***
Жизнь у меня не скажу, что лёгкая, но и не прям жёсткая. Так, как у многих. С восьми лет жил с одной мамой, отца не стало — умер от рака лёгких. Мы не были бедными: у мамы была хорошая работа, а когда я окончил школу, меня сразу забрали в армию. Когда вернулся, поступил в университет, закончил с красным дипломом, собирался идти в магистратуру, но тут мама сильно заболела. Два года по больницам, а потом похороны, её так и не спасли. У самого начало барахлить сердце, и в какой-то момент на больничной койке оказался уже я сам. Две операции. И вот эта была видимо последняя.***
— Так я умер? — переспросил я. — Не совсем, — дёрнул крыльями мой ангельский собеседник. В его руках вместо чёток появился деревянный посох. Он протянул его мне и я не раздумывая взял дерево в руки. Я думал, что будет какое-то волшебное ощущение тепла, покалывания или удар током, но ничего. Вообще. — И, что мне с этим делать? — А что, вообще никаких ощущений? — любопытство и разочарование в голосе заставили меня почувствовать себя каким-то ущербным, вроде даже такую мелочь сделать не смог. — Мда… Видимо ошибочка вышла… Мара меня убьёт… — О чём вы? Какая ошибка? — мне уже стало страшно. А если из-за того, что я не ощутил ничего от посоха, меня не пустят за ворота, и я не смогу переродиться! И тут по рукам, от самых кончиков пальцев, пробежала быстрая волна тепла, она всколыхнула мои волосы и, спустившись ниже, улеглась где-то в районе солнечного сплетения. А навершие посоха — небольшой хрустальный шар, сантиметров десять в диаметре — слегка засветилось синим. — О! Теперь ощутили, да! — довольно подметил ангел. Мне казалось, что ещё немного и он руки потрёт друг о друга. — Да, ощутил — тепло. — Отлично! — он всё-таки хлопнул в ладоши. — Значит всё правильно и ошибки нет — вы тот, кто нам нужен! — Но вы так и не сказали, для чего я нужен? — Давайте с самого начала. Вы слышали что-нибудь о Гарри Поттере? — Конечно! О волшебном мире только глухой не слышал! А при чём тут это? — меня начали одолевать смутные подозрения. Может я сошёл с ума и сейчас под препаратами в психушке валяюсь? А это всё плод моего больного сознания? — Нет, вы не сошли с ума. По крайней мере пока, — и опять эта ухмылочка. Что-то я сомневаюсь, что он ангел… — Так вот, мир Гарри Поттера на самом деле существует, только в другом — параллельном мире. И наше руководство… — на этих словах я ткнул указательным пальцем вверх и округлил глаза, на что ангел согласно кивнул. -…заключило договор с их руководством о том, что раз в год мы отправляем одного человека, у которого есть способности, в их мир. Этот человек должен стать одним из героев поттерианы и в силу своих возможностей изменить историю. — Погодите, погодите, значит по одному человеку в год отправляется в тот мир и влияет на историю, но зачем? — я серьёзно не понимал. — Ну это уже коммерческая тайна, как говорят люди, я не могу сказать — запрещено. — И я кандидат от этого года? — мне кажется у меня начинается истерика от абсурдности ситуации. Наркоз мощный видимо в этот раз. Кстати о птичках… — А в этом мире я умру? Или что? — Нет, скорее впадете в кому и пробудете в ней до тех пор, пока не умрёте в волшебном мире. Тогда вернётесь в своё родное тело. И да, предвосхищая ваш следующий вопрос, отвечу: одна жизнь там — год жизни тут. — Ага, понятно. А почему я? — меня действительно интересовал этот вопрос. — Коммерческая тайна! — ухмылочка, нет он точно не ангел! — А кем я там стану? Или тоже тайна? — с издевкой спросил я. — Нет, это не тайна. Невилл Лонгботтом. — Чего? Этот тюфяк и рохля? Нет, я помню, что в конце он неплохо себя проявил, но изначально он ээээ, скажу так, никакой! — возмущению не было предела. Не Поттер, Уизли или на худой конец Малфой, а этот толстяк? — Или Лонгботтом, или Хвосторога, выбирайте. Но влиять на ход истории будет проблематично, если у вас будут только крылья и когти, — щедро предоставил мне выбор ангел. — Ладно, Лонгботтом, так Лонгботтом. Насколько сильно я могу менять ход истории? — вздохнул я, соглашаясь. — Как пожелаете. Ограничений нет. Так вы согласны? — уточнил ангел. — Согласен, — не успел я моргнуть глазом, как провалился в темноту.***
Пробуждение было неприятным. Тело ломило, голова болела, во рту пересохло, глаза отказывались открываться. Валялся я долго, но естественные нужды организма заставили меня перестать изображать труп, и я попытался открыть глаза. Сначала всё было мутно, как через полиэтиленовую плёнку, но спустя несколько бодрых (прям ага) морганий, картинка стала по чётче. Потолок, высокий, бежевый, с какой-то лепниной и кажется барельефом, не сильно в этом разбираюсь. Попробовал привстать. Ура! Почти получилось, теперь я опирался на руки в положении полусидя — полулёжа. Осмотрелся. Всё равно встать сейчас так сразу не смогу, приходится просто рассматривать обстановку. Ну стены тоже такие приятные, спокойного оттенка «кофе с молоком», я валяюсь на широкой кровати с мягкой периной и огромными подушками, над кроватью балдахин скрывает часть комнаты. Нагнулся в сторону: несколько дверей, надеюсь одна из них ведёт в туалет, ибо сил терпеть почти не осталось. Решив, что сначала нужда, а потом разведка, попробовал встать с кровати. Судя по тому, как я с неё скатился, я маленький, очень. И скатился я прямо на стоящий у кровати ночной горшок. Не мудрствуя лукаво, справил свои потребности прямо в него. И тут я впервые увидел магию — ёмкость мгновенно очистилась и горшок снова сверкал медными боками. — Класс! — пропищал я. Срочно нужно зеркало! Я завертел головой. О! Вот и оно! Огромное, во весь рост. Я поковылял к нему. Мда! Птица обломинго прилетела! Мне года три, я пухлый мальчуган с невыразительными глазками, темными слегка волнистыми волосами, в какой-то девчачьей сорочке, и почему я раньше на неё внимание не обратил. Между прочим мне презентовали знание языка, я даже думал на английском. От одной из дверей раздался какой-то звук и она открылась, впуская статную женщину со строгим лицом, которое мгновенно стало взволнованным, когда она увидела меня. — Невилл, дорогой! Ты очнулся! Я так испугалась! — она подхватила меня на руки и прижала к груди так сильно, что мне стало трудно дышать. — У тебя произошёл первый магический выброс! Я так рада! Я боялась, что ты будешь сквибом, дорогой! — Бабушка! — я попытался вдохнуть. — Ох, прости, дорогой! Это я от радости! — она наконец меня отпустила и я смог вдохнуть порцию воздуха. Она взмахнула палочкой и видимо провела диагностику, убеждаясь, что со мной всё в порядке. Августа Лонгботтом была худой, невысокого роста, с когда-то темными волосами, которые теперь почти все покрылись сединой. Потеря сына и невестки, моих родителей, сильно сказалась на ней. Ранее живые глаза потухли, только при взгляде на меня она оживала и становилась хоть немного похожа на прежнюю себя. — Надо собираться Невилл, сегодня мы идём к маме и папе, — я кивнул, как будто помнил об этом. Меня нарядили в маленький костюм и накинули детскую мантию на плечи. Я выглядел как маленький лорд. Когда мы шли по коридорам клиники Святого Мунго, проходящие мимо врачи вежливо склоняли головы перед бабушкой, спрашивали о самочувствии её и моем, в том числе. В ответ Августа делилась радостью о моём первом выбросе. Мы дошли до палаты. Я нервничал, когда входил в дверь, у меня теплилась надежда, что я смогу исправить положение и вытащить родителей из их персонального ада. Но я трехлетний ребёнок, что я могу? На двух больничных кроватях, разделённых белой ширмой, лежали молодые мужчина и женщина. Сердце сжалось. Хоть они и не родные мне, но я словно ощущал боль маленького Невилла. Захотелось плакать. Я всхлипнул и кинулся к женщине. — Мама, мам, просыпайся! — я забрался на кровать и тормошил её за руку, пытаясь найти отклик в остекленевших глазах, хоть какую-то эмоцию, и не находил. Я вспомнил свою родную мать, как она любила меня, старалась обеспечить мне безбедную жизнь и вырастить достойным человеком. Горячие слёзы текли по моим щекам и капали на щеки моей нынешней мамы, скатываясь по её лицу и путаясь в волосах. Внезапно мне почудилось, что мою ладошку слегка сжали её пальцы. Я застыл и задержал дыхание, всматриваясь в лицо передо мной: веки слабо дернулись — вниз, вверх, вниз, снова вверх, в карих глазах появилась влага и мокрые дорожки побежали из уголков к вискам. — Мама! — я позвал снова, погладил её по щеке и стёр слезы, которые текли не переставая. Ко мне подбежала бабушка, которая ранее была у кровати сына. Она взволнованно взглянула на маму и выскочила в коридор. Через несколько минут в палате было не протолкнуться: врачи, медсёстры, даже пациенты — все толпились у кроватей родителей. Наконец лечащему врачу надоел гвалт, создаваемый столькими людьми и он рявкнул: — Господа! Прошу покинуть палату! Вы мешаете! Он водил палочкой вдоль тела мамы и бормотал заклинания. Над разными участками вспыхивали разноцветные дымки магии, где-то зелёным, где-то красным, где-то жёлтым. Наконец он остановился на уровне головы и забормотал ещё громче. С каждым взмахом палочки его глаза становились всё больше и круглее, мне казалось, что они выпрыгнут из орбит и покатятся по больничному полу. — Срочно! Доктор Мартин, набор зелий номер 5, палата Лонгботтомов! — серебристый патронус унёсся в неизвестном направлении. А потом всё завертелось. Примчался ещё один врач, принёс кучу разных склянок с зельями, и они вместе с первым, как я потом узнал самим Сметвиком, поочерёдно вливали эти зелья маме. После каждого приёма следовал сеанс диагностики, потом вливалось следующее зелье и так пока все склянки не опустели. Мы с бабушкой сидели в сторонке и старались не отсвечивать. Волнение прошибало с ног до головы, а неизвестность просто убивала. Какого было Августе я даже боюсь предположить, поэтому я обнял её за шею и шептал своим детским голоском, что всё будет хорошо, хотя сам не был так уверен. Наконец все манипуляции были завершены, как и очередная диагностика, результаты которой были хорошими и удовлетворили Сметвика, потому что он повернулся к нам с немного сумасшедшей улыбкой на лице: — Не хочу торопить события миссис Лонгботтом, — бабушка привстала со стула. — Но судя по всему функции мозга вашей невестки начали восстанавливаться. Я проведу дополнительные исследования и назначу новое лечение. Пока она просто спит, точно смогу сказать, когда она очнётся. Августа резко побледнела, колени ослабели и она безвольной куклой рухнула на пол. Хорошо, что Сметвик видимо предполагал такое развитие событий и успел подхватить её магией. Он перенёс бабушку в соседнюю палату, мне сказал, что она не справилась с новостями и потому потеряла сознание, но с ней всё будет хорошо. Я покивал как взрослый, получил от доктора конфетку и остался в палате родителей с его разрешения. Засунув сливочную сладость в рот, я забрался к маме на кровать, притулился у её бока, обхватил своей ладошкой её ладонь и прикрыл глаза. Кажется на сегодня хватит, слишком много информации и с ней надо будет разобраться, но не сейчас.