Звёзды Безвременья

За завтраком Больная Бернис тут же накинулась на Амарил с расспросами — как спалось, что снилось. Однако на протяжении всего разговора данмерку не покидало ощущение, что ее ответ хозяйку не удовлетворил. Хоть та и произнесла: «Хвала небесам, эти окаянные простыни не задушили тебя» — в голосе ее явно звучало разочарование. Посетители, к счастью, оказались не такими, какими их описывала бретонка. Конечно, вид большинства из них вызывал смешанное чувство жалости и стыда, но Амарил уж точно не пришло бы в голову сравнить жителей даже такого презренного городишки, как Крусибл, с известной субстанцией. Хотя речи они толкали и впрямь странные, а на незнакомую гостью смотрели, по меньшей мере, с подозрением. — Ничего удивительного, — прокомментировала Больная Бернис. — Ты для них как пришелец с другой планеты. Да оно, в общем-то, так и есть. — Тем не менее, — продолжала она, — дружбу они с тобой заведут весьма охотно. Остерегаться ее или нет — решать тебе, но психи редко бывают такими доброжелательными, какими кажутся на первый взгляд. — Это мне знакомо, — вздохнула Амарил. — И много таких в Крусибле? — Ну, — протянула бретонка, почесав подбородок, — скажем так: одна четверть района считает себя испорченной, вторая таковой не является, третья убеждена в своей бесполезности, а четвертая состоит из психопатов. Как тебе? — Довольно жизнеутверждающе. Получается, только четверть людей представляют опасность. Это все же лучше, чем район, в котором на убийствах сконцентрирована сразу половина жителей. — Смею заметить, — изрекла Бернис после продолжительного кашля, — что доля людей, считающих себя испорченными, набирает обороты. Взять хотя бы тебя. Кажется, нашему Лорду что-то нездоровится в последнее время. «Не припомню, чтобы считала себя испорченной, — подумала Амарил в замешательстве. — Да и меня, вроде, никто прежде так не обзывал. — Она начала загибать пальцы: — Невиновных никогда не трогала, в умышленных убийствах не замешана, не прелюбодействую, пьянством не страдаю…» А как же твое недавнее похмелье? — ехидно ввернул внутренний голосок. «Эй, вообще-то меня споили, — одернула его данмерка. — Так, что у нас еще? Грабежами не занимаюсь…» Ага, ага, рассказывай, — снова захихикало в голове. — Карта, конечно, тоже не тобой украдена? «Да пошел ты! — рассердилась она. — Это было сделано для всеобщего блага, так что не считается! Вот увидишь, все только спасибо скажут!» Хрена с два! — проверещал голосок и был таков. Амарил тряхнула головой и сказала: — Мутсэра, вы видите во мне испорченного человека? Больная Бернис прищурила глаза и вперилась долгим взглядом в данмерку. Потом вынесла свой вердикт: — Конечно. Здоровым людям не придет в голову просить погреть им воду для очищения тела и разума от скверны, радоваться тому, что город не кишит преступлениями, вежливо разговаривать… Да все признаки твоей испорченности — налицо. Нетрудно было догадаться, что в царстве Безумия все ценности вывернуты наизнанку и поставлены с ног на голову. Поняв это, Амарил перестала обижаться на слова бретонки. Но такая философия однозначно не для нее. Что же, выходит, Шеогорат призвал девчонку, чтобы она помогла ему вырезать всех «испорченных» людей в его царстве? Ну это как-то слишком, знаете ли. Да и вообще, раз уж определенный их процент здесь проживает и никем не изгоняется, дело, наверное, все же не в этом. — Порядок — это не есть хорошо? — хмыкнула Амарил, вдруг вспомнив слова живодерки Релмины, брошенные ею в пасвальской таверне. — Именно, — кивнула Больная Бернис. — А теперь изволь откушать. Смотри только, не подавись. — Благодарю вас. Взгляд данмерки, скользя по немногочисленным посетителям гостиницы, задержался на русоволосом молодом человеке в скромном одеянии, что сидел в шаговой доступности от нее. По сравнению с остальными на вид он показался ей самым адекватным. Но, увидев, как он начал урчать и покусывать себя за пальцы (они были вымазаны чем-то, похожим на патоку), она моментально отвернулась, сочтя такое поведение крайне непристойным. Открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь Больной Бернис, как вдруг ушей ее коснулся громкий сдавленный хрип. — Мутсэра?.. Человек застыл, откинувшись на спинку стула, задравши голову и высунув язык с выражением невероятного блаженства на лице. Правда, взгляд его широко распахнутых глаз был до странного пустым. «Может, наркоман?» Едва заметив, что из кадыка посетителя торчала вилка, а три пальца на одной из рук были обглоданы, Амарил тут же подавилась бутербродом. Больной Бернис пришлось постучать ее по спине. — Он… умер? — спросила эльфийка, откашливаясь и протирая слезящиеся глаза. В зале воцарилась напряженная тишина. Амарил уже собралась по-настоящему испугаться, как вдруг тоненький девичий голосок позади нее весьма неожиданно разрядил атмосферу: — Думаю, ему очень понравились ваши блинчики, мадам. — Мне тоже так показалось, — поджала губы Бернис, слегка трясущимися руками вынимая из горла молодого человека вилку и насухо вытирая ее тряпкой. Данмерка проводила ее оторопелым взглядом. — Правда, демонстрировать это можно было бы и не столь вызывающе. — Да ладно вам, мадам, — по-детски усмехнулся голосок. — Как будто произошло что-то необычное! Амарил резко обернулась. Перед ней, сверкая белозубой улыбкой, стояла низенькая русоволосая девушка в темно-желтом сарафане. У нее не было левой ноги, и она опиралась на покривившийся деревянный костыль. Несмотря на чрезвычайно хрупкое телосложение, лицом она напоминала нордку и имела сильное сходство с сидящим неподалеку горе-самоубийцей. — Утречка! — Она отвесила данмерке неуклюжий поклон. Вся абсурдность происходящего лавиной обрушилась на Амарил. — Утречка? — ошарашенно переспросила она, выразительно глядя в сторону пытавшегося покончить с собой парня. — Утречка?.. — Пусть тебя не смущает мой братец. — Девчонка бесцеремонно ткнула в него пальцем. — Придет в себя и свалит отсюда. Ну а если нет — я об этом позабочусь. — И чем быстрее — тем лучше, — вмешалась Больная Бернис. — Я, знаешь ли, еще от выходок Мьюрин не отошла. — Будет сделано, мадам. Сказав это, девушка, к изумлению Амарил, свободной рукой схватила парня за плечо и истошно завопила: — ТЫ, УТЫРОК, ВСТАВАЙ СЕЙЧАС ЖЕ!!! ПОДНИМАЙ СВОЙ ЗАД И БЛАГОДАРИ ДОБРУЮ ЖЕНЩИНУ!!! — Не ори, полоумная! — раздраженно крикнул какой-то эльф из дальнего угла. — Иди-ка ты в пень! — бросила ему девушка и затрясла брата еще сильнее. Данмерка закусила губу от жалости и возмущения… Она отчетливо услышала, как из горла бедного парня один за другим полезли булькающие и хрипящие звуки. Затем он принял сидячее положение и повернул голову в сторону Больной Бернис; взгляд его, однако, был каким-то отстраненным. — Спа… си… бо… — раздался низкий утробный голос. Амарил чуть не поперхнулась во второй раз: он же только что покончил с собой, как он может говорить и двигаться? И с какой это стати девушка так грубо ведет себя с родным братом?! — Недостаточно вежливо, Ольфи, — цокнула языком русая бестия и шлепнула братца по макушке. — Ну-ка будь мужчиной, поблагодари хозяйку как следует. — Бла… го… да… рю… за… блин… чи… ки… ма… дам… — Вот и умница! – Девушка сменила гнев на милость. — Видишь ли, мой братик быстрее всего приходит в чувство после хорошей трепки, — объяснила она растерянной данмерке. — По-моему, из меня получится неплохой воспитатель. Что скажешь? В этот момент Амарил Андарис раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, хотелось дать грубиянке хорошего пинка, с другой, одолевало не менее сильное желание провалиться сквозь землю. Но, шокированная, она словно приросла к полу и молчала, хотя, казалось бы, после всего, что с ней приключилось, удивляться чему-либо уже не было смысла. — Вот и славненько, — хлопнула в ладоши девчонка. — Мадам, — обратилась она к Бернис, — я думаю, мы с Ольфи еще как-нибудь заглянем к вам. Ваши блинчики чудо как хороши! — Она вновь потрясла парня: — А ты взял деньги? Как? Опять забыл?! Ну мать твою направо и налево, Ольфи, чем ты только думал, а? Как нам расплачиваться? Эх, ладно. Мадам, — сказала она бретонке, — погодите немного. Я скоро вернусь. А ты, — бестия зыркнула на Амарил, — последи за моим братиком. Надеюсь, он ничего не учудит в мое отсутствие. Ошарашенная подобным заявлением, данмерка не успела ничего возразить, а девчонки уже и след простыл. Она поглядела на парня — тот бубнил себе под нос что-то наподобие песенки и, казалось, совершенно не интересовался происходящим вокруг. «Может, бедняга — просто умственно отсталый?..» Ну, это было бы вполне логично. Отодвинувшись на приличное расстояние от беспечно мурлыкающего Ольфи, Амарил возмущенно взглянула на Бернис: — Я все равно не понимаю, мутсэра, как можно так спокойно к этому относиться. Ведь этот молодой человек чуть не покончил с собой. А его сестра — это же просто ужас какой-то! Бретонка откашлялась и недовольно сказала: — По-моему я еще вчера тебе растолковала, дорогая, что мои клиенты из себя представляют. И ты, видимо, уже забыла, что я такая же, как они, и практически ко всем этим выходкам у меня имеется иммунитет. Пожизненный! — Не могу назвать подобное поведение нормальным. — Какое такое — подобное? — Бернис издала болезненный смешок. — Вытаскивать ножи и вилки из тел клиентов? Странно, но такое на моей памяти происходит всего лишь в пятый раз. — Неужто вы жалеете, что не чаще? — Да нет, просто, зная жителей Крусибла… Мы живем в постоянном страхе. Все здесь только и думают, что о смерти или страданиях. Но, — женщина тряхнула головой, словно отгоняя назойливую муху, — мы страшно зависимы от этих мыслей и нуждаемся в них, как пьяница в алкоголе. Правду говорят: череда множества повторений рождает в человеке привычку. — Кто это так говорит? — хмыкнула Амарил. — Вы, наверное, хотели сказать: «Со временем ко всему привыкаешь»? — Со временем? — переспросила бретонка с неподдельным любопытством. — А что это такое — Время? Объяснить ей девушка ничего не успела, поскольку именно в этот момент Ольфи поднялся со стула и неровной походкой двинулся по направлению к сидящей у выхода каджитке, протянув к ней руки. Громкие возмущения женщины прервал уже знакомый девичий голос, правда, тон его обладательницы был отнюдь не мягок. — А НУ СИДЕТЬ! Девушка отвесила брату подзатыльник, отчего тот жалобно заскулил. Словно цепная собачка, он засеменил вслед за сестрой к барной стойке. «Спокойствие, Амарил, только спокойствие…» — Вот ваша плата, мадам. — Золотые монеты со стуком приземлились на мраморную поверхность. — Еще раз благодарю за чудесный завтрак. Эй, ты, — сказала она данмерке, — спасибо, что присмотрела за моим братишкой. Как бы мне отблагодарить тебя?.. Ты не против, если мы будем знакомы? В знак признательности девушка протянула Амарил маленькую брошку из полированных светлых пластинок с поблескивающим красным камешком в серединке. Данмерка растерянно взглянула на Бернис; та демонстративно отвернулась, мол, сами разбирайтесь. Чувствуя себя до крайности гадко, Амарил отвела руку девушки с брошью в сторону: — Спасибо, конечно, большое, но я не могу это принять. Мы едва знакомы, да и, наверное, слишком ценную вещь вы мне предлагаете. — Глупости, — отмахнулась та, — у меня их еще много, так что волноваться не о чем. И это, ты, кажется, здесь недавно? — Черные глаза с любопытством уставились на данмерку. — По-моему, я тебя раньше не видела. — Так и есть, мутсэра, — согласилась Амарил, недоумевая, чем был вызван такой интерес. — Ой, давай только без этих ваших «мутсэра», «ф’лахов» и тому подобного, — затрясла головой девушка. — Меня еще с детства от всех этих кличек воротит. Мы тут, в Крусибле, особо не напрягаемся. Ну что же, — она протянула данмерке руку, — давай знакомиться. Меня зовут Айрис Вюмьен, я местный ювелир. Правда, — заговорщицки подмигнула она, — официального производства не держу, скорее так, по дружбе на заказ работаю. Но Лорд Шеогорат не жалуется. А как твое имя? — Амарил Андарис, мутсэ… в общем, да, Амарил Андарис. — Данмерка сделала вид, что не заметила протянутой руки, но энергичную коротышку это ничуть не расстроило. — Ну вот! — обрадовалась та. — Теперь я могу с чистой совестью наградить тебя за помощь! — И она чуть ли не силком вручила эльфийке подарок. Посидели в таверне еще немного — Амарил до сих пор морально готовилась выйти на несвежий крусибльский воздух. Оказалось, что Ольфи и Айрис Вюмьен — взаправду брат и сестра, двойняшки. Свои имена и свою фамилию они оправдывали тем, что отец их был бретоном, а мать — нордкой. Однако, как ни странно, только Айрис принимала активное участие в разговоре, Ольфи же просто сидел рядом и отмалчивался. По словам новой знакомой, у парня серьезные проблемы с речевым аппаратом и психикой, и попытки самоубийства он предпринимал уже не раз. Поэтому, несмотря на определенный риск, ребята совершали вылазки в людные места, чтобы бедный Ольфи совсем уж не одичал. На расспросы Амарил, как такое могло произойти с родными братом и сестрой, девушка ответила, что виной тому стало проклятие, которое наслал на их семью какой-то темный маг. — Он уже давно мертв, — Айрис сжала руки в кулаки, — и поделом ему. Но наши папа и мама погибли тоже… А вся ответственность за старшего брата легла на мои плечи, — добавила она дрожащим от накативших слез голосом. — Поэтому-то я так строга, даже груба с ним. Буду мягче — и бедный Ольфи наверняка навредит и себе, и другим. Ты не держи зла на меня за это, Амарил. Я лишь старюсь помочь ему. Вскоре брат и сестра удалились по своим делам. Перед выходом Амарил решила заработать немного денег — покупка оружия все еще входила в ее планы — и продала часть своих зелий Больной Бернис. Сделать новые она еще успеет, да и с ингредиентами пока вроде нет проблем. — О, так значит, ты алхимик? — Бретонка восторженно втянула носом запах из склянки с золотисто-оранжевой смесью. — Мне вот эта наука никогда не давалась. И давно ты занимаешься? — Несколько месяцев, — скромно опустила глаза Амарил. — Но, если честно, алхимия мне нравится с самого детства. — А чему отдаешь большее предпочтение? Ядам или лекарствам? — Ну, как вы знаете, мутсэра, все есть яд и все — лекарство, поэтому и то, и другое в равной степени. Бернис с интересом покрутила скляночку в бледных пальцах. — Сделано качественно. — Помолчав с минуту, она вдруг совершенно не по-крусибльски подмигнула данмерке, склонившись к ней и перейдя на полушепот: — Должно быть, от заказчиков отбоя нет, мм? — Действительно, в последнее время снадобья повышения интеллекта приобретают все большую ценность, — согласилась Амарил. — Что до ядов… — Вообще-то, я про другое, — подмигнула бретонка во второй раз. — Ну, знаешь, все эти приворотные зелья, любовные напитки… Данмерка не была готова к такому повороту. — Какой смысл спрашивать об этом, мутсэра? — Она с подозрением уставилась на женщину. — А такой, — сказала Больная Бернис, томно вздохнув, — что старой деве вроде меня живется очень одиноко. А у нас, в Крусибле, с молодежью всегда было туго. Быть может, если ты продашь мне один из своих эликсиров, я, наконец, встречу свою вторую половинку? — А что, я похожа на того, кто собирается тратить отведенные ему столетия на подобные вещи? — усмехнулась Амарил, вздернув подбородок. — О любвеобильной природе темных эльфов, знаешь ли, неспроста легенды ходят. Поэтому мне сразу показалось, что у зельевара твоего уровня тем более что-нибудь эдакое в карманах хранится. Ну корень мандрагоры-то уж наверняка с собой носишь, куда же вам, данмерам, без него, если речь идет о других расах... Хотя, конечно, глядя на твою мордашку, могу с уверенностью сказать, что ты и без этого... Амарил раздраженно схватила одну из своих пробирок, делая вид, что проверяет ее содержимое. — Вы меня с кем-то путаете, мутсэра. Первое: ничем таким я не занимаюсь. Второе: заказчиков, заинтересованных в подобном, не имею. — И никто даже не просил тебя сварить пивка? — не унималась хозяйка. — Или, к примеру, изготовить раствор для полировки копья или булавы? «Ох уж эти бретоны...» — Так, все, давайте ближе к делу, пожалуйста. Помнится, мы о сделке говорили. Что думаете о зелье ночного зрения шестидневной давности? — Она протянула владелице таверны фиолетовый пузырек. — Если хотите, я могу отдать его за четверть цены. — Извини за любопытство, — Бернис подняла руки в примиряющем жесте. — Просто интересно стало. А хорошее зелье я готова принять и за три четверти. Не веря своему счастью, Амарил довольно скоро избавилась от доброй половины снадобий и почувствовала, как изменился весовой баланс между набедренной сумкой и кошельком. Напоследок Больная Бернис с миной страдания на лице попросила девушку найти для нее одно редкое лекарство, предотвращающее коварную болезнь, которая, как уверяла бретонка, денно и нощно снедает ее. — Если верить слухам, оно называется Акванострум. В пещере Ежевичный Куст должно быть много запасов Акванострума. Она вот здесь, к юго-западу от Нью-Шеота. Моя бедная девочка… — Бернис скорчила виноватую улыбку. — По правде говоря, я и врагу не пожелала бы лезть туда… Но ты смотри, сама не испусти дух где-нибудь по дороге, хорошо? А уж я придумаю, как отплатить тебе за твою помощь. Амарил кивнула, сама еще толком не понимая, на что соглашается. Впрочем, если, не теряя времени, обзавестись оружием и выдвигаться на поиски, то она, может быть, еще и успеет до заката раздобыть этот самый Акванострум. И — прямиком к Шеогорату!

***

В свете дня непристойности Крусибла еще настойчивее рвались на поверхность. Запах отходов до того бил по обонянию, что Амарил начала всерьез опасаться за свое здоровье. Яркие звезды, казалось, доставали из-под земли и выпячивали наружу все, что способствовало упадку города, — от канализационных луж на дорогах до разнообразных городских сумасшедших. Людской гомон здесь стоял не такой оживленный, как в каком-нибудь Корроле, и от него веяло чем-то болезненным. Такова была эта часть знаменитой столицы царства Безумия. В Крусибле располагалась только одна большая улица; она простиралась от одной его окраины до другой. Все дома смотрели в ее сторону, отвернувшись от окружавших город мрачных высоких стен. Узенькие проходы между постройками вели к сточным канавам позади домов. Одну из них даже пересекал небольшой мост, но Амарил не видела в нем никакого смысла — Крусибл сам по себе уже напоминал большую свалку, и не испачкаться тут было просто невозможно. Очень скоро выяснилось, что события в гостинице — это еще цветочки. Куда больше страху навела чья-то костлявая рука, вцепившаяся в запястье Амарил, которая медленно, чтобы не поскользнуться, передвигалась по лестнице и чуть не свалилась прямо в придорожную канаву. — Ску-у-ума-а-а… — протянула хриплым голосом горбатая женщина, чье обличье выдавало в ней заядлую наркоманку. Кожа на ее лице обвисла, глаза были мутными. Вдобавок, от нее сильно разило какой-то дрянью. — Чего? — Ску-у-ума-а-а, — повторила она и потрясла Амарил за руку. — Дай мне скуму, пить хочется. — Глаза у имперки едва не вылезали из орбит, когда она с вожделением произносила название одуряющего напитка. — Скуму дай мне! — Да нет у меня никакой скумы! — рассердилась девушка. — Нашли к кому приставать! Наркоманка пропустила все обвинения мимо ушей. — Ну деточка, ну дай хоть немножко! Есть, есть у тебя скума! Да она тут у каждого есть! Еще никто не отказывал Калдане Монриус. Старая добрая скума! Ну-ка давай делись. С этими словами она потянулась к наплечному мешку Амарил. Та отпихнула ее. — Руки прочь! И не стыдно скулить о наркоте на весь город? Чего вы цепляетесь к людям со своей дурацкой скумой? — Ах ты мерзавка, — процедила та, продолжая тянуться к заветному рюкзаку. — Зачем обманываешь старую женщину? Знаю же, что прячешь скуму. Делись, кому говорю! — Да отцепитесь вы от меня, в конце концов! — рявкнула Амарил. Но имперка вонзила-таки свои когти в ее мешок и принялась тянуть его на себя. — И где носит этих патрульных? — ругалась данмерка, борясь с настырной горожанкой. — Тут грабеж средь бела дня, а им и дела нет! Повторно отпихнув имперку, она закинула мешок на плечи и показала ей кукиш; та в ответ состроила оскорбленную мину. — Ах так? Ну тогда желаю тебе напороться на собственный клинок, жадина. С этими словами Калдана Монриус развернулась и болезненной походкой удалилась прочь. Амарил облегченно вздохнула и вытерла пот со лба. Сквозь городской шум до нее донеслось нытье наркоманки видимо, уже отыскавшей новую жертву. Сама данмерка тем временем успела стать объектом изучения двух босмеров престранного вида и престранных речей — ничего из их комментариев она оказалась не в состоянии расшифровать. До ее ушей доносилось нечто вроде «Дурындолина! Дурындолина!», но что это такое, Амарил так и не выяснила, впрочем, может, для своего же блага. Более-менее понятными оказались лишь два слова — Болвинг и Глуролрос, — скорее всего, обозначавшие имена двух чудиков. Избавиться от приставучих горожан девушке помог здоровенный орк в пышном одеянии. За ним вышагивали грозного вида собаки, благодаря которым два босмера поспешно ретировались прочь. Самому же орку от Амарил внезапно понадобилось, чтобы она сходила к женщине по имени Уна Армина и попросила у нее большую коробку особого собачьего корма. Девушке ничего не оставалось, кроме как помочь неожиданному спасителю. — Кого я вижу! — На пороге здания под названием «Кунсткамера» показалась немолодая женщина. Одета она была так, словно каждую секунду ждала прихода званых гостей. — Уна Армина, к твоим услугам. Заходи-заходи, деточка. Ты прямо как новая диковинка в моей коллекции! Из шелка коса, фигуркой лоза, лицом ягодка! Хочу себе забрать! Могу ли? На это странное приветствие Амарил ничего не ответила. — Молчание — знак согласия, так ведь? — прошелестела имперка, хватая данмерку за руку и втягивая в дом. — Ну давай, входи скорее. Внутри оказался настоящий музей редких штучек. Большинство из них имели такую причудливую форму, что Амарил не могла даже вообразить себе артефакта, который имел бы хоть отдаленное с ними сходство. Повсюду были стеклянные витрины, мрамор, ковры, гобелены, шик, блеск, красота — словом, жилище Уны Армины произвело на данмерку огромное впечатление. — Ищешь корм для ушнаровских собачек? — не дав Амарил ответить, спросила женщина. Оказалась она не из усидчивых — то подойдет к одной из витрин, то сдует неведомую пылинку с полки, то передвинет какую-нибудь безделушку влево-вправо на миллиметр-другой. — Тю-тю-тю… Ля-ля-ля… — напевала она, отыскивая нужную коробку. — Где же корм, где же корм… Хо-хо-хо, а вот и он, положите на комод… Ой, что это я несу?.. Держи, диковинка, это то, что нужно. Ушнаровским собачкам понравится. — Ушнаровским? — Ушнар гро-Шадборгоб — мой постоянный клиент, — объяснила Уна Армина. — Он часто заказывает у меня собачий корм, потому что я знаю, как его изготавливать, а он — нет. Все дело в одной вещице... Любознательная Амарил попросила имперку рассказать ей о музее, на что та с готовностью согласилась. Большинство «диковин», как она их называла, принадлежали раньше великим колдунам, воинам или существам, в поклонение которым жители района с давних пор устраивали жуткие и загадочные ритуалы. Были тут вещи, подобранные непосредственно с поля боя, были и артефакты, найденные в темных гробницах или сундуках, запертых на десятки замков… Почти все они, по уверениям Уны Армины, обладали какими-либо волшебными свойствами. Правда, имперка часто сбивалась по ходу экскурсии — у нее была очень плохая память, — однако Амарил слушала все, что она рассказывала, с неподдельным интересом. Возвращалась она к Ушнару в приподнятом настроении. Уна Армина — человек, конечно, со странностями, но весьма приятный. И как только не стыдно было Больной Бернис сравнивать таких, как она, с мусором или еще чем похлеще? Уж кто-кто, а она точно не походила на маньяка. Ушнар невероятно обрадовался, когда Амарил, пыхтя и корчась, притащила ему два огромных мешка с собачьим кормом. Он долго рассыпался в благодарностях, даже сводил ее к себе в гости и показал ей своих милейших питомцев — Кусаку, Живодера, Подлюгу и Хмыря. — Не бойся, не укусят, — заверил он ее, предлагая погладить зверей. — Кусака и Живодер — в особенности, они тут самые смирные и ласковые. А если и цапнут, значит, Шеогорат простил тебе какую-то провинность. — Звучит обнадеживающе, — скорчила улыбку Амарил, осторожно дотрагиваясь до колючей, похожей на щетину небритого воина, собачьей шерсти. Полдня она провела на улице, отчаянно пытаясь найти что-нибудь похожее на оружейную мастерскую или хотя бы кузницу. Запах городской канализации не то, чтобы приелся, но бил в ноздри уже не так сильно, чем раздосадовал девушку (не хватало еще привыкнуть!). Попытки заговорить с горожанами заканчивались чем-то неубедительным, а обращаться за помощью к страже она не решалась. Наконец, над ней сжалилась одна из патрульных и объяснила, как пройти к зданию под названием «Оружие Резчицы». — Так я три раза проходила мимо и даже не заметила? — охнула данмерка, переминаясь с ноги на ногу возле дверей, соседних со входом в Кунсткамеру Уны Армины. Ее носу показалось, что он вернулся в дом Джейрида Ледяные-Нервы: в мастерской кровью воняло ничуть не хуже, чем в пасвальском обиталище норда-головореза. Кровища здесь покрывала едва ли не треть поверхностей. А может, на самом деле это было одно из убежищ Релмины Вереним, еще не успевшей выветриться у данмерки из памяти? «Какого скампа тут происходит?» — единственный вопрос, который вертелся у Амарил на языке. Вскоре к ней вернулось осознание того, что Релмина осталась позади, а Джейрид бродит где-то между Манией и Деменцией и отыскивает своих друзей, но она не могла отделаться от ощущения, что забрела совсем не по тому адресу. Хотя заляпанный кровью оружейный антураж говорил об обратном. — Есть кто живой? — осторожно позвала Амарил. — Ау? — Меня ищешь? — прозвучал где-то совсем рядом бархатный голос. Девушка обернулась и увидела два огромных янтарных глаза, с любопытством уставившихся на нее. Их обладательницей оказалась темноволосая лесная эльфийка средних лет. На ней красовался траурно-черный кузнечный фартук, а сама она была бледная, как поганка, хотя и явно не из хрупких, может, потому что держала увесистый молот в одной руке и внушительных размеров ящик с каким-то металлом — в другой. Стало быть, Резчица — это про нее. — Здрасьте, — кивнула Амарил. — Кажется, именно вы мне и нужны. — Чрезмерно рада это слышать, — дружелюбно оскалила зубы Резчица. С грохотом поставив на деревянный табурет ящик и бесцеремонно отшвырнув молот, она принялась вытаскивать из небольшой плавильни странного вида слитки. — Ты не бойся, говори. Прихоти моих клиентов словно мед для моих ушей. Их выбор заставляет меня чувствовать гордость за свое мастерство. Для пущей важности она обвела рукой помещение, и тут только Амарил заметила, каким невероятным арсеналом на самом деле располагает магазин. И великолепнее всего — два манекена в стенных отверстиях, одетые в роскошный комплект из какого-то неведомого материала, свинцового по цвету, но на звездах отливающего чем-то сродни черному золоту. Поставили их так, что на броню можно было любоваться и с лица, и со спины. Вдобавок ко всему, к чудесным доспехам прилагалось и ничуть не уступающее им по красоте и внушительности оружие, сделанное из такого же материала, — мечи, короткие и длинные, клейморы, топоры, булавы, кинжалы, луки со стрелами… Оглядев хорошенько комнату, Амарил, конечно же, направилась именно туда. — И цена подходящая, — бросила Резчица ей вдогонку, остужая раскаленный слиток. — Если возьмешь весь набор, сделаю скидку в двадцать процентов. «Конечно, я возьму его!» — чуть было не выпалила Амарил, но вовремя сдержалась, взглянув на цены. Подходящая? Хм, да этот комплект стоит дороже, чем все, что она когда-либо покупала, вместе взятое. Но ведь и меньшего он не заслуживает. Если, конечно, не учитывать тот факт, что создала его женщина, в магазине которой кровь покрывает даже товарную продукцию. И все же, хотя бы оружие… Превосходная клеймора, чью рукоятку украшала тонкая замысловатая резьба, так и звала данмерку сквозь витринное стекло: «Купи меня, пожалуйста, ну купи!» — и, увидев, что по стоимости она укладывается в рамки ее возможностей, Амарил решительно сказала: — Знаете, кажется, я определилась. Можно мне вон ту клеймору? И какова же была ее досада, когда Резчица промолвила: — Ах, прости меня пожалуйста, я совсем забыла предупредить. Эти экземпляры не продаются, они здесь для демонстрации. Если хочешь заполучить такие же, тебе следует прежде раздобыть достаточно руды безумия, чтобы я смогла их изготовить. — Какой-какой руды? — не поняла Амарил. — Руда безумия, — повторила босмерка. — Это материал, из которого я создаю свою броню и оружие. Ты мне — руду, я тебе — товар. Все просто! — Она широко улыбнулась. — Умелые воины вроде меня добывали ее из опасных корневых пещер Деменции, где она запечатана в жилы. Или, может, тебе встречались граммиты, таскающие ее за пазухой? А ведь точно! Амарил сразу воспряла духом: именно такую руду ей довелось снять с граммитова трупа в Пасвале. Вот удача! Она полезла в рюкзак и извлекла оттуда тяжелый серо-бурый кусок. Но Резчица обескуражила ее дважды: — Одного куска маловато. Весь шлак, а его в руде порой достаточно много, я всегда отсеиваю, так что доля металла получается ничтожно малой. Если ты хочешь длинный меч или клеймору, с тебя причитается три или четыре куска руды безумия соответственно. Амарил обреченно вздохнула. Если сейчас отправляться искать эту руду, то к Шеогорату она точно в ближайшее время не попадет. А как же хочется хороший меч, прямо до смерти хочется! Все прочие товары, которые предложила Резчица, были ей без надобности. Если уж на что и тратить еле собранные средства — то непременно на что-то стоящее. Попрощавшись с босмеркой и так ничего и не купив, Амарил понуро побрела в сторону городских ворот, предусмотрительно зажав пальцами нос. Послеобеденные звезды тускло светили ей сквозь туман, так некстати изволивший спуститься на Крусибл. Задумавшись о чем-то своем и смотря исключительно себе под ноги, Амарил случайно врезалась в прохожего, который не нашел ничего лучше, как обматерить ее с головы до ног и уйти восвояси. — Сначала сходите туда сами, а потом уже другим предлагайте, мутсэра, — фыркнула она ему в спину. Бесцельно шататься по Крусиблу не входило в ее планы, и данмерка отчаянно пыталась решить, что сделать в первую очередь: стащить меч у какого-нибудь зажравшегося господина (если такие тут имеются) и отправляться за Акванострумом или же искать аудиенции Безумного Принца. Не замечая, как мысли эти вновь уносят ее куда-то прочь от реальности, она опять налетела на кого-то. В этот раз — на темного стража, патрулирующую город. — Извините, пожалуйста, — пробурчала девушка. — Будь внимательнее, смертное дитя, — промолвила та, сверкнув ярко-зеленым глазом. — Кстати, меня просили поставить тебя в известность, что Лорду Шеогорату нездоровится и что увидеть ты его сможешь не раньше, чем через три дня. — Что? — охнула Амарил. — Три дня? Да вы издеваетесь, что ли? — Сложно назвать издевательством недуг нашего господина, смертное дитя. Будь почтительнее. — Да уж, буду. — Данмерка опустила голову, стараясь не показывать охватившей ее злости. — Кто передал вам, что он болен? — Лорд Шеогорат самолично. — Вот как… — Терпение — ключ к великим свершениям, — изрекла женщина и удалилась по своим делам, оставив данмерку на растерзание собственным мыслям. Амарил поздно сообразила, что, согласно множеству услышанных ею легенд и преданий, Даэдрические Принцы не склонны к заболеваниям. Но раз уж сам Шеогорат просил передать… Данмерка тяжко вздохнула и поглядела на лестницу, что вела к воротам Дворцового района. Неужто она еще более недоступна для нее, чем ярко-звездное небо для жителей Деменции? Нет, невозможно. А чего она, с другой стороны, злится? Возомнила себе невесть что, а сама тут никто. Ну заболел и заболел. Всякое бывает. Так думала Амарил, старательно убеждая себя в справедливости своих мыслей. Впрочем, у нее уже есть поручение, и от его исполнения зависит жизнь человека… Тогда почему бы пока не забыть о Шеогорате и не отправиться за драгоценным лекарством? Убив с полчаса на поиски тех самых зажравшихся богачей, у которых можно было бы стащить меч, и так никого и не найдя, Амарил махнула на все рукой и, демонстративно поправив ремень, на котором держались лук и колчан, направилась к таверне, чтобы собраться в дорогу. — Лук или кинжал? Лук или кинжал? — размышляла девушка, вернувшись в гостиницу Больной Бернис и переодеваясь в высохшую мантию. — Лук или кинжал? — Что это ты там бормочешь? — раздался знакомый голос прямо над ухом. — Айрис! — крикнула Амарил от неожиданности. — Ты здесь откуда? — Решила тебя проведать, вот и все, — пожала плечами девчонка, ковыляя в сторону обитого темным бархатом кресла. — Я присяду? — Да, конечно. — Так что ты там бормочешь? — Да вот думаю, что больше пригодится в походе. — Ясненько. — Айрис поерзала в кресле. И прибавила извиняющимся тоном: — Дверь в твою комнату была открыта, и я просто решила положить брошь на твою тумбочку. — Брошь? — А ты, видимо, уже забыла, — грустно улыбнулась нордка. — Я подарила ее тебе сегодня утром, но, кажется, она осталась на барной стойке. Я все понимаю. Ты наверняка сильно спешила и тебе было не до развлечений. — И правда… — Амарил почувствовала укол совести. — Извини. Но она и впрямь очень хорошая. Я только понять не могу, чем вызвала твою симпатию. — Мне нравятся люди вроде тебя, — просто сказала собеседница. — Да и, кроме того, я у тебя в долгу. Ведь мой брат мог натворить что-нибудь, а ты по счастливой случайности оказалась рядом и согласилась помочь. — Полно тебе, Айрис. Не такая уж это была огромная помощь. — Словом, — заключила девушка, — я просто хотела еще раз выразить свою признательность… Ты куда-то собираешься, Амарил? — Больная Бернис попросила меня раздобыть кое-что для нее. — О, кажется, я знаю! Если ты про Акванострум… — Да, точно, — улыбнулась данмерка, затягивая пояс на мантии. — Она сказала, что это единственное лекарство, которое поможет ей справиться с болезнью. Айрис вдруг расхохоталась, запрокинув голову назад. Амарил непонимающе уставилась на нее. — По-моему, я не произнесла ничего смешного. Переведя дух, девушка встала с кресла. — Да нет, просто я представила себе эту сцену. Впрочем… Ежевичный Куст — действительно опасное место, хотя так можно сказать про все, из чего состоит Деменция. О, и советую освободить рюкзак — наши пещеры полным-полны богатств, которые никого не оставят равнодушными. Пойдем, я провожу тебя до выхода. Оказавшись за воротами, Амарил первым делом вдохнула полной грудью: стоило ей миновать стены города, как тошнотворный запах отходов исчез сам собой. Теперь она могла как следует рассмотреть окрестности южной половины Нью-Шеота и, как тогда, на озерах, ее вновь посетило странное чувство безмятежности и умиротворения. Она подошла к водопаду и восхищенно ахнула: его струи неслись быстрым потоком и далеко-далеко где-то там внизу разбивались о скалистую поверхность. Амарил была не из тех, кто боялся высоты, но даже у нее при виде таких крутых обрывов и бешеного течения перехватило дыхание. Из-за затянутого облаками неба вода казалась серой и мутной, но никогда прежде Амарил не видела такого оживленного потока. И, похоже, ее жизни, сейчас окрашенной в цвета Деменции, не раз встретятся на пути такие же обрывы, готовые унести ее прочь из этого призрачного мира.