…парень не выжил.
И Намджун принял это. С одной стороны, он так и не залечил эту тупую боль в груди — так и не поверил в то, что не виноват в смерти молодого японца — он виноват как никто другой, и вряд ли кто-то в состоянии его в этом переубедить. Но на кону стоят жизни. Десятки жертв и трупов, их находят в разных городах и удалённых каналах, у убийцы нет никаких предпочтений и последовательностей. Основная версия полиции — Кролик психически болен и находит «метод лечения» в поиске жертвы и дальнейших издевательствах над ней. И сейчас, не имея никаких следов и зацепок, перед ним встало чёткое осознание его грядущего провала. Чимин без стука ворвался в кабинет, раскрасневшись и запыхавшись, словно сбежал из-под судебного заседания. — Послушай, у меня нет никакого желания говорить… — Он оставляет нам подсказки! — блондин тяжело дышал, выкрикивая слова с тоном человека, который разглядел спасительный свет. — Кролик оставляет нам подсказки! — Что? Намджун вскочил со стула и побежал за Чимином, врываясь в кабинет шефа. Он забегал глазами по столу, замерев на плёночных снимках. — На убитой… — Чимин указал на первый снимок. — Кролик оставил примерные координаты, где он захоронит следующий труп! Намджуна на мгновение озарило, но он тут же затих в должных раздумьях: — Но… остановись. С чего ты взял, что там действительно окажется труп? Блондин нервно зачесал лоб. — Но у нас нет выхода, — ответил он. — У нас нет ни выбора, ни права на ошибку… — Он водит нас вокруг пальца, Чимин. — Но, сенпай, послушайте… Намджун потрепал блондина по мягким волосам, обращаясь к нему, как к подростку. — Чимин, — мужчина улыбнулся. — Отработаешь в федеральной полиции шестнадцать лет — поймёшь всё сам. Как ты ещё не догадался? Эта схема — типичная уловка для отвода глаз, он с самого начала строит нам притворные иллюзии. И знаешь, чем он так умело играет? Чимин с сомнением приподнял глаза. — Нашей безысходностью. Намджун склонился к снимкам, скептически пробежался по материалам дела и хмыкнул. Он вышел из тёмной комнаты, оставив разъярённого парня наедине с маленькой настольной лампой, отбрасывающей блёклый свет. А Чимин осел на колени, зарылся рукой в волосы и завопил от собственной беспомощности.***
Чонгука послали — далеко, прямо выражаясь, к чёрту. Начальство вынудило следователя опросить соседей во вне рабочее время, и Чонгук, устало выруливая на светофор, печально вздохнул. Он посмотрел вправо. Глаза, окольцованные чёрными синяками, замерли на светловолосом парне. На вид ему лет семнадцать — горящие золотом, явно не окрашенные волосы, ярко-зелёные глаза, фарфоровая кожа без единого изъяна — он спокойно сойдёт за греческого Бога. Чонгук сонливо предположил, что девушки — особенно, если брать в счёт, что он в Японии — кидаются ему в пятки¹. Блондин вышел из гостиницы, увидел пожилого мужчину и выхватил из его рук клетчатую стянутую сумку. Старик зашевелил губами — можно предположить, благодарность — и пересёк небольшой изгиб улицы. Зеленоглазый парень коротко поклонился в знак прощания, выражая крайнее почтение, внезапно странно застыв. Он замер и затих, глядя в одну точку где-то на верхушке высотного здания. Чонгук не заметил этого и приоткрыл окно иномарки, дабы выбросить тлеющую сигарету, но на весь свой ужас уловил странное тихое бормотание: — Тэ… Тэ? Гм, я ведь не должен о нём думать, — шёпот прервался, и блондин медленно поднял глаза на приоткрытое окно… — Ты… кто? Внутренний голос повёл следователя прочь — он зажал педаль газа и умчался вперёд. Его сердце сжалось от необъяснимой тревоги. И эти глаза… они… — Выброси это из головы… чёрт. Тэ? Тэхён, да в Токио десятки этих Тэхёнов. Но что-то его держало. Что-то совсем невидимое для человеческого разума и мышления — какое-то шестое чувство кричало Чонгуку, чтобы тот вернулся на этот несчастный перекрёсток, к этой дешёвой гостинице, чтобы он нашёл этого блондина с обезумевшими глазами и вытряс из него всю информацию — неважно, нужную, или нет. Он этого не сделал. Под конец дня, ничего нового для себя не открыв, Чонгук вернулся в офис и склонился за бумагами и отчётами. Но его никак не отпускала мысль о том настороженном шёпоте, которой он ни с кем не поделился, ведь ему некому было открыться — ни алкоголику, ни стервозной истеричке Пак Чимину, в профессиональных способностях которого он дико сомневался. По крайней мере, Чонгук смог забыть эту гостиницу, старика и блондина……к огромной жалости.
***
— До сих пор убиваешься? Чимин отхлебнул пива, причмокнул губами и непонимающе уставился на Чонгука: — Почему молчишь? До сих пор забыть не можешь, как почти поймал того ублюдка? — Пить на рабочем месте запрещено. — Плевать я хотел на твои запреты, святое Благородство. Ночной кабинет освещала маленькая настольная лампа, отбрасывающая тень на небольшой туалетный столик. — Труп той девушки нашли в сточной яме, недалеко от моста в северном районе. Ни одежды, ни ногтей. Язык вырван. На теле типичные для кролика забавы — ножевые ранения в виде змеистых полос. — Классика, — сказал Чимин. — Неотъемлемая, — продолжил Чонгук. Намджун вошёл в кабинет в готовности приветствия, но заметил лишь враждебные глаза Чимина — полные укора, негодования и даже обиды. Намджун пожал плечами и обернулся к Чонгуку: — Тебе дали согласие на допрос насильника Тэхёна. — Отлично, — улыбнулся Чонгук. Намджун улыбнулся: — Чонгук, ты работаешь за следователя и оперативника одновременно… — Я этому рад. Допросы проводились в левом отсеке здания, к которому Чонгук подъехал на старом мерседесе. Он вышел из салона, обогнул машину и вбежал в здание, увидев старого охранника. За годы работы в полицейском здании он был просвещён в любом деле лучше, чем любой шизанутый любитель-сталкер — ему доверяли информацию, и он всегда держал рот на замке. «Партизан» — подумал Чонгук и поздоровался с пожилым мужчиной. Он был темнокожим и терпел множество оскорблений. И ни разу не накричал на ребёнка за это. Правда, охранник был не из робкого десятка: не зря он работает в главном полицейском корпусе, верно? — Эта тварь должна поплатиться за свои грехи. — Френк, ты же верующий? И в курсе дела, — Чонгук улыбнулся. — Вообще, я надеялся, что ты не знаешь о преступлении и мы обмолвимся словечком за чашкой кофе. — Чонгук, ты забыл, кто я? — афроамериканец хрипло засмеялся. — Мы можем выпить кофе и без всякого полицейского дерьма. Чонгук рассмеялся в ответ и зашагал к преступнику, как вдруг обернулся на голос Френка: — Вытряси из этого ублюдка всю грязь. Чонгук кивнул.***
— Где находится Ким Тэхён? — Я не знаю. Чонгук не узнал аккуратного мужчину со снимка — это было практически невозможным, если только ты не заядлый эксперт по лицам — перед ним сидел уставший человек, знатно потрёпанный временем (или тюрьмой), с опустошёнными глазами, и, как полагал Чонгук, душой. «Ты ничего из него не выжмешь» — внутренний голос звучал укоризненно. — Послушайте, — начал Чонгук, томно выдыхая. — Если Вы чувствуете хотя бы малейший укол совести, укажите нам координаты, куда Вы упрятали мальчика… я и тысячи других людей надеемся, что он жив. — Я не чувствую вины за содеянное, как и вину за некое «похищение», — мужчина хмыкнул. — Ибо я его не совершал. Можно ли чувствовать вину за то, чего ты не совершал? — Полагаю, Вам в принципе не знакомо такое чувство. Чонгук поднялся со стула, оставив насильника в гордом тюремном одиночестве. Он разблокировал телефон, набирая номер Чон Хосока. На другом конце линии послышался спокойный голос: — Что с Шикимурой? — Это не он. Не он украл Тэхёна. — Что? Ты уверен? — Не смеши мой опыт, Чон Хосок. Голос на момент затих, тут же слегка усмехнувшись: — Поскорее вытащи информацию и уходи. Мы уже на два шага первее полиции, Чонгук. — Знаю. Из-за тебя мне приходится горбатиться среди полицейских мышей. — Никогда не забывай, что ты частный детектив. А полиция… — …Уже позади.