Nachtclub

Он сбегает ночью. Привычно цепляет на себя одну из сотен толстовок — футболки, конечно, очаровательны, но в них холодно, — рваные джинсы вместе с уже старыми, но всё равно любимыми кедами и хватает обычный набор для таких поездок в город: ключи с брелком в виде Пикачу, бумажник, телефон и, самое главное, ключи от машины. Не от своей, ну и ладно. Людвиг не обидится, если его чудовище немного выгуляют. Пешком идти от дома до города далековато и, в общем-то, неинтересно. Всё желание от гуляний пропадает на очередном километре. Перед своим уходом он всё же проверяет брата и его ручного дылду. Ничего не меняется, что было ожидаемым, но всё же. Германия лежит на России, на Германии лежит Бисквит, всё привычно, никаких отклонений, которые могли бы заставить его остаться. Он мог бы. Потому что Людвиг на первом месте. Всегда. И если что-то не так, то Гилберт готов пожертвовать своим свободным временем и силами. Но сегодня можно и сбежать. Что он и делает. Ближайший — и давно знакомый — ночной клуб встречает его громкой музыкой, множеством людей и знакомым углом барной стойки. Сам бармен приветливо улыбается, едва Гил опускается на свободный стул, складывая руки перед собой. — Как обычно? — Ага, — кивает экс-Пруссия, окидывая зал взглядом в поисках чего-то — или кого-то — интересного. Он только за этим и приходит. За приключениями, возможным сексом на одну ночь и алкоголем. Достаточным количеством огненной воды, чтобы не думать о всяком. Но больше чем алкоголь ему нравится секс. Ничего незначащий, на несколько часов, а после он растворяется из чужих жизней, как будто его и не было. Наверняка многие девушки — и парни, что уж скрывать — хотели бы, чтобы он остался на подольше. Единственное, что им мешает, это свод правил Гилберта и те отнош... Впрочем, это не так важно. — Прошу, — на барную стойку опускается коктейльный бокал, блестящий в почти-токсичной темноте ярко-зелёным цветом напитка. — «Зелёный дракон». И последний штрих, — щёлкает зажигалка, и коктейль вспыхивает ярким пламенем. — Спасибо, Серёг, — Гилберт не церемонится с алкоголем, быстро опрокидывая его в себя. Огонь жжёт, но меньше секунды, а ожоги заживают столь быстро, что человек вряд ли заметит их. Бармен на это только качает головой, смотря каким-то полубезумным, полуудивлённым взглядом. — Горыныч, мать твою, — прусс только фыркает. — С тобой бы в цирке выступать, чес-слово. С первого ещё твоего прихода я чуть не подыхаю от мысли, что придётся скорую вызывать из-за твоей тупости. — Если соберусь сдохнуть от ожогов слизистой, то я тебе об этом обязательно сообщу, сладкий, — экс-Пруссия вполне заслуженно получает вафельным полотенцем по лицу. — Повторение не получишь, — предупреждает Сергей. Гил на это только делает щенячьи глазки, синхронно повернувшись вместе с барменом на звук каблуков. — Мимозу, пожалуйста, — улыбается девушка, подсаживаясь рядом с Гилбертом. — Ксения, — представляется она. На такое взятие быка за рога экс-Пруссия даже удивляется. Обычно ему приходится действовать окольными путями для соблазнения, а тут такое. Но он не против. Так даже интересно. А он любит выделяющихся людей. — Егор, — звучит великолепная ложь, на которую Гил даже не выдаёт ни единой эмоции. Внешность и так выделяется, а уж имя точно не позволит прикрыться, если однажды он встретит кого-нибудь из временных пассий. Что-то приземлённое и отдалённо похожее на его собственное имя подходит как нельзя лучше. — Впервые тут? — интересуется Ксения. — Нет, а ты? — в ответ у девушки блестят глаза, и прусс позволяет себя оглядеть её полностью, когда она отворачивается к поданному коктейлю. Тёмно-каштановые волосы, карие глаза, небольшие ямочки на щеках, едва заметный шрам рядом с левым ухом, короткое персиковое мини, едва прикрывающее грудь и татуировку в виде трёх бабочек на бедре, ровный и свежий маникюр на пальцах, небольшой клатч под цвет платья, длинные ноги в туфлях на тонкой шпильке и... Ничего более. Ничего такого, что могло бы хоть как-то его заинтересовать в плане сорвать это платьице и узнать поближе. Даже молодые православные девушки интересуют его больше, и не из-за закрытых нарядов и стыда при общении с ним. Во-первых, такое его не притягивает. Во-вторых, он не любит стыд. — Я тут проездом, заехала к сестре, решила посетить это заведение. Тут... миленько. — Вполне себе, по крайней мере персонал понимающий и знающий, что делать, — Сергей странный для обычного человека жест понимает, и вскоре перед Гилом стоит новый бокал с коктейлем. Такой же зелёный и такой же горящий, как и первый. И, как и первый, он резким движением опрокидывается внутрь. Ксения округляет глаза, но затем вновь улыбается, не убирая из взгляда заинтересованности. — Коктейли здесь замечательные. — А как ты это сделал? — Он просто фокусник, — отвечает за Гилберта бармен, — огонь глотает, шпаги... И многое другое. Но с другим я бы сказал, что он заглатывает. — Сладкий, неужели ты обиделся на меня? — экс-Пруссия выгибает бровь. — Не слушай его, он просто тот ещё ревнивец. А ещё он завидует тому, что мне удаётся очаровать таких красивых девушек. Ксения тихо смеётся, прикрыв ладонью рот. Сергей только закатывает глаза, решая протереть стаканы. А Гилберт привычно испытывает безразличие. И почти полное отсутствие какого-либо интереса к чему-либо. — Надеюсь, я не выгляжу как-то странно или, — девушка склоняет голову к плечу, смущённо улыбаясь. От этой улыбки болезненно ёкает в груди. — Впрочем, это не так важно. Егор... Как насчёт того, чтобы поехать ко мне? Так скажем, на чай. Сергей порядочно отворачивается и пародирует полную отрешённость, как и завещает кодекс бармена. — Если на чай, то я согласен, — Гилберт достаёт деньги из бумажника, выкладывая сумму двух коктейлей «зелёный дракон» и одной «мимозы». — Поедем на "моей", — заметные кавычки Ксения не замечает, ну и ладно. Зато на фразу о поездке на чужом авто она кивает, вставая со стула и сжимая клатч. Бармен подмигивает на выходе, отчего прусс не удерживается и посылает в ответ воздушный поцелуй. Экс-Пруссия просыпается в чужой постели за час до рассвета. Привычно садится на кровати, скинув одеяло и почесав отдающую фантомным следом от ногтей лопатку. От всего вечернего секса остались только следы губной помады и всё те же фантомные ощущение ровных полос на лопатках и пара синяков. Ничего такого, что нельзя было бы скрыть. Небольшой хаос в чужой спальне кажется очень даже знакомым. Собственную одежду он находит по уже знакомому пути, так что одевание оказывается достаточно быстрым. Лежащая под одеялом Ксения даже не просыпается, когда он покидает спальню, направляясь сначала на кухню. На кухне обнаруживается и телефон девушки, из которого Гилберт удаляет почти силой выбитый из него собственный номер телефона. Ему нравится оставаться удовольствием на одну ночь без угрозы привязанности, а имение его номера может всё это уничтожить, так что ему не жаль. Совсем и совершенно. Холодная вода помогает освежится и проснуться окончательно, после чего Гил натыкается взглядом на зеркало. Его собственное отражение показывает вселенскую усталость, которой уже слишком много лет и которую экс-Пруссия успешно скрывает в обществе. А вне общества, для самого себя, спрятать это не удаётся. Неясно, когда это всё возникло и почему так, но его всё устраивает. Никаких дурных мыслей в его голове нет, есть лишь частая пустота и безразличие, что не пугает... Гилберт отворачивается от зеркала, вытирает лицо первым попавшимся полотенцем, а после по памяти ищет дорогу к входной двери. Её он запирает второй парой ключей, которые ему дали — надеясь на что-то, что Гил не готов дать больше никому — и которые он после прячет под ковриком. Дорогу домой, пустую и тихую, он не запоминает.