Хвостатый

      База гудит свежими новостями с самого утра понедельника, главные из которых: «неразлучники» снова вместе и… Барнс отлучён от капитанского тела. Причём если первое было вполне ожидаемо и поэтому не вызывает особого интереса, то вот второе…       Стив следит за тем, как зарождаются среди персонала самые безумные слухи, наблюдает как они расползаются по зданию, перемещаясь вместе с полными людей лифтами, и никак не может понять, почему людей настолько интересует именно эта сторона жизни. Ведь есть же столько важных и несомненно более своевременных вопросов, требующих немедленного решения, однако всех волнует причина того, что, когда утром Баки потянулся за поцелуем, его попытку проигнорировали.       Да и какое всем дело?       -Стив, не хочешь ничего рассказать? – покачивая ногой в красной лаковой туфле, спрашивает зашедшая «поговорить по душам» Наташа.       -Капитан Сосулька, чего твой полуметаллический дружок на всех рычит? – неловко шутит Тони. – Что, недотрах? – и, словно прочитав ответ на лице, сереет. – Да ладно?       -Кэп, Барнс крышей едет, - бросает Рамлоу, когда они сталкиваются в лифте по дороге на обед. – Утром бросился на стажёра, только что едва не сломал руку Роллинзу. Скажи ему, чтобы прекратил или сделай что-нибудь, пока он кого-то не покалечил. Я за чужие срывы отвечать не собираюсь.       К трём часам Стиву приходится закрыться в кабинете, выдернуть провод телефона и игнорировать стучащих жалобщиков, чтобы хоть как-то защититься от попыток Баки помириться. Совершенно очевидно, что, когда привычный способ – «просто добавь секса» - не сработал, он перешёл к альтернативному и будет сводить с ума окружающих, пока обиженный Стив, доведённый до ручки постоянным потоком посетителей с повреждениями разной степени тяжести, не вызовет его на ковёр и не выскажет всё наболевшее сразу. И именно потому, что раньше подобное никогда не давало осечек, сейчас важно выдержать паузу. Если Баки не поймёт, что за свои слова надо отвечать, вести душеспасительные беседы будет попросту бесполезной тратой времени.       К четырём к нему является Фьюри. Не дождавшись ответа, он прикладывает ладонь к сканеру, тот подтверждающе пикает, но… закрытая на внутренний вполне обычный замок дверь не открывается. Так что директору приходится высказать свои претензии через неё – громко и чётко, чтобы слышал весь этаж. Стив готов поставить что угодно, что Баки точно где-то неподалёку, но уже решил для себя, что даже вмешайся сам Президент, ни за что не пойдёт на попятный.       К пяти тридцати, когда все начинают потихоньку расходиться по домам, становится немного полегче. Видимо, Баки решил сделать перерыв на еду – двадцать спокойных минут успокаивают Стив получше укола транквилизатора, и он непозволительно расслабляется. Так что тихий щелчок замка застаёт врасплох.       -Я соскучился, - вместо «привет» или «извини, что превратил твой день в ад своими дурацкими выходками» говорит Баки и закрывает дверь. – У тебя всё в порядке?       Стив молчит, как молчал вечером за ужином, с утра и всю дорогу до работы. Ему нужно, да что там – просто необходимо, чтобы любовник сам признал ошибку, и ради этого стоит проглотить все обвинения…       -Я вёл себя как полный идиот, - в полной тишине произносит пёс и, чуть наклонив голову к плечу, тоскливо смотрит. – Ты же простишь меня?       Вместо ответа Стив гладит его по голове, вынимает из шкафа куртку и направляется на выход. За неимением лучшего, Баки тащится следом – немым укором не желающему прощать любовнику и угрожающим предостережением любому, кто рискнёт подойти к желанному телу ближе, чем на метр. Уже в машине он торопливо целует, будто слепо ткнувшись губами куда-то в щёку, и отстраняется, грустно уставившись в окно. Возможно, именно из-за этой слепой покорности Стив проезжает мимо дома и сворачивает на ведущую из города дорогу, устремляясь в необжитые места. Машина летит вперёд, мелькают редкие мотели и заправки, недоумённо хмурится окончательно заблудившийся пёс, которого увозят всё дальше от дома, стремительно темнеет небо. В какой-то момент начинает мелко накрапывать обещанный синоптиками ещё с утра дождик. Перед машиной из темноты возникает указатель, бликуют в свете фар названия городов.       Стив сворачивает в лес.       Он останавливается, когда становится невозможно разглядеть, дерево впереди или дорога. Молча отстёгивается и, уже открыв бардачок, слышит едкое:       -Я всё же не глупая собака и сумею найти дорогу домой.       В бардачке всего три предмета: пистолет, зонтик и смазка. Стив секунду думает над тем, что из этого пригодится ему больше. Не то чтобы вчера вечером он не мечтал о том, чтобы пару раз выстрелить в любовника. Да и дождь становится всё сильнее… Стив выбирает смазку. И зонтик.       -Вылезай, - бросает он и первым выбирается из тёплого нутра машины под ледяной дождь. Баки секунду медлит, но подчиняется. Обогнув машину, чтобы оказаться со стороны леса, Стив останавливается, уверенно привлекает любовника к себе и достаёт из кармана то, что купил ещё давно, желая поиграть, но никак не мог подобрать подходящего момента. Теперь ошейник как нельзя кстати. – На колени, - команда выходит естественно и чётко, хотя до этого ему никогда не приходилось использовать приказной тон на собственном партнёре. Баки мнётся на месте, смотрит на торчащий из кулака край тонкого ремешка и сжимает кулаки. Упрямо трясёт головой и даже готовится сделать шаг назад, но замирает, когда его грубо дёргают обратно и, надавив на плечи, ставят на колени. – Я сказал «на колени», что-то непонятно? – Стив смотрит любовнику в глаза и не видит там ни понимая, ни смирения. Это щекочет нервы. А ещё подстёгивает ярость, колючей волной захлестнувшую ещё там, в спортзале, когда Баки ушёл, даже не взглянув на него, а потом – позволил себе доставить удовольствие кому-то другому. Кем-то другим. Сколько у него было любовников? Сколько раз он, вот так сыто отвалившись, отвешивал ничего не значащие комплименты? Гнев клокочет внутри, Стив хватает любовника за волосы, держит их вместе с попавшим в пук ухом в кулаке, второй рукой расстёгивает штаны, холодно командует: - Сними до колен. – И застёгивает на шее идеально подошедший ошейник. Застёжка тихо щёлкает, не причиняя неудобств и, когда Баки странно смотрит из-под опущенных ресниц, добавляет: - Служить.       Тянуть на себя чужую голову, пропустив пальцы в кольца по бокам ошейника, оказывается на удивление просто. Стив даже благодарен тому странному пареньку на кассе зоомагазина, что посоветовал взять «игрушку потяжелее, ведь размер пса явно немаленький». Баки всё ещё странно смотрит, но покорно подставляет горло под быстрые, местами резкие движения. В какой-то момент он давится, чуть отстраняется, однако ошейник не даёт полностью выпустить член, а руки не останавливаются… Стив спускает в горячий рот, в горло, немного – на приоткрытые в попытке схватить побольше воздуха губы. Обводит их пальцами и возбуждается снова от ощущения судорожного дыхания на ладони.       -Служить, - командует он и тянет за кольцо, хотя Баки не особо сопротивляется, покорно подставляя рот. – Возьми смазку и растяни себя, - банка маленькая, но Стив отчаянно надеется, что её хватит, потому что иначе придётся выдрать любовника на сухую, - Ну же, я сказал «служить»! Глупая псина! – удар выходит несильным, но Баки всё равно глухо ворчит, чуть сжимая зубы. Стив рычит в ответ, низко и угрожающе, показывая свою власть. Выходит неплохо, плюс – любовник прижимает уши к голове и сам натягивается на член. Ему приходится чуть развести колени, добираясь до входа со спины, так что рот оказывает заметно ниже и теперь Стив на каждом движении прокатывается чувствительной головкой по рельефному нёбу. Возбуждение прибывает с такой скоростью, что приходится схватиться за машину, сохраняя равновесие. – Твою мать! – вырывается у Стива и Баки довольно вибрирует горлом. – Поднимайся!       Кажется, идёт дождь. Стив чувствует его только когда рывком поднимает любовника на ноги – рубашка на том промокла насквозь и прилипла к телу, ярко обрисовывая стоящие соски. Не коснуться такой красоты кажется кощунством, он позволяет себе всего три сжатия и один укус, но даже это заставляет Баки скулить и ёрзать, притираясь бёдрами.       В машине всё ещё тепло, распахнутая дверь окатывает лицо тучей холодных брызг, Стив снимает с зонта тонкий ремешок и крепит к заднему кольцу ошейника. А потом просто запихивает любовника по пояс внутрь, стягивая с него заднюю часть штанов. Передняя, видимо, сильно давит на член, но зооморф не сопротивляется, только прогибается в спине, подаваясь назад, когда его слегка придушивает натянутым ремешком ошейником.       Он кашляет и дрожит, но мышцы расходятся, пропуская член и Стив может только довольно хрипеть, раз за разом погружаясь в манящую глубину чужого тела. Нет сил даже издать какой-либо звук, так что вместо похвалы Баки получает шлепок по заднице и прикушенную кожу на спине.       И всё же машина недостаточно удобна для секса. Стиву приходится сделать сложный выбор: получить только половину возможного удовольствия из-за невозможности двигаться с желанной скоростью и силой, чтобы не приложиться лбом о металл крыши, либо – вывозиться в грязи с ног до головы, окончательно превратившись в животных. И, решив, он не медлит ни секунды: выволакивает Баки из машины и опускает вниз, на четвереньки, прямо в грязь и натёкшую с них лужу. Стив стягивает куртку и видит, как любовник торопливо поправляет штаны, натягивая их на задницу.       -Я разве сказал «одеваться»? – рычит он и дёргает мокрый хвост, накручивая его на кулак. Баки стонет и одной рукой сжимает себя сквозь одежду. – Служить!       -Стив, я не… - сопротивляется тот и как-то совершенно неловко пытается отпихнуть, но его руки дрожат и стоя на четвереньках, особо не посопротивляешься. Поэтому, когда Стив давит ему на спину, вынуждая занять чётко обрисованную позу, зооморф проскальзывает вперёд, утыкаясь лицом в грязь и скулит. Голодно и жалобно. – Стив, пожалуйста, я больше не могу, это слишком…       -Была команда «голос»?       -Стив…       -Служить! – от хлопка по заднице колени разъезжаются окончательно и Баки оказывается лежащим на земле, наверняка уткнувшись членом в мешанину из грязи, камней и холодной воды. Чтобы нормально войти, Стиву приходится приподнять его за бёдра и несколько раз прожать вход большими пальцами, но это того стоит – мышцы обнимают член ещё плотнее, чем прежде, а двигаться и правда удобнее. – Хороший пёсик, - вырывается у него, когда под руку попадает хвост. Идея приходит моментально, но сразу же приводится в исполнение: секунда и мокрый хвост плотно накручивается на член и оказывается внутри. Баки кричит. Больно ему, неприятно или хорошо – определить невозможно. Да, честно говоря, Стиву это не настолько важно: тело под ним мечется, бешено подаётся бёдрами назад, пытаясь самостоятельно насадиться, впивается когтями в землю. Мелкий дождь течёт прямо за шиворот, на рубашку, а оттуда – по спине вниз, к заднице, но это не настолько раздражает, чтобы прерываться. – Мой, - шипит Стив на особенно сильном рывке и, схватив любовника за кольцо ошейника, почти душит, пока тянет ближе к лицу. – Ты только мой, слышал? Я убью любого, кто окажется достаточно глуп, чтобы попробовать запрыгнуть к тебе в койку, а самого – вывезу в лес и буду трахать, пока не сдохнешь. У тебя никогда не будет другого любовника, вбей это в свою глупую голову… Что ты там говоришь? - отпущенный «подышать» Баки сипло дышит, взвизгивает на резком рывке и согласно кивает головой, быстро и заполошно. – Так-то лучше, - соглашается с ним Стив и отпускает себя, принимаясь трахать со скоростью и интенсивностью отбойного молотка. Баки уже не кричит и не стонет – хрипит и поскуливает время от времени, без особого огонька, словно у него не осталось сил…       ***       Домой едут молча.       Стив уверенно ведёт машину, его самого столь же уверенно ведёт навигатор. Возможно, без всезнающей машинки – подарка от любящего перестраховываться Старка – они бы до утра блуждали по бездорожью, но с ним уже через десять минут попали на освещённую трассу. Где продолжили молчать и, если честно, это полностью соответствовало изначальному плану, возникшему из ниоткуда и исполненному в лучшем виде.       Ну, или в «почти лучшем», потому что, когда всё закончилось, Баки без малейших возражений загрузился в машину, бросив ошейник прямо в грязь, и до сих пор не начал снова говорить. Стив не знает, переборщил он или сделал всё правильно, и куда они теперь придут. И придут ли, учитывая общий настрой.       Он. Просто. Ведёт. Машину.       Баки молчит и смотрит в окно, с его ног на коврик уже натекла изрядная лужа и, если бы не сыворотка в крови и работающая на полную мощность печка, Стив бы непременно заставил его переодеться. Но сейчас всё, вроде бы, неплохо и нарушать уютную тишину не хочется.       На подъездной дорожке у дома сломан фонарь. Он не горит уже давно, и Стив с самого первого дня собирался починить, да всё не доходили руки. Баки выбирается из машины с аккуратностью человека, недавно сломавшего обе ноги, но всё равно падает, оступившись. Стив подхватывает его на руки и заносит в дом, не сказав ни слова. В такой же тишине они добираются до ванны на втором этаже, где зооморфа опускают под горячую воду. Баки снова странно смотрит и лучше бы ему уйти, но…       -Стив…       -Что? – среди пен для ванны столько всего интересного, что разбегаются глаза. Стив думает, что надо бы и правда убраться, дать любовнику зализать раны, но тот подзывает к себе и тянется ближе, вкладывая что-то в ладонь. – Ты… что с тобой?       Ошейник ощущается чем-то инородным в их белоснежной ванной, с него капает грязь, в одном из колец застряла трава. А ещё Стив почему-то чувствует дикий стыд за своё поведение. И лучше бы ему спрятаться где-нибудь в кладовке и там дождаться утра, не попадаясь Баки на глаза, но тот гладит ладонь прохладными пальцами и смотрит-смотрит-смотрит…       -Что такое? – не выдерживает Стив на второй минуте.       -«Служить»? – с улыбкой спрашивает тот и раздвигает ноги…