***
На третий день Амарил вышла на развилку: здесь, у огромного озера, от Нижней дороги начиналась Южная, приглашая свернуть на юг. Однако девушка не спешила усложнять свой и без того долгий путь в столицу. Пройдя еще немного, Амарил остановилась. Как бы непривлекательна ни была Деменция, данмерка не смогла сдержать восхищенного вздоха. Нижняя дорога привела ее в озерный край необыкновенной красоты. Здешние места напоминали окрестности графства Лейавин, и Амарил подумала, как хорошо бы жилось здесь аргонианам. Озера были огромных размеров, и дневные звезды яркими искрами отражались в их зеркальной поверхности. По берегам росли густые заросли ив и ольхи, в которых стрекотали кузнечики, ворчали жабки и порхали крошечные насекомые. Водоемы отделялись друг от друга то небольшой грядой мягкой земли, то особо крупным корнем гнилого дерева, то мелкими песчано-глинистыми косами. Помимо озер, были здесь настоящие болота и темные омуты. Она посмотрела на север: даже отсюда можно было наблюдать гигантский по длине и по высоте хребет какой-то далекой возвышенности или, может, даже горы. Он изгибался дугой, словно обнимая огромными руками-грядами гладкую низменность. Наверное, за ним и скрывается Мания, до которой Амарил тоже когда-нибудь обязательно доберется. Слева от дороги, там же, вдалеке, виднелись очертания здоровенного холма, справа — размытый силуэт какой-то башни. Словом, зрелище настолько захватывало дух, что сейчас все страхи и думы об опасностях отошли на второй план. Усталость все больше давала о себе знать, ведь девушка не спала практически четверо суток. Она уселась на берегу рядом с дорогой и сняла сапоги. Затекшие ноги, освободившись от портянок и коснувшись воды, наконец-то ощутили долгожданную прохладу. Амарил вытащила из мешка хлеб и яблоки и в считанные секунды уплела их. Достала первые собранные в Деменции ингредиенты и справочник, подаренный Дредвен, и принялась изучать свои находки. — «Для пополнения запасов магии... бла-бла-бла... ихор элитры может быть смешан новичком с усыхающей луной», — прочитала она. — Хм-м... Усыхающая луна? Не те ли это светящиеся чудо-грибы, что я насобирала за прошедшие пару дней? Да и в Пасвале был один. А вот и он, тот самый, первый среди них. Она подняла на свет красивый неоново-голубой гриб и рассмотрела его со всех сторон. — Так... В примечаниях говорится, что усыхающая луна обладает только положительными свойствами. Интересно, какими? Ах, вот они. «Восстановление магии, щит, исцеление болезней, отражение заклинания. Можно есть сырыми». Вот это да! Эх, видела бы меня сейчас Фалану Хлаалу... Отгоняя прочь ностальгические думы о друзьях, Амарил решила попробовать усыхающую луну на вкус. Эти чудесные голубые грибочки издавали весьма приятный запах. Данмерка откусила кусочек и даже прикрыла глаза от удовольствия. Таких вкусных грибов она еще не едала. Поскольку она была здорова и полна магической энергии, то не почувствовала ничего необычного, зато тело ее осветилось едва заметным белым сиянием, словно бы она сотворила заклинание щита. Это сработал защитный эффект усыхающей луны. К счастью, девушке удалось собрать с десяток таких лун. — Интересно, а что такое «ихор элитры»? — задумчиво пробормотала она, перечитывая абзац справочника. — Вот и сноска: «Ихор элитры — желеобразное вещество ядовито-зеленого цвета, добываемое из брюха элитры. Встречается как в Мании, так и в Деменции. Обладает свойствами: восстановление магии, обуза, хамелеон, безмолвие. Употреблять только в зельях». Что ж, еще бы узнать у кого-нибудь, кто такие элитры. Надеюсь только, что не столкнусь с ними до того, как это случится... Веки у нее начали слипаться, и в конце концов девушка позволила себе немного подремать, удобно устроившись на траве под ивой и положив рюкзак под голову.***
Ты ищешь жизни средь низин безлюдных, Ты, незнакомец, странник на земле чужой? Запамятуй. Не отыскать приюта. Здесь тем нет места, кто родился под луной. Но… погоди! Врата тобой открыты, Предел Безумию сумел ты отыскать. Друзья, родные — те уже забыты? Иль будешь ты забвенью противостоять? Зачем пришел ты в царство Безвременья? Кто звал тебя, куда ты держишь путь? Дерзнешь ли не поддаться искушенью В свои же грезы-страхи сердце окунуть?
***
Легкое дуновение ветерка оставило на ее щеке крошечный белый лепесток. Улыбнувшись сквозь сон, девушка дотронулась до него пальчиками. Он был мягким и нежным, как пушинка, и источал едва уловимый запах ландыша. Так пахла ее подушка, на которой она спала, еще живя у тети Нэл в Чейдинхоле. Скоро тетя поднимется наверх, чтобы разбудить ее. Девочка не хотела просыпаться — день выдался слишком тяжелым, чтобы так рано открывать глаза... Она уткнулась лицом в лепесток, точно в свою подушку, и втянула носом воздух. Лепесток попал в ноздрю. Амарил громко чихнула и проснулась. Прошло еще два дня. В голове бродили обрывки песни из сна. Минуя каскады озер, Амарил думала о том, что говорил ей неведомый певец, одновременно рисовавший сцены из ее детства. Действительно ли ей нигде нет места? Да, в доме тетушки Нэл его не было. Но у нее есть друзья — она обрела их и в Сиродиле, и даже за пределами Нирна. Деменция — довольно противоречивая, сбивающая с толку то своей пугающей тишиной, то кричащими запахами, то уродливыми тенями, то искристыми озерами. Но, несмотря на это, даже здесь можно отыскать жизнь. Подбадривая себя таким образом, Амарил шла, шла, шла по дороге, время от времени сверяясь с картой и чувствуя облегчение от того, что не сбилась с пути. Вот она добралась до Затопленного лагеря. Это было унылое местечко — платформа почти полностью ушла под воду, наверное, из-за частых паводков, спальные мешки и деревянные ящики хаотично валялись на берегу, слабый ветерок трепал остатки давным-давно потухшего костра. Не в силах сдержать любопытство, Амарил направилась к ящикам. В них не оказалось ничего интересного, зато, перетряхнув хорошенько спальные мешки, данмерка обнаружила в их складках немного золота. — Вот это повезло! — Она дружески похлопала рукой по набедренной сумочке, где во внутреннем кармане позвякивали монетки. — Если что, я не воровала. Эй, кто там? Голубое небо затянулось тучами. Сидя у берега, Амарил ясно различила мелкую рябь на поверхности озера. Вода заволновалась сильнее, и спустя секунду девушка вскрикнула от боли. Когтистая перепончатая лапа схватила ее за ногу. Данмерка попыталась вырваться, но не тут-то было. Земноводное, отдаленно напоминающее аргонианина, только гораздо огромнее и не в пример свирепее, со звуком, похожим на хрюканье, тянуло ее в воду. Зарычав, Амарил изо всех сил рванула ногой и таки освободила ее из лап чудовища, оставив знатную половину подола своей мантии ему в личное пользование. Граммитов кинжал был уже наготове. Вторая попытка вонзить когти в тело девушки не сработала: хорошенько двинув ногой монстру по морде, Амарил отпрыгнула назад и метнула кинжал ему прямо в грудь. Вытаскивая из тела мертвого врага клинок, данмерка отметила про себя, что кинжалы, которыми она раньше почему-то пренебрегала в бою, могут быть удивительно полезными. А еще ими легче срезать вот эти чудные плавники, вид которых заявлял, что они ничем не хуже других ингредиентов для различных зелий. Остаток дороги среди озер она только и делала, что отбивалась от подобных тварей, уже и не замечая, как день сменяется ночью. Казалось, они знали, куда она направляется, и не хотели пропускать ее. ...Рухнув на колени, девушка еле дышала. Ей стало очень плохо. Конечно: за последний час на ее счету уже несколько десятков убитых монстров, а если прибавить к этому не такой уж и давний бой со Стражем Врат, да еще почти семь дней пути... Мантия порвалась в нескольких местах, руки и лицо заляпаны чем-то зеленым, наверное, кровью этих существ. Тугой узел на голове, в который она еще вчера стянула свои волосы, съехал вбок и растрепался. Желудок сводило от количества выпитых зелий здоровья и запаса сил, так как крупные и сильные враги здорово измотали ее. Магическая энергия была почти на нуле, но при мысли о необходимости выпить еще и зелье регенерации магии данмерку замутило лишь сильнее. В конце концов, ее стошнило в ближайший омут. Но она старалась крепиться и не упасть в обморок прямо на дороге. «Хотя Деменция только рада принять в свои цепкие объятия еще одно выбившиеся из сил существо и затянуть его в свою трясину, — думала Амарил, стиснув зубы, — я не позволю ей сделать это со мной». Миновав небольшую реку, за которой виднелась старая крепость, она расправилась с последней парой поджидавших ее злобных амфибий. Зарядил дождь. Здесь, недалеко от места битвы, был невысокий холм, а на его вершине стояло одинокое дерево с низко склонившимися ветвями и густой кроной. Там ей точно никто не должен помешать. Почти ползком добравшись до него и спрятавшись среди листвы, Амарил наконец-то разрешила своему сознанию временно отключиться.***
Очнулась она спустя несколько часов. Дождь прекратился, и сквозь темную листву девушка различила яркие звезды на полуночно-синем небе — значит, вечер уже закончился... Силы мало-помалу возвращались к ней, и она даже позволила себе улыбнуться. Однако хорошее настроение было испорчено, когда она увидела полуразрушенный каменный забор со сломанной калиткой и покосившейся металлической табличкой с надписью «Осторожно, кладбище Нью-Шеота». Даже тот факт, что она наконец-то добралась до вожделенного города, сейчас не мог скрасить охватившего ее разочарования. За забором виднелись взаправдашние могильные плиты. Осознание, что она спала возле пристанища мертвых, едва не убило последние крохи ее радости. — Добро пожаловать в Нью-Шеот, — мрачно пробормотала данмерка. Она не ожидала, что ее знакомство со столицей Дрожащих островов начнется с самой неприятной части любого города в любом из существующих миров. Неужели Деменция создана для того, чтобы заглушать любое, даже мимолетное светлое чувство в людях, проделывающих такой трудный путь и заслуживающих хоть немного радости после всего, что они пережили? Неужели она создана для того, чтобы показать им: неважно, в мире смертных ты живешь или в мире Безумия и Безвременья, твоя дорога все равно ведет... туда? — Ну уж нет. — Амарил сжала руки в кулаки, не позволяя внезапно нахлынувшей тоске поглотить ее. Смутные образы родителей, какими она помнила их в детстве, на краткий миг воскресли перед ней. — Она ведет не туда. Наскоро вытерев непрошенную слезу грязным рукавом, данмерка отвернулась от могил и посмотрела на небо. Одна из звезд подмигнула девушке — или, может, ей так показалось.— Храни меня, веры и правды звезда, Лучом золотым ты мой путь освети...
— вспомнила Амарил строки из песни, что они распевали с Джейридом Ледяные-Нервы перед битвой со Стражем Врат. Да и это, кажется, было так давно... Карта сообщала, что девушка почти достигла Крусибла, южной половины столичного города. Дорогу со всех сторон обрамляли красивые водоемы, казавшиеся кладезями ночных светил. Древесные грибы росли на их противоположных берегах, конкурируя со здоровенными корнями за более выгодное местоположение. Светляки порхали над водой и в зарослях травы; завидев Амарил, они начали виться вокруг нее, точно радовались ее прибытию. Дорога теперь шла вверх, а не вниз, при этом петляя сильнее обычного, и вскоре данмерка различила гигантские стены из дикого серого камня, скрывавшие таинственный город от глаз. — Пришла. — Вздох, полный облегчения, вырвался из груди. Только вот кое-кто был отнюдь не рад ее появлению. Уже знакомая на лицо здоровенная амфибия, вылезая из глубин водоема, злобно зарычала и приготовилась к атаке, разом заставив Амарил забыть о кладбищах и могилах. Кажется, отдохнуть ей здесь не дадут ни минуты. Пальцы сами собой сформировали шар холода в руке, в то время как Амарил бежала вверх по дороге, спасаясь от чудища. Спустя мгновение заклинание поразило его в голову... но не обездвижило. Амарил уже чуть не падала от усталости; монстр нагонял ее, и данмерка в который раз за сегодня вытащила из-за пояса кинжал. Неожиданно раздался звучный крик, эхом прокатившийся по поляне: — Беги, смертная! Даже в свете ярких звезд было непонятно, кто это произнес. Амарил смогла разглядеть лишь черный силуэт, стремительно несущийся навстречу монстру. Существо было высокого роста, наверное, даже выше альтмеров, крепкого сложения, но темное, как окружавший городские стены мрак, из-за чего не представлялось возможным понять, кем оно является. — Прочь! — пробасило существо, обращаясь к противнику, и по тембру Амарил поняла, что это женщина. Помогая неожиданной защитнице, данмерка принялась обстреливать монстра заклинаниями, но очень скоро до нее дошло, что она стреляет по воздуху, — так быстро расправилась с ним незнакомка. Дробящий звон говорил, что она сражается при помощи булавы. Покончив с чудовищем, женщина направилась, как и Амарил, вверх по дороге, в сторону городских стен. Увидев ее вблизи, девушка поразилась еще больше: женщина была облачена в очень странного вида одеяние. Меньше всего на свете оно походило на броню — скорее, на нижнее белье, только сделанное из черного металла и скрепленное кожаными ремнями и серебряными заклепками. На голове у воительницы был такой же черный шлем с ребристыми гранями. Передняя часть его напоминала огромную морскую раковину, задняя — взъерошенное птичье оперение. Женщина дошла до городских ворот и остановилась, повесив булаву на бедро и глядя в сторону гигантского водопада по левую сторону от входа. В руке у нее сам собой появился факел, и Амарил смогла рассмотреть ее как следует. Таких необыкновенных существ девушка никогда прежде не встречала. Кожа у незнакомки была темно-синяя, как ночь, и едва заметно сияла. Но больше всего Амарил поразили ее глаза — большие и хищные, словно у ястреба, они светились, как два ярко-зеленых огонька. Испытывая некоторую робость, данмерка приблизилась к чудесной спасительнице и от всей души поблагодарила ее за помощь. — Не стоит благодарности, — был краткий ответ. — Это наша работа. Амарил как обухом по голове ударили. Не стоит благодарности? Как-то недружелюбно. С другой стороны, глупо ожидать чего-то другого, когда ты субъект незнакомый и пока что ничего из себя не представляющий. — Вы не знаете, что за существо напало на меня? — спросила она. — Скейлон. Бесчисленные водоемы Деменции кишмя кишат ими, и вам стоит проявлять осторожность. Да и в Крусибле тоже. В голосе женщины звучало своеобразное эхо, как будто вместе с ней говорили сразу несколько голосов одновременно. — Так значит... — Амарил огляделась вокруг, задержав взгляд на сказочно прекрасном водопаде. Ух, какой же он высокий! — Так, значит, это действительно Нью-Шеот? Крусибл? — Именно. По делу или из праздного любопытства? — Первое... то есть, по делу. Мне нужно увидеть вашего Лорда, Шеогората. Тяжелые деревянные ворота со скрипом отворились, приглашая войти в город. Переступив порог, девушка инстинктивно поморщилась и зажала нос, ибо в него стукнуло чудовищным запахом вскрытой канализации. Первой ее глазам предстала статуя Шеогората, сидящего на троне. Самое смешное заключалось в том, что статуя эта была помещена в канаву из жидкой грязи, болотных стручков, затвердевшей гнили и волдырных грибов, а на лице каменного Лорда красовалось такое выражение, будто он не прочь в ней утопиться. На стенах, окружавших этот небольшой «оазис», в держателях горели бледно-зеленые факелы. Позади статуи возвышались полукругом три готические арки, ну а уже за ними начинался собственно город. Крусибл, эта южная половина древней столицы, жемчужины Дрожащих островов, как говорил Хаскилл, оказался настолько непритягательным местом, что вначале Амарил подумала, не ошиблась ли адресом. Он походил на... аристократические трущобы, если так можно выразиться. Великолепные, на первый взгляд, двухэтажные каменные дома с деревянными панелями производили впечатление заброшенных вилл, особенно потому, что их стены и даже крыши поросли мхом. Фасады домов были облеплены неприятного вида и запаха субстанциями. В некоторых окнах горел свет, отбрасывая на землю мутные блики сквозь желтые оконные стекла. Вездесущие корни пробрались даже сюда: они прорезали не только уличное пространство, но и мраморные ступени многочисленных лестниц. Повсюду летали светлячки, такие же, как и в лесу, — единственное, что хоть немного скрашивало и оживляло вид. Однако самое гадкое, что только можно себе вообразить, — это ручьи из отходов, вяло текущие от одной канализационной лужи к другой. Именно от них и шел такой дурной запах. Амарил представить себе не могла, до чего следовало опуститься жителям Крусибла, чтобы жить в такой разрухе. Звенящую тишину рассекло чье-то пьяное пение, затем хриплый кашель. Поняв, что долго она тут не протянет, девушка сделала шаг и тут же поскользнулась на заляпанном грязью булыжнике. — Осторожнее. — Холодная мускулистая рука подхватила ее за локоть, не позволив удариться оземь. Амарил подняла голову и увидела склонившуюся над ней женщину, похожую на ту, что охраняла вход в Крусибл. Оружие, правда, было у нее стрелковое. В свободной руке она держала факел. Женщина почти сливалась с темным окружением, поэтому-то эльфийка не сразу заметила ее. — Спасибо большое, — сказала Амарил, поднимаясь на ноги. Стражница изучающе разглядывала гостью. Она дышала так спокойно, точно ее тело и городской мерзостный запах существовали в разных мирах. — Должно быть, тебе удалось снискать благословение нашего Лорда, иначе Неда не пропустила бы тебя, — произнесла она неспешно. — Кто ты и чего хочешь от него? — Ваш Лорд позвал меня, — ответила Амарил. Зеленые глаза сощурились. — Уверена, ты говоришь правду. Однако попасть к нашему господину ты сейчас не сможешь. — Как так? — опешила данмерка. — Он не принимает на ночь гостей, впервые посетивших Нью-Шеот. Ты, смертная, явилась сюда посреди ночи и не должна его беспокоить, даже если тебя вызывал лично он. Тебе следует подождать до утра. Эльфийка понурила голову. То, что Шеогорат, видите ли, не желает принимать гостей после долгой и трудной дороги, не особо ее обрадовало, но, с другой стороны, в Сиродиле графы тоже не спешили пускать гостей в свои замки ночью. Да и потом, путешественнице просто необходим был отдых. — В таком случае, не могли бы вы подсказать, где тут можно остановиться на ночлег? — Прямо по курсу гостиница, называется «Закусочная Больной Бернис». Доброй ночи, смертное дитя. «И почему это они называют меня смертной? — подумала Амарил. — Сами бессмертные, что ли?» — Благодарю вас. Медленно, стараясь не оскальзываться на грязном камне, девушка побрела к ближайшему дому слева, который и впрямь оказался гостиницей. Внутри было значительно свежее и пахло не так противно. Это было первое, что отметила Амарил, переступив порог здания, а уж затем обратила внимание на изящество комнаты, так сильно не соответствующее тому, что творилось снаружи. В коридоре было несколько дверей. Выбрав ту, что вела на нижний этаж, девушка оказалась в роскошной таверне. Хозяйкой заведения оказалась немолодая темноволосая женщина, бретонка, в пышном фиолетовом платье. Однако, сколь ни был прекрасен ее наряд, сама она выглядела бледной и изможденной. — Доброй ночи, мутсэра! — поприветствовала ее данмерка. — Здравствуй, дорогая. Больная Бернис, к твоим услугам. — Хозяйка сделала болезненный реверанс. — По-моему, я тебя еще не видела. Ты кажешься очень усталой («Да не то слово», — подумала Амарил). Я могу чем-нибудь помочь тебе? — Да, благодарю вас. Мне нужна постель на ночь и, пожалуй, ванна, если можно. Больная Бернис удивленно подняла брови. — Я не ослышалась? Ты сказала: «ванна»? — Что-то не так? — Нет-нет, дорогая моя. Просто редкий посетитель просит погреть ему воду для мытья. — Бернис вздохнула. — Ты же видела наш город. Добрая половина моих соседей и сами похожи на то, что выкидывают за порог своих домов. Услышав это, Амарил поежилась. Зато стало понятно, почему хозяйку не удивил неприглядный вид гостьи. — А не слишком ли грубо это по отношению к ним? — Я бы сказала, что это еще слишком мягко. Итак, постель и ванна... Тридцать септимов. Амарил порылась в сумочке и извлекла на свет блестящие монеты. — Это тебе. — Больная Бернис трясущимися руками протянула ей ключи. — Иди вверх по лестнице. В коридоре открывай первую дверь слева — там твоя комната. Ванная находится в цоколе, спустишься, когда позову. Ступай, девочка. Надеюсь, когда я приду, ты еще будешь жива. После некоторой паузы данмерка поблагодарила ее и вышла в коридор. Комната оказалась довольно просторной и очень красивой, словно принадлежала какому-нибудь знатному человеку, может, даже графу. Огромная двуспальная кровать, мраморные стены и пол, мебель искусной резьбы, высокое окно — все это было необыкновенно утонченным и совершенно разнилось бы с уличной жизнью, если бы не мрачные тона. Амарил, не привыкшая к подобной роскоши, так и вовсе замерла столбом, недоумевая, как можно ей, такой грязной и вонючей, спать на этих шелковых простынях. Наконец к ней вернулся дар речи, и она осторожно пристроила лук, стрелы и походный мешок у дальней стены. Пока она распаковывала вещи, в комнату заглянула Больная Бернис. — Ну как, нравится тебе здесь? — поинтересовалась она. — Да, недурно, мутсэра. — Рада это слышать. Вода уже согрелась, полотенце я повесила, так что можешь спускаться. Смотри, не утопись ненароком, моя дорогая. — Что-что? Амарил уже успела запамятовать, что люди, живущие в Нью-Шеоте, специализировались на несении чуши самых разных сортов. Аккуратно, стараясь не испачкать содержимое рюкзака, девушка вытащила из него сорочку и мыло и тихонько вышла из комнаты. Выстирав первым делом грязную мантию и повесив ее на горячую перекладину, Амарил наконец-то распустила волосы и полезла в ванную. Потоки грязи, текущие с девушки, растворялись и исчезали в воде, и она подумала, что, может быть, хозяйка, как и Дредвен ранее, тоже добавила туда что-нибудь чудодейственное. Она сделала глубокий вдох и погрузилась в воду с головой. Если Шеогорат не желает принять ее сейчас, она, так и быть, дождется утра. Все же в этом есть какая-то толика рациональности. К примеру, можно успеть раздобыть себе оружие и снаряжение, а заодно пообщаться с горожанами. А еще она так и не узнала, кто были те два существа-стража, что помогли ей. Главное — не скончаться раньше времени от передозировки канализационными испарениями, что поджидают ее на улице.— Не зашло солнце за горизонт, А ночь уже настигла эти земли. В ночной воде я умываюсь, Кровь очищаю, смываю смерть с рук своих, Разум очищаю, с корнями вырывая злые думы...
— напевала Амарил древнюю эшлендерскую песенку, счищая с кожи липкие пятна скейлоновой крови. Несмотря на страшную усталость, она долго не могла уснуть. Образ кладбища Нью-Шеота преследовал ее всю ночь. Лишь под утро ей, уже спящей, почудились отголоски ее собственных слов: Дорога ведет не туда.