Игры с Огнём

       Чана разбудил Фат, слуга и помощник мастера Пиандао. — Мастеру нужен чистый двор, — и бросил рядом две метлы. Чан растолкал Зуко, с которым они спали на чём-то вроде местного сеновала, прижавшись друг к другу, чтобы было теплей. Хотя зима здесь была довольно условная, но ночью температура по ощущениям падала и до нуля: пар изо рта шёл. — Уже утро? — пробубнил Зуко, выбираясь из сена. — Ух… Только ж рассвело… — Мастеру нужен чистый двор, — повторил приказ Чан, сразу забирая с собой одну из мётел. В доме, больше похожем на неприступный форт, удобства были во дворе, по крайней мере, для них. Уборная располагалась у противоположной стены их сарая, в котором они с Зуко обитали уже несколько недель. После того приключения в ледяной воде, когда пришлось бросить часть вещей и вытаскивать Зуко, который чуть не утонул из-за своих парных мечей, им повезло. Оказалось, что дом мастера Пиандао располагался буквально в километре от побережья и был первым же жилым строением, до которого они добрались, чтобы спросить дорогу. А сначала Чан даже сомневался, стоит ли стучаться в эти огромные ворота, украшенные цветами: после вынужденного купания вид у них всё же был не слишком презентабельный. Впрочем, радость от того, что они нашли искомого мастера, быстро поутихла: прочитав письмо от принца Озая, Пиандао заявил, что ученики ему не нужны и они могут оставаться здесь разве что в качестве слуг. Хорошо ещё, что Чан когда-то любил всякие восточные боевики и, одёрнув возмутившегося было Зуко, согласился за них двоих. — Это что-то вроде Испытания, — пояснил он другу позже. — Если мы не будем жаловаться и станем делать, что скажут, Мастер возьмёт нас в ученики. Любое мастерство это преодоление себя. А физический труд это тоже тренировка. И началась их «весёлая жизнь». Особенно у Зуко, который за свои двенадцать лет ничего не делал и даже не представлял, как это вообще происходит. Но, к удивлению Чана, Зуко почти не жаловался, наравне с ним драил полы, чистил хлев жутковатой животины мастера — гончего угря, мёл двор, носил воду из колодца или бегал с поручениями в Шу Дзинг — одноимённый городок, расположенный километрах в десяти от особняка их Мастера. Но поначалу с непривычки было очень тяжело. Они, конечно, занимались во дворце, но тяжёлый физический труд всё же отличается от тренировок с мечами или магией Огня. У них появились мозоли на руках и ногах, а к вечеру обычно гудели и тянули все мышцы, о существовании которых они и не подозревали. Быстро выполнив утренний моцион и наскоро умывшись ледяной водой, они приступили к работе. Ночью выпал снежок, покрыв весь двор белым и как будто пуховым налётом. — Как красиво! — вырвалось у Чана. У Мастера Пиандао внутри его крепости был не только каменный плац для тренировок, но и что-то вроде сада камней для медитаций с несколькими бонсаями и прудиком. Припорошенный снегом, который в столь южной стране Чан и не чаял увидеть, рассветный сад создавал удивительное ощущение гармонии… Которое было нарушено снежком, запущенным смеющимся Зуко, успевшим намести себе стратегический сугроб. — Ну держись! — Чан подбежал ближе и фыркнул на Зуко снег из его кучи с помощью метлы. — Вот ты гад! — восхитился Зуко, отплёвываясь от снега, и, увернувшись от следующей атаки, тоже ухватился за свою метлу. Они бесились, гонялись друг за другом, вытоптали весь «плац» и замерли перед фигурой хозяина особняка, который, видимо, вышел на их смех и крики. Мастер Пиандао был невысок, сух, жилист и ещё совсем не стар, неудивительно, что Лорда Огня Азулона удивило желание его генерала выйти в отставку в самом расцвете сил и это восприняли как «дезертирство». — Слуги из вас не самые примерные, — заявил Пиандао, оглядев свой двор. — Посмотрим, какими вы будете учениками, — и ушёл. — Что это значит? — спросил Зуко у замершего Чана. — Он нас берёт, да? — Похоже на то. — Вам стоит вымыться, господа ученики, — неслышно появился Фат. — Я провожу вас в баню. — Тут есть баня? — удивился Зуко. Всё это время, пока они служили Мастеру, им приходилось обтираться тряпками, смоченными в тёплой воде, которую они сами грели с помощью магии Огня. — Для учеников — есть, — коротко пояснил Фат. — Нас повысили, — ухмыльнулся Чан, подмигнув другу. Всё тело даже зачесалось от предвкушения нормальной помывки. Он знал, что во дворце точно были подземные бани для прислуги, а вот к комнатам гостей, а также принцев и принцесс примыкали ванные с вполне современными удобствами, в кранах, например, была как холодная, так и горячая вода, разве что их было два отдельных, как в некоторых «зарубежьях». Впрочем, «холодная» была скорее тёплой, а из «горячей» шёл почти крутой кипяток. Ванны здесь принимали в гораздо более высокой температуре, чем европейцы. Потом Чан как-то случайно узнал, что под дворцом, как и под всем Коокешуто, вообще-то, реально действующий вулкан, который когда-то потушили и приспособили для человеческих нужд вроде подогрева воды и работы различных паровых двигателей, которые отправляют ту же воду на самый верх дворца или отводят канализацию. Поэтому в столице и зимой не было снега или гололедицы, не говоря уже про отопление, так как сама земля «с подогревом». Более того, это объясняло и гораздо более высокий прогресс нации Огня по отношению к другим: большинство изобретений было сделано как раз для обустройства новой столицы, Коокешуто стала ей лет за тридцать-сорок до начала «Столетней войны», переехав на остров Феникса из города Огненного Фонтана. А потом все эти изобретённые паровые двигатели поставили на корабли и начали экспансию.

* * *

Фат проводил их до бань с рядом помывочных и большим бассейном горячей воды, рассчитанной, похоже, сразу на десяток-другой учеников. К Чану пришла мысль, что, возможно, этот огромный дом вовсе не дом, в котором живёт всего один Мастер и его помощник, исполняющий роль дворецкого, личного слуги, спарринг-партнёра и повара. Возможно, изначально задумывалась целая школа вроде Императорской Академии для девочек. К тому же, по слухам, собранным у слуг во дворце, в Стране Огня было множество различных школ магии Огня с разным количеством учеников, те же мастер Джун и мастер Куньо, которые обучали их с Зуко и Азулой, были владельцами собственных школ в столице. Ещё имелись разные «академии» со всякими направленностями вроде обучения письменности, владения холодным оружием или управления чиновничьим аппаратом. Насколько Чан понял, как такового обязательного образования не было, но государство поддерживало учреждения, в которые народ, в зависимости от уровня и статуса семьи, отдавал своих детей для обучения. — А почему здесь, кроме нас, больше нет других учеников? — спросил у Фата Зуко, которому явно пришли в голову те же мысли. — Когда-то Мастер Пиандао набирал учеников, которых обучал искусству фехтования, но быстро разочаровался в этой идее. Ему не нравились хвастовство и гордыня юношей, которые стремились стать лучшими в мире фехтовальщиками, чтобы побеждать врагов. — Но… Зачем тогда учиться воинскому искусству? — удивился Зуко. — Чтобы защищать то, что тебе дорого, — ответил Чан. — Возможно, в своём ученичестве вы найдёте ответ на этот вопрос, — склонил голову Фат. — Или закончите его досрочно, как все остальные ученики до вас. — Понятно, — кивнул о чём-то задумавшийся Зуко. Нормальная баня была настоящим счастьем, они хорошенько отмокли и отмылись, а потом получили и свежую чистую одинаковую одежду, похожую на чёрные ципао Мастера и Фата. В большом зале, где их ожидал Мастер, стояли два низких столика, как на уроках по письменности и каллиграфии, и Чан с Зуко, повинуясь короткому кивку, сели за них, приготовившись внимать. — Вы должны знать, что настоящий боец практикует множество искусств, — сообщил им Пиандао, — тренирует не только своё тело, но свой разум и свой дух. Искусство каллиграфии позволяет развить внимательность, наблюдательность и воображение, так необходимые воину. Кисть для каллиграфии, как и ваш меч, — это продолжение вашей руки и воли. Как безгранично ваше воображение, так же безграничны и возможности вашего меча. Акт письма — сложный и трудоёмкий процесс, положение пальцев, ладони и запястья для правильного обхвата кисти, положение запястья и руки в воздухе при начертании иероглифов, движения рукой: всё это не только тренирует и развивает тончайшие мышцы рук, но и затрагивает все части тела — пальцы, плечи, спину и даже ноги, а также заставляет вас правильно дышать и сосредотачиваться на действии, которое вы производите. Вашей волей вы ведёте кисть по бумаге, так же, как волей вашего меча рисуете полотно битвы. Но запомните, вы уже никогда не сможете стереть след от чернил, как и след от меча, который нанесёте. По требованию Мастера они с Зуко просто писали свои имена на выданных листах. Чан уже был знаком с философией каллиграфии и не торопился, поскольку понимал, зачем это нужно, подхватывая некий ритм и выравнивая дыхание, композиционно размещая иероглиф своего имени на листе, представляя его будущий рисунок, когда вёл кистью по бумаге. Мастер Пиандао был совершенно прав, сравнивая одно искусство с другим, они были частью одного целого и взаимосвязаны. Часа через три они смогли удовлетворить мастера, который к тому же потребовал, чтобы свои имена они начертали обеими руками. Зуко справился с этим лучше, так как какое-то время тренировался с парным оружием. Тренировка с кисточками и чернилами вымотала так, что дрожали руки. Они прервались на обед — в доме Мастера это был первый за день приём пищи, а вторым и последним был ужин, — а потом вышли на «плац» в выданной «защите» — шлемах и специальных доспехах, состоящих из наплечников, соединённых широкими ремнями с грудной пластиной, и наручей, прикрывающих предплечье и часть кисти. Фат выдал им деревянные мечи, гораздо легче, чем те, что были из кокутана. Зуко сразу выбрал два меча, поскольку был серьёзно настроен научиться сражаться именно той подаренной дедом парой. Впрочем, против толстого и кажущегося неповоротливым Фата, который вышел к ним в такой же защите и с деревянным мечом, оба они не смогли продержаться и пары минут. Так началась их новая «весёлая жизнь», состоящая из относительно коротких тренировок фехтования с деревянными мечами, нескольких часов каллиграфии, рисования: «искусство живописи помогает запечатлеть образы в памяти бойца. В бою у вас будет лишь мгновение, чтобы всё запомнить», — выкладывания булыжников на плац: «искусство сада камней учит бойца управлять окружающим миром и обустраивать его под себя» — так они учились использовать преимущества и недостатки местности, чтобы совершить нападение или защиту. Впрочем, некоторые их обязанности как слуг это не отменило, но теперь они спали не в соломе, а каждому из них выделили маленькую комнатку, которую так и подмывало назвать «келья».

* * *

Где-то через четыре месяца после того, как они очутились в Шу Дзинге, когда в местном календаре наступила новая эра, которой здесь обозначали новые двенадцать лет, начиная с года Дракона, прошёл Новый год, Зуко исполнилось тринадцать и заметно потеплело с началом весны, в гости к Пиандао неожиданно приехал принц Айро с новостями. Выглядел дядя Зуко, надо сказать, неважно. Поникшим, потухшим, постаревшим и совсем не тем бравым воякой, каким отправлялся на захват цитадели Царства Земли около двух лет назад. Теперь он точно всё больше походил на того старика из мультика. — Твой дедушка, Лорд Огня Азулон, умер в начале третьего месяца, — сообщил Зуко принц или уже и не принц Айро. — О… — протянул Зуко, явно не зная, что ещё сказать. — Я принял решение отказаться от титула Лорда Огня в пользу своего младшего брата и твоего отца. Через неделю состоится инаугурация нового Лорда Огня Озая. — Отец станет Лордом Огня? — неверяще переспросил Зуко. — Верно, — кивнул принц Айро. — Он и твоя мать хотели бы тебя видеть на церемонии. — Но… — Зуко посмотрел на Чана и обернулся к Мастеру Пиандао. — Я… я что, должен отказаться от ученичества? — Совсем не обязательно, — вопросительно взглянул на Мастера Айро. — Думаю, если ты попросишь отца, он позволит тебе продолжить обучение в Шу Дзинге, а я… я поддержу тебя, Зуко. С позволения мастера Пиандао я бы тоже хотел остаться в его доме. К тому же будущему Наследному Принцу понадобится учитель магии Огня. — Ты будешь учить меня сам, дядя? — округлились глаза Зуко. — Да, если хочешь. — Конечно хочу! — чуть не подпрыгнул Зуко и обернулся на Чана. — А можно и Чана тоже? — Хорошо, — кивнул Айро. — Но пока следует вернуться в столицу. Твоя мать очень волновалась о тебе, Зуко. Она будет рада увидеть тебя. Ты так подрос и окреп… От упоминания об Урсе Зуко смутился и немного покраснел, но темы с мамой развивать не стал. Чана тоже пригласили на церемонию инаугурации. В столице должен находиться и его как бы отец — адмирал Чан, у которого, по идее, тоже надо спросить разрешения на продолжение ученичества у Пиандао. Принц Айро сказал, что у адмирала могли быть свои планы на сына. Впрочем, Чан надеялся, что эти планы не пойдут вразрез с его желанием обучиться и искусству фехтования, и магии Огня, как принц Зуко. Непонятно, насколько сильны традиции насчёт распределения рода занятий для сыновей, воевать Чану тоже не особо хотелось, но сидеть, не разгибаясь, за бумажками как-то совсем не прельщало ещё с прошлой жизни. С клубом приходилось во многом разбираться, конечно, но это всё равно совсем не то же самое, что работать каким-нибудь менеджером или офисным работником. А как младший сын он, может, обязан или вроде того… В любом случае он решил оставить все свои метания до разговора с адмиралом Чаном. Когда они были на Угольном острове, Чан успел выяснить, что матери у него нет, она умерла родами, так что адмирал, занятый войной, наверняка не особо знал, куда приткнуть своего младшего сына, да и кроме нескольких коротких писем с фронта и подарка того кинжала особо отцовства не чувствовалось. — Новая эра и новый Лорд Огня, что же это принесёт нашему народу?.. — услышал Чан, как Айро спрашивает об этом закатное Солнце. Они выехали из Шу Дзинга, чтобы утром быть в столице.