыслимое количество покрывало всё тело и ранило душу. Если бы только он мог уйти! Хотя, разве это невозможно? Разве не звал Чень Лин его с собой? Пусть этого странного человека невозможно понять, ведь он никогда не признался бы в том, что готов встать грудью на защиту слабых, пусть от одного его взгляда сяо Цзю бросало в холодный пот, но разве это не спасение? Впрочем, тонкие пальцы Чень Лина никогда не касались даже рук юноши. Сяо Цзю не хотел уходить. Сухие, запёкшиеся, пылающие в лихорадке губы всё ещё шептали клятву, что он когда-то дал старшему брату: — Я буду ждать тебя, Ци-гэ. Ты ведь вернёшься? Ведь я так… Сколько же ещё мук мне нужно принять, чтобы ты пришёл? Ведь мы обещали, что всегда будем заботиться друг о друге. Ты ведь помнишь?.. Прошло так много времени с того момента, как его названный брат ушёл на поиски лучшей судьбы. Сяо Цзю не останавливал его, по крайней мере, старался не рыдать от отчаяния в те короткие мгновения прощания. И теперь... не мог сбежать от этого зверя, что столько времени измывался над ним… Сяо Цзю казалось, что побег спасёт Ци-гэ. Пусть хоть кто-то из них обретёт свободу! И тогда, возможно, когда-нибудь старший брат и впрямь вернётся. Но что, если в ту ночь сяо Цзю был прав и сейчас Ци-гэ ранен или и вовсе мёртв?! Если бы он только мог знать. Смог бы тогда Цю Цзяньло остановить его? «Даже если придется утонуть в крови, я…» — Не верю! Ничего не могло помешать тебе выполнить обещание, Ци-гэ! Если ты не вернёшься за тот срок, что обещал подождать У Яньцзы, я больше не смогу… Прости меня, Ци-гэ, я больше... больше не могу! У Яньцзы – старый мошенник, грязный подонок, использующий тёмную магию. Юноша встретил его случайно, соблазнился скромными умениями заклинателя. Да, Шэнь Цзю знал, кто такой У Янцзы не хуже Цю Цзяньло. Но это всё-таки магия. Искусство совершенствования, владеть которым сяо Цзю мечтал всю жизнь. И У Яньцзы смог затеплить потухшую было свечу надежды в истерзанной душе. — Я обязательно выберусь отсюда, чего бы мне это не стоило! И если Ци-гэ не вернётся, я сам отправлюсь за ним!***
Светлая комната сияет нефритом и бликами солнца на драгоценных мечах. Изящные росчерки туши на тонкой бумаге радуют глаз. Цю Цзяньло пребывал в прекрасном расположении духа. Сузив глаза, он поглядывал на сяо Цзю, радуясь тому, что мальчишка, наконец, выбросил из головы вздорную идею о том, чтобы следовать путём заклинательства. Да и мог ли молодой господин, глава семьи, менять свои планы из-за подобной глупости? Шэнь Цзю – заклинатель?! Смешно! Славно, что плеть по-прежнему помогает держать щенка в узде. Плеть и верёвки так прекрасны и к месту на его тонких запястьях... Молодой господин Цю усмехнулся, встряхнув головой. Сейчас необходимо выбросить соблазнительную картину из головы. — Завтра я уезжаю в столицу. Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, – негромко произнес Цю Цзянло. — Я ухожу. Сегодня, – расхрабрившись, тихо произнёс Шэнь Цзю. — Уходишь? — тонкие губы растянулись в хищном оскале. — Мне казалось, мы решили этот вопрос. — Не знаю, что решил ты, – чуть дрогнувшим голосом возразил Шэнь Цзю дерзко. – Я больше не хочу… Ты достаточно искалечил мою жизнь! — Смеешь повышать голос? Щенок! – вспылил Цю Цзяньло. Удар ногой в живот выбил весь воздух из лёгких вместе с тёмной кровью, что алым пятном расплывалась по светлому дереву. — Ублюдок! Сколько лет я потратил на то, чтобы отмыть тебя от уличной грязи! Насколько, по-твоему, я тебе доверяю, если готов отдать дорогого мне человека?! И ты готов обмануть моё доверие ради глупых иллюзий? Идёшь на поводу у мошенника? Готов на всё ради этого? Тебе придется переступить через мой труп, чтобы покинуть этот дом! Сильные пальцы Цю Цзяньло сжались на тонкой шее Шэнь Цзю и, несмотря на все попытки того разжать железную хватку, сдавили до алой пелены в глазах. Отшвырнув от себя бесчувственное тело, Цю Цзяньло не пожалел хрупких вещиц на полке, обрушившейся от удара и коллекции изящных дорогих мечей, с мелодичным звоном падающих на голову юноши. — Уходишь? Ха-ха-ха! Да кто тебя отпускал?! Новый удар коленом по скуле, казалось, способен сломать тонкие кости. — Не смей! — едва слышно шептал Шэнь Цзю, тяжело поднимаясь на дрожащих ногах. — О? И что, если посмею? Собираешься уходить? Неужели больше не станешь ждать своего Ци-гэ? Нет? Ты и его готов предать? Тогда я скажу то, чего ты никогда не захотел бы знать: Юэ Ци мёртв! Я убил его, когда этот бешеный пёс пытался сбежать. Или вы и вправду поверили, что хоть кто-нибудь может от меня сбежать?! Кулак, занесённый для нечеловеческого по жестокости и силе удара, врезался в острую сталь меча. Цю Цзяньло непонимающе уставился на разрубленную плоть: — А? — Не смей! — отчаянно закричал Шэнь Цзю. Тонкое лезвие, рассыпая блики, очертило полукруг. Мгновенная тишина оглушила, звеня в ушах чудовищным набатом. Глухой стук бьющегося в агонии тела. И кровь, льющаяся, словно проливной дождь, оседающая на губах вкусом страха. Шэнь Цзю сделал шаг назад и, поскользнувшись, ударился затылком. Встать не хватило сил, желудок свело спазмом, колючий ком мучительно застрял в горле. Голова его врага держалась лишь на тонкой полоске кожи. Шатаясь, Шэнь Цзю, покинул комнату, сжимая в ослабевших пальцах меч... Поместье Цю пылало, языки пламени, взмывая к небесам, реяли победным алым стягом свершившейся мести. Да будет так! Разве теперь это мёртвое пепелище не весь мир? — Ты наконец-то решился? — бескровные тонкие губы У Яньцзы растянулись в усмешке. — Долго же мне пришлось тебя ждать. Молчание в ответ. Не оборачиваться. Разве здесь осталось то, о чём стоит жалеть? Да. Осталось! Здесь остался пепел, хранящий алую нить крови на тонкой бумаге. Здесь остался Юэ Ци! И пусть Шэнь Цзю не верил ни единому слову Цю Цзяньло, рана от мысли о том, что Ци-гэ мёртв, чудовищно болела. Но... разве стал бы этот ублюдок столько времени пытать его, если бы… Хотя, конечно, мог. — Я готов. Этот ученик готов следовать за своим мастером к новой жизни, – поклонившись, произнёс Шэнь Цзю.