flashback
В камере полумрак стал для них обыденным. Они стали скрываться от всех таким уже привычным одеялом. Эти двое прячут свои чувства от лишних глаз, чтобы избежать их осквернения. Для этого они создали свой уютный уголок среди четырёх бетонных стен. И они довольствуются малым. — Завтра меня переводят. Они лежат друг напротив друга, держась за руки. И им так хорошо. Это их комфорт, который разрушать желания нет. — У меня ещё два года. — И я буду ждать. — Тебе не стоит. — О чём ты? — Чонгук удивляется и немного поднимается, подставляя руку под голову. — Я убивал людей. Ты хочешь жить с преступником до конца жизни? — Чон не отвечает, он хочет услышать что скажет Ким дальше. — Я не уверен, что я найду хорошую работу, что я обеспечу нас должным образом, и вообще, что подумают окружающие, когда узнают, с кем ты встречаешься? Я хочу, чтобы ты жил спокойной жизнью, чтобы ты забыл всё то, что было тут и больше не вспоминал. Я не знаю, Чонгук, — он выдыхает и прикрывает веки ладонью, — я так хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы у тебя было прекрасное будущее. — Тэхён-а, — точно так же выдыхает Чонгук и тянется другой рукой к ладони Тэхёна, чтобы открыть его лицо, которое выражает массу эмоций: страх? смирение? растерянность? — Я буду счастлив только с тобой, и будущее прекрасным будет у нас, — он улыбается и проводит пальцем по щеке.— Мне всё-равно, что скажут о нас люди. На то и нужна любовь, чтобы идти против всего мира. И ты не убийца, ты лишь тот, кто пытался выжить. Я это понимаю и от тебя я не отвернусь. Я тебе обещаю, только и ты пообещай мне кое-что. — На негромкое "М?" отвечает, — выживи и не превратись в одного из них. Чонгук знает, что два года для них это слишком большой срок. И если только за такой короткий промежуток, длившийся всю зиму, Чонгук испытал на себе все ужасы мира, то что говорить про Тэхёна, который сидит здесь непонятно сколько, и ещё будет тут находиться. Возможно, Тэхён адаптировался, понял, как тут выживать и он переступил через себя, чтобы отстоять здесь своё место. И единственным способом выживания для него явились убийства. Всё это Чонгук понимает, и осознает, ведь если бы не Тэхён и его умение быть жестоким, то Чона бы здесь уже и в живых не было. И, наверное, хватаясь за такие рассуждения, он допускает варианты, что Ким может убить кого-то ещё. Однако он это оправдывает обычным инстинктом сохранения - попыткой спастись. И ко всему прочему, Чон знает, что просто так Ким Тэхён человека не убьёт. — Я обещаю. Чонгук придвигается ближе и оставляет на губах Тэхёна короткий поцелуй. — Я люблю тебя, — шепчет, и вновь целует. Вокруг них слишком тихо, и лишь где-то за камерой слышны переговоры заключённых. У них же свой маленький уголок, который окутала соблазнительная тишина, прерванная громким вздохом. Чонгук начинает целовать быстрее и Тэхён следом подхватывает темп, поднимаясь к изголовью выше и хватаясь за бедра, севшего на него Чона. — Чонгук-и, — еле отрываясь произносит Тэхён, овладеваемый адреналином. — Я...я хочу тебя, — скромно, с краснотой на щеках. Не дожидаясь ответа, возвращается к поцелую вновь. Тэхён сжимает бедра Чонгука сильнее, а у того голова кругом идёт от приятно-болезненных ощущений, от нехватки воздуха и от общих вздохов, содрагающих тишину. Чонгук поднимает руки вверх, чтобы позволить Киму снять с себя верх робы, и как только часть одежды отлетает, тянется руками к Тэхёну, чтобы сделать точно так же и с ним. Роба летит в сторону, Тэхён прижимается губами к голому торсу Чона и начинает бродить руками по спине и бокам, пока у Чонгука вырываются негромкие стоны удовольствия. Его глаза прикрываются, а голова наклоняется назад. От переизбытка эмоций он начинает непроизвольно тереться о пах Кима, отчего тот сам закрывает глаза и уже сдавливает кожу Чонгука на боках. — Чонгук-а, у нас нет смазки, тебе будет больно, — Тэхён еле дышит от того, что Чон всё сильнее трëтся о него. Он прижимается головой к телу парня и хватается за его ягодицы. — Всё в порядке, я потерплю, — выдыхает Чон и возвращает голову в прежнее положение. И теперь Тэхён не видит в нём ребёнка. Это настоящий соблазнительный парень с опьяняющим блеском в глазах и опухшими от поцелуев и укусов губами. Тэхён рычит, оглядывая парня, и перекладывает его под себя. Вновь целует, оставляя засосы на шее и тянется руками к штанам, чтобы снять. Вслед на пол летят и его собственные. — Тэхëн-а, — сорванно получается, как только Ким берëт в свои руки член парня и начинает совершать поступательные движения. Он наклоняется к паху Чона, аккуратно целует его в покрасневшие от нажимов бëдра и после, останавливая руку, целует в виднеющуюся на члене венку, улыбаясь от того, что Чонгук вновь стонет. Он разводит ноги Чонгука сильнее и касается языком уже дырочки, принимается её то выцеловывать, то увлажнять языком. — Мой сладкий, — произносит нежно, — мой любимый. Как только Ким замечает, что Чонгук тянется рукой к своему члену, то сразу же возвращается к нему с глубоким поцелуем в губы. Он заставляет Чонгука обнять себя, и позволяет ему царапать свою кожу, пока сам начинает его расстягивать. Тот негромко хнычет, порой слишком громко выдыхает, приоткрывая рот, и получает лёгкие укусы в губы. — Потерпишь немного для меня? — спрашивает Тэхён, когда решает, что парень готов. — Да, я хочу... пожалуйста, — хнычет и елозит по койке, ожидая большего. Тэхён подставляет свою головку к проходу и не спеша, осторожно входит, давая Чонгуку привыкнуть. — Моя умница, — Тэхён начинает двигаться. Он не забывает успокаивать своего малыша поцелуями и комплиментами, знает, что тому они сейчас нужны. Чтобы окончательно расслабить парня, он вновь тянется к его члену. А Чонгук с ума сходит от ощущений. Их много и все они безумны до приятного. Тэхён увеличивает темп, срывая с Чонгука стоны погромче и сам не тихо дышит. Решая поменять положение, он подхватывает Чона и садится спиной к стене, продолжая насаживать на себя парня. Тот прижимается к Тэхёну вплотную, окутанный руками, и закусывает губы до крови, умоляя Кима двигаться быстрее. — Ты уверен? — Да, — Чонгук шумно сглатывает, — да блять. У Тэхёна голову сносит от просьбы, он набирает скорость и буквально уже вдалбливает в Чонгука, что есть силы, ограничивая движения Чона объятиями. — Я с-сей-ч-час, а-ах, — Чонгук до вспышек закрывает глаза, и открывает рот, как только его начинает трясти. Он марает спермой Тэхёна, который сжал его в своих объятиях и засунул в него до основания. Придя в себя, Чон чувствует, как внутри него Тэхён пульсирует, он отстраняется от Кима, тяжело дыша, и еле открывает глаза. — Могу я? — кусает губы, и немного привстаëт, чтобы дотронуться до члена Тэхёна. Ким утвердительно мычит, а Чон целует его, отстраняется и начинает двигать рукой, размазывая естественную смазку по основанию. — О-ох, — выдыхает Тэхён и наклоняет голову к стене. Чонгук льнëт к Киму и целует его шею, ускоряя движения. И как только Тэхён изливается, Чонгук тянет Кима на себя, чтобы его стоны заглушить в поцелуе. Это их собственный мир, наполненный любовью. И если кто-то против них пойдёт, то они будут сражаться. Вместе, плечом к плечу и до конца.несколько дней спустя
Чонгук ушёл, оставив после себя лёгкое ощущение своего присутствия и желание быть ближе к завтрашнему дню. Тэхён стал одиночкой. К нему не подходят, с ним не разговаривают, да и сам он сторонится всех. В проблемы не лезет, появилось ощущение, что такого заключенного как Ким Тэхён вообще не существует. Он всё чаще не находится в открытой камере, из-за банального - прижмут, нападут со всех сторон и поминай лихом. Но всё же, как бы хорошо Тэхён не прятался от участи его это не спасёт. Стая уже где-то готова к прыжку на отбитого от остальных. Да и проблему Тэхён не находит нужным решать, предпочитая оставаться в прежнем положении, надеясь, что обойдётся, что переключатся на кого-нибудь другого. Быть с кем-то значит снова примкнуть либо к убийце, либо к наркоману, которые у него уже в горле костью стоят. Вокруг стали маячить сплошные недовольные лица, ни намëка на улыбку. Одни грузные тела, облизывающие свои зубы. Одни косые взгляды и ни одного родного. И Тэхён другого не ожидал. Одной грозной речью он вызвал к себе ещё большую неприязнь. Заключённые запоминают те дни, когда на них повышают голос, когда им бросают вызов. Тот день, когда Тэхён защищал Чонгука, они запомнили тоже. И лучше бы у них у всех была деменция. Его ловят на кухне. И как же глупо было довериться надзирателю, отправившего его туда с просьбой якобы помочь. Что кстати, этот надзиратель работал при Мине, и он не самый благочестивый, ко всему прочему он один из тех, на кого ничего не нашли. В тюрьме всё равно осталось зло в форме под нимбом защиты, как бы Юнги не старался. И Тэхён думает, что он умрёт в этот самый вечер. И ему не так страшна смерть, как осознание того, что последует за ней. Тэхён обещал Чонгуку выйти живым, и поэтому, нарушив обещание, он доставит парню невыносимую боль. Лишь держась за эту мысль, он выдавливает из своего тела силу, чтобы направить её против троих заключённых. — Блять. Один из них хватает его за шкирку и толкает в стеллаж, где находятся ящики с продуктами. Тэхён шипит и следом получает удар в бок от одного. В лицо - несколько раз от другого. И снова в бок, в живот, в лицо и по ногам. Но он не падает, держится за мысль. После, один из заключённых швыряет его к столу, где обычно происходит готовка. Тэхён падением сносит с поверхности тарелки, огромную миску и некоторые другие столовые приборы. — Да дохлая мышь поживее его будет. Пока сзади заключённые хорошатся, как петухи, Тэхён перед собой замечает нож и он хватает его не задумываясь. Резким движением он оборачивается и проводит сталью по воздуху, задевая загорелую кожу "оранжевого". — Ах ты, су-у-у-ка, — начинает вопить. Тэхён, пользуясь всеобщим отвлечением, срывается на бег, однако, и до двери добежать не успевает. Кто-то пинает его сзади по лопаткам, отчего тот, не выдержав удара всё же падает, разбивая колени. Его хватают под руки и спиной тащат снова к столу. — Теперь ты не такой смелый, а? — Тэхён вырывается, машет ногами, рычит, но две пары рук сильно сдавливают его собственное тело, отчего тот не может даже совершить удар. Его поясницей придавливают к столу, удерживая руку на горле. Он дышит часто, загнанно, пока не начинает кашлять и краснеть. Заключённый показывает свои зубы и надавливает сильнее, чтобы корпус Тэхёна прижался к столу вплотную. Тот, кого Ким полоснул по щеке, подходит с этим же ножом, и Тэхён соврëт, если скажет, что у него перед глазами не пробежала вся жизнь. Ещё как пробежала. Стремительно быстро, ослепляя разум своей улыбкой, своими яркими и большими глазами, своими мягкими волосами и невообразимым смехом, что прервался хихиканьем мужиков в робе. Затылок Тэхёна ударом прижимают к столу. Руки заключённых всё ещё фиксируют его шею. Тэхён хрипит, пытается бороться, но оказывается, что в одиночку он очень слаб. Из губ вытекает кровь, как и из носа, марая его лицо, и руки удерживающих. Такой конец для Тэхёна был бы приемлем раньше, но не сейчас, когда в его жизни появился Чонгук. И всë же, он не может дать отпора. Он взывает, как только его рука начинает жечься диким пламенем. Он кричит, слёзы из глаз льются и пот выступает на лбу крупными каплями. Теперь кровь течëт и по руке. Заключённый проводит одну большую полосу вдоль неë, и Тэхёну кажется, что это длится мучительно долго. Он буквально чувствует, как кожа частица за частицей разрывается, словно замок расстëгивают на куртке. И даже когда нож отстраняют, а хватку ослабляют, фантомное чувство вскрытия кожи не уходит. Рука начинает неметь, Тэхён не перестаёт кричать от боли, и, наверное, лишь это его спасает. В кухню забегают двое надзирателей, маты за матами, шум за шумом, что сливаются во что-то одно неразборчивое, сопротивление, удары и звуки наручников. И лишь перед тем как потерять сознание, Тэхён отчётливо слышит, как надзиратель кого-то благодарит, и Ким замечает мелькнувшие перед ним две ямочки на лице. Последнее сложно забыть, но и разглядеть от потери крови не легче.end flashback
— Я жив, и это главное, — он пытается улыбнуться, но раны на губах вызывают болезненные ощущения. Отчего он, пока Чонгук вытирает слëзы, прикрывает глаза, чтобы отогнать боль прочь. Чонгук не должен так сильно переживать. — Твоя рука..., — он оглядывает перебинтованную руку. — Не отвалится. Всего лишь шрам останется. Тэхён обещает сам себе, что больше такого не допустит. Он пойдёт против себя и помирится с убийцами ради того,чтобы сохранить свою жизнь, принадлежащую Чонгуку. И Чону это знать не обязательно, но успокоить его стоит. — К тому же, шрамы украшают мужчину, ведь так? — опять пытается улыбнуться, и тянется рукой к маленькому шраму на лице Чонгука, оставленный когда-то Хосоком. — Да, прости, — Чонгук хлопает мокрыми глазами, — просто, я так боюсь тебя потерять, — и вновь плачет. — Иди ко мне, плакса— совсем нежно произносит. — А как же охрана? — Они всё равно за дверью. У нас есть ещё немного времени. Чонгук соглашается. Он встаёт со стула, снимает свои ботинки и забирается на больничную кровать, пристраиваясь к Тэхёну сбоку. Он прижимается к нему, носом вдыхает его запах и аккуратно обнимает, чтобы не причинить боль. — Лучше расскажи мне, как всё прошло, — Тэхён, всё так же прикрывая глаза, и смыкая зубы от боли, поднимает здоровую руку, чтобы обнять своего любимого, который обогревает в тяжёлые дни, и чтобы ладонью вытереть его слёзы.flashback
— Заключите господина Чона под стражу, — судья строгим взглядом осматривает засуетившегося мужчину, — Ваш бизнес частично будет закрыт, частично передан государству. Больше половины ваших акций будет передана вашему сыну Чон Чонгуку, как плата за ущерб, нанесенный Вами ему. — Вы все пожалеете! Я выйду и вас всех уничтожу! — зло, до покраснения кожи выкрикивает Чон старший. Он рукой отталкивает от себя одного из охранников, подзывает своих псов, но те смиренно сидят на местах в зале, прижав хвосты. Второму из охранников приходится применить грубую силу. — Господин Чон, если не хотите получить срок больше, прошу подчиняться закону, — просит судья. Однако обвинения продолжают сыпаться, и она выдыхая обращается к Чонгуку, — Вы можете быть свободны, — после чего встаёт и уходит. Чонгук кивает судье, встаёт и кланяется ей. Когда к нему подходит охранник, он рассматривает разгневанного отца, который буквально плюëтся словами. За зданием суда их ожидают репортëры и мало того, что Чона посадят, так он будет ещё и публично опозорен. Чонгук даже и не замечает, как по его щекам льются слëзы, и как сильно дрожат его руки, он просто следит за отцом. Как руки Чона старшего до боли сжимает охрана, как после того, как ограду убрали, его повели в сторону выхода и как к нему подошёл Сокджин, одетый в тëмно-синий костюм. Чонгук не услышал, что тому сказал Ким, но отчëтливо увидел, как Джин замахнулся и ударил кулаком в лицо Чона старшего. Тот благополучно замолчал, выплëвывая изо рта кровь. Сокджин извинился перед охраной, поклонился им и как отошёл, нервно зачесал свои волосы назад, после чего поправил на костюме галстук. Можно было заметить как две костяшки на его руке приобрели бордовый оттенок и Чонгук немного даже завис от неожиданного поступка друга. Спустя минуту, придя в себя, Джин подходит к Чонгуку. Он говорит о том, что эта мразь заслужила не только удара по лицу, что скучал очень сильно и после чего крепко обнимает до хруста костей, наконец-то ощущая спокойствие. Его дело закрыто. Осталось лишь пара задач: посадить Чонгука в машину, отвезти домой, вкусно накормить, а потом и отправить спать на удобную большую постель.end flashback
— Серьëзно? Джин ударил его? — смех, отдаëтся негромкой хрипотцой. Тэхёну забавно, что Сокджин, несмотря на свой профессионализм, не выдержал гнева как человек, как друг прежде всего и вмазал гаду по роже. — Теперь он точно мой кумир. Чонгук смеëтся тоже, и не так заливисто, как раньше, тише. Чтобы охрана не услышала, и чтобы не принести Тэхёну дискомфорт. К тому же, грусть его опоясывает больше, чем радость. За окном тепло, а в помещение спокойно, словно время решает отдохнуть. В коридоре не слышны шаги, а в палате настенные часы монотонно тикают. Тэхён осторожно гладит Чонгука, любит касаниями и через них передаёт всю свою нежность - кожа к коже. Тот же прикрывает глаза и начинает плавиться от поглаживаний, от света, греющего тело и от усталости, вызванной прошедшими слезами. — Тэхён-а...,— он прикрывает глаза ладонью, и так отчаянно спрашивает,— ты это называешь хорошо? — Да, так я это и называю, — негромко говорит Тэхён, слыша, как Чонгук начинает негромко сопеть под боком. Для него "хорошо", не ситуация произошедшая с ним, не полученные синяки, не гематомы и не порез. Для него "хорошо" значит Чонгук и то, что он рядом.***
Свобода, красота, любовь, касания и боль. Слова наполненные смыслом и способные вытекать друг из друга, плавно переходя в другое. Они создают историю, которую человек воспроизводит вновь и вновь. Его рука тянется вверх, и сразу же падает, как и тело. Движения секундно-резкие и минутно-плавные. Они стремятся ввысь, но их тянет на дно. Он перекатывается по сцене к краю и тянет руку к зрителю, чтобы попросить о немой помощи. Тело вновь тянется вверх - он справится сам. Изгибы, как и волны, плескаются на сцене, украшая атмосферу в синий эстетичный цвет, сияющий от концертного костюма. Танцор мечется, ищет пути спасения и находит лишь позже. Когда он не руку тянет к толпе, а своё собственное сердце. Горящий орган, превратившийся в маяк, что помог увидеть тот самый берег, к которому танцор подплыл, со своим опасным грузом с этикеткой "осуждëн". На этом берегу особенно ярко блесят два огонька среди сотен других невзрачных и блëклых. Танцор, улыбаясь, начинает кружиться, прощаясь с гравитацией и устремляясь лишь ввысь, к высокому чувству, несущему к правде. И лишь в конце он падает на землю, но не на дно, а на колени, чтобы сказать "спасибо" тому, кто был рядом, и будет. Навек. — Чимин-и! — девчушка бежит со всех ног обнимать чуть уставшего и вспотевшего брата. Он поднимает её на руки и кружит, заставляя искренне смеяться. — Ты так прекрасно танцевал! Я хочу научиться так же! — И научишься, кнопочка, — он тычет ей пальцем в нос и корчит, вслед за её сморщившимся носиком, лицо. — Я тебя научу, и Юнги хëна научим, так ведь? — Чимин косится на подошедшего Мина, отставшего от озорной сестры Пака, и улыбается во все зубы, как только замечает букет цветов. — Я сломаюсь при первом же прыжке, — Юнги гладит Юну по спине и та, понимая, что тут немного лишняя (а она это понимает, ведь сама чуть ли не пищит, как только видит их постоянно вдвоём), спрыгивает с рук Чимина и идёт рассматривать картины, развешанные по коридору театра. — Ты был прекрасен, — Юнги вручает букет и нежно целует Чимина в губы, ощущая всё ещё горячую от танца кожу парня. — Мне так сильно понравилось. — Да, — усмехается, — я видел твой открытый рот на протяжении всего моего выступления. Слюни только не разглядел, — он смеëтся, превращая глаза в полумесяцы, и Юнги этот смех подхватывает. На правду ведь не обижаются. Он и не знал, что Чимин так умеет. — Ой, да заткнись, — чуть шипит Мин и закатывает глаза, — а то обижусь, и мы не поедем в ресторан. — Куда? — слишком резко Чимин перестаёт смеяться. — Ты сейчас шутишь? — Ну не хочешь, как хочешь, — он хмыкает и разворачивается, чтобы уйти. Однако Чимин его останавливает, возвращает в прежнее положение и крепко обнимает, сжимая цветы между их телами. — Спасибо, Юни, — шепчет Чимин, и прикрывает глаза, прячась в плече своего парня. — Ты заслуживаешь всего этого. Юна стоит совсем рядом, потерявшая интерес к картинам. То, что она видит, намного лучше красок и холста. И чувствуется сильнее, и эмоций вызывает больше. Ведь это не что-то готовое и мëртво прикреплëнное к стене, это то, что только-только создаётся, рождается из истинной любви, и не имеет рамок и границ. Кажется, это счастье.***
— Чонгук-а, просыпайся. Тэхён не смог уснуть. Сторожил сон Чонгука и следил за временем, как и за звуками снаружи. Он не хотел тревожить парня, и их уютное свидание, но осталось слишком мало времени. И Ким не хочет доставить Чонгуку проблем, если его заметят в таком положении, что страшно, его могут больше и не пустить. — М? — бурчит сонно. — Просыпайся, если хочешь успеть на раздачу поцелуев. — О чëм ты? Тэхён тянется к парню и оставляет поцелуй на щеке. А как только тот разворачивает голову, то и целует губы. — Тебе пора домой, уже поздно. — Не хочу тебя оставлять, — бурчит и тянется к здоровой руке, чтобы сжать ладонь. — Да, я тоже не хочу тебя отпускать, но такие правила. — В жопу правила, — выпаливает и заставляет Тэхёна улыбнуться. Сонные глаза Чонгука еле разлепляются от дневного сна, и Тэхён тянется к его макушке, чтобы поправить взъерошенные волосы. Чонгук садится, хлопает глазами и чуть щурится, чтобы разглядеть время. — Думаю, что тебя теперь пустят ко мне на следующей неделе. На общую встречу. Тэхён следит за тем, как Чон разминает шею и тянется к своим ботинкам. — Хорошо, я буду. — Ты каждую неделю ездишь ко мне. — А ты не рад? — Я безумно счастлив.***
Что делает большой и серый волк, как только попадает в неволю? Он начинает бояться. И пока ему не предоставится возможность, свои зубы он не выпустит. Так и с людьми. Слишком внезапно к нему со спины подошёл тот, кто раньше был выше по чину. Ким Намджун. Когда-то большой и сильный, сейчас же напуганный, но до сих пор не признающий этого. Как только сокамерник Тэхёна ушёл по делам, Ким нагрянул к нему слишком неожиданно. Как и завёл с ним самый невозможный разговор на свете. — Тебе и мне нужна поддержка, — он опирается об угол решётки и даже бровью не ведёт. — Я с тобой даже связываться не хочу, — выпаливает и уже хочет накричать на него, но сдерживает порыв эмоций, смыкая зубы. — Мне нужно лидерство, тебе жизнь. Помоги мне, а я помогу тебе. — Ты меня слышишь? После всего, что ты сделал, ты просишь меня тебе помочь? — Это ведь я позвал охрану, когда тебя резали, как свинью, — он подходит ближе и Тэхён напрягается. — Я тебя не просил. — Но тебе это нужно было. Иначе твой Чонгук-ки бы уже оплакивал твоё тело. И лишь как только это имя отскакивает из уст Намджуна, Тэхён злится сильнее. Он срывается с места и толкает Намджуна к стене, хватая его за шкирку, — только ещё раз, я услышу, что ты о нём говоришь... — Может тогда поговорим о тебе? — Намджун серьëзен, нет привычной ухмылки, но есть до боли знакомый больной взгляд. — Выбирай, либо ты соглашаешься на мою сделку, либо я сделаю так, что тогда ты и года здесь не продержишься. — Ах ты ублюдок, — он вновь применяет силу, отчего Намджун бьётся затылком о стену, — откуда ты знаешь, что ты не умрёшь первым, м? — Оттого, что ты уже потерял здесь свой авторитет, за тебя марать руки никто не станет. А что насчёт тебя, опять же, у тебя есть причина не убивать, я прав? — Тэхён молчит, шумно дышит и играет челюстью. Впервые в жизни, он не знает, что ответить. — Даю тебе время. Намджун отталкивает Тэхёна и уходит, заставляя Кима вновь закрыться в себе на пару дней: до тех пор, пока на него не совершится нападение вновь.***
Сколько лет прошло? Кажется он и сам не знает, но отчётливо чувствует, что его прежняя жизнь закончена раз и навсегда. Ведь наступает новая. Тэхён рождается вновь, приобретая свободу. Он смотрит вверх, и пока козырёк его кепки спасает от яркого солнца, он разглядывает небо, обсыпанное белоснежными перьевыми облаками. Он и забыл, об их существовании, потому что и о небе совершенно не думал. Ему приходилось лишь то оглядываться по сторонам, то смотреть под ноги, то строго вперёд, но не наверх, где свобода дразнила. Он прикрывает глаза и долго-долго вдыхает, ощущает, как его лёгкие наполняются свежестью и запахом цветущего рядом дерева. Здесь всё по-другому - по ту сторону колючего забора, и он безумно счастлив, что вновь имеет право стоять на этой части мира. Ветер бежит по его телу, наполняя особой энергией, поглаживая и встречая. Позади он оставляет всё плохое, и он просит ветер с собой всё это унести. Ведь у него всё ещё есть будущее вместе с Чонгуком, и прошлое им мешать не должно. Всё должно начаться с чистого листа, и неважно что тот немного мятый. Уединение с природой прерывает сигнал подъезжающего автомобиля. Тэхён немного дёргается оттого, что отвык даже от банального звука машин, но всё равно, улыбается и поднимает руку в жесте приветствия, шагая в сторону дороги. Он стоит и держит руки в карманах, ожидает пока автомобиль развернётся и остановится, и чувство радости его не покидает. И как только машина паркуется, окно со стороны водительского места открывается. Из него выглядывает парень с блестящими чёрными волосами, чёрными солнечными очками и точно такой же, как и у Тэхёна, довольной и счастливой улыбкой. Но у того она всё-равно особенная, и всё такая же детская. Тэхён безумно скучал. И да, конечно, они встречались каждый четверг на свиданиях. Все эти чёртовы два года. Но это не то. Это совершенно другое. На встречах не позволяют близко подходить, долго касаться, нежно и страстно целоваться, да и людей вокруг полно. И все же помнят о том, что свои чувства эти двое от всех защитили? Так вот, это всё было не то. И Тэхён был не тот, потому что старался скрывать все свои вытекающие проблемы из-за тюрьмы: то синяки, то угрозы, что в голове отдавались, пока Чонгук говорил про то, что восстановился в университет; то что-то посерьёзнее: как-то раз пришёл к нему с ранением на животе - порезом, но удачно скрыл. И благо в обморок упал лишь тогда, когда вернулся в камеру. Что было дальше - история другая. И Тэхён точно знает, что Чонгук найдёт шрам и он более чем уверен, что "вскрывать" его он не будет. Промолчит, возможно даже поцелует и всё поймёт. Такой он и есть. И эта одна из причин его любить. — Тэхён-а! — вырывает Чонгук из мыслей. — Как-то я тебе обещал свидание, — в тот день они чуть не умерли, и Тэхён горд Чонгуком, что тот запомнил такие глупости в самый опасный для них момент. — И пиво, — ну пиво же тоже было, что скрывать. Чонгук смеётся и кивает в сторону пассажирского места, — тогда запрыгивай, поехали пиво пить и уточек кормить. — Каких нахрен уточек, Чон Чонгук? — негодует Тэхён, усаживаясь в автомобиль. За спиной остаётся огромное здание тюрьмы. И пока внутри него звереют люди, запертые в клетках, над ним летит стая птиц, выстроенная в клин. Два мира - две реальности. Чонгук разворачивается к Тэхёну и спрашивает прямо, — вот ты как думаешь, новая жизнь может быть плохой, если она начнётся с того, что ты покормишь уточек у реки? Тэхён хмыкает и кивает, — только ты не учëл кое-что важное. — И что же? — заинтересованно спрашивает. — Уже слишком поздно. Моя жизнь не будет хорошей. — Тэхён-а, я же тебе уже говорил, что... — Потому что моя жизнь будет прекрасной. Ведь она уже началась с тебя.