Дневник выжившего во Владивостоке

      Так уж получилось, что теперь связь только с работы (антенну, которой подключались к Японии, пришлось отдать Иосичу), и приходится рассказывать о уже прошедшем дне. Но может это и к лучшему, все мысли будут в порядке.       Работа прошла привычно, люди ели и будут есть хлеб, даже если Ктулху проснётся. Правда беспокоило зловещее молчание при попытке набрать номер магазинов «За мостом», местные так и называли ту часть города, куда перестала ступать нога цивилизации «Тьма за мостом», вечером, я понял почему, но обо всём по порядку.       Я подошел к нашему технологу, Юле — здоровенной бабе, которая и горящую избу и в коня на скаку, сейчас она как раз избивала очередного пекаря за то, что он вместо соли насыпал сахар. Юля всегда говорила, что если они не понимают русский, она будет разговаривать с ними на универсальном языке боли. Так вот, когда очередной бедолага собирал с пола свои зубы, я спросил у неё, а что это за коронарный вирус, которым меня пугали на блокпосте. Она мне и растолковала, мол, что это — разрешенная в Российской Федерации террористическая болячка, и что её бояться стоит, бегать от нее в панике, и желательно сразу в противогазе как минимум, так по телевизору говорят. Я ей и объясняю, дак у меня ж телевизора этого уж как 4 дня нет, и я то откуда знаю, что противогаз положен. А Юля мне отвечает, мол, надо, иначе без него паниковать бессмысленно, и что в соседней аптеке можно купить такой за пол моей зарплаты, и фильтров ещё. Ну что делать, раз правительство сказало паниковать в противогазе, значит так и надо делать, чай там не дураки сидят, лучше меня знают. Вообщем, сходил я за противогазом и дальше работать стал.       Пришел Женя, наш главный по фасовке. Чую я даже через противогаз, несет от него спиртягой так, что пролетающие мимо птицы сразу пьянеют и падают. Я начал возмущаться, как так, опять нажраным на работу пришел, а он мне и говорит. Видите ли, это он дезинфицируется, все для защиты от коронарного вируса мол, и в Минздраве рекомендовали употреблять до литру спирта на обработку. Тут зашла Юля, как даст ему промеж башки, он как встанет по стойке смирно. Тут она ему и объясняет. Что обрабатывать нужно не внутри, а снаружи. Что литр спирту — это на месяц, а не за раз. Что не употреблять, единственный блять тут — это он, а применять. Вообщем, на работе ничего нового и скука, зато связь есть и тепло.       Всё, закончилась работа. Тут я увидел, как раз военные в противогазах мимо идут, я свой сразу напялил, и подумал, а почему бы и нет. Резво подлетел к военным, гаркнул на них что-то зло и неразборчиво через намордник и начал махать корочкой о музыкальном образовании. Инстинкты воинов земли русской сработали как надо, они тут же отдали мне на растерзание самого срочника из них, и поспешили ретироваться. Я ему, да я Агент, Рыцарь и вообще Член, ну он тянется, глазками в противогазе блестит и слушает. Я человеку спокойным тоном кричу, что высокое командование поручило ему доставить меня (1 шт) в родной район, Чуркин. У него аж противогаз сбледнул, солдатик вымолвил что-то вроде «Так точно, товарищ Член» и убежал искать транспорт.       Нашел быстро, мы загрузились и поехали. Рядовой Рядовцев (так у него фамилия была) сказал, что придется ехать через мост, и поёжился так нехорошо, что аж мне нехорошо стало. Въехали мы на мост и тут… вижу я город весь, с моста его отлично видно. Смотрю вперёд и не понимаю, темно, как будто мы не в другой район едем, а из города. Оглянулся, посмотрел по сторонам, светло, везде окна и фонари горят… а спереди нет. Спереди тьма непроглядная, как будто город резко кончается в одном месте и начинается мёртвая зона. Едем дальше, и я замечаю — горит только одна половина моста, а вторая погружена во тьму. И как то… неуютно мне стало. И едем мы именно туда, на ту сторону, где ничего не видно и только тени высоких домов вздымаются над землёй, как потухшие и забытые свечи. Последний горящий фонарь остался позади, и мы погрузились в эту отталкивающую темноту, лишь наши фары немного разгоняли её. Проехали темную развязку и свернули на дорогу вниз, к Зелёному Острову. Вокруг темно и ни души, даже машины, которым за какой-то надобностью пришлось ехать в этот мертвый район, казались непривычно тихими, да и было их мало. Мы проехали мимо огромной жилой свечки, полностью погрузившейся в темноту и молчание, некоторые окна лишь слегка тлели, подчеркивая запустение и одиночество. По улицам не ходили люди, во дворах было темно и зловеще, только ветер носил по улицам какой-то тёмный мусор и снег. В некоторых домах и зданиях свет все же горел, видимо у тех, у кого были генераторы, и еще оставалось топливо, но они лишь подчеркивали стоящую вокруг тьму и тишину. Мы выехали на дорогу, что ведёт к Русскому, и увидели мост. Тоже темный и зловещий, лишь маленькие красные огоньки мигали на пилонах, показывая, что проезд по нему закрыт. Свернув на неприметную дорожку, мы направились уже в сторону моего дома. Я был впечатлён. Я помнил как выглядит это место в обычное время, что оно полно жизни и движения, но сейчас оно было… нет, не мертвым, но как будто уснувшим нездоровым сном. Остаток дороги я проехал, не помня себя.       Очнулся я уже возле своего дома. И там горел свет! Все же у Иосича получилось, и теперь у нас был свет! Я готов был расцеловать старого еврея, но у меня не было ни моральных, ни физических сил. Я поднялся на свой этаж и, машинально поздоровавшись с выскочившим Семеном, отправился спать.       Сегодняшнее утро мы встретили в тепле. Семён достал где-то мощный обогреватель и запитал его от сети. Я, собравшись на работу и в этот раз, решив, что хватит кошмарить вояк, надел противогаз и пошел на остановку за кордоном, там ходили все же автобусы, сегодня доберусь на нем. И вот я здесь, записываю очередное послание.       Скоро перестану писать, скоро о нас вспомнят власти и все пойдет своим чередом. Скоро… станет лучше?