***
— Признайся хотя бы себе, — уже переходил на крик Блейз. Его очень бесило упрямство друга, который уже битый час придумывает себе глупые отговорки. — Я не преступник, мне не в чем признаваться. Ты на пару с Поттером пересмотрел сопливых магловских мелодрам? — а вот Драко не сдерживал рвущегося крика из груди. Он взял одну из рамок со стола. — Хочешь знать, что я об этом думаю? Вот что, — Малфой кинул рамку о стену, и стекло разбилось на мелкие кусочки. Колдография со свадьбы Забини выпала, падая на ковёр у ног темнокожего. — Малфой, ты совсем спятил. Научись, наконец, держать гнев в себе, — Блейз выхватил очередную рамку, которую Драко хотел кинуть в стену. В окно влетела большая серая сова с письмом в клюве. Она села на голову к Драко, тыча ему в лицо письмом. «Сова Гермионы», — сразу же понял Малфой, забирая письмо. Весь гнев тут же испарился, а на его место пришло осознание. «Разбил. Разбил воспоминание», — пронеслось в голове. Он зажмурился, коря себя за вспыльчивость. — Успокоился? Удивительно. Секунда для взрыва — секунда для прогорания, — цокнул Блейз, разглядывая письмо в руках блондина. Печать Министра Магии. — Грейнджер пишет любовные письма? — Заткнись, Блейз, — Малфой распахнул глаза, открывая письмо. — Читай вслух, хочу послушать дифирамбы героини войны к Пожирателю, — Драко кинул на Забини взгляд, полный снова зарождающейся бури, и брюнет тут же замолчал. «Малфой, в Министерство я сегодня уже не вернусь. Видимо, пребывание в Азкабане продолжится до ночи. Поэтому иди домой, обсудим ситуацию о Нотте завтра. Ещё у меня для тебя есть послание от твоего отца, прошу, не игнорируй это и не закатывай глаза, я всё вижу…» — Она сидит где-то здесь? — воскликнул Забини, замечая, как Малфой закатил глаза после слов об отце. — Она всегда такая, чёртова Грейнджер видит всех насквозь, — раздражённо сказал парень, подавляя желание скомкать письмо, не дочитав до конца. — Или же только тебя, — ехидно улыбнулся Забини, выхватывая пергамент, продолжая читать: «Я его не читала, думаю, это личное. Завтра, прошу, не опаздывай, как ты это делаешь всегда. У нас много работы». — Как-то сухо, но слова про «много работы» мне понравились, — передразнив голос Гермионы, проговорил Блейз, после чего заливисто рассмеялся. — Тебе бы только ржать, ты бываешь серьёзным когда-нибудь? — прикрикнул Малфой, забирая письмо из рук всё ещё веселившегося парня. Он положил его в ящик стола к стопке «Ежедневного Пророка». — Будешь также хранить его как великое достояние семьи Малфой? — усмехнулся Блейз. — Может, ты всё-таки признаешься себе, что тебе нравится эта тощая задница Грейнджер. — Она не тощая, — лишь пробурчал Драко, хватая свою мантию и стопку документов. Если Гермиону ждать уже не нужно, можно и уйти из этого исчадия ада. — Тебе виднее, — улыбнулся парень хмурому блондину, идя за ним к выходу. — Репаро, — шепчет Драко, уже закрывая дверь, направляя палочку на разбитую рамку, заставляя её вернуться в прежнее состояние и на прежнее место.***
Гермиона пила утренний кофе в своём кабинете, обеспокоенно вглядываясь в девушку, которая разговаривала с ней по каминной сети. — Я ужасно боюсь, Герм, — чуть ли не плача говорила рыжеволосая. — Всё будет хорошо, твоя мама перетерпела огромное количество родов, и ничего, жива, — усмехнулась Грейнджер, но потом, заметив укоризненный взгляд подруги, поняла, что шутка не прошла. — Ну, понимаешь, гены сильная штука, может быть, ты даже переплюнешь Молли в числе детей. — Мне сейчас не до шуток. Такое чувство, будто я сейчас потеряю сознание от волнения, — вздохнула Джинни. — Колдомедики сказали, что я должна родить не раньше вечера, но в мыслях я уже рожаю и представляю эту боль. – Не накручивай себя. Когда мама меня рожала, то ей вообще делали кесарево, она говорила, что я весьма проблематично появлялась на свет, — подбадривающе улыбнулась шатенка, делая ещё один глоток кофе. — Кесарево? Что это? Звучит жутко и с намёком на боль, — скривилась Джинни, всхлипывая уже в сотый раз за этот разговор. — Не придавай этому значения. В волшебном мире роды, я думаю, проходят гораздо легче. Гарри ещё не пришёл? — Нет, он тоже очень волнуется, и это совсем меня не успокаивает. Он обещал прийти через полчаса вместе с нашим колдомедиком, но прошло уже сорок три минуты, а его всё нет, — уже в открытую ревя, прокричала Джинни. Беременность действовала на неё как-то по-особенному, она вела себя по крайней мере непривычно для обычной Джинни. — Тише, не плачь, до вечера ещё куча времени, — сказала Гермиона, отмечая для себя, что когда она будет беременна, то постарается держать себя в здравом уме. Хотя вряд ли это ей светит, с таким ритмом её работы. И это не только о беременности, но и о замужестве в целом. — Мисс Грейнджер, вы просили напомнить о заседании Визенгамота, на котором вы должны присутствовать, — постучавшись для вида, вошла секретарша. — Спасибо, Мишель, — Грейнджер сдержанно кивнула девушке, переводя извиняющийся взгляд на заплаканную подругу. — Джинни, прости, я совсем об этом забыла. Я уверена, что Гарри скоро вернётся и поддержит тебя. И не забудьте оповестить меня, когда родится мой крестник или моя крестница. Подруги попрощались, и Гермиона поспешила по своим делам. Сегодня должно проходить слушание по последнему пойманному Пожирателю, который напал на них в поместье Ноттов. Все остальные уже были отправлены в Азкабан без шансов на оправдание. Грейнджер молилась о том, чтобы Малфой не проспал, как он делает это всегда. Он был важным свидетелем и должен был присутствовать на всех заседаниях, проводившихся в последнее время. Она торопливо шагала по коридору, ведущему к помещению, где должно проходить заседание. Был слышен лишь звук её каблуков, что сильно напрягало. Видимо, все члены Визенгамота уже на месте, и она единственная, кто опаздывает. Мерлин, когда последний раз она опаздывала? Но через некоторое время к её шагам добавился звук других. Тут же послышался томный насмешливый голос, который Гермиона могла узнать из тысячи: — Опаздываем, Грейнджер? Совсем на тебя не похоже, не так ли? — блондин поравнялся с девушкой благодаря своим длинным ногам, с помощью которых он в два шага догнал её. — Кого я вижу? Человека, который взял в привычку совсем игнорировать возможность появляться вовремя, — парировала Гермиона, пытаясь игнорировать мурашки от того, как Драко сексуально облизнул губы и усмехнулся лишь их уголками. — Нас заждались, не находишь? — специально с придыханием сказал парень, замечая её реакцию. Он открыл перед ней дверь, пропуская вперёд, ненароком задевая прядь волос и проводя по тонкой шее девушки, как бы освобождая себя от плена её локонов. Гермиона приоткрыла рот, замирая. Она не могла разобрать причины такой реакции тела на его действия, прикосновения, слова. Шатенка прошла в зал на ватных ногах и на мгновение замерла, ощущая невероятный аромат исходящих от парня духов, когда тот прошёл мимо неё. Захотелось прикрыть глаза, обнять его и уткнуться в изгиб шеи, откуда, предположительно, исходил запах. Она заметила недобрый блеск в серых глазах, когда тот криво улыбнулся, рукой призывая её сесть рядом с ним. Грейнджер, наконец, опомнилась, вспоминая, что они здесь не одни, и замечая, как все встали, ожидая её. Девушка приветственно улыбнулась, кивая, после чего все присутствующие уселись на свои места. — Итак, мы слушаем дело бывшего Пожирателя Смерти...***
Поток людей начал выходить из зала заседания Визенгамота. Драко сладко потянулся, отмечая про себя, что не прочь сейчас вздремнуть. Прошедшие часы были неимоверно скучными, веселила лишь Гермиона, которая смешно реагировала на каждое движение с его стороны. Малфой под конец уже стал в открытую над ней глумиться, постоянно задевал её руку своей или ронял свои бумаги и, поднимая их, проводил своей рукой по её коленке. Он улыбнулся как Чеширский кот, вспоминая это. — Малфой, что это было? — послышался возмущённый возглас откуда-то справа. Драко повернулся, не убирая улыбку с лица, ему пришлось чуть наклонить голову, чтобы видеть разъярённую девушку. — Ты сейчас похожа на маленького злого хомячка, — промурлыкал парень. — Какой к чёрту хомяк? — яростно воскликнула Гермиона, убедившись, что их никто не слышит. — Ты домогался меня, Малфой. — Громко сказано, Грейнджер. Я лишь уронил бумаги и оперся на тебя, чтобы подняться, — с притворной невинностью возразил блондин. Он оглядел её руки, которые она сжала в кулачки и, довольно хмыкнув проделанной работе, поплёлся дальше по коридору. — Не уходи от разговора, — прикрикнула шатенка, чувствуя, как гнев заполняет её целиком. «Невероятно бесит. Как же он меня бесит», — думала Грейнджер, проклиная всех и вся за свои маленькие ножки, которые не могли сравниться с палками Малфоя. «Для чего ему такие ходули?» — Что, Грейнджер, не можешь догнать меня своими маленькими лапками хомяка? — усмехнулся Малфой, замедляя шаг. — Прекрати называть меня хомяком, — выпалила она на одном дыхании. Гермиона догнала Драко и схватила его за локоть. Играть в догонялки уже не было сил. В руке начало приятно покалывать, отчего девушка тут же отдёрнула её, удостоверившись, что Малфой остановился. — Письмо, — выдохнула Гермиона, доставая клочок пергамента из кармана мантии. Препираться уже не хотелось. Пусть называет как хочет, главное, чтобы отстал. — Письмо от Люциуса, передаю его тебе и полностью снимаю с себя ответственность, если там что-то противозаконное. Драко сморщил нос, принимая письмо. Гермиона на этот жест неуверенно закусила губу, она предполагала, что у него с отцом ужасные отношения, но не настолько же. — Он попросил ещё кое о чем, — без прежней уверенности сказала девушка, опуская глаза, рассматривая идеально начищенные ботинки парня. — О чём же? — непривычно холодно прозвучал его голос, что шатенка даже вздрогнула. Она не слышала такой его тон довольно давно, а если точнее, последний раз во времена Хогвартса. — Прислать ему колдографию. Малфой, не делай такой взгляд, — тут же осекла его Гермиона, замечая полные отвращения и презрения глаза. — Он же твой отец, каким бы он ни был. Ты не видел Люциуса таким, каким видела его я. — Ты не поймешь того, что я чувствовал тогда. Я ненавижу его, — процедил Малфой, отворачиваясь от проницательных глаз девушки, стоявшей напротив. — Ему сейчас совсем плохо, Драко… — он непроизвольно дёрнулся, услышав своё имя из её уст. Оно звучало странно и в то же время до приторности правильно её прекрасным голосом. Гермиона сама не осознавала, как его имя вырвалось само по себе. — Дай ему увидеть тебя. Он сильно болен, ему осталось не так много времени, как ты думаешь. Малфой недоверчиво посмотрел на шатенку, хмуря брови. Толика волнения промелькнула в его глазах, но этого было достаточно для того, чтобы Гермиона поняла. Он всё равно любит отца и дорожит им. Она взяла его кисть своими обеими руками, мягко поглаживая пальцами кожу костяшек. Драко потупил взгляд на их руки, после после чего сжал пальцы, поднимая глаза. — Ты выполнишь его просьбу? — Гермиона ответила на его взгляд, утопая в прекрасном омуте его серых глаз. Они всегда были такими красивыми? — Только ради тебя, — прошептал блондин, второй рукой сжимая письмо. — Ты это делаешь для себя, — тоже переходя на шёпот сказала Гермиона. Она опустила его руку, напоследок сжав сильнее, и, развернувшись, зашагала прочь, оставляя его наедине со своими мыслями.***
Блондин почти вбежал в свой кабинет, закрывая его чарами. Что мог его отец наговорить Гермионе? Драко был на сто процентов уверен в том, что оборвал все связи с Люциусом. Он не хотел его видеть, слышать и знать о нём. С него было достаточно того, что отец решал за него всё, вплоть до своего заключения под стражу. Пора Малфою-младшему самому сделать выбор в своей жизни, и он его сделал, решив прекратить любую связь с семьёй. Лишь Нарцисса могла похвастаться тем, что общается с сыном, пусть и довольно редко. Драко приземлился в своё кресло, рукой взъерошивая платиновые волосы. Он оглядел свой стол, ища в глазах Грейнджер поддержки, но это были лишь колдо. «Мерлин, почему я сейчас собираюсь читать это чёртово письмо лишь только потому ,что меня попросила женщина?» — фыркнул про себя Малфой, разворачивая жалкий клочок бумаги. «Сын, я знаю, как много плохого сделал. Я решал за тебя всё в твоей жизни, и мои решения, увы, были неверны». «Ещё бы! Как же сюрреалистически, я серьёзно, Грейнджер, если ты читаешь мои мысли, в чём я не сомневаюсь, то знай: меня сейчас вырвет», — Драко усмехнулся своим мыслям, он правда был уверен в том, что эта женщина может всё. «Я знаю, что ты меня не простишь и не простит твоя мать, но я всё равно хочу извиниться перед тобой, сынок. И я точно не знаю, прочитаешь ли ты это письмо, или же оно навсегда останется в этой камере пыток, но я надеюсь, что ты найдёшь его после моей смерти. Единственное, что я хочу от тебя — это то, чтобы ты никогда не совершал моих ошибок и всегда ставил свою будущую семью на первое место. Я признаюсь, что семья для меня никогда не была на первом месте, и я невероятно жалею об этом. Если бы я мог, я бы повернул всё вспять и не подверг бы вас: тебя и маму — таким мукам. Теперь я готов попрощаться. Прощай, Драко, сынок.Твой раскаивающийся отец, Люциус Малфой»
Блондин не мог сказать, что чувствовал по-настоящему в данный момент. Грусть? Точно нет. Сожаление? Нет. Ненависть? Отчасти. Облегчение? Определённо. Ему было легко от того, что отец, пусть в Азкабане, но признал свою ошибку. Казалось, что, если бы его оправдали, он никогда бы не извинился и продолжал бы придерживаться своих взглядов. И Драко определенно не собирается оправдывать отца даже после «исповеди». Он совершал множество ужасных поступков, которым нет оправданий. Что насчёт колдографии, то он сделает это. В какой-то степени ради Гермионы, но в то же время для того, чтобы показать отцу, что, несмотря на то ужасное воспитание, которому он подвергся, он вырос совершенно другим. Он аврор, друг Поттера, любитель справедливости и отстаивания той самой справедливости. И самый главный факт, который отличает его от отца: весь его стол обставлен фотографиями с грязнокровкой и, о, Мерлин, это ему нравится. Драко отвлёк стук в дверь, он отворил её, внутрь влетел самолётик. Малфой взял его и раскрыл, сразу же узнав каллиграфический почерк Гермионы Грейнджер. «Ты уже разобрался с письмом отца? Если да, то мы могли бы выпить кофе в кафетерии Министерства. Я думаю, что ты хочешь поделиться своими чувствами, ведь так, Малфой? Я знаю, что у тебя нет друзей в Министерстве, кроме Гарри. Поэтому готова быть подушкой, чтобы поплакаться. Жду в кафетерии.Твоя Гермиона Грейнджер».
«Слова про друзей прозвучали грубо. Но почему меня это совершенно не задело?» — Драко улыбнулся, обводя глазами письмо там, где она подписалась. Твоя Гермиона Грейнджер. Звучит невероятно хорошо. Малфой расхохотался. Когда он стал таким не Малфоем? Драко подскочил со своего кресла, кладя самолётик в ящик. Он выбежал из кабинета, подпрыгнув на выходе из отдела. Секретарша одарила его непонимающим взглядом и скинула его странное поведение на слишком большое количество работы. Всё-таки её начальник раньше больше бездельничал, чем работал. Ребекке было поистине жаль Драко. Работать с Гермионой Грейнджер — это же сущий ужас. Дьявол во плоти.