***
Кеманкеш зашел во внутрь лазарета. Шесмишах лежала на кровати в белых одеяниях. Её лицо было бледным, слегка синим, как у мертвеца. Девушка неподвижно лежала, сложив руки на животе. Повитуха и ещё две её помощницы собирали окровавленные тряпки и инструменты. — Как она? Как ребёнок? — обеспокоено спросил Мустафа. К нему подошла немолодая женщина в темно-зеленом платье в пол и поклонилась. — Повелитель, не стоит переживать. Жизни Шесмишах Хатун и ребенка больше не угрожает опасность. Всё хорошо. — Хвала Всевышнему, — облегченно выдохнул Кеманкеш. — Почему это случилось? Всё же было хорошо. — Вы правы, Повелитель, всё было хорошо, никаких отклонений. Я каждый день прихожу к Хатун и осматриваю её, даю лекарства, они не могли навредить ей и ребенку. Но мы что-то обнаружили, что-то очень странное. Не знаю, как об этом вам сказать. — Говорит, как есть. — Повелитель, не знаю, как и за каких обстоятельств, но Шесмишах Хатун хотели отравить. — Как? Как отравить? Кто это сделал? — Это настойка с пижмы, что очень опасна. То, что Шесмишах Хатун жива и здорова, да и с ребенком всё хорошо, это настоящее чудо. — Гевхерхан, — обратился к управляющей гарема Кеманкеш, — ты лично следи за Шесмишах, чтобы с её головы и волосинка не упала. Переверяйте всё, что ей приносят, а ты, — обратился к поветухе, — каждый день должна обследовать её. Если ещё раз, что-то подобное случится, я всем отрублю головы! Шесмишах уткрыла глаза и ощутила сильную резующую боль внизу живота, поморщилась. — Шехзаде, мой Шехзаде, — словно в бреду шепчет она, — мой ребёнок, что с ним? — Все хорошо, Шесмишах, — Кеманкеш сел на краешек кровати и положил руку ей на живот, — с ребенком все хорошо. — Я так испугалась, — дрожащими губами и со слезами на глазах молвила албанка, — думала, я потеряла ребёнка. — Нет, ты не потеряла его, мой ребёнок жив и здоров. Гевхерхан Султан лично будет следить за тобой, не переживай. Я обязательно найду того, кто это с тобой сделал. За дверьми стояла Кёсем и слышала все сказано Мустафой. Его голос звучал так нежно и трепетно. Он сжимал руку Шесмишах и поцеловал её в лоб. Сердце Кёсем сжалось от боли. Слезы вновь ручьями начали истекать по щекам. Девушка резко обернулась и помчалась куда глаза глядят. — Это все она, — повысила тон Шесмишах, — это Кёсем. Это она отравила меня, Я в этом уверена. — Что за ерунда, Шесмишах, — грозно ответил Кеманкеш, сдерживая свои настоящие эмоции, ведь не хотел напрягать больную наложницу, — она не может этого сделать. Это невозможно. Я ей доверяю. Кеманкеш поднялся с места и вышел с ларазета, направился в гарем.***
Идя по коридору Кёсем услышала чей-то разговор. Девушка спряталась за стену и, прищурив уши, начала подслушивать разговор двух незнакомок. — Нарин, я боюсь, а если повелитель узнаёт, что это сделала я? — произнесла темноволосая высокая женщина. — Никто ничего не знает, — отвечает тихо ей другая, — никто и не станет вас допрашивать. — Если что, всё это дело рук Сафие Султан, — сделала акцент на последних словах высокая женщина. — Это она приказала подлить отвар с пижмы Шесмишах в щербет. — Лучше бы вы на это не соглашалась. — печально ответила Нарин. — Дай Аллах Шесмишах и ребёнок будут живы, — перерывчато выдохнула темноволосая, нервно теребя в руках шелковистый платок. — И зачем я согласилась на это. Теперь я спать не смогу. Кёсем увидела в чертах сей высокой и темноволосой женщины Айше Султан. Наложницу Шехзаде Мурада. Кёсем от удивления приоткрыла рот, её глаза заметно округлились. Девушка и не заметила, как уронила со столика кувшин с водой. Услышав грохот, Айше побежала по коридору. Кёсем удалось убежать в гарем и найти свои покои. Закрыв за собой дверь, турчанка выдохнула. Девушка осмотрела свои покои, где она после никяха будет жить. Комната была довольно большой и просторной. Стены были приятного бежевого цвета, с красного дерева мебель обрамлена золотом. Окна с видом на главный сад, двухспальная кровать, большое зеркало с золотой рамкой. Кёсем села на тахту возле камина. У двери постучали. В покои зашла Джан с молодой девушкой, лет шестнадцати. — Кёсем Хатун, как вам ваши покои? — поинтересовалась Калфа. — Красивые, — грустно улыбнулась она. — После никяха вы станете Кёсем Султан, вам понадобится служанка, вот я вам привела девушку, — показала рукой на стоявшую рядом белокурую бестию, очень милую и красивую. — Это Мелек Хатун. Она здесь ещё с раннего детства. Прошла специальное обучение в гареме, очень умная и красивая, а ещё, что самое главное — верная. Можете не беспокоиться, она вас не предаст и будет выполнять все ваши приказы. — Отлично, — кратко ответила турчанка. Мелек Хатун подошла ближе, поклонилась и поцеловала подол платья Кёсем. — Для меня это большая честь служить вам. Кёсем подняла её лицо за подбородок и смотрела в её глубокие зелёные глаза. — В этом дворце не место пугливому ягненку. Это я поняла, когда лишь переступила порог гарема. Будет нелегко. Как ты и говорила, Джан, прийдется смириться со многим и делать вид, что ты этого не замечаешь. Мне неспокойно на душе. — Кёсем Хатун, не тратьте свои силы и красоту, не стоит. Я рядом, Мелек Хатун. Мы будем вамиши глазами и ушами в гареме, так и знайте. Не стоит беспокоиться. Да, этот дворец не райский сад, но думаю вы справитесь со всеми трудностями. Кёсем усмехнулась. После всего происходящего она приняла душ, Мелек Хатун помогла ей переодеться в ночное платье приятного голубого цвета, расчесала ей волосы и принесла воды. Турчанка вышла на террасу. На дворе было уже довольно ходоно тому она накинула на себя шелковистый халат. Сложив руки на парапет, Кёсем смотрела окрестности Османской столицы. Её бескрайные просторы завораживали. Даже во мраке были видны темные воды Босфора, которые хранят под собой множество невинных утопленых душ. На улицах горели факела, еще в несколько домах на окнах горели свечи. Поднялся ветер. Кёсем протянула лицо навстречу ветру и глубоко вдохнула свежий октябрьский воздух.***
Утро. Кёсем проснулась ощутив поток света, который нагло побивался сквозь темные и плотно затянутые шторы на окнах. Мелек Хатун тихо и совсем незаметно зашла в спальню своей госпожи. Девушка принесла миску с холодной водой, полотенце, и на мягкой шёлковой подушке платье и украшения. Белокурая девушка подошла к окну и отодвинула занавески, отчего в покоях резко стало светло. Кёсем недовольно помотала головой и обернулась на бок. — Доброе утро, госпожа, — улыбаясь произнесла Мелек, — как вам спалось на новом месте? — Доброе, Мелек, — ещё бредя во сне молвила Кёсем и протянулась, — спалось отлично. После хамама я заснула как ребёнок, — широко усмехнулась турчанка. Будущая баш-кадина поднялась с кровати, приняла водные процедуры. Мелек помогла одеться Кёсем в красивое голубое платье в пол, со сверкающими вставками в области декольте, аккуратно собрала волосы, на голове блистала и переливалась на солнце небольшая диадема, которая напоминала Феникса. — Чего-то желаете ещё? — Нет, — махнула рукой Кёсем. — Можешь идти. — А как же завтрак? — Я пойду к повелителю. — Я с вами! — Нет, Мелек, не стоит, я сама. Кёсем надела платок на голову и робкими шагами покинула свои покои.***
— Повелитель, — Кёсем зашла в главные покои будущего супруга и присела в поклоне. Кеманкеш улыбнулся, как можно шире, и распахнул руки, принимая свою любимую женщину в объятия. — Моя Кёсем, — шепнул он, прижимая её к себе, — как ты? Знаю, ты вчера была зла на меня. — Нет, что ты, — отошла от него Кёсем и заключила руки в замок, — все хорошо. Ты сделал все правильно, Шесмишах нужна была твоя помощь, как никогда. Хвала Всевышнему, все обошлось. — Кёсем с трудом удавались эти слова, а в голове так и звенели слова Мустафы о страстной и вечной любви, перед глазами мелькала картина, как он сжимал руки Шесмишах. Кёсем не хотела вновь показывать свою слабость, рыдать и биться в истерике. — Кёсем, я знаю, ты ревнуешь меня. — Нет, что ты! — резко отрезала Кёсем. — Да как я смею. Я верю тебе. Полностью. — Твоя ревность лишняя, поверь. Я обещаю, после никяха Я распущу гарем и всех наложниц выдам замуж. Мне никто не нужен кроме тебя, Кёсем. Никто не займет в моем сердце твоё место. Турчанка улыбнулась. На душе стало легче. Словно открылось второе дыхание. С головы сразу исчезли дурные помыслы. Кёсем поцеловала, как могла, страстно, своего любимого в губы и крепко обняла его. — Кеманкеш, возможно, сейчас не время, но… Я вчера, что-то видела и слышала. Это очень важно. — Слушаю тебя, Кёсем. — По дороге в гарем Я стала свидетелем разговор Айше Султан и Нарин Хатун. Они говорили о Шесмишах. Айше сказала, что этот приказ выдала Сафие Султан. Из-за неё Шесмишах чуть не потеряла ребёнка. — Всё таки я не ошибся, — Кеманкеш резко развенулся в сторону дверей и, заложив руки за спину, вышел на террасу, Кёсем последовала за ним, — это всё проделки Сафие Султан! Надо было её сразу убить! — Кеманкеш, не стоит, успокойся. Шесмишах и ребёнок в целости и сохранности. Не делай глупостей. — спокойным тоном проговаривала Кёсем, пытаясь остановить пылкий нрав будущего супруга. — Я её убью! Кеманкеш быстрым шагом направился в выходу из дворца. Кёсем охватила руками голову, почувствовала, как сильно сдавливает вески. Она уже тысячу раз пожалела, что сказала ему о проделке Сафие и Айше. Ведь последствия могут непредсказуемые. Кёсем вышла в коридор и встретила там Джан калфу вместе с Мелек. Женщины уже давно ждали прихода своей госпожи. — Кёсем Хатун, — поклонилась Джан. — Что вы здесь делаете? — Мы ждали вас. — Идите за мной. — Кёсем кивнула. Слуги следом за Махпейкер пошли в её покои. Зайдя в комнату Кёсем уселась на диван и дотронулась к лбу, слегка масируя. — Что-то случилось? — спросила Мелек. — Случилось, — поднимая взгляд на служанку ответила Кёсем. — Знаете кто пытался отравить Шесмишах? — И кто же насмелился на такое? — спостла Джан. — Сафие Султан. И Айше Султан. Здесь всё предельно ясно, Сафие Султан хочет уберечь своего сына от смерти. Она ведь прекрасно знает, что когда родится Шехзаде, Повелитель отдаст приказ о казни Мурада. Хотела избавиться от соперника. — Сафие Султан подлая женщина, не стоит переходить ей дорогу, — проговорила Джан. — Лучше неконфликтуйте с ней, а то сами попадете в её ловушку. — Я должна её бояться? — Скорее не бояться, а остерегаться. — Я рассказала обо всем повелителю. Он куда-то ушёл, наверное в Старый дворец. Мне уже страшно. О, Аллах, защити нас!***
— Сафие Султан! — зарычал громко Кеманкеш с ноги открывая дверь. Женщина вскочила с места. — Как ты смеешь врываться в мои покои! — возразила Сафие. — Закрой рот! — крикнул Кеманкеш. — Как ты посмела отравить мою наложницу?! Как ты до этого додумалась?! Чего ты добиваешься? Думаешь, тебе удастся спасти Мурада от смерти? А? Да и ещё Айше к этому всему причастна! — он впился руками в её шею и начал сильно надавливать на неё.