in my head i'm calling you boyfriend (what the fuck?)

      Благодаря Юнги Хосок лишний раз убедился, что его друзья — гребанные предатели. Стоило Мину достать из чемодана избавляющее от необходимости варить сосиски в чайнике или по очереди сторожить еду на общей кухне чудо техники, гордо именуемое мультиваркой, как он тут же стал всеобщим любимчиком. А когда оказалось, что он еще и на укулеле играет, тут уж даже вроде как натуральный натурал Чонгук стал по-девчачьи пускать на него слюни. Сказать, что такое внимание друзей к новому соседу обижало Хосока, это ничего не сказать. Они таскались за ним, будто кучка верных собачек, зачастую игнорируя при этом Хосока и искренне не понимая, почему он так сторонится Мина. А причин у него было более чем достаточно.       Все началось с того, что у Хосока стало пропадать белье.       Первыми с сушилки в ванной исчезли его недавно купленные белые боксеры, но Хо тогда подумал, что их по ошибке стащил Тэхен, ведь у него есть похожие. Затем трусы начали с заметной регулярностью пропадать из шкафа, а позже и из корзины с грязным бельем! Хосока доводила до истерики одна лишь мысль о том, что этот извращуга в его отсутствие мог осквернить его святыню, но что он мог ему предъявить? Не пойман — не вор, так ведь?       Заметив, что трусы исчезают исключительно по ночам, решил Хосок притвориться спящим, а когда бельевой маньяк выйдет на охоту, назаметно последовать за ним и разоблачить грязного извращенца. Залил в себя три кружки крепкого растворимого кофе, который на вкус был полной парашей, чтобы держаться бодрячком. Пересмотрел старую добрую «Пилу», после которой никакой сон не возьмет. Час лежит, два лежит. Прислушивается внимательно, вот только Юнги будто и не собирается сегодня никакие трусы воровать. Спит себе без задних ног, только сладко причмокивает во сне, да кровать под его тощей задницей скрипит периодически. Чон уж было подумал, что несправедливо обвинил нового соседа, а настоящий вор — Чимин. Жестокая месть за то, что засрал его новый цвет волос. Хотя, никто ничего не засирал, на минуточку! «Ты теперь не просто петух, а фламинго» — это, вообще-то, комплимент!       Хосок уже по третьему кругу пересматривал свою коллекцию из 689 сохраненных в галерее мемасиков, когда вверху послышалось долгожданное копошение. Парень тут же бросил телефон под подушку, отвернулся к стенке, натянул повыше одеяло и даже всхрапнул пару раз, чтобы не вызвать подозрений. Босые пятки коснулись прохладного линолеума, и по звуку шагов Чон определил, что вор пробирается в ванную, где его уже давно поджидает новенький трофей. Хосок осторожно на цыпочках крадется за Мином. Старается ступать мягко, будто у него и не ноги вовсе, а кошачьи лапки. О да, вот он, ебучий извращенец! Вертит в своих похотливых ручонках снятые с сушилки хосоковы черные боксеры.       — Ты часом не оху…       Юнги на внезапное появление Хосока позади себя никак не реагирует. Будто завороженный, он медленным шагом бредет к выходу и, размахивая похищенными труселями, направляется в сторону кухни. Гнев Чона сменился искренним интересом. Почему Юнги так себя ведет? Зачем ему чужие трусямбы? Почему он тащит их на общую кухню? Может, Юнги просто гребанный наркоман, который в очередной раз словил приход? Или дела обстоят куда серьезнее, и на самом деле указания воровать белье он получает прямиком из космоса?       Проследовав за Мином и притаившись в дверном проеме, Хосок видит, как Юнги, как ни в чем не бывало, кладет его трусы в холодильник, а сам берет оттуда чью-то бутылочку йогурта, неторопливо выпивает и с все таким же безразличным видом собирается вернуться к себе в комнату.       — Он что, блять, приносит мои трусямбы в жертву холодильнику, чтобы взять оттуда еду?       Хосок, мягко говоря, охуевает с ситуации. Он не знает, нужно ли попытаться вывести Юнги из этого состояния транса, или же будет лучше пустить все на самотек. С одной стороны, ему на Юнги откровенно поебать, но с другой — остатки присущего его натуре гуманизма напоминают, что в бреду сосед может себе навредить, и тогда уж чувство вины неподъемным грузом ляжет на его хрупкие плечи. Чон преграждает старшему дорогу и решается для начала аккуратно ткнуть его пальчиком в плечо. Ноль реакции. Легкая пощечина тоже ситуацию не спасает. Ни один мускул не дрогнул. Все так же смотрит куда-то в пустоту, лицо не выражает ни единой эмоции. Хоби ловит себя на мысли, что такой Юнги ему даже нравится. Никаких глупых подколов и сказанных не к месту комплиментов, никакой пошлой ухмылочки, никакого раздражающего смеха умирающего тюленя. Ну просто невинный ангелочек. Хосок не может удержаться и, понимая, что все равно останется безнаказанным (по крайней мере, сейчас), сопровождает соседа-лунатика обратно в комнату, где начинается самое захватывающее. Пока Мин не забрался к себе наверх, Хо быстро хватает со стола перманентный голубой маркер Тэхена, и уже через несколько секунд на лбу Юнги красуется выведенный слегка подрагивающей от волнения рукой огромный мужской половой орган.       — Послушным мальчиком я буду только для мамочки, пидорас.       Горячий дерзкий шепот в опасной близости от чужих губ — и Хосок с чувством выполненного долга плюхается в свою остывшую постель. Правда, по доброте душевной потом все же возвращается, чтобы помочь Юнги забраться к себе без риска получения травм и убедиться, что он уснет и больше не станет покушаться на его бельишко.       Утро началось для Хосока не со сладких потягушек, как обычно, а с соприкосновения задницы с холодным полом, куда его за ногу стащил разгневанный сосед.       — Твою мать, это что такое? — визжит Юнги, указывая на художество на своем лице.       — Член, а что? — сонно мурчит Хосок и тянет на себя одеяло, чтобы укрыться и продолжить смотреть так некстати прерванный увлекательный сон про нашествие зомби-пончиков.       — Да нет, ничего, мне всего лишь ближайшие пару дней придется красоваться в универе с членом на лбу, потому что эта хуйня не отмывается, — ядовито улыбается мятноволосый, пытаясь хоть как-то прикрыть это безобразие челкой.       — Ну прости, тебя вот тоже не заботило, что мне придется в универ с голой жопой ходить, когда ты спиздил мои последние труселя и спрятал в общем холодильнике!       — Чо бля? — в один голос офигевают проснувшиеся от громких разборок Тэхен и Чимин.       — Чо бля? — разделяет их удивление Юнги.       — Ты по ночам ходишь во сне и во время своих похождений воруешь мое белье, блять! — издает истерический смешок Хоби. — Я поймал тебя этой ночью.       Чимин тут же бросается к шкафу проверять, на месте ли его коллекция бельишка «для особых случаев», и с облегчением вздыхает, когда находит своих кружевных друзей целыми и невредимыми.       — Я-то думал, ты просто пьешь слишком много пива и потом в туалет по ночам бегаешь, а ты, оказывается, лунатишь, — не скрывает искреннего удивления Тэхен.       — У меня эта хрень началась еще на первом курсе, — щеки Юнги окрашиваются всеми оттенками стыда, когда он понимает, насколько позорной историей приходится делиться с соседями. — Сначала я просто ходил во сне, потом начал выполнять всякие странные действия. Например, мой сосед однажды застукал меня, когда я жевал его носок, а второму соседу я как-то раз подложил под одеяло замороженную селедку. Потом пацаны придумали отправить меня спать наверх, мол, пизданусь пару раз и больше так делать не буду. Ну и вроде как это даже работало. До недавнего времени.       — Мдауш, гей-лунатик с психическими расстройствами — именно о таком соседе я мечтал, — закатывает глаза Чон.       — Слушай, твоя мамаша случайно не Бритни Спирс? Иначе почему ее сын такой токсик? — ухмыляется мятноволосый, набравшись наглости легонько ткнуть младшего в щеку.       — Никогда, блять, не прикасайся ко мне! — злобно шикает Хосок и, сопровождаемый недоумевающими взглядами соседей, пулей выметается из комнаты искать утешения у, как он надеется, более сопереживающей части дикой компашки.       Чтобы лишний раз не пересекаться с Юнги, Чон весь день где-то пропадал. Неожиданно для себя сходил в универ на все пары, подготовился к завтрашнему семинару по литературе в библиотеке, погулял в парке с одногруппницами, прошелся по магазинам, заглянул в любимое кафе. В общагу он вернулся лишь ближе к полуночи. В комнате никого не наблюдалось: видимо, отправились на ночной дожор к мамочке-Сокджину. Зато парень сразу же заметил на своей кровати фирменный пакет… магазина брендового нижнего белья. Заглядывая внутрь, Чон был готов увидеть что угодно: от леопардовых стрингов со стразами до трусов-слоников. Однако, к его удивлению, он обнаружил лишь три пары обычных классических боксеров. Потрясающего качества и наверняка безумно дорогих. Хосок долго думал, что делать с неожиданным подарком. С одной стороны, Юнги ведь просто откупил ему то, что по его вине исчезло в неизвестном направлении, но с другой — это ведь ненормально, когда гей, с которым ты даже не в дружеских отношениях, дарит тебе нижнее белье. Да еще и идеально подходящее тебе по размеру и именно той расцветки, которая тебе нравится. Нет, Хо слишком гордая птица, чтобы принять этот подарок, что бы он ни значил. Поэтому красивое бельишко, что с таким трепетом выбирал Юнги, в следующее мгновение безжалостно отправлено в мусорное ведро.       — Мне ничего от тебя не надо, чертов педик.       Почти час провалялся Хосок в постели, не сомкнув глаз. Ощущение неправильности поступка не давало ему покоя. Вдруг Юнги искренне хотел попросить прощения? Еще и столько денег на него потратил… И что, что он гей? Это ведь не заразная болезнь. Ладно, кроме того, что он гей, он еще и неадекват, но ведь никто не заставляет с ним дружить. Достаточно просто терпеть его присутствие.       После долгих размышлений Хо решил дать придурку-соседу второй шанс. Все-таки вытащил жестоко выброшенный подарок из мусорки и уже собирался примерить обновочку, как из пакета вдруг выпала бумажка, которую он не заметил раньше. На выдранном из тетрадки в клетку листочке красовалось множество аккуратно выведенных нулей и единиц.       — Сука, ну я же гуманитарий! — жалобно простонал Чон, хватаясь за голову при виде этого страшного набора цифр.       «Ты не гуманитарий, ты просто тупой» — в мыслях тут же эхом пронеслась любимая фраза Намджуна, и Хо понял, что лучше уж обратиться за помощью к своему верному другу гуглу, если не хочешь выслушивать нелестные отзывы о своих умственных способностях от Мистера-IQ-148. Несколько минут брождения по сайтам о программировании для чайников — и на экране смартфона высвечивается расшифровка бинарного кода:       «Однажды ты позволишь мне снять их с тебя».       Надежды на благие намерения со стороны Юнги тут же разбились о скалы жестокой реальности, где новый сосед — все тот же ебучий гей, не имеющий представления о рамках приличия и чувстве такта. Вообще-то, нужно как следует постараться, чтобы вывести Хо из себя, но у Юнги каким-то магическим образом получается довести его до пунцовых щек и сжатых до побелевших костяшек кулаков, прилагая минимум усилий.       — Держись, ушлепок, это война!       Первой жертвой разъяренного Хосока стали носки Мина. Их он безжалостно сшил друг с другом наподобие гирлянды и украсил этой разноцветной конструкцией Роберта — фикус, который Тэхен забрал у бабушки, чтобы спасти от курящего деда. Дальше в ход пошла зубная щетка гадкого соседа, которую Хо окунул в унитаз и без капли сожаления поставил на место. Увлажняющий крем Мина, по мнению Хосока, все равно не сделает его противную наглую морду лучше, поэтому пахучее содержимое баночки Чон выбросил и заменил найденным в холодильнике просроченным майонезом. Досталось и любимой «малышке» Юнги — чисто пацанская черная укулеле оказалась быстро обклеена стикерами со всевозможными мультяшными героями. Не обделил вниманием Хоби и запасы еды своего врага. В сахар подсыпал соли, в черный чай зеленого, шоколадные шарики смешал с медовыми колечками, печенье как следует покрошил, а припрятанной на полке шоколадкой с вишневой начинкой, что так обожает Юн, Хосок решил полакомиться сам. Он уже собирался закругляться со своими проделками, но взгляд его вдруг упал на вторую любимую вещь Юнги после укулеле — его ноутбук. В карамельных радужках тут же сверкнули озорные искры, когда Хосок вспомнил, что Юнги не считал нужным защищать комп паролем, мол, если кто хочет почитать его недописанный курсач или посмотреть коллекцию отборного гей-порно, то ему не жалко. Эх, Юнги, если бы ты только знал, в чьих руках окажется твой компьютер, ты бы не только на него пароль из двадцати знаков поставил, но и не отходил бы от него ни на шаг! Полчаса работы — и от идеального порядка в файлах и папках не осталось и следа. Все адекватные названия превратились в «хуйня», «залупа», «ссанина» и тому подобные; документы со всякими штуками по учебе оказались разбросаны по папкам с фотографиями, порнушкой и системными файлами; а курсач, что Мин берег как зеницу ока, Хосок надежно спрятал в одной из ста созданных на рабочем столе папок среди кучи пустых доков и ярлыков. Хотелось пойти еще дальше и поставить на комп старую добрую Windows XP, чтобы позлить программиста еще больше, но от этой идеи пришлось отказаться, ведь гуманитарий и установка операционной системы — понятия несовместимые.       Раз уж Юнги оставил Хосоку зашифрованное послание, Хо решил не отставать. Будущий лингвист как-никак, у него тоже свои приемчики имеются. Зря что ли на первом курсе латынь изучал? Ладно, на самом деле, кроме сотни выученных к зачету крылатых выражений в голове уже мало что осталось, но если поднапрячь мозги, что-то да вспомнится.       Юнги, Тэ и ЧимЧим вернулись в комнату только под утро. Заседание клуба психологической помощи жертвам гомофобии слегка затянулось. Сокджин откармливал Мина рисовыми пирожками, Чонгук гладил его по голове и приговаривал, что он солнышко, а они все пидоры, Чимин сватал ему своего коллегу с ну очень сочной задницей, Намджун разрабатывал план, как выбить из Хосока его гомофобную дурь, а Тэхен… Тэхен просто пришел за халявной едой. Юнги бы и не заметил шалостей Хосока, если бы не вспомнил про статью, которую забыл отправить своему научному руководителю. Как только он включил ноутбук и увидел, что этот мелкий гаденыш натворил, сердце айтишника сжалось от пронзающей его боли. Хотелось орать и плакать, а еще надавать как следует по этим дерзким ручонкам. Ну и по попе, чтобы в следующий раз подумал как следует, прежде чем вытворять подобные вещи. Мин уж было собирался разбудить вредителя и как минимум отчитать за такое поведение, но Хоби так сладко спал, свернувшись клубочком и крепко обняв подушку, что Юнги так и не рискнул потревожить сон этого милого, но такого вредного создания. Он наклонился к нему, чтобы заботливо поправить одеяло, и только тогда заметил адресованное себе послание, что Хосок замысловатым почерком вывел на своем левом предплечье маркером (смываемым, в отличие от того, которым он нарисовал тот самый злосчастный член, что Юнги пришлось прятать под одолженной у Тэхена банданой):       «Spero malum pueri tibi placent».       — Хоть бы не вызвать Сатану, — усмехнулся мятноволосый, забивая в переводчик подозрительную фразу на латыни. Однако прочитав перевод послания, Мин понял, что Сатаны бояться нечего, ведь этот мило сопящий во сне чертенок может быть куда опаснее.       «Надеюсь, тебе нравятся плохие парни».       Не в силах удержаться, Юнги невесомо погладил Хосока по растрепанной каштановой челке, едва ощутимо коснулся кончиками пальцев теплой щеки и изящной шеи, а следом наклонился близко-близко к губам и бесстыдно прошептал:       — Доиграешься ведь, малыш.