kidnappings in Tokyo
За десять лет до похищения.
Тэхён бежит в тень массивного дерева, прыгая в мягкую зелёную траву. Солнце жутко печёт нежную, слегка розоватую кожу, что немного лопнула и болезненно потрескалась. Мальчик подбирает под себя коленки и шипит, потирая место ушиба, на котором начали выступать мелкие капли крови. Он щурится, хлопая густыми ресничками, из-под которых блестят мелкие слезинки. Коленки словно тыкают иголками, губы мальчика обсохли и покрылись сухой коркой. — Пить хочу… Кончика уха коснулось что-то холодное. — Держи, — молодой парень протянул мальчику ледяную бутылку. Его лицо выдавило вежливую улыбку, и он перешёл на мрачный шёпот. — Как ты?.. Мальчик бесцеремонно выхватил у парня бутылку с водой, жадно глотая каждую ледяную каплю. Его горло болело всё сильнее с каждым глотком, но он ещё упорнее глотал такую необходимую ему воду. Он опустил бутылку и протёр влажные губы больной рукой, внезапно зашипев от неприятных ощущений. — Спасибо, — крупные бусины глаз посмотрели на незнакомца с неподдельным детским интересом. — А Вы кто такой? Парень улыбнулся ещё шире. — Меня зовут Чонгук. Я взялся за дело… твоего папы. — Он же умер. Чонгук застыл. Маленький Тэхён игрался с крупными серыми камушками. В воздухе повисла тишина, что давила на Чонгука невыносимым грузом. Не так он представлял своё первое дело в качестве стажёра. Шестилетний мальчик с совершенно спокойным выражением лица играл с уличными камнями. На его лице не читалось ни единой эмоции. Лишь гробовое спокойствие и беззаботность — та самая, детская, какой маленький мальчик и достоин. Но шестилетние дети никак не достойны терпеть избиения. Они не достойны лицезреть смерть — даже не «они», нет — конкретно этот мальчик, конкретно Тэхён не заслужил такой жизни никакими особыми отличиями. Трава зашелестела. Мягкий тёплый ветер дунул в лицо. Мальчик засмеялся. — Ха-ха, Чонгук-сама! Ветер такой приятный, правда? Ветер вдвойне дунул в лицо, отчего Тэхён залился громким смехом. Любой прохожий, который не знал о проблемах этого маленького мальчика, остановился бы и потрепал его по волосам. Он бы обязательно сказал, как такому обаятельному мальчику идёт улыбка. Возможно, этот прохожий отыскал бы в своём большом глубоком кармане какой-нибудь апельсиновый леденец — всё с такой же отцовской улыбкой. Но Чонгук не знал, была ли эта улыбка наполнена действительным счастьем. Он не знал, отчего мальчик смеётся. У него нет апельсинового леденца, вообще никакого — и он не какой-нибудь пожилой прохожий, который радуется чужой детской улыбке. — Ха-ха! Как весело! Чонгук молча сомкнул губы. — Я люблю лето, Чонгук-сама. Очень люблю! Люблю одуванчики! — Тэхён подпрыгнул от переизбытка чувств. — Раньше, мне нельзя было вот так гулять без спроса. Из глаз мальчика потекли крупные слёзы. На маленьком беленьком лице, эти большие капли быстро стекали с щёк. — Тэхён… — Наконец, — слёзы текли из глаз ручьём, но мальчик продолжал давить счастливую улыбку. — Наконец он умер! Сердце Чонгука пропустило удар и сжалось. — Как… как я ждал! Я так этого ждал! Рука Чонгука неуверенно потянулась к чужому заплаканному лицу. И Чонгук сразу пожалел об этом. — Он выдирал ей волосы, Чонгук-сама. И бил её, укутав в одеяло, которое лежит на чердаке. Наверное, чтобы не осталось синяков? — Как ты это понял? — Мама так говорила, — Тэхён снизил тон. — А если честно, догадаться было нетрудно. Солнце нещадно палило траву. — Мой папа повесился в гараже. Он встал на табуретку… — Тэхён, это тяжёлые вещи, можешь не рассказыва… — Он встал на табуретку и свернул себе шею, — Тэхён начал вспоминать недавние события. — Упал на пол и его голова свернулась куда-то в сторону. И больше он не встал. И выглядел просто ужасно, Чонгук-сама… Парня передёрнуло. Что за упрямство? — От других дядь я слышал, — мальчик пнул камушек, — что так умирать легко. Он даже умереть решил без боли, — он улыбнулся. — Хотя бы умер. Неважно как, и неважно где… Из дома выбежала темноволосая женщина. Волосы были слегка растрёпаны, измученный вид был тщательно замаскирован слоем тонального крема. Она встревоженно посмотрела на ребёнка, перевела взгляд на Чонгука. В её глазах горел вопрос: «Он что-то наговорил? Он опять сказал что-то? Что-то очень плохое?» — Здравствуйте, Вы из полиции? — Да, — Чонгук попытался учтиво улыбнуться. — Я… расследую дело о смерти Вашего мужа. Понимаю, это тяжело для Вас, но это моя работа… — Не беспокойтесь на этот счёт. Всё в порядке. Чонгук осмотрелся. — Не могли бы Вы проводить меня до Вашего дома и до гаража, где повесился Ваш муж? Я хочу посмотреть на комнаты. Женщина, уловив в словах полицейского шёпот, улыбнулась. — Можете говорить нормально, — брюнетка кинула взгляд на маленького сына. — Его и в душе не волнует смерть отца.***
— Вы ссорились с мужем? — Нет. — Он наносил Вам телесные травмы? — Нет. — Он… бил Вашего сына? — Нет. Чонгук поморщился. Какая же бесстыдная ложь. — На Вашем теле были найдены многочисленные насильственные травмы. Как Вы это объясните? — Упала. «Она даже врать убедительно не пытается?» — подумал Чонгук и медленно вскипал. — Опишите характер Вашего мужа. — Тихий и спокойный. Добрый. Он любил Тэхёна… однозначно любил. «Тихий и добрый. Оно и видно» — крутилось в голове у Чонгука. — Чем занимался Ваш муж? — Его работа? — Да, — Чонгука порядком бесило равнодушие и беспристрастие этой семейки. — В чём заключалась его работа? — Помощник директора бухгалтерской конторы. Кропотливая работа. По образованию врач. — Какой? — Судмедэксперт. Теперь ясно. Идеальная лёгкая смерть, детали которой он чётко просчитал. Несмотря на ежедневные побои, шрамов на теле его жены было слишком мало. Он решил отыграться на ней только перед самоубийством. Неприкрыто. — Что Вы чувствовали, когда узнали о смерти мужа? — Что, простите? Карие глаза удивлённо блеснули от внезапного вопроса. — Что Вы чувствовали от его смерти? Радость, облегчение, ликование? Или всё сразу? — Что за вопрос?! «Наконец спала твоя флегматичная маска.» — Я… я была в ужасе! Ложь. — Мне было больно! Конечно… конечно, мне было больно, у меня умер любимый человек! Ложь. И она сама себя в ней убедила. — Да ты в жизни не переживал таких эмоций, словно тебя раздирает! Откровенное враньё. — Бесстыдник… сопляк. — Бесстыдница тут только Вы, — несмотря на возмущение брюнетки, он продолжил. — Женщина, которая закрывала глаза на насилие над собственным ребёнком. — Над Тэхёном никто, никто и никогда не издевался! — Я осмотрел Ваш дом очень тщательно. В особенности «комнату» Тэхёна, которую вы отстроили совершенно недавно. Скорее всего, у ребёнка вообще не было своей комнаты — его игрушки и книги сложены идеально ровно и единожды, это заключение можно сделать, будучи школьником, ведь насчёт технических деталей Вы не побеспокоились. Вы накануне поменяли обои, — Чонгук ухмыльнулся. — Но очень торопливо и самостоятельно, без мастера или строителя. Обои слишком новые и чистые для того, чтобы служить дому, как Вы выражались, два года. У плинтусов видно множество точечных следов металлических предметов. Я полагаю, это наручники, и полагаю, что он испытывал на Вас подобные воспитательные меры, — Чонгук поднял глаза. — И Вы пытаетесь извиваться даже в этой ситуации? — Этот ребёнок кажется всем странным… всем вокруг, да даже учителям! Слишком серьёзный, с ним отказываются играть остальные дети, он пугает. Он слишком умён для шести лет, он научился читать раньше остальных и говорит такие странности, что… Чонгук прикрыл глаза, нервно, но сдержанно выдохнув. — Кажется всем странным, всех пугает… Вы себя слышите вообще? — Ты не жил с ним. Как отрезала. — Ты не жил с этим ребёнком. Ему не нужен никто, лишь бы были заняты руки. Умру я хоть завтра — даже бровью не поведёт. — Всё из-за Вашего насилия, не думали? — Его никто не бил… Чонгук с отвращением вскинул бровь. — Правда? Да что Вы.Немного ранее.
— Как же жарко… Чонгук, плотная синяя форма которого натирала, судорожно выдохнул от изнурительной жары. — Хоть бы дождик пошёл, чёрт. Парень забежал в ближайший прохладный супермаркет, выхватывая из холодильника бутылку с водой. Он подошёл к кассе, расплачиваясь мелкими купюрами. — Большое спасибо. Минута под изнурительным солнцем. Вторая. Спустя полчаса Чонгук понял, что больше не выдержит. Вдалеке показался заветный белый дом. Чонгук облегчённо выдохнул. — Ну, наконец-то, — со лба обильно тёк пот. — Как я устал. На траве, у входа в белый особняк, сидел мальчик, скрещивая палочки и камушки. На чужом лице читалось нерушимое спокойствие. — Пить хочу… Чонгук улыбнулся. Он вытащил из кармана ледяную пластиковую бутылку. — Держи. Чонгук краем глаза заметил огромные синяки на шее мальчика, которые плавно спускались по маленьким пухлым ручкам, доходя до ног. Немного синие, чуть красновато-фиолетовые и приглушённо-розовые. Чонгук побоялся представить, что у мальчика под футболкой. — Как ты?.. Мальчик бесцеремонно выхватил у парня бутылку с водой, жадно глотая каждую ледяную каплю. Он опустил бутылку и протёр влажные губы рукой, зашипев от мелкой боли. Он протёр губы свежими синяками, сразу же об этом пожалев. — А Вы кто такой? Чонгук улыбнулся. _____ Птицы щебетали над головой. — Более того, все побои мальчику нанесли именно Вы. Раны слишком свежие, — парень с презрением усмехнулся. — Или мертвецы способны двигаться и бить маленьких детей, во что я не поверю, даже если Вы мне заплатите. Тэхён зашуршал травой и спрятался за дерево, в попытках остаться незамеченным. — Чонгук-сама умный…Конец воспоминаний Чонгука.
***
Школа. Поистине прекрасное, благодатное место. Для издевательств.flashback
— Сильнее, Тэён, — одобрительные крики резали слух. — Да по лицу! Бей его по голове! Из кармана рюкзака выпал белый конверт. Тэхён заметил это краем глаза, сжав челюсти от накатывающей боли в груди. Толпа одобрительно завопила. — О-о-о-о! — Тц, — Тэён наклонился к чужому бледному лицу, нагло помахав конвертом перед чужим лицом. — Ты… украл их, да? Псина, откуда у тебя столько бабла… Ты же нищий, как скот. Тэён озабоченно улыбнулся, встал с колен и начал пересчитывать деньги. Удар. Ещё один. В коридоре послышался приглушённый стук каблуков. Тэён мгновенно опомнился, вскинул голову и спрятал деньги, повернувшись к Тэхёну. Улыбка жалости разразила его лицо. — Чёрт тебя побрал… забирай бабки и валим, Тэён! Пошевеливайся, не стой! Тэён подождал, пока в холодном помещении не останется никого, кроме забитого, отчуждённого парня напротив, что вжался в угол, как побитый щенок. Гул всё удалялся, после чего окончательно стих, смешав его дыхание со звенящей тишиной склада. Он слегка наклонился к чужому уху, улыбнувшись действительно искренно — Тэхёну казалось, что это было искренно, — опустил голову и нежно усмехнулся: — Ты… жалок. Ты так жалок, что хочется кричать. Ты слаб, немощен… — длинные пальцы зарылись в Тэхёновы волосы с такой нежностью и вниманием, что парень отпрянул в бетонную стену. — Как всё прекрасное в этом мире. Красноволосый парень встал с колен, оставляя Тэхёна в одиночестве.end of flashback
Мне хотелось сжечь эту школу вместе с людьми. Мне хотелось сжечь свой дом…***
Скрежет металла разнёсся по ледяному подвалу. — Сынок, — ласковый тон пытался скрыть чудовище. — Ты знал, что будет за твои грехи? — Д-да, м-мама… Металлические плоскогубцы звонко упали на цемент. — Ты же знаешь, что будет, если тебя исключат из школы? — Да, — Тэхён подавил горечь в голосе, пытаясь казаться стойким. — Что же случится? Горячие слёзы хлынули из глаз. — Я… я стану ещё беспомощнее… — немая истерика доводила хуже любой пытки. — Я н-не обеспечу тебя… «Как унизительно.» — подумал Тэхён и чуть не заплакал. — Мерзкое отродье… ты даже не можешь связно говорить, — она замахнулась для тяжёлой пощёчины. — Знаешь, сколько я вымаливала у директора место в эту школу? «Ты ничего не вымаливала.» «Я поступил в неё сам.» — Д-да, мама… — Сколько у тебя баллов за последний экзамен? — Д-девяносто в-восемь… Голос предательски срывался, что было таким ненужным и неправильным… Но Тэхён терпел и молчал. — Из? — Сотни… Раздирающий скрип железа рассёк подвал. — Ты снова не первый в школе. Кто тебя обогнал? Сынок, — лёгкая рука подняла тяжёлые металлические плоскогубцы. — Продолжим наше наказание? — М-мама, прошу тебя… прекрати… остановись… МАМА, ПОЖАЛУЙСТА! Душераздирающий вопль отскочил от гулких стен подвала. Подвала, не пропускающего звуков.***
…мне хотелось сжечь свой дом… Вместе с матерью. Мне хотелось убить её собственными руками… перерезать ей глотку, или свернуть ей шею до такой степени, что сосуды и капилляры с хрустом разорвутся — и с этим звуком придёт сладостное осознание — я свободен. Свобода весьма относительная и временная. Но свобода.***
Ученики осторожно обернулись на воодушевлённые крики, мелко перешёптываясь с явным презрением. — Тэхён-сенпай! Парень шёл дальше, притворяясь глухим. — Тэ-э-э-хён-сенпай! «О Боже, это он мне?..» — Вы меня всерьёз не слышите? «Какой стыд…» На плечо бесцеремонно приземлилась чужая рука. Тэхён недовольно вскинул флегматичное лицо. — Тэхён-сенпай, не делайте вид, будто меня здесь нет. — Тц, — Тэхён недовольно закатил глаза, не сбавляя шаг. — За шум учеников избивают. Если ты не заметил. Кто ты такой вообще? И убери свою тентаклю… — Сэтору Номура из параллельного класса, — отчеканил брюнет и коротко улыбнулся, нарочито сильно вжавшись в чужое плечо. — Рад знакомству. — Не взаимно. — Не будьте таким холодным. Я пытаюсь подружиться. « Он больной? » — крутилось в голове у Тэхёна, но он терпел. — Сходите со мной на обед? Я принёс больше еды, чем обычно, и мы можем поесть вместе… — Я не обедаю с придурками. Сказал, как отрезал. — У Вас такие острые плечи… думаю, — парень соскочил с темы с такой ловкостью, что Тэхён почти усмехнулся. — Здорово иметь такие, да? Вспомнив, как эти самые плечи терпели дикую боль, Тэхён горько улыбнулся. Что не ускользнуло от чужих глаз. — Сенпай, — Сэтору наклонил голову. — Сегодня Вы не оделись, как капуста, — парень перешёл на издевательский шёпот. — Синяки зажили, да?.. Тэхён скинул с себя чужую руку, ошарашенно вскинув голову. — Что ты… — брюнет отпрянул, пряча шею, — прекрати нести этот бред и отойди уже от меня! К тому же, — карие глаза враждебно сверкнули. — Да кто ты такой вообще? — Сэтору. — Исчезни к чёртовой матери. Тэхён невольно тряхнул головой, резко обогнув поворот и скрывшись в коридоре кампуса А.***
…но, знаешь, ты поборол во мне всякую ненависть. Ты моя первая любовь… …и, безусловно, самая прекрасная.***
— Я, вроде как, просил меня не преследовать. — Вы слишком красивы, чтобы не преследовать Вас. Тэхён мелко зардел и мгновенно оскалился. — Придурок! Не говори мне такие вещи… эй, — Тэхён достал леденец из сумки, который полетел в чужой рот спустя пару секунд. — Отдай! Сэтору засмеялся, поправляя чёрную школьную форму. — Вас так приятно злить… Солнце нещадно пекло. — Жаль. — Кого? — Вас. В воздухе поникло молчание. — С чего бы это? — Не нужно врать, — Сэтору зажёг сигарету. — Особенно мне… Тэхён проглотил горький ком. — …ведь очевидно, если Вы имеете такого умного, проницательного друга, как я, Вы не сможете ничего скрыть! Что за очевидности… Тэхён на секунду замер. И засмеялся. — Боже, ты точно дурак! Если просекут, что ты куришь в школе, тебя выпорят. Это Тоокитава, не понял ещё? Здесь поощряют насилие во благо. А нет этого блага. Нет и не будет. И на крыше нельзя сидеть. Ты нарушил уже два правила. — Плевать, сенпай. Мне всё равно. — И мы не друзья. Тэхён нахмурился, когда осознал, что Сэтору произнёс последнюю фразу с ним в унисон. — Вы всегда говорите мне это, неизменно и постоянно. Сэтору затушил сигарету, и с глазами, полными серьёзности, выпалил: — Я считаю Вас другом. Остальное мне, честно говоря, неважно. Тэхён ухмыльнулся, выхватив сигарету из чужих рук. Сэтору на миг задумался и взглянул на Тэхёна, который готовился выкурить свою первую сигарету. — Вообще-то, это вызывает привычку. Тэхён усмехнулся ещё раз. — Никогда… не понимал тебя. — Почему же? Тэхён затянулся. И подумал, что табак не так плох, как он думал. — Ты… странный, что-ли? Тэхён почувствовал боль в голове от непривычки к никотину. — Замечаешь малейшие перемены в человеке, чего другие видеть не могут. Или не пытаются. Печёшься обо мне, конченном неудачнике… и непонятно, зачем, — Ким вгляделся в закат. — Ведёшь себя, как полный придурок… но я… — Тэхён замялся. — Что «я»? — Сэтору улыбнулся. — Чёрт, не перебивай!.. Я, — Тэхён замял губу, — я учусь у тебя день за днём. Перенимаю все твои привычки. Странно слышать это от меня после всего, знаю. Но я не наберусь сил высказаться в другой раз. Тэхён почувствовал дикое смущение. — Ты такая заноза… но с тобой мне комфортно. Как ни с кем другим. Хочу видеть тебя каждый день, говорить с тобой ночами напролёт… почему-то, я постоянно думаю о том, как с тобой заговорить… Сэтору молчал. — Хочу делить с тобой мимолётные радости, даже если они слишком детские и странные… Тэхёна перебили поцелуем. Ким сопротивляется, вырывается из тонких рук и недовольно морщит нос… но целует в ответ. Так поломано, по-детски неловко и неумело, но целует — спустя время, уже открыто, подаётся к чужим губам и сжимает чужую ладонь. Тело не двигается. Тэхён и не желает этого — перед ним его любовь. Перед ним — вся его жизнь, или, по крайней мере, её смысл. В голове бьётся единственное имя. Железная дверь скрипнула. — Что вы здесь делаете?! Сэтору?***
Любовь — дар бесов.***
Темноволосый мужчина удобно устроился в кожаном кресле, скрестив руки и вглядываясь в закат. На его лице — улыбка, казалось, ничем не вызванная. Но причина есть. — Вы меня вызывали? Губы учителя тронул мерзкий оскал. Он обернулся. — Да, Сэтору. Чай, кофе? — Ничего. Учитель посмотрел на высокого парня. — Как твои успехи в основах квантовой физики, Сэтору? Ты стал лучшим учеником десятилетия, хотя недавно перевёлся, — сказал он, пережёвывая слова, — ты очень умён. Это достойно крайнего почтения. — Благодарю за лестные высказывания. Шикимура подошёл к окну. — А как с историей Японии? Слышал, ты плохо в ней разбираешься. — Нет предмета, в котором я не разбираюсь. — Что и требовалось ожидать от лучшего ученика десятилетия! Но в спорте ты не лучший, насколько я помню… — Ближе к делу, — Сэтору сохранял беспристрастное выражение лица. — Я ведь здесь не за этим. Мужчина слегка запнулся, но, осознав, что с Сэтору нет смысла увиливать, улыбнулся: — Пусть так. Мужчина зачесал чёрные волосы. — Слышал, Тэхён терпит постоянные унижения. «Слышал? Ты всё видел, каждое избиение.» — Это так. Учитель пытался увидеть на лице парня хотя бы толику гнева… но увидел лишь непоколебимую стену. « Как же весело! » — душа его ликовала от чистого удовольствия. — А ещё я слышал… — улыбка не сползала с чужих губ. — Про ваши тёплые отношения. Даже видел… Тогда, на крыше. Сэтору сжал зубы. « Первый шаг к моральной смерти жертвы. » — Как думаешь, что будет с Тэхёном, если Тэён и компания узнают… что он гей? — мужчина сжал листок бумаги, бросив его на пол. — Его загрызут. И ты вряд ли ему поможешь. « Второй шаг. » Номура терпел бурю собственного сердца. — Тэёну нравится Тэхён. Ты же тоже это знал? Конечно, знал. Из его кармана упала эта фотография. Маленький снимок лежал на столе. Пятилетний Тэхён с фотографии беззаботно улыбался маленькими зубками. — Но ты ничего ему не сказал. Ты собственник. И тебе плевать на всё вокруг… девочки, влюблённые в тебя без памяти, не поверят, что ты гей… они нападут на Тэхёна. Об этом ты, вероятно, также догадался « Третий… » — Он хочет жить спокойно. — Спокойно? — улыбнулся Мура. — В нормальном окружении. В комнате раздался смех. Сначала тихий. Затем — истеричный. — Номура… — учитель пытался перевести дыхание. — Я немало чего видел в жизни… я видел множество геев, бисексуалов, и как там ещё называются эти либеральные подмётки… — Какое у Вас есть право так высказываться о людях? — Но знаешь, — Мура проигнорировал чужой вопрос. — Ты и Тэхён — самые наивные. Сэтору замолчал. — Ты думаешь, что общество кинется к вам в объятия? Ты действительно так думаешь, или притворяешься, что думаешь? Вас начнут клевать. Повсюду, везде… вы не спрячетесь. Сэтору хотелось ударить мужчину по смазливому лицу. — Слышал притчу о золотой рыбке? — учитель устроился на кресле. — Так вот… рыбка… Однажды, та сказала другой, что мечтает попасть в океан… — Какова связь между океаном и Тэхёном? Кабинет наполнился звенящей тишиной. — Что Вы предлагаете? — Ты быстро соображаешь. Не хочешь, чтобы про Тэхёна узнала вся школа? Номура молчал. Мужчина опустил голову и улыбнулся, расценив это молчание, как «да»: — Не хочешь… подозреваешь, что мне от тебя нужно? — Деньги. — Ты наивен. Секс. Мне нужен от тебя секс. Сэтору запнулся, готовый предаться бегству в ту же минуту. — Я из богатой семьи, и могу восполнить молчание деньгами… — Это не твоя родная семья. Тебя усыновили. Брюнет затих. — Вы не могли узнать об этом. — Мог. Я знаю всё о своих предполагаемых мальчиках. Предполагаемых мальчиках… — Где? — Каждый четверг. Я буду звонить тебе с разных номеров и назначать разное место встречи. Отработаешь моё молчание — Тэхён будет свободен. Всего год. Потерпи год. Я бы хотел тебя приручить, ведь тебе точно понравится… — Я не могу. — Об этом узнает вся школа, Номура. — Я не хочу делать этого с Вами. — У тебя нет выбора. — Я засужу Вас. Мура улыбнулся. — Тогда, о Тэхёне узнает вся Япония. И не только о нём… ещё мальчиков 15 в ожидании благородства вроде тебя, которое опозорит их на всё японское телевидение. Сэтору пошатнулся, еле удержав равновесие. — Знаешь, одному сейчас двадцать три. Выглядит прекраснее любого айдола. У него беременна невеста, — он закурил, откашлявшись. — Десятая неделя. А знаешь, откуда у меня есть эта информация? Сэтору не мог пошевелить губами. — Он отдаётся мне до сих пор. Мура улыбнулся. — Мой ручной пёсик. Является спортивной звездой своего универа, обожатель и предмет восхищения… который ночью стонет под мной, связанный ремнями. Но остальные не поддерживают со мной контакта… — Замолчите. — …у меня остались все видео с их участием. Стоны, крики, их больше сотни… это греет мою душу. Ты тоже их посмотришь. Сэтору выбежал из кабинета.***
Наполнить мою жизнь смыслом… и уйти из неё вот так.***
Тэхён лежал у дальней стены комнаты. Сжавшийся и поломанный, после очередной пытки. Она снова вырвала ему ноготь. Мама сидела у телевизора, напевая странную песню… Но ничего… Он живёт ради Сэтору. Терпит изнасилования сенсея… Ради Сэтору. Выживает… Ради Сэтору. Дышит ради него! Тэхён улыбнулся. Сэтору сказал, что они уедут куда-нибудь далеко… подальше от Японии. Будут каждый день целовать друг другу руки, плескаться в море и не думать ни о чём. « Сегодня, в провинции ХХХ был найден труп школьника, который совершил самоубийство в четыре часа утра. Сообщается, что парень терпел изнасилования собственного учителя, который работал в самой рейтинговой школе Японии за последние семь лет… » Слова в маленьком телевизоре померкли. Всё вокруг поплыло… …смысл утрачен. Тэхён выломал тяжёлую дверь, едва сбежав от матери, что кинулась за кухонным ножом… Свет ночных фонарей слабо освещал улицу. А он всё бежал. Час. Второй. Бежал без оглядки. Почувствовал чужие руки на своём горле. И потерял сознание.