Об Адриане.

— ДА ОТВАЛИ ТЫ ОТ МЕНЯ! Все мгновенно затихли и классная комната, до этого полная радостного волнения, погрузилась в гнетущую тишину. Адриан сильно вцепился в коробку с украшениями и бестолково хлопал глазами, пока Клод, красный от гнева, испепелял его взбешенным взглядом. Внутренняя злость горела в сердце Буржуа так сильно, что даже волосы, обычно находящиеся в идеальном порядке, стояли торчком, выбиваясь из привычной прически. Папка в руках старосты необратимо помялась, ровно как и список, что находился внутри. — Клод, что-то не так? — дрожащим, почти писклявым голосом поинтересовался Агрест. Пустота, ранее царящая в его глазах, уступила место растерянности и тупому страху. Буржуа шумно выдохнул. Ему искренне хотелось бросить эту несчастную папку прямо в лицо друга, чтобы тот, наконец, заткнулся и прекратил делать то, что он собственно и делал. Адриана было сложно терпеть еще в начале, когда тот только-только перевелся в класс, а теперь, когда Бюстье назначила именно его помощником, посчитав, что Клод не справляется со своими обязанностями, находиться рядом с парнишкой и вовсе стало невыносимо. Его было слишком много. Он выделялся, блистал на занятиях и перетаскивал все внимание на себя, пока Клод, не жалея своих сил, сражался за Париж и мирное существование простых людей. Предновогодний сезон был непростым. Холода, отсутствие солнца и общая атмосфера упадка пагубно влияли на людей, из-за чего случаев акуманизации было куда больше, нежели это бывало обычно. У Буржуа не было времени не только на учебу, но и на отдых. Клод дико не высыпался, из-за чего его раздражительность выходила на совершенно новый уровень. Люди неимоверно бесили сухим фактом своего существования. Сын мэра часто ловил себя на мысли, что его искренне раздражают люди в своем большинстве и мир стал бы лучше при условии исчезновения пары миллионов. Воздух стал бы чище, еда вкуснее и дышалось бы свободнее. Весть о том, что школьный совет искренне разочарован в Клоде, как в старосте, стала последним гвоздем в крышку гроба. Адриан, приставленный как помощник, казался ехидной насмешкой злой судьбы. Буржуа, всю свою жизнь обитающий в политических кругах, не без ужаса сравнивал эту ситуацию с деятельностью настоящих политиков. Сначала ты ученик, потом помощник старосты, потом сам староста… Стремительный карьерный рост! И ведь никогда ранее не бывало такого, чтобы у старосты был помощник. Во всяком случае при Клоде. Ранее власть его была единоличной, оттого и священной в рамках отдельного классного царства-государства, а сейчас Буржуа был вынужден терпеть подле себя мистера совершенство, который в любой момент мог отобрать давно нагретое местечко. — Хватит бегать за мной хвостом! — выкрикнул сын мэра. — Бесишь! Бесишь! Бесишь! — Я… — Головка от корня! — Клод фыркнул. Все то, что кипело очень долгое время, вылилось наружу. Адриан попятился назад. Еще никогда ранее он не видел Клода в таком ужасном состоянии, не говоря уже о том, что за все долгие годы дружбы Буржуа не позволял себе кричать на него. Никогда такого не случалось. Сабин, прекрасно знающий повадки своего «хозяина», сжался, всем своим сознанием ощущая надвигающийся шторм. Клод был чертовски зол. Искры едва ли не сыпались из его глаз. — Я сделал что-то не так? — спросил Адриан совсем тихо. — Да, — Клод звучно хрустнул шеей. — Родился. Впрочем, эта ошибка поправима. Заткнись и дай мне забыть, что ты вообще существуешь. Достал уже, нич… — Хватит! Ты перегибаешь палку. Ребята, до этого стоявшие как вкопанные, удивленно повернули голову на голос. Маринетт, которая вроде как была официальной девушкой Клода, сердито нахмурила темные брови. Лицо ее, обычно не обремененное гримасой гнева, было очень мрачным. Швея, до этого занятая украшением окна, смотрела на сына мэра крайне неодобрительно. Буржуа вздрогнул. Сначала голос девушки затронул нечто светлое в самой глубине темной души, но потом, когда слова дошли до сознания, ярость уколола с новой силой. Папка затрещала вновь, но уже громче. Клод ожидал чего угодно: активного порицания со стороны одноклассников, вмешательства особо ранимых особ, но уж точно не такого вероломного предательства со стороны Маринетт. Дюпэн-Чэн не обязательно было явно вставать на сторону своего молодого человека. Она вполне имела право на осуждение, акума ее побери! Но одно дело думать, а другое — говорить. Еще этот взгляд… Клод ощутил себя обезоруженным. Глаза, ранее похожие на васильки, обратились в темное предгрозовое небо. У самых зрачков наблюдались всполохи суровых молний. Определенно, сама Маринетт также злилась. Клод усмехнулся. Он действительно плохо на нее влиял! Другая Маринетт, та, с пучком, не сумела бы отыскать в себе храбрости, чтобы противостоять настолько открыто. Только вот почему она защищает Адриана? Подозрения, до этого досаждающие юноше, практически мгновенно дали о себе знать. — С чего ты взяла? — стараясь превратить очевидное недовольство в едкую насмешку, Клод глупо хихикнул, после чего звонко хрустнул костяшками рук. — Я говорю все так, как оно есть. Честно и без прикрас. Звук оказался настолько звонким, что любой мог его услышать. Воздух наполнился вязким ощущением скорой схватки. Дюпэн-Чэн, наученная опытом, быстро отошла от окна и вышла вперед Агреста, загораживая того своим телом. Адриан не шевелился. Он стоял соляным столбом, бессильно стараясь переварить информацию. Красивый. С широко раскрытыми глазками и приоткрытым ртом. Клод криво усмехнулся. Определенно, Адриан Агрест действительно был красивым, а не просто смазливым. Прямо как старая антикварная кукла, которая не смотря на свой возраст непременно окажется на самом видном месте, ведь личико ее — одно сплошное загляденье. Даже интересно, а если сломать ему нос, то он будет хрустеть как фарфор? — Это что угодно, но только не честность, — Маринетт судорожно вздохнула. Решимость слетела с ее лица. — Клод, пожалуйста, отдохни. Ты мало спал. Тебе необходим отдых! Мы с ребятами сами украсим все, а ты… — Как же это забавно! — Клод хихикнул опять, после чего двинулся вперед. Маринетт, подчиняясь зову сердца, вышла навстречу и расставила руки в сторону. Этот жест развеселил Буржуа еще сильнее. — Насекомое, ты готова показать свои зубы ради него? Неужели настолько сильно боишься, что я случайно сломаю твоего дружка? Они оказались совсем рядом. Грудь к груди. Едва Маринетт сократила расстояние, как в лицо ей ударил целый коктейль эмоций. От Клода исходила злость, ярость и странное отчаяние, которое было очень сложно ощутить. В глазах его горел неистовый пожар. — Адриан не мой дружок, — ответила Дюпэн-Чэн. С каждой секундой ей было все сложнее и сложнее поддерживать зрительный контакт. Чужие эмоции били в голову, из-за чего ноги предательски подкашивались. — Он мой друг, ровно как и твой, Клод. — И как часто мы флиртуем с друзьями? — поинтересовался Клод, насмешливо улыбнувшись. Его длинные тонкие пальцы коснулись подбородка Маринетт. На ощупь кожа швеи была приятной и чем-то, весьма отдаленно, напоминала шелк. Клоду искренне нравилось касаться ее лица. Такого чистого, такого необычного, такого до странного правильного. — Я с ним не флиртовала, — девушка возмущенно оскалилась. — Повторяю: Адриан мой… — Любовник? — Буржуа отвел взгляд в сторону. Казалось, словно он вообще говорил о чем-то, что не имело никакого отношения к разговору. Тень задумчивости скользнула на миловидном лице. — А что? Звучит волнующе… Маленькое порочное насекомое. Он был не в себе. Тут и гением не нужно было быть, чтобы понять столь очевидную вещь. Маринетт грустно улыбнулась Адриану, после чего круто развернулась и изо всех сил ударила Клода по щеке. Мысли, ранее сокрытые под пеленой порочного тумана, резко прояснились и сын мэра с удивлением обнаружил, что он прямо сейчас стоит в центре импровизированного полукруга из одноклассников. Злость отошла. Гнев отошел. Паника отошла. Пришли непонимание и растерянность. Руки, до этого твердые, словно камень, резко затряслись. Юноша видел перед собой разочарованную Маринетт и Адриана, который выглядел неважно. Горькое осознание пришло слишком быстро. Буржуа посмотрел по сторонам и ужаснулся. Его одноклассники смотрели на него сердито, кто-то весьма зло. Их неодобрительные взгляды пронзали сына мэра насквозь. Даже Сабин, вечно лояльный, смотрел странно. Не без осуждения. — Токсичный кретин, — протянула Алья, поправив очки. Почему-то было не плевать на сказанное. Обычно все неприятные замечания отскакивали от Клода, словно горох от стены, но сегодня привычная защита не сработала. Он не сказал ни слова. С трудом, на едва дрожащих ногах, ушел прочь, стараясь идти как можно более быстро. Мир вокруг Клода рушился. Все сливалось в единую странную картину, написанную неким безумцем. Сердце болело. — Он не со зла, — виновато произнесла Маринетт, когда ступор Адриана сошел на «нет». — Просто его неделя выдалась весьма насыщенной. Он устал. Сезер закатила глаза. — Брось, девочка. Он просто токсичный кретин, неспособный держать свои эмоции в узде, — заметила Алья. — Типичный самодур. Ребята, стоящие за ее спиной, одобрительно загудели. — Нет, — Адриан закивал головой. — Клод хороший, просто… У него что-то стряслось… Девушки умиленно вздохнули. — Это не отменяет того, что его поступки омерзительны, — заметила журналистка. — Я бы на вашем месте давно бросила его. Такие люди опасны своей токсичностью. Они тащат остальных за собой. Маринетт глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Нет, — наконец, собравшись с мыслями, Дюпэн-Чэн кивнула головой. — Он не тянет меня вниз. Просто сейчас у Клода проблемы. Я поговорю с ним, а вы продолжайте. Постараюсь вернуться с компанией. Алья уже хотела выступить против этой затеи, но дверь захлопнулась перед ее носом. Маринетт убежала прочь.