Someone you loved

Сухой и бесснежный декабрь уверенно перевалил за половину. Шерстяное пальто Эда покрывала пыль, заменяющая ледяные кристаллы, и он с неприязнью стряхивал серые частички. Ничто не намекало на близость Рождества, кроме редких ярких витрин магазинов, украшенных аппликациями из цветной бумаги и старыми игрушками. У одной из таких стоял мужчина с полными руками бумажных пакетов. Эд сразу узнал Альфреда, хотя вокруг его больших карих глаз уже лежали морщины, безукоризненно уложенные волосы тронула седина, да и шрам на левой брови стал чётче и заметнее. Но его задранный вверх подбородок и идеальную осанку невозможно было спутать с чем-либо ещё. Он был элегантно одет: чёрная водолазка, такого же цвета твидовый костюм-двойка и яркий шарф. Это сильно отличалось от привычного для Эда вида лейтенанта Пенниуорта. От одного взгляда на мужчину в груди Эда защемило. Нэштон растерянно замер на месте. Альфред в этот самый момент обернулся в его сторону. Такой же уверенный, прямой, изучающий взгляд. Мягкая улыбка сама появилась на лице Эда. Он неуверенно двинулся навстречу, пока Пенниуорт оставался на своём месте, не отводя взгляд. Нэштон ощущал себя выброшенной на берег рыбой. Он не забывал Альфреда ни на день за почти двадцать лет разлуки и был не уверен возможно ли это вообще. Он много раз чувствовал боль, предназначающуюся Альфреду и видел следы его драк на своей коже, аккуратно поглаживая их вечерами кончиками пальцев в какой-то наивной надежде, что тот может это почувствовать. Рассматривая очередную порцию синяков, он считал Альфреда отчаянным, ведь пока Эд оставался на войне ещё полгода, он всеми силами старался не получить ранений, как бы тяжело не приходилось. Несмотря на это, иногда ему всё же хотелось показать Пенниуорту, что он жив и вернётся домой. Это желание быстро исчезало, когда перед ним вставало его лицо на поле боя, оставляя лишь пустоту и шрамы на теле. — Какими судьбами? — неловко ловя ртом воздух, будто подросток, спросил Эд. — Мне предложили здесь работу. Альфред пожал плечами, отчего пакеты громко зашуршали. — Телохранителем? — бросил Эд, припоминая все синяки и кровоподтёки на своей коже. — Дворецким, — твёрдо ответил Альфред, упрямо держа взгляд на лице Эда. Нэштон чувствовал себя неуютно под ним. — Ты шутишь?   — Нет, — ровным тоном произнёс Пенниуорт, — а ты? Мимо них попытался пробраться какой-то мужчина, и они оказались почти прижаты друг к другу. От красно-белого шарфа британца пахло корицей. Эд не удержался от глубокого вздоха, полностью заполняющего согревающим ароматом лёгкие. — Работаю в местной газете обозревателем, — произнёс он на выдохе, после чего шумно сглотнул. — Наверное, не очень захватывающе? — Не жалуюсь, хотя мне предлагали должность корреспондента. Эд поправил соскальзывающие с переносицы очки, заметив пристальное наблюдение Пенниуорта за этим жестом. — Твоя невеста тоже здесь? — Она погибла, — помрачнев, но всё также спокойно ответил мужчина. — Мне жаль, — с искренней грустью отозвался Нэштон, опуская взгляд. — А ты нашёл себе девушку? — переступив с ноги на ногу, поинтересовался Альфред, напустив лёгкости в голос, но у него плохо получалось скрывать печаль. — Нет. Я никого себе не нашёл, — Эд покачал головой, подтверждая слова. Альфред ничего на это не ответил. — Зря ты приехал в Готэм, — сказал Эд, пряча руки в карман, и вздохнув, проговорил, — был рад повидаться. Береги себя. — Альфред кивнул и хрипящим голосом добавил: «ты тоже». Нэштон перешёл через дорогу, и не оборачиваясь, исчез в одном из переулков. Эд не мог уснуть той ночью, размышляя — хочет ли он снова увидеть Альфреда, пусть и постаревшего и слегка набравшего вес или продолжать лгать себе, что отпустил мысли о нём. Он прокручивал в голове их знакомство: руки Альфреда на его, британская форма, отбриолиненные чёрные волосы; и сегодняшнюю встречу. Хотя он всё же не так представлял их воссоединение спустя столько лет. Ему хотелось чего-то более драматичного. Даже фарс подошёл бы лучше. Но в независимости от решения Эда, на следующий день они снова встретились у здания издательства. Альфред выглядел всё таким же элегантным. На улице шёл дождь, и над головой мужчина держал чёрный зонт типа «птичья клетка». У Эда не было оснований считать это простым совпадением. Эд жил в двух кварталах от места работы в старой родительской квартире. Дорога к ней заняла не более пятнадцати минут, в течение которых Нэштон пытался поспеть за широкими чеканными шагами бывшего офицера. В зажатых движениях и стеклянном взгляде Пенниуорта читалось напряжение. Эд всё время хотел что-то сказать, ощущая предгрозье, застывшее над их головами, но слова никак не шли на ум, будто цепляясь за провода на электрических столбах. Тёмная и тесная квартира источала петрикор, хотя окна были плотно закрыты. — Ты можешь остаться, если твои… работодатели не будут против. Эд узнал, что нанимателями Альфреда были Томас и Марта Уэйн — самые богатые люди Готэма — и это его смущало. Зачем им в качестве дворецкого бывший военный? — Их не будет в городе ещё какое-то время. Они сейчас в Швейцарии, — проговорил Пенниуорт, вешая мокрый зонт на крючок. — О, это здорово. Рождество в Швейцарии. В окружении снега. — быстро и отрывисто ответил Эд, убирая со лба влажную волнистую прядь. — Будешь чай? — Да, не откажусь. Альфред снял мокрое пальто и ботинки. Эд заснул на диване, обнимая тёмно-коричневый клетчатый плед. Его сморил долгий размеренный разговор с Пенниуортом. Руки Нэштона выглядели такими бледными, что Альфред не удержался и дотронулся до них, хотя и боялся разбудить такого спокойного в тот момент Эда. Кожа была даже слишком нежной, однако внутренняя сторона ладони напротив была шершавой, щекоча подушечки пальцев. Эд едва пошевелился, но уже через секунду снова сладко засопел. Ранее тем вечером буквально валясь с ног от усталости, Эд с вымученной улыбкой спрашивал: «ты ещё что-нибудь хочешь?», абсолютно игнорируя отказы Альфреда, а после просто замолк, погружаясь в лабиринт своего разума. Поправив упавшую на высокий лоб Нэштона каштановую прядь, Альфред заметил морщины в уголках насмешливых глаз Эда и между бровями, а его похудевшие руки и взгляд, всё больше погруженный в себя, говорили Пенниуорту, что прошло слишком много лет. Альфред просидел в кресле напротив всю ночь. Эд проснулся на рассвете от постепенно заполняющего всё пространство комнаты света. Мышцы ныли от неудобной позы. Он растерянно отметил, что уже наступило утро. Нэштон мягко улыбнулся, отчего сразу стал похож на того юного и смущённого Эда в самом начале их пути. — Ты жалеешь об ушедших годах? — тихо спросил Эд, поджимая под себя ноги. — Я говорю себе, что ни о чём не жалею, но это лишь потому, что я ничего не могу исправить. За окном продолжал барабанить дождь. Альфред устало поднялся с кресла. — Я хотел написать тебе и пожелать найти ту любовь, что ты искал во мне, но я хоронил это желание в очередной порции алкоголя. Выпивая каждый раз, я хотел увидеть тебя хоть ещё раз, но пара рюмок решала эту проблему. А ты? — Я обещал себе, что не напишу тебе, — прошептал куда-то в ворот свитера Эд. Альфред молча смотрел в окно. — Кстати, с Рождеством! — С Рождеством... — Хочешь горячего шоколада? — уже поднимаясь со своего спального места, спросил Эд. — Только если ты будешь, — сказал Альфред, оборачиваясь в сторону Нэштона. Спустя минуту он почувствовал обжигающую боль в безымянном пальце правой руки. Машинально отдёрнув его, он улыбнулся. — Прости, — смущённо повторил Эд, протягивая дымящуюся чашку. — Ничего, — принимая напиток, ответил Альфред, — зато я знаю, что с тобой всё в порядке. Расскажи о войне. Что было дальше? — Мне не хватало тебя… — начал, присаживаясь на прежнее место, Эд. Ему было чем поделиться с Альфредом.