Someone you loved

Громкий резкий звонок, разносящийся по всем многочисленным помещениям Готэмского университета, заставил лектора прерваться. Он в который раз увлёкся темой и совершенно забыл о времени. Хотя, как можно сдерживаться, говоря об инертных газах? Неловко, но широко улыбнувшись, мистер Нигма попрощался со схлынувшей на него толпой студентов. Вернувшись к своему столу, он собрал бумаги в кожаный портфель, всё ещё слегка смущаясь своей рассеянности. Эд знал, что студентам он кажется обычным зацикленным на науке профессором. Хотя некоторые, как ни странно, находили это очаровательным. В привычном ритуале, он замер в пустой аудитории, осматривая помещение перед уходом. Обернувшись, Эд заметил седого мужчину лет пятидесяти-пятидесяти пяти, что стоял в дверном проёме. — Добрый день, чем обязан? — Здравствуйте, меня зовут Альфред Пенниуорт, я… Мужчина сделал чеканный шаг вперёд и протянул вперёд руку — Опекун Брюса Уэйна. Я читаю газеты, — улыбаясь, проговорил Эдвард, и поместив портфель подмышку, пожал его руку. — Мне лестно, что вы меня знаете. Вы тоже достаточно известный человек, — сухо проговорил мужчина. — Правда? — на лице Эдварда расцвела счастливая улыбка. — Да. Мне посоветовали Вас, как самого образованного человека в Готэме. — Он сделал паузу, чтобы Нигма успел порадоваться, смутиться и успокоиться. — Вас интересует работа домашнего учителя? — Я полагаю это для вашего подопечного? — серьёзным тоном осведомился Эдвард. — Да. Мастеру Брюсу не хватает профильных знаний для поступления в университет, а это одно из условий вступления в наследство. Дополнительные занятия с одним из преподавателей университета показались мне хорошим решением. — Вполне справедливый вывод. Я могу заехать в поместье завтра, чтобы пообщаться с юношей лично. — Спасибо, — вежливо ответил мужчина прежде, чем удалился. Поправляя и так идеально лежащий галстук, Эдвард снова посмотрел в зеркало. В попытках снять лёгкое нервное напряжение мужчина постарался уложить выбившуюся из чёлки прядь. Перспектива оказаться наедине с осиротевшим наследником миллионов представлялась Эду не слишком приятной. Он никогда не был расположен к подросткам, особенно богатым и родовитым. У него был не самый приятный опыт взаимодействия с подобными индивидами, однако игнорировать такое предложение тоже не представлялось возможным. Это был хороший шанс получить новый и, несомненно, полезный опыт. Выровняв очки относительно переносицы, он выдохнул и вышел из квартиры. Поместье Уэйнов было даже более великолепным, чем его фотографии в газете, а это был лишь фасад при подъезде. Таксист выдал несколько многозначительных эмоциональных утверждений. Внутри же поместье выглядело как настоящий дворец с огромными хрустальными люстрами, резными рамами зеркал и винтовой лестницей. В холле напротив входа его уже ждали. Юнйй Уэйн стоял подле своего опекуна, одетый в обычный тёмно-серый свитер и джинсы. Чёрные кудри не были уложены, и Брюс постоянно их поправлял. Альфред мягко подтолкнул мальчика, и тот осторожно вышел навстречу Эдварду. Он совершенно отличался от всех представлений Нигмы. В лучшую сторону. — Брюс Уэйн. Спасибо, что вы откликнулись на наше предложение. Юноша протянул ладонь Нигме и неловко улыбнулся. Сердце Эдварда пронзила острая боль. Он с детства знал о соулмейтах и об условиях их сопровождающих. Ему оставалось лишь догадываться, какая из ролей ему достанется, склоняясь к мысли, что он всё же страдающий. И вот он наконец в этом удостоверился. — Эдвард Нигма. Спасибо, что пригласили, — его ладонь ответно сжала ладонь Брюса. — Я думаю, нам стоит пройти в более удобное для разговора помещение. — Думаю, гостиная подойдёт. Юноша указал рукой направление. — Что ж не буду вам мешать. Зовите, если буду нужен. Напомнил о себе Альфред, оставаясь на месте. — Блестяще. У тебя высокий уровень знаний, — только и восклицал Нигма, проверяя результаты теста Брюса.  — Зачем тебе дополнительные занятия? — Альфред говорит, что мне не хватает социального взаимодействия.   Брюс опустил голову, заставляя Эдварда нахмуритьчя. Он был готов сделать всё, чтобы юноша улыбнулся, ведь смотреть в его печальные глаза было даже больнее. — Не волнуйся. В университете я был ужасным занудным и забитым ботаником. Единственное, что меня тогда интересовало — возможность пробраться в лабораторию. Я носил чёрную рубашку поверх винного цвета водолазки, жуткие очки в толстой коричневой оправе и глупую ухмылку. Эдвард красноречиво закатил глаза. — Не могу поверить, мистер Нигма, — удивлённо произнёс Брюс, пристально вглядываясь в учителя. Эд смущённо откашлялся. — Я думаю, мне уже пора. — Но вы же ещё придёте? Брюс тут же вскочил со своего места. — Думаю, да, — слегка потупившись, всё же ответил Эдвард. — До свидания. — До свидания, мистер Нигма. Брюс проводил преподавателя долгим взглядом. — Я согласен, — быстро ответил Эдвард, найдя Альфреда на кухне. — Спасибо Вам, мистер Нигма. Пенниуорт склонил голову в почтительном старомодном кивке. — Осталось только обсудить вашу занятость и оплату труда. Хотите чаю? Занятия продолжались уже второй месяц. С изучения химии и биологии они перешли на историю, литературу и право. — Преступность — бич Готэма, — пылко заявил Брюс при обсуждении законодательного регулирования преступности. — Когда мы переехали, своей школы в Нэрроуз уже не было. Эдвард присел на край стола, готовясь к длинному монологу. — Транспорт тоже ходил с перебоями, да и кто бы мне дал на него денег. Приходилось каждый день тратить на дорогу около двух часов в одну сторону в среднем. Но это было единственное спокойное время для меня. Отец тогда потерял работу, начал пить и буянить. Все это проигнорировали. И когда отец начал поднимать руку на меня и мать, все также это проигнорировали. Равнодушие — бич Готэма. А именно равнодушные люди позволяют совершаться кражам, растлениям и убийствам. — Мне жаль, — стушевавшись, проговорил Брюс. — Не стоит, — спокойно ответил Нигма, спускаясь со стола. — Лучше покажи свои записи. — Мистер Нигма… — обеспокоено прошептал юноша, прижимая тетрадь к груди, однако Эдвард всё равно забрал её, выцепляя пальцами край.. — Брюс… — с удивлением выдохнул Эдвард, рассматривая почти пустые листы с заполненными небольшими милыми рисунками полями. — Я… Я не… Вы не так всё поняли, — повторял как заведённый, раскрасневшийся Брюс. — Ты влюблён. И это замечательно, – мягко начал Эдвард. – Мы открываем своё сердце, чтобы хоть на секунду прикоснуться к волшебству. Эдвард вернул юноше его записи. — Мистер Нигма… Вы... Подросток растерянно замер, не сводя глаз с преподавателя. —О, Брюс, — протянул Эдвард. Юноша часто задышал,и через секунду выбежал из помещения. — Мистер Пенниуорт, я вынужден оставить своё место, прошу прощения. Растерянный взгляд Нигмы и его ярко-розовые кончики ушей о многом сказали Альфреду, но он предпочёл не показывать вида. — Передайте Брюсу мои искренние извинения. — Если Вам будет угодно, Мистер Нигма, — привычно вежливо отозвался Альфред. И как только дверь за учителем закрылся, он тут же отправился на поиски Брюса. — Меня зачислили. Мягкая улыбка тонких губ и знакомый укол в сердце. Легче абсолютно не становилось. — Спасибо Вам за всё, — смущённо произносит Брюс. — Это только твоя заслуга, — отвечает Эдвард, совершенно не зная, куда деть руки и взгляд. — Мне жаль, что так вышло, мистер Нигма, — заправляя кудрявую прядь за ухо, произносит Брюс. — Всё в порядке. Я понимаю. Мы во многом похожи — прячем всё в себе, смахиваем слёзы, набивая разбитое, покалеченное сердце всеми возможными чувствами, чтобы никто не узнал ни о чём. Но если ты пронесёшь в себе правильное искреннее чувство, я обещаю тебе — я буду ждать тебя, — аоправив воротник рубашки, наконец выдохнул Нигма и взглянул на бывшего подопечного. — Я сделаю всё возможное, — уверенно ответил Брюс, а Эдвард подумал: «я коснулся волшебства, и с этим ничего не сравнится».