Координация движений

День не задался с самого начала. Солнца, как и посетителей, оказалось чертовски мало. Свинцовое небо грозно нависало над небоскребами. Улицы издавали звук бьющегося дождя об асфальт и тихие всплески луж от машин. Дождь беспощадно смывал обесцветившиеся плакаты десятилетней давности. Бакуго отряхнул руки, спрятанные за перчатками. Духовка, которую он драил час, была, как и уличные плакаты, невероятно сырая и грязная. Даже смесь всех чистящих средств почти не помогала. Он вышел из кухни прямиком к стойке, хотелось курить, но большую потребность он чувствовал в еще одной кружке кофеина. Он снял перчатки, кинув их в мусор, чуть не промахнувшись. Эти немытые двое поколений плитки знатно потрепали его нервы. Кажется, даже время сессий было меньшим стрессом. Кацуки потянулся к верхней полке, чтобы достать пачку зерен, не забыв порвать их и уронить половину на пол. —Дерьмо, — он собрал все упавшие зерна и выбросил в урну. Противоположно малому количеству клиентов, работы было навалом. Как назло, Киришима с Каминари взяли на сегодня отгул, сославшись на головную боль. Он повертел в руках бейджик Киришимы и от скуки прикрепил к барной стойке. У Бакуго были подозрения, что эти двое решили на выходных поехать на концерт известной группы в десятки миль отсюда. Он даст им фору на несколько дней. Но после заставит пройти все круги ада, которые они переложили на его голову. Даже заставит вновь отдраивать духовку вместе с холодильником. Бакуго сжал затылок и покрутил головой, хруст шеи, в такт настенным часам, раздался в тишине кофейни. Несмотря на то, что духовку он драил руками, болели ноги, локти и бонусом спина. Размяв пальцы, он отпил еще один большой глоток, прикрыв веки, чувствуя расслабляющее тепло. Он попытался открыть глаза, но веки не слушались. Даже иллюзия отдыха, которую он создал, уже давно пошла по швам. Пусть только вернутся эти двое с их курортного отпуска. Маленький колокольчик, висящий над дверью, издал громкий звон, пропуская сначала холодный воздух пропахший дождем, только потом в кофейню вошел запыхавшийся юноша. Бакуго мгновенно открыл глаза. Яркая растрепанная зеленая голова бегло оглядела помещение и прижалась к двери, хрипло восстанавливая дыхание. Край зонтика опустился вниз, образовывая грязную лужу. Усталость как волной снесло. —Чёрт! — немедленно опомнившись, Бакуго достал ведро с половой тряпкой из-под крана, перед этим не забыв удариться головой. Она всегда стояла там, с тех пор как у них прорвало трубу под раковиной и все не могли найти одну-единственную тряпку. После этого инцидента Бакуго сразу же позаботился о том, чтобы ведра с тряпками были везде, где есть трубы. Так и должно было быть вначале, но прошлый заместитель владельца не сильно об этом задумывался. Парень неловко отодвинулся, когда Бакуго быстрым ходом приложил сухую тряпку об лужу. Зеленоволосый чуть встряхнул зонт, из-за чего пол стал еще мокрее. Кацуки злобно рыкнул, сжав тряпку над ведром. —Ой, — неловко протянул юноша. Он извинительно приподнял уголки губ вверх, а когда Кацуки поднял на него взгляд, несколько пирсингов в нижней части губ ушли вслед за тонкой полосой сухих губ, но они тут же опустились вниз, как только Бакуго фыркнул. Спустя задумчивую с обеих сторон минуту, парень вытер подошвы своих грязных ботинок об ковер и поставил зонт в емкость, после зачесал кудри назад своими татуированными пальцами. Они напоминали толстые черные следы от кольца. Взгляд проскользнул к его румяным от холода щекам. Контрастом выделялась проколотая нижняя губа. На правой кисти виднеется начало еще одной татуировки, скрытой светлой большой джинсовкой. Конец же заканчивается у шеи согнутой линией, напоминающее пламя. Он повернул голову к окну. Промелькнула мысль, что угольные веснушки вероятнее нарисованы, но она тут же улеглась обратно. Кацуки вообще-то наплевать. —Дождь усиливается, — задумчиво начал парень, оторвав взгляд от окна,— спасибо, что впустили меня. Тряпкой Бакуго вытер особо крупный развод, прислушавшись. Он слышал, как ветер свистел за окном кофейни, противный для него скрип ветви об окна, тарабанящий слишком быстро дождь. Будто облака не выдерживали свою мощь и сжимались как та же тряпка Бакуго. —Я и не впускал, — все еще раздраженно ответил Кацуки, скрутив в последний раз утяжелившуюся тряпку, — ты сам вошел и испортил мой чистый пол. Зеленоволосый опустил взгляд на подошвы ботинок. —Извините, — без видимого сочувствия произнес он. Кацуки издав полу возмущенный рык, поднял тряпку и сжал над ведром. —Но мне же можно переждать? — спросил парень, когда Бакуго кинул тряпку в ведро. —Только если закажешь что-нибудь. Бакуго, подняв ведро, ушел в туалет и смыл воду в унитаз. Рядом с унитазом была еще одна такая же розовая тряпка, ведро чуть больше. Он немного задержался перед зеркалом и сполоснул лицо водой. Холодная вода привела его в чувства. Мысленно он добавил в список срочных дел жирный пункт: отдохнуть. Переключив воду на горячую, он смыл консилер под глазами и вновь поднял взгляд. Мешки стали яснее. Когда он снова вернулся, зеленоволосый парень уже сидел, закинув одну ногу на вторую, лениво листая телефон. Он невольно подметил, что парень выбрал стол расположенный рядом с барной стойкой. Бакуго вытер влажные руки об красный фартук и включил потолочный светильник. Находящаяся в полумраке кофейня разлилась теплым светом. Колючая тень Бакуго сначала вытерла капли от расплескавшегося кофе, после чего подняла взгляд в окно. На улице дождь барабанит по большим стеклам, медленно сползая, теряясь за клумбами цветов. Скоро уже совсем станет темно, и даже капли дождя перестанут виднеться. Тучи становились все темнее, если прислушаться, то можно было услышать редкие раскаты грома. Он взглянул на часы, время переваливало за семь. Взгляд притаился к зеленоволосому, проколотая бровь нахмурилась. Он чуть приподнял свой телефон, задев сумку. Крупный рюкзак, упитанный значками, покачнулся в сторону. Бакуго, задержав на нем взгляд, потер поясницу. Не могут же они проторчать здесь до утра. Бакуго достал из заднего кармана телефон, чтобы посмотреть погоду. Одной рукой он отпивает пока все еще горячий кофе и, как бы невзначай, спрашивает: —Ты не местный? —Тут есть сеть? Кацуки тут же оторвался от телефона. Зеленоволосый, усмехнувшись, повертел в руках телефон с желтым чехлом. Бакуго, помедлив, рыкнул, но это больше напомнило фырканье собаки. Он снова опустил глаза на экран. Сети не было. Цыкнув, он бросил телефон рядом с раковиной. Парень, поджав губы, положил свой желтый телефон в рюкзак. Кацуки окинул его взглядом. У него были дела, но и абсолютной сволочью он не был, чтобы выгнать его. —Я, кстати, Изуку Мидория. —Меня больше интересует, что ты хочешь заказать, — в ответ, будто клочка мусора поднявшаяся от сильного ветра, прилетело ему в лицо. Мидория перевел свое внимание с картин на стене, встречаясь с нетерпеливостью янтарных глаз. —А тебя? — приподнял брови Изуку. Он, сощурившись, посмотрел на бейджик прикрепленный к барной стойке. Наивысшая степень возмущения с легким, как молот, раздражением, некрыто отразилась на его лице. К чему всякие любезности? Если их так можно назвать. Он, проигнорировав вопрос, прикоснулся к своей черной сережке, проверяя на месте ли она. Распотрошить свою нервную систему он и без него сможет. Мидория наклонился еще сильней. —К…Киришима? —Нет, — поневоле на скулах Бакуго заиграли желваки. Мидория издает тихий смешок. Кацуки на миг показалась заинтересованность в его глазах, они смеются вместе с уголками губ. Но она тут же испаряется, не знать было ли это от ехидства или чистого любопытства. —Буду звать тебя Киришима… —Плевать, главное закажи уже что-нибудь, — грубо оборвал его Бакуго, но Изуку и бровью не дернул. Он задумчивым взглядом посмотрел на десерты за стеклянными рамами. —Вафли и вишневый пирог, — прочитав название и соскользнув взглядом по цене, он посмотрел на Бакуго. —Киришима, он свежий? — сделав акцент на имени, он загадочно улыбнулся. Внимательный засранец. —Утром приготовили, — холодно отозвался Кацуки, стараясь не выйти из себя. Изуку нахмурился с самым серьезным лицом, будто бы он выбирал не пирог, а как минимум университет. —Можешь предложить что-нибудь на свой вкус? —Я заставлю тебя тут обанкротиться, — отчеканил, Бакуго сложив руки у груди. Изуку, хмыкнув, залез под стол, чтобы завязать шнурки красных конверсов. Кацуки со вздохом открыл одно из меню рядом со стойкой. Пусть и несколько секунд без рожи наглого засранца. Из-под стола послышалось приглушенное: —Но все же? Я-то выбрать не могу, — показалась зеленоволосая голова, — Можешь посчитать как за комплимент, все они такие аппетитные на вкус. Не оторвав взгляд от кожаного меню, он кинул через плечо: —Есть апельсиновый, — предложил Бакуго с нотками профессионализма. Наконец-то они перешли к делу. — Он более… —Аллергия, — махнул рукой парень и продолжил пожирать взглядом стекло с разными ассортиментами десерта. —Клубничный, сегодняшний? —Да. Он дернул бровями, отвернувшись к окну, чтобы лучше рассмотреть пыль. Бакуго покрепче сжал руки, чтобы «случайно» не швырнуть в него стол. —Все же клубничный? — спросил Кацуки, заходя за барную стойку и надев черные перчатки. —Лучше малиновый чизкейк, — отмахнулся парень. «А может лучше стол?» — Бакуго сжал черный стол из эбенового дерева. Кончики пальцев все еще болели от двухчасового марафона по чистке плит. —Есть что-нибудь вдобавок покрепче? — повернулся Изуку, тут же добавив, — не алкогольное. —Есть фирменный крепкий кофе. —Насколько крепкий? — Изуку, облокотился подбородком об скрещенные руки у стола. —Думаешь, слово «крепкий» добавлен просто так? — раздраженно отозвался Бакуго, — глаза от века не отлепишь. В ответ раздался смешок. Казалось, что дождь не думал останавливаться, лишь звонкий ветер будто бы резал напряжение между ними. Бакуго достал из верхней полки тарелку. —Почему такой окрас? — раздалось сзади, Бакуго обернулся. Изуку дернул бровями в ответ. Кацуки опустил взгляд на тарелку. Туманная мысль захотела запустить ее в этого задрота. —Ей не повезло оказаться рядом, — Мидория задумчиво замолкает, Бакуго бросает на него беглый взгляд, но это не остается незамеченным. Он молча протирает влажной тряпкой тарелку. Теплый свет отражался на посуде, Бакуго увидел свое искаженное нахмуренное лицо. Кто же знал, что его эмоции могут быть настолько предсказуемыми? —Нельзя другую? Не люблю синий. —Надолго тут останешься? — быстрее своих мыслей спросил Кацуки. Тут же мысленно ударив себя с размаху. —В городе? — Мидория поднял голову. —Тут, — с нажимом добавил Бакуго. —Как только закончу есть, — Изуку мотает подбородком, губы искажаются обнажая зубы, казалось вся ситуация в целом его забавляла. —Ты хотел переждать. —Да, — взгляд Бакуго падает на татуировку на его пальце, обычный черный круг вокруг среднего пальца, — Но дождь ведь не стих. —Когда-нибудь все же стихнет, — добавляет Бакуго, отцепив глаза от накрашенных черным лаком ногтей. —Когда-нибудь, — пожимает плечами парень, и тут же добавляет с таким видом, будто бы знал, какой ответ его поджидал, — но я уйду раньше, если кофе окажется невкусным. —Кофе должен бодрить, — тут же возразил он просто, чтобы возразить. —Так он все же на вкус не очень? Эта фраза будто бы пропахла ехидством, шестеренки в голове двигаются с бешеной скоростью и, наконец, останавливаются. До него только дошел смысл его слов. Это прозвучало как вызов. Это и есть вызов. Бакуго не был бы собой, если бы не принял его. Он скалит свои зубы и почти шипит: —Ты пожалеешь что засомневался.

***

      Кацуки открыл другую пачку зерен, опять же слишком резко, но, к счастью, зерна не падают на пол. Бакуго надел перчатки, перед тем как помолоть зерна. И все это время чувствует на себе изучающий взгляд Мидории. Бакуго бы это не смутило, если бы вместо него был кто-то другой. Как-никак, во время его стажировки кофевар смотрел на него в упор. Но даже это не заставило Бакуго занервничать. Но было в этом Изуку нечто такое, что… завлекало и раздражало одновременно. Если же его наставник по кофеварению был предсказуем как очередной мистический триллер, на которые любил водить Каминари, то Изуку был совершенной противоположностью. И полчаса не прошло, как они пересеклись, но Бакуго уже ощущает нарастающее давление. Пока на фоне гудела кофемолка, он положил чизкейк в тарелку. Бакуго поднял на него взгляд. Таким он обычно смотрел на особо инициативных подчиненных, которые в любой момент не против вставить свою палку в заднице. Совершенно нечитаемый. В ответ прилетела милая улыбка. Вот это он и имеет в виду. —Так ты все же не скажешь свое имя? — спросил Мидория, поглаживая свою металлическую сережку в форме якоря. —А смысл, ты все равно называешь меня Киришимой, — Кацуки подошел к нему с синей винтажной тарелкой. —По правилам вы должны носить бэйджик. —Пойди, пожалуйся, — кривит губы Кацуки, — Хорошенький наш. Изуку засмеялся, притянув к себе пирог. Мысленно Бакуго показал ему средний палец. Мог бы и не мысленно. —На кого выучился? — Бакуго, не поворачиваясь, заходит за барную стойку. Небольшая царапина на указательном пальце бросается ему в глаза. Он огладил ее большим пальцем и надавил, вызвав небольшую жгучую боль. —На юриста, — махнул Кацуки, только поняв, что не должен отвечать на его вопросы. Заинтересованность промелькнула в глазах парня, он изогнул губы. Кацуки вновь надавил на указательный палец, заставив себя отвернуться. —Скажешь что-нибудь на юридическом? —Могу назвать причины, по которым я это делать не обязан. —Выучился с отличием? — с ноткой флегматизма интересуется он. —Ага, — отмахивается Бакуго. —Проходишь здесь практику? — на следующей же секунде замолкает и поджимает губы. На последних словах Кацуки тихо хмыкает, отвернувшись к выключенной кофемолке. Он потянулся к зеленой кнопке, как в спину прилетает тихое и неуверенное: —Тебе идет этот цвет. Кацуки мгновенно оборачивается, и почти сдерживается от приступа не рассмеяться от этой абсурдной попытки оправдаться. Но не получается. Кофейня заливается смехом. Мидория краснеет, смущение в зеленых глазах кажется обвиняющим. Бакуго хмыкает: —Так нелепо флиртовали только мои бывшие. Изуку мгновенно поднимает глаза, вместе с тенью на глазах исчезает и смущение. На губах появляется прежняя самодовольная улыбка. Бакуго мысленно дернулся. Не нравился ему этот взгляд. —Ты только что подтвердил, что я в твоем вкусе. Словно резкий сквозняк воцарилось молчание. Изуку улыбнулся как чеширский кот, то ли самому Бакуго, то ли удачному повороту разговора. —Что? — Бакуго наклонил голову вперед с таким видом, будто бы Мидория на его глазах вилкой перебил всю его семью. Мидория повернул голову вбок, сережка дернулась в сторону, и Бакуго задержал на нем взгляд. Кацуки вдруг хотелось стереть его ехидство. Он перевел взгляд на кудри, рассыпанные небрежно по голове. Обтягивающая в плечах черная футболка подчеркивала его мускулы. Он был привлекательным, выглядел отчасти мужественно, но одевался как подросток. Хотелось рассмотреть поближе, чисто из-за эстетического интереса и минуса в его глазах. Взгляд Бакуго падает ниже на ключицы, резко, так, чтобы это не осталось незамеченным. Нужно было деть куда-то свой взгляд. Изуку хмыкает и Бакуго чувствует краску на лице. Какого черта он ведет себя как влюбленный мальчишка в сёдзе романах? Интерес медленно скапливается у него внутри, непредсказуемость следующих действий, самое обычное, в конце концов, любопытство. Пойдя по пятам у этого чувства он выдает: —Черный идет всем, — Бакуго сложил руки у груди и немного наклонился вперед, почти соприкасаясь грудью с цветами стоящими над стеклом с десертами. — Неудачная попытка. Во взгляде, (как любит называть таких, как он — канцелярия навоза) отражается целый спектр эмоций, в том числе и немой вопрос отражается на лице Бакуго. Не получив развернутый ответ за целых четыре секунды, он фыркает и вновь возвращается к кофе. Лицо Мидории стало серьезнее, чем при выборе пирога, и он начал теребить большим пальцем пирсинг на нижней губе. Бакуго хочется съязвить, но слова застревают в горле, словно их пригвоздили, он только отпивает свой кофе и с досадой обнаруживает, что он остыл. Изуку тоже не торопится заводить разговор. Тишина давит сильнее, чем приклеенный взгляд. —А о тебе я ничего не знаю. Мидория тут же вздернулся от своих же мыслей, Бакуго представил как они рассеиваются в воздухе. В зеленых ярких глазах отразился немой вопрос. —Замолчи, я сам не понимаю, зачем я это сказал, — дернув плечами, он скользит взглядом по фигуре зеленоволосого и вновь опускает взгляд. —Так говоришь, будто бы я знаю твое имя, — Изуку отводит взгляд, буркнув. Джинсовка немного приподнимается, вновь открывая образ на ключицы. Бакуго отпивает остывший кофе, чтобы создать видимость действия, сморщившись, он спрашивает: —Переехал? Мидория кивает и смущенно добавляет: —Перевелся с экономического на архитектора. Сегодня как раз первое занятие было, —он отвел взгляд, — Не хочу об этом говорить. —Так не нужно было начинать. С уст Мидории издается фырканье, так и пробивающее: «такой ты простой». —Но ты можешь спросить про мои волосы. —На кой хер мне это надо? —Натуральные ли они? — он пожимает плечами, — естественно. —В твоих словах правды не больше, чем в моих конспектах. —А ты у нас подкрашиваешься? В воздухе он будто бы слышал нотки смеха. Он раскрепощался с каждой секундой все больше, в то время как Бакуго хотелось отступить на шаг назад, но потом на два вперед, чтобы он не подумал, что Кацуки слабак. С губ слетает простое: —Что? —Тебе бы подошла подводка. И снова: что? Бакуго ставит чашку на место. Правый глаз дергается. Почему у него такая реакция на обычный, ничего не обещающий флирт? Возможно это из-за рутины, где даже обычные кокетливые разговоры становятся необычными и …приятными? Изуку улыбнулся не так, как раньше. В поддернутых уголках губ не было ехидства, кроме игривости. Он притягивал, взгляд обвораживал как в дешевых романтических фильмах. На такие его не водит даже Каминари. Бакуго отвернулся, нахмурившись. «Что за херь» Мидория с грацией кошки тихо встал из-за стола и направился прямиком к нему. Бакуго нахмурился еще сильней, почувствовав, как внезапное ускорение собственного сердца затмевает все вокруг. Изуку легко заходит за барную стойку. Кацуки поднимает на него возмущенный взгляд Он сделал еще один шаг вперед, и Кацуки непроизвольно сделал еще один назад. Маленькая кофейня будто бы могла треснуть от атмосферы. Бакуго спиной почувствовал деревянное ограждение. Он сделал еще один шаг. Изуку коснулся его руки, и Бакуго будто бы током отшибло. Ощущения сравнимы с бешеной ездой на мотоцикле, когда от маленького камня сердце готово металлическими лязгами упасть вниз. Мидория все еще не двигался, выжидая ответной реакции. Бакуго должен был его ударить и выгнать. Но руки будто закованные кандалами. Кацуки сжимает кулаки, будто бы не давая желанию узнать, что произойдет дальше. Изуку провел большим пальцем по ладони. Бакуго вздрогнул. Мидория резко остановился, взглядывая на его лицо. Бакуго ответил раздраженным взглядом и сведенными бровями. Однако, от него не скрылся румянец на его щеках. Ему на секунду кажется, что он углядел на лице Мидории напряжение вперемешку с беспокойством. Это немного облегчило ситуацию. По крайней мере, Бакуго не чувствует себя девственником. Кацуки казалось, что он находится под водой, дышать становилось тяжело. Каждый вдох обрывал напряженную тишину. Напряженная, по мнению Кацуки, а чувства Мидории были непонятны ему, как и его действия. «Хера с два я понимаю, что у этого отаку на уме» Взгляд непроизвольно падает на острые ключицы, Изуку делает маленький шаг вперед. Теперь они стоят почти вплотную друг к другу. Бакуго позволяет коснуться своих бедер. Кожу будто обжигает, жар, скопившийся в районе живота, переходит в возбуждение. Рука скользит вверх вниз, а глаза все еще смотрят в янтарные, сузившиеся от раздражения. Бакуго последний раз ломает голову, ищет ответ, разлаживает все варианты ответа вплоть до кулаков. Перебирает все соломинкой в стоге игл, пытаясь понять, что за херня хозяйничает в его голове. Все смешивается, и он притягивает его к себе и впивается сухими губами. В голове мысли вертятся как торнадо. Кажется, что он сам себя обманул. Он заталкивает эту мысль куда подальше, когда Изуку стискивает его бедра и прижимает к себе еще ближе. Бакуго в ответ почти возмущенно оттягивает его за затылок. Мидория отцепляется, делает вздох, облизывает влажные губы. И вновь прижимает его к себе. Ему не помешает расслабиться. Наверное, нет, Бакуго уверен, он будет по сотню раз прокручивать этот момент в голове, разбирая, что за херню он творит с этим додиком. И какого хера ему так приятно ощущать его крепкую руку на своей заднице. Он обхватывает его лицо и отцепляет от себя. —Не здесь, — говорит он хриплым голосом. На губах остается нитка слюны, Кацуки дергает головой. — Кто знает, когда припрутся еще такие, как ты. —Устроим оргию? — смеется Мидория, Бакуго отвечает убийственным взглядом, после чего находит глазами склад и волочит его туда. Не успевает вскрикнуть Изуку, как Бакуго силой затолкнул его в небольшой склад. Мидория ногами цепляется за пару швабр около входа, и чуть не ударяется спиной об стеллаж с товарами. Несколько швабр падают на пол. —Какого хрена? – Бакуго закрывает за ними дверь на замок. Он со второй попытки снимает перчатки и бросает их на стол рядом со входом, — Ты чуть не сломал мои швабры, — тише проговорил Кацуки. Мидория усмехается и тут же притягивает его к себе с помощью ремня, сжимая в свою цепкую ловушку. Бакуго запнулся на последних словах, непроизвольно задумавшись о правильности действий. Мидория смотрит, выжидает своим хирургическим взглядом. На секунду в них промелькнуло раздражение. Кацуки захотелось закричать от мысленного круговорота, но вместо этого он втягивает Изуку в поцелуй. Тонкие, слегка угловатые губы были податливы, по-мужски твердые. Мидория провел языком по небу, притягивая его к себе еще ближе. Бакуго застонал и сильно сжал его соски через футболку. В ответ послышался стон в поцелуе и сомкнувшиеся пальцы на шее. —Не нужно было так резво… — отстраняется Изуку от нехватки кислорода, Бакуго дышит прерывисто и хрипло. Рука на шее ослабевает, но все еще стоит на месте. Бакуго дернул кадыком, опускаясь глазами ниже, мысленно оставшись довольным видом его покусанных алых губ. Проводит по ним языком, напоследок укусив нижнюю губу. Кацуки толкает его к деревянному столу, помолившись, чтобы не промахнулся. Хватка на шее исчезает. Изуку тихо ойкает, когда чувствует край стола. Возбуждение нарастало, приятно покалывая внизу живота. Бакуго медленно проводит по внутренней стороне бедер: —Ноги шире. Изуку приоткрывает рот в немом стоне и разводит ноги, поддавшись вперед. Медленно снимает джинсовку. Бакуго ловит его взгляд и заводится еще сильнее, в них ясно отражалось нескрываемое желание трахаться. Бакуго широко улыбается и закатывает футболку до груди. С боку большая черная татуировка покрывает тело, изгибаясь, за спину до шеи. Они были похожи на искаженные толстые линии. Промелькнула мысль, что за изворотливыми чернилами выглядывает большой рубец. Мидория тихо вздохнул, когда почувствовал, как горячий язык широко лижет сосок и трется об бедро, заставляя тело Мидории покрыться мурашками. —Нетерпеливый. Бакуго издает смешок. Вся эта ситуация будто развязала ему руки. Казалось, что комната стала жарче в несколько раз. С каждой секундой он хотел большего. Больше прикосновений, стонов, голых тел. Изуку убрал руку с его шеи и переместил на бока. Кацуки вздрагивает, чувствуя шлейф терпкого мужского одеколона. Жар расползается по всему телу, член неприятно давит на жесткие брюки, причиняя боль при каждом движении. Он присел на край стола, притянув к себе за шиворот Бакуго. Нежно провел подушечкой пальца по нижней губе. Несколько прядок упало ему на лоб, Изуку запустил чуть подрагивающие пальцы в волосы, убирая их с лица и открывая доступ к шее. Казалось, что его руки были везде. По бокам, развязывали красный фартук, оставляя валяться на полу. Дыхание сбилось от одних прикосновений. Кацуки провел вверх вниз по голой груди, остановившись над ремнем. Мидория посмотрел на него нетерпеливо. Бакуго отвечает усмешкой, давит на бугорок, вызывая у Изуку протяжный стон. Расправившись трясущими руками с ремнем, он сжал его член через боксеры. Мидория со стоном обхватил его плечи, поддаваясь прикосновениям и избегая холодной поверхности стола. Кацуки усмехается и медленно лижет большой палец. И проводит влажной подушечкой пальца под пупком. Мидория откинул свою голову и хрипло задышал. По лицу Бакуго было видно самодовольствие, ему не могла не льстить реакция Изуку. Сейчас — каждая клеточка его тела сплошная эрогенная зона. —К-Киришима… — Бакуго поднял на него взгляд, потом только до него дошло, — Киришима…боже, — Мидория срывает на протяжный стон. — Киришима, сильней… —Я Бакуго, — хрипло отвечает он, задержав руки на талии. Во взгляде Изуку кроме похоти мелькает нескрываемое удовлетворение, как на лице Кацуки минуту назад. Кацуки снял с себя толстовку, скинув ее на спинку стула. Мидория тут же притянул его к себе, удобнее устраиваясь на столе, потянувшись к боксерам, но он звонко шлепнул по его руке. Мидория поерзал на месте, приоткрыв рот. Член ныл и требовал к себе внимание. По пьяному блеску в его глазах казалось, что он был даже готов потереться об этот стол. Бакуго просунул колено между ног. Изуку облизнулся и в ответ прокусил его проколотую мочку. Бакуго тихо вздохнул, чувствуя, что возбуждение становится невыносимым. Мидория провел горячим языком по щеке, помогая расправиться с ширинкой и брюками. Кацуки позволил себе застонать в голос, когда Изуку коснулся внутренней стороны бедра, избегая пятна на его боксерах. Бакуго толкнул Мидорию на стол, но тот притянул его к себе. Капелька пота стекала по его спине. Изуку дернул его за волосы, влажный язык прошелся над кадыком до подбородка. Кацуки тихо застонал. —Блядь… — протянул Бакуго, когда Изуку перехватил инициативу и подмял его под холодную поверхность стола. Он вильнул бёдрами, протираясь своим членом об него. —Чёрт! Дерьмо… — Кацуки застонал, поддавшись вперед. Все эти движения, ощущение смазки на боксерах, нежности, что Изуку шептал на ухо и которые Бакуго почти не слушал. Все это до безумия одурманивало его. —Тебе нравится? — его голос стал чувственным, почти мурлыкающим. Мидория нежно провел рукой по его щеке. Если бы Бакуго был более сентиментальным, он бы повелся. Изуку ускорил темп, сам не стесняясь стонать в голос. По его изначальному виду не скажешь, что он фанат петтинга. Бакуго мысленно усмехается. Первое впечатление бывает обманчивым. Тело горело от желания, он не прекращал пошло стонать, хватаясь потными руками об его плечи, царапнув один раз в такт особо сильному толчку. Мидория остановился и Кацуки разочарованно на него посмотрел; пятно, как и бугорок на боксерах, стало еще больше. Задержав на нем взгляд, Изуку усмехнулся и стянул боксеры. Бакуго застонал и развел ноги шире, когда по его члену заскользила уверенная сильная ладонь. Мидория убрал руку, заставляя качнуть бердами навстречу. Бакуго потерялся в ощущениях, поэтому не заметил, как Изуку полностью перенес свой вес на стол. Изуку навис над ним, вновь заскользив рукой вверх вниз. —Сильнее… Изуку вновь убрал руку. —Гребаный… — Бакуго хрипло задышал, посмотрев мутным взглядом на Изуку. Он проговорил это так, будто ему нечем дышать. —Хватит… —Нет, — он улыбнулся, — Я так хочу сделать тебя мокрым, — неуловимая сталь проскользнула в его словах, Кацуки прокусил щеку изнутри. —Хочу поставить тебя в самые неудобные позы, так, чтобы у тебя начали затекать ноги, так, чтобы ты и слова мне не смог сказать. Мидория провел пальцами по его губе и проскользнул внутрь. Он огладил подушечками небо, убрал руку и впился поцелуем в губы. —Твой рот создан для кляпа, малыш, — глухо прошептал он ему в губы. Бакуго втянул воздух, чувствуя как отзывается его тело. Он потянулся к члену, но Мидория перехватил его руку. —Чёрт… — беспомощность, вперемешку с ненавязчивой нежностью, дико возбуждала. Чёрт, он больше не сможет работать на этом столе. Мидория ухмыльнулся, отпустив его руку. Бакуго покраснел, как назло в горле так пересохло, что он не мог выдавить и слова. Он громко сглатывает. Мидория потерся об его щеку и широко облизнул ее, провел, языком по нижней губе вновь утягивая в поцелуй. Кацуки отвечал лениво, ему хотелось приласкать себя. Мидория снял с себя боксеры, кинув их рядом с фартуком. И уселся на бедра Кацуки. Бакуго рыкнул и заскреб стол, когда Изуку обхватил их члены и стал водить рукой вверх вниз. По телу проходила восхитительная, резкая дрожь. Изуку погладил головку своего члена, застонав и дернувшись навстречу своей руке. Его верхняя губа блестела от пота. Но все равно его будто разрядами тока било каждый раз, когда их головки соприкасались. Мидория ускорился и задышал еще хриплее. Бакуго откинул свою голову назад, приоткрыв рот в немом стоне. Он дрожал от крепких сильных рук. Казалось, что он плавился на грани реальности. Нетерпимо сладко и мучительно. Изуку достиг такого темпа, когда смазка текла по стволу, заполняя склад стонами и хлюпами. Краем сознания он понимал, что стонет в голос. Но это его не волновало. Он дернулся, изливаясь в свою руку. Мокрыми руками он заскользил несколько раз по члену Кацуки и со стоном выгнулся, кончив ему на руку. Несколько минут Бакуго лежал прикрыв глаза, после приподнялся, поморщившись от неудобной позы и боли в бедрах. —В нижней полке, — начал Кацуки тихо и тут же закашлялся, — В нижней полке второй стеллаж, есть салфетки. Мидория недоуменно на него посмотрел, до конца не понимая сказанного. В крови все еще бурлил адреналин. Кацуки цыкнул. —Сам возьму, забей. Кацуки встал на дрожащих ногах и поплелся вглубь склада, остановившись рядом с чистящими средствами. Мидория прикрыл глаза, оторвав взгляд с его задницы и размяв шею. Он сглатывает, чувствуя, как вспыхивает его лицо и по затылку течет капля пота. Он открыл глаза, когда ему в лицо прилетела пачка влажных салфеток. —Вытрись, — устало скомандовал Бакуго, усаживаясь на кресло. Мидория ничего не ответил, открыв пачку и вытерев сперму на бедрах. —Возьми мой номер, — Изуку выкинул одну салфетку и открыл еще одну, — В следующий раз оба сделаем клизму и… —Следующего раза не будет, — грубо отрезал Кацуки, нахмурив брови. Мидория усмехнулся. —Тебе что, двенадцать, чтобы стыдиться за каждую дрочку? — он не скрывает язвительных ноток в своем голосе. —Не заткнешься, я тебя ударю. —Если удар придется по моему заду, то я не против, — Изуку проводит ногой по коленке Бакуго. Тот демонстративно отдаляет стул. Мидория смотрит на большое окно. Дождь не стих. Если прислушаться, то можно услышать, как куски града бьют по окну. —Мы тут надолго. Не дождавшись ответа, он продолжает: —Ты, конечно, можешь дальше мыть полы всю ночь, — Мидория наклоняется к нему и проводит рукой по щеке. Бакуго вздрагивает от воспоминаний, — Или ты закроешь кофейню изнутри… — Мидория тянется к виску, целуя сухими губами, — и мы продолжим. Потом выпьем чай. —Решил так отплатить за чизкейк? — смеется издевательским голосом Бакуго. Мидория хихикает где-то в районе лба и наклоняется еще ниже, почти находясь на краю стола. Целует веко, поглаживая затылок. Бакуго сидит не двигаясь, все эти нежные прикосновения заставляли член дернуться. Он поддается вперед, когда Мидория отстраняется от него. Снова этот выжидающий взгляд. Казалось, что он только и хочет, чтобы все подвелось к тому, что он будет безжалостно вбивать кричащего от экстаза Бакуго в любую поверхность. Кацуки сглатывает, от этой мысли внутри стало жарко. Мидория глазами улыбается и проходится взглядом по его фигуре: —Ну, что скажешь? Все-таки Бакуго возьмет его номер.