тэн проклясть был готов способность винвина к чтению мыслей.
вопрос отношений с человеком стоял в вампирском обществе всегда остро отрицательно: нельзя без всяких исключений. тэн знает об этом как никто другой, поскольку однажды покинул клан вслед за джонни, когда последний нарушил данный запрет. возлюбленного джонни уже несколько сотен лет нет в живых, и это заставляет задуматься о нужности подобных союзов. лукас яркий, общительный и дружелюбный. у него много поклонников, и тэн соврет, если скажет, что не ощущает свое превосходство, когда оказывается тем, кого юноша первым обнимает у ворот университета. между ними четыреста метров через дорогу, две тысячи лет пропасти и свыше миллиона невысказанных слов. тэн за язык себя кусает каждый раз, когда видит поджарое тело, что возится с дряхлым мотоциклом. но все, на что его хватает, так это на то, что он опускает солнечные очки на переносицу и пялится на своего соседа исподлобья.***
они не говорили уже свыше двух недель: тэн оправдывает себя огромным объемом работы и общей слабостью в теле. а в один момент и вовсе пропадает бесследно. не гуляет по проспектам под луной, не отвечает на сообщения и звонки... да даже не выбрасывает мусор! будто бы испаряется - будто бы его никогда и не существовало в этом городе. в один момент лукас перестает настаивать на встречах. он всё так же уезжает в университет каждый день на рассвете и возвращается с закатом на своем дряхлом harley davidson, то и дело бросая удрученный взгляд на задернутые плотными шторами окна в надежде увидеть там его. — ну и что это такое, - звучит голос над дремлющей тушей. лукас глаза распахивает и подрывается, оглядывая приятеля, — что ты так на меня смотришь? да, я иногда хожу в универ, такое бывает. — ты, янян. ты и универ, - дергает уголком губ в слабой усмешке лукас и оглядывает столовую, — выглядишь свежо. — о, да. я бы век еще здесь не объявлялся, но мне пригрозили отчислением за долги, - юноша дует губы и разминается, потягиваясь, — чего не выспался? играл? или новый интерес? — да, но… не то, о чем ты подумал, - лукас опускает взгляд на остывший ланч и вздыхает, — там всё сложно. — тебя динамят? — не совсем так. там всё гораздо сложнее и... — значит динамят, - подытоживает янян и уворачивается от толчка в бок, — давай, скажи мне, что это не так. я по твоим щенячьим глазам всё вижу, казанова. кто она? или он? — мой сосед, - выдыхает лукас и утыкается лбом в стол, позволяя другу гладить себя по спине, — около двух недель назад я… ошибся, кажется? я не помню, что там именно было, но я вроде признался? и мы поцеловались? но дальше все подобно туману, а он стал меня игнорировать и даже избегать. — может он импотент? — может ты дурак? — молчу-молчу, - виновато поднимает руки янян и отклоняется вбок, воруя сэндвич с чужого подноса, — не слышал ничего про мистера цяня? я задолжал ему три семестра. — как ты еще не вылетел… - смеется лукас, заметно ободряясь, — вчера на парах был, всё еще потрясающе насилует своим китайским - всё по классике. — задница, - удрученно выдыхает янян и откидывает голову назад, — а с соседом ты поговори. может вы недопоняли друг друга? — да, хендери мне то же самое сказал, - юноша ладонью подпирает подбородок и задумчиво смотрит на открытый диалог, где виднеется надпись “открыто 3 дня назад”, — я зайду к нему сегодня после пар. — что ж, удачи тогда, - янян хлопает его по плечу, отпив немного колы из чужой банки, — завоюй своего мрачного соседа и познакомь его со мной завтра. лукас смотрит на младшего с усмешкой на губах и дает легкий щелбан по лбу, прыская со смеху от чужого айканья. янян был для него подобно младшему брату - тем еще оболтусом на шее. он обязательно с ним поговорит. в конце концов, он правда соскучился.***
лукас подъезжает к чужому дому с громкой музыкой, посигналив даже пару раз, чтобы его точно услышали. пожилая соседка включает свет и выглядывает с кухни, ругаясь с веником в руках за столь громкую музыку в позднее время, но лукас лишь смеется неловко и извиняется, сложив ладони вместе и поклонившись. он спрыгивает с мотоцикла и бежит сразу на задний двор, уже привычно открывая дверь ключами, спрятанными под крышкой фонаря. в доме его сразу обдает привычным холодом и слишком стерильным запахом. мраком, задернутыми шторами и гробовой тишиной. ни клацанья клавиатуры, ни сюрпания трубочкой по дну пакетика с гранатовым соком, ни тихой музыки из старого проигрывателя. лишь мертвецкая тишина. — тэн? ты дома? - всё же вопрошает лукас, заглядывая в каждую комнату поочередно, но везде его встречают сухие стены и отсутствие каких-либо признаков жизни. ни оставшихся на батареях для сушки полотенец, ни выдвинутых стульев, ни какого-либо мусора. он обходит все комнаты первого этажа и поднимается на второй, пока не цепляет занозу об одну из старых дверей. шикнув от боли и пнув злосчастную дверь, лукас зубами выдергивает крупную занозу и сплевывает её на пол, ругаясь матом вслух, когда палец начинает беспощадно кровить, окропляя пушистый белоснежный ковер. — жесть, тэн меня прибьет за ковер, - он удрученно выдыхает, стараясь подошвой растереть своё преступление, но лишь усугубляет ситуацию, когда пятно расползается. когда одна из дверей за спиной со скрипом отворяется, лукас радостно выдохнуть не успевает. его грубо прижимают спиной к стене, а лампочка над его головой с искрами предательски лопается, погружая коридор во мрак. глаза тэна отливают алым, а кожа еще белее обычного - она подобно инею на хрустале. ладонь на шее ледяная, она сжимает её так сильно, что точно останется след, однако дышать всё еще возможно - он его не душит, скорее просто удерживает. — тэн? всё в порядке? это я, лукас, - шепотом произносит незваный гость и тянет свободную ладонь к щеке в попытках успокоить, когда ладонь откидывают от себя, а чужие губы прислоняются к пульсирующей вене на шее, обводя её почти невесомо. тэн исступленно вылизывает пульсирующую вену не шее, пока его ладонь отвлеченно оглаживает впалый от тяжелого рваного дыхания живот. в глазах лукаса плескается неподдельный страх, и это возбуждает изголодавшееся существо куда больше любого обнаженного тела. он упирается коленом в пах и, заслышав тихий стон, впивается в шею укусом, ладонью давя на плечо с силой, чтобы жертва точно не сбежала. стон сменяется болезненным криком, и тэн давит на пах сильнее, выпуская феромон в кровь. неожиданно для самого вампира, лукас отрывается от стены и подхватывает его под бедра, впиваясь в губы поцелуем. тэн даже глаза закатывает от удовольствия, когда лукас прокусывает его губу и смешивает их кровь во рту. рана быстро регенерирует, и лукас бессознательно прокусывает её вновь. личностного сознания у оголодавшего тэна не хватает, так что он лишь поддается чужому желанию, отдаваясь горячему телу напротив без остатка. прокус на шее кровоточит, так что тэн то и дело слизывает стекающие алые дорожки, разрывая толстовку и впиваясь клыками в оголенное плечо. они заваливаются, целуясь и кусаясь, в ближайшую спальню. тэн, не позволяя себя развернуть на живот, седлает бедра юноши и сам снимает с себя длинную хлопковую рубаху. пальцы лукаса двигаются в нем размеренно, несоответственно грубым укусам затуманенного феромоном рассудка, и тэн лишь послушно прогибается в спине, подстраиваясь под движения горячих ладоней. они занимаются любовью так, что все белоснежные простыни остаются в пятнах крови, а кожа на запястьях тэна трескается под чужой хваткой. она регенерирует, но вновь и вновь покрывается новой тонкой паутиной трещин. лукас двигается в нем резко, движимый лишь желанием, что затмевает жгучую боль от пронзающих кожу раз за разом клыков. он сжимает его бедра, закидывает на плечи и стонет утробно, когда тэн путается ладонями в волосах и дергает на себя. они отрываются друг от друга лишь тогда, когда спина лукаса исполосована сетью царапин, а на шее и плечах не остается живого места. он резко падает на постель, истощенный от нехватки крови. вампир, организм которого этой самой кровью перенасыщен, проваливается в анабиоз для стабилизации состояния. грудь тэна даже не вздымается для примитивной имитации дыхания. побледневшие от недостатка крови губы обретают алый оттенок, паутина трещин на запястьях и бедрах сглаживается, клыки вновь принимают около человеческий размер. пробивающиеся сквозь маленькую щель солнечные лучи оседают тысячами бриллиантов на белоснежной коже, мерцая и переливаясь, отражаясь искрами калейдоскопа на смуглом окровавленном теле.